Дезертиры и крестьяне в качестве пролетариата

Дезертиры и крестьяне в качестве пролетариата

Я не раз писал, что большевики, сделав историю подразделением пропаганды, не стеснялись описывать ее настолько тенденциозно, что по ключевым событиям истории даже интеллектуалы, называющие себя политологами, вполне искренне имеют самое превратное представление.

К примеру. Ну нужно было большевикам представить дело Октября в рамках марксистской теории, поскольку другой теории у них не было. Ну нужно было, чтобы «развитие производительных сил поменяло производственные отношения», как Маркс учил. Вот от Маркса в истории 1917 г. и появляется пролетариат, возжаждавший национализировать свои заводы и по этой причине восставший в Петрограде. И якобы именно этот пролетариат (по истории имени агитпропа) отчаянно штурмует 25 октября 1917 г. Зимний дворец и в кровавом бою захватывает власть у Временного правительства. Красиво так получается, особенно если художественные фильмы снимать.

Но начинаешь смотреть подробности октябрьского переворота, и как-то все выглядит не так красиво, как в кино.

Во-первых, о рабочих. Данные по их участию во взятии власти в 1917 г. наверняка за 70 лет скорректированы в соответствии с марксистской теорией. Но вот воспоминания революционера-большевика Нагловского об активности рабочих в революционном 1905 г.

«Насколько вообще тогда, в 1905 г., были слабы большевики и насколько не имели корней в массах, показывает факт, что вся организация их в Петербурге едва ли насчитывала 1000 человек. А в Нарвском рабочем районе — человек около 50-ти. Связи с рабочими были минимальны, вернее сказать, их почти не существовало. Большевистское движение было чисто интеллигентское: студенты, курсистки, литераторы, люди свободных профессий, чиновники, мелкие буржуа — вот где рос тогда большевизм. Ленин это прекрасно понимал, и, по его плану, эти “кадры” партии должны были начать завоевание пролетариата. Тут-то и интересовали его Нарвский район и самый мощный питерский Путиловский завод, где тогда имели большое влияние гапоновцы.

…В течение многих недель я пытался сколотить хоть какой-нибудь большевистский рабочий кружок на Путиловском заводе. Но результат был плох. Мне удалось привлечь всего-навсего пять человек, причем все эти пять, как на подбор, были какими-то невероятно запьянцовскими типами. И эта “пятерка” на наши собрания приходила всегда в неизменно нетрезвом виде».

То есть из 1000 большевиков Петрограда условно рабочих было максимум 50 человек парторганизации Нарвского района, а по факту — 5. «В неизменно нетрезвом виде».

К 1917 г., надо думать, положение все же могло измениться в лучшую строну, но кардинально ли? Да, среди тех, кто штурмовал Зимний, замечены были и красногвардейцы, но были это рабочие или “люди свободных профессий”? Во всяком случае, среди тех 4 бойцов революционных сил, которые погибли при штурме Зимнего дворца, один ухитрился выстрелить из винтовки в себя, что очень непросто и косвенно указывает на него как на человека, очень далекого от техники.

Так кто все-же брал Зимний в октябре 1917-го?

Вот очевидец, американский корреспондент Джон Рид описывает штурмующих.

«Было уже совсем темно, только на углу Невского мигал уличный фонарь. Под ним стоял большой броневик. Его мотор был заведён и выбрасывал струю бензинового дыма. Рядом стоял какой-то мальчишка и заглядывал в дуло пулемёта. Кругом толпились солдаты и матросы; они, видимо, чего-то ждали. Мы пошли к арке Генерального штаба. Кучка солдат смотрела на ярко освещённый Зимний дворец и громко переговаривалась.

— Нет, товарищи, — говорил один из них. — Как мы можем стрелять в них? Ведь там женский батальон! Скажут, что мы расстреливаем русских женщин…

Когда мы вышли на Невский, из-за угла выкатил ещё один бронированный автомобиль. Из его башенки высунулась голова какого-то человека.

— Вперёд! — прокричал он. — Пробьёмся — ив атаку!»

Подошёл шофёр другого броневика и закричал, покрывая треск машины:

— Комитет велел ждать! У них за штабелями дров спрятана артиллерия!».

Как видите, Зимний дворец брали солдаты и матросы. И, как видите, с военной точки зрения брали достаточно грамотно — свои броневики под огонь артиллерии защитников Зимнего не подставляли. Правда, некие рабочие у большевиков тоже были.

«Когда мы подошли к Смольному, его массивный фасад сверкал огнями. Со всех улиц к нему подходили новые и новые люди, торопившиеся сквозь мрак и тьму. Подъезжали и отъезжали автомобили и мотоциклы. Огромный серый броневик, над башенкой которого развевались два красных флага, завывая сиреной, выполз из ворот. Было холодно, и красногвардейцы, охранявшие вход, грелись у костра. У внутренних ворот тоже горел костёр, при свете которого часовые медленно прочли наши пропуска и оглядели нас с ног до головы. По обеим сторонам входа стояли пулемёты со снятыми чехлами, и с их казённых частей, извиваясь, как змеи, свисали патронные ленты. Во дворе, под деревьями сада, стояло много броневиков; их моторы были заведены и работали».

(Обратите внимание, что войска, противостоящие юнкерам и женскому батальону, защищавшему Зимний дворец, были исключительно хорошо вооружены по тому времени.)

«Огромные и пустые, плохо освещённые залы гудели от топота тяжёлых сапог, криков и говора… Настроение было решительное. Все лестницы были залиты толпой: тут были рабочие в чёрных блузах и чёрных меховых шапках, многие с винтовками через плечо, солдаты в грубых шинелях грязного цвета и в серых меховых папахах».

Да, на охране Смольного были и рабочие.

Просто надо понять, кто были эти рабочие. Дело в том, что работа в промышленности во время войны освобождала от службы в армии, и с началом войны на заводы метнулись толпы разночинцев и «лиц свободных профессий», боящихся попасть на фронт. Их было настолько много, что, к примеру, производительность труда на Урале, которая должна была бы в связи с войной резко возрасти, наоборот, резко упала по сравнению с довоенной. То есть в расчете на одного рабочего продукции выпускалось меньше, чем до войны: заводы России были перенасыщены рабочей силой, которая пряталась от фронта на рабочих местах (не исключено, что и за взятки). По сути это были не рабочие, а дезертиры.

Итак, Зимний дворец профессионально брали солдаты и матросы. А их, бывших и будущих крестьян, каким Марксом большевики заинтересовали и затащили в ряды «вооруженного пролетариата»?

Самым эффективным Марксом. В Петрограде было много госпиталей, сам Зимний дворец был госпиталем. Соответственно, в Петрограде были и запасные батальоны — подразделения, в которых находились выздоравливающие до отправки на фронт. И числилось в этих батальонах 40 тыс. человек. Кроме того, десятки тысяч солдат было и во вновь формировавшихся частях, причем новых родов войск (откуда и такая масса бронесил у большевиков).

Ни солдатам этих частей, ни выздоровевшим после ранений очень не хотелось идти на фронт и там погибнуть. И матросам Балтфлота тоже очень не хотелось выходить в море и гибнуть от огня немецких дредноутов. Как и откровенным дезертирам, этим солдатам и матросам очень не хотелось на войну; единственно, в отличие от дезертиров, их совесть требовала предлога на войну не идти.

И именно большевики и левые эсеры им этот предлог дали.

И тут будет к месту напомнить, что большевики — это, во-первых, марксистская партия пролетариата, т. е. только рабочих. А крестьяне, в представлении Маркса и, соответственно, большевиков, — это мелкие буржуа, враги пролетариата.

К месту будет сказать, что в России изначально марксистской была Российская социалистическая рабочая партия (РСДРП), однако в 1903 г. марксисты раскололись на большевиков (лидер — В. И. Ленин) и меньшевиков (лидер Ю. О. Мартов). Так вот, меньшевики, храня верность марксизму, не то что на объединение с крестьянами не шли, но и вопрос о простом союзе с ними начали обсуждать только в 1921 г., уже иммигрировав из коммунистической России, настолько вопрос об объединении с мелкобуржуазным крестьянством противоречил Марксовым догмам. Естественно, что и большевики не имели никаких программ для крестьян и никаких планов на них.

Во-вторых, как пишет «Краткий курс ВКП(б)», в отношении Первой мировой войны большевики имели следующие планы: «Против меньшевистско-эсеровского отречения от революции и предательского лозунга о сохранении “гражданского мира” во время войны — большевики выдвинули лозунг “превращения войны империалистической в войну гражданскую”». То есть, большевики были противниками заключения мира, поскольку имели целью продолжать войну до возникновения революций во всех воюющих странах.

А теперь посмотрите, какие морковки большевики вместе с другими партиями, входившими в Совет (из которого ушли представители меньшевиков), предлагали восставшим.

«Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов приветствует победную революцию пролетариата и гарнизона Петрограда. Совет в особенности подчеркивает ту сплочённость, организацию, дисциплину, то полное единодушие, которое проявили массы в этом на редкость бескровном и на редкость успешном восстании.

Совет, выражая непоколебимую уверенность, что рабочее и крестьянское правительство, которое, как советское правительство, будет создано революцией и которое обеспечит поддержку городскому пролетариату со стороны всей массы беднейшего крестьянства, что это правительство твёрдо пойдёт к социализму — единственному средству спасения страны от неслыханных бедствий и ужасов войны.

Новое рабочее и крестьянское правительство немедленно предложит справедливый, демократический мир всем воюющим народам.

Оно немедленно отменит помещичью собственность на землю и передаст землю крестьянству. Оно создаст рабочий контроль над производством и распределением продуктов и установит общенародный контроль над банками вместе с превращением их в одно государственное предприятие.

Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов призывает всех рабочих и всё крестьянство со всей энергией беззаветно поддержать рабочую и крестьянскую революцию. Совет выражает уверенность, что городские рабочие в союзе с беднейшим крестьянством проявят непреклонную товарищескую дисциплину, создадут строжайший революционный порядок, необходимый для победы социализма.

Совет убежден, что пролетариат западноевропейских стран поможет нам довести дело социализма до полной и прочной победы».

Как видите, «великая пролетарская революция» как-то не очень беспокоилась, чтобы привлечь в ряды восставших пролетариат и тем самым провести революцию, по Марксу. Большевики откровенно наступили на горло собственной песне о превращении империалистической войны в гражданскую и стали отчаянными миролюбцами. Далее, не колеблясь, включили в свою программу левоэсеровский программный закон «О земле».

Соответственно, на первом месте у большевиков стоит «морковка» для солдат, матросов и дезертиров — немедленный мир! На втором месте стоит «морковка» для крестьян — земля! И лишь на третьем месте стоит что-то невнятное про контроль и банки, которое каким-то боком можно отнести и к пролетариату. Но нет не только обобществления средств производства, но даже обещания, повысить зарплату!