IX. Последние известия из мира мафии
IX. Последние известия из мира мафии
В апреле 1982 года итальянское правительство назначает префектом Палермо генерала корпуса карабинеров Далла Кьезу.
До этого Карло Альберто Далла Кьеза был одним из главных действующих лиц в ходе борьбы против терроризма. Для решения этой задачи в его распоряжение государством были предоставлены такие средства и даны такие полномочия, которые выходили далеко за рамки обычной практики полицейских операций. Отныне же Далла Кьеза — обычный префект, не отличающийся от других. Он не наделен особой властью для ведения борьбы против мафии. При этом даже не ставится вопрос, следует ли наделять «особыми полномочиями» одного-единственного человека. Однако все ожидают, что Далла Кьеза с согласия правительства страны поведет войну и против мафиози.
30 апреля 1982 года, накануне Международного дня солидарности трудящихся, мафия убивает в Палермо Пио Ла Торре — депутата парламента, секретаря областной федерации Итальянской коммунистической партии.
Почему был убит именно Ла Торре?
Первая мысль, которая приходит в голову: традиционная ненависть и жестокость, которую мафия проявляет в отношении коммунистов, рассчитывая таким путем «выслужиться» перед правящим классом и добиться полной безнаказанности. Кроме того, обстоятельствами, «отягчающими» вину Ла Торре в глазах мафиози, было, во-первых, то, что 31 марта 1980 года именно он представил в парламент проект особого закона, направленного против мафии. Согласно этому закону, вводилось обязательное наложение ареста на имущество мафиози и их родственников.
Во-вторых, Ла Торре возглавлял на Сицилии получившее международный размах движение против размещения на острове, в Комизо, американских ядерных ракет. Деятельность Ла Торре могла задержать эту операцию на годы. В результате подряды на строительство, которое неизбежно начнется в Комизо, исчисляемые сотнями миллиардов лир, могли на годы остаться без хозяина — без того хищника, который на Сицилии именуется «предпринимателем-мафиозо». Ла Торре проявлял решимость и покушался на святая святых мафиози — на их деньги. И они отомстили ему.
Третье соображение, неотделимое от других, связанных с убийством Ла Торре, прямо и непосредственно касается Далла Кьезы. Кого бы удивило, если бы христианско-демократическая и коммунистическая партии — две крупнейшие политические силы Италии — после убийства Ла Торре и председателя областной джунты Сицилии христианского демократа Пьерсанти Маттареллы выступили за то, чтобы полиция приняла в Палермо решительные меры против мафии. Много ли надо для того, чтобы отправить за решетку сотню мафиози? Достаточно взять самых закоренелых убийц, ведущих непрерывную войну, начиная с 1980 года. Разве не с этой целью направлен в Палермо Далла Кьеза? Однако посадить в тюрьму в считанные дни еще сотню мафиози означает создать, по крайней мере на ближайшие 30 лет, просто неразрешимые проблемы для системы итальянского правосудия, и без того находящегося на грани развала. Проведение государством более жесткой политики в отношении мафии вызвало бы еще и такие последствия, которые нельзя рассматривать как второстепенные: общественное мнение было бы удовлетворено тем, что сотня опаснейших мафиози оказалась за решеткой, однако сотня других предпринимателей-мафиози ощутила бы полную свободу и возможность вольготно распоряжаться накопленными сотнями миллиардов без опасений быть «побеспокоенными» своими конкурентами — «кровными родственниками», оказавшимися за решеткой. Не стали бы беспокоить их и десятки судей и следователей, единственной заботой которых на ближайшие 20 лет стали бы дела сотни арестованных мафиози.
Далла Кьеза знает, что такое мафия. Как настоящий профессионал, он испытывает желание нанести ей чувствительный удар. В конце концов убийства, даже и видных деятелей, составляют гораздо меньше 10 % общего числа преступлений, которые совершаются мафией каждый год.
Далла Кьеза намерен нанести удар в сердце мафии: расследовать международную торговлю героином и связанные с этим валютные операции. С этой целью он обращается к итальянскому правительству с просьбой предоставить ему «полномочия общенационального масштаба» для ведения борьбы с мафией. Он хочет, находясь в Палермо, расследовать преступления мафиози в Бари, Неаполе, Триесте, Милане, Турине.
Однако давал ли кто-либо Далле Кьезе подобное задание, направляя его в Палермо?
Возможно, что за этим стоят социалисты (однако это скорее предположение, нежели уверенность), пользовавшиеся в этом мощной поддержкой со стороны ИКП. Напомним, что социалистическая партия входит в правительство вместе с христианско-демократической партией.
Как бы то ни было, фактом остается то, что из Рима в Палермо отправляется министр финансов, социалист Формика. В своих выступлениях в столице Сицилии он восхваляет деятельность финансовой гвардии, которая самостоятельно, еще до приезда в Палермо Далла Кьезы, стала накладывать аресты на имущество мафиози. 2 сентября 1982 года (за сутки до убийства Далла Кьезы) в выступлении по телевидению Формика присовокупляет к похвальному слову о финансовых гвардейцах и префекта Далла Кьезу.
Определенные круги в христианско-демократической партии стремятся, однако, помешать деятельности Далла Кьезы. 4 апреля 1982 года мэр Палермо — христианский демократ — заявляет: «Одного, даже очень выдающегося человека, недостаточно. Для осуществления вмешательства необходимы соответствующие средства и возможности. Государству нужно хорошо понять, что проблема Сицилии — это не такой вопрос, который можно решить с помощью одной только полиции».
На председателя областного совета Сицилии никогда не распространялось действие статьи 31 Основного закона области, согласно которой на него возлагается ответственность за поддержание общественного порядка. Государство так и не приняло соответствующих постановлений, без которых ст. 31 остается пустым звуком. Пользуясь этим, руководители ХДП на Сицилии возражали против наделения Далла Кьезы в Палермо «общенациональными» полномочиями, так как, помимо всех других последствий такого решения, сицилийские органы самоуправления не смогли бы контролировать действия генерала, не обладая в масштабах страны никакой формальной властью. Мэр Палермо Мартеллуччи выдвигает в этой связи план осуществления постепенных реформ, который можно назвать планом революции, которая никогда не произойдет. В нем говорится о необходимости изменить социально-экономическую структуру, усилить государственные органы и выделить дополнительные средства для борьбы с мафией. Этого последнего слова «мафия» Мартеллуччи, правда, никогда не произнесет вслух.
Тем временем проходит месяц за месяцем, но отыскать след убийц Ла Торре не удается. В июне 1982 года полиция Палермо называет имена 162 мафиози, которые одерживают верх в войне 1980–1982 годов между кланами мафии. 16 июня 1982 года неизвестные открывают огонь по карабинерам, конвоирующим в тюрьму бандита из Катании Ферлито. Он убит в перестрелке: убийцы были подосланы, чтобы расправиться именно с ним. Далла Кьеза понимает, что итальянское правительство, где большинство составляют христианские демократы и возглавляет которое лидер республиканской партии Джованни Спадолини, буквально не знает, что с ним делать. Конечно, ни один министр самостоятельно не назначил бы генерала корпуса карабинеров на такую должность, как префект Палермо, в обязанности которого входит непосредственное участие в решении сложнейших проблем административного характера, связанных с вопросами взаимоотношений итальянского государства с местными органами самоуправления автономной области Сицилия. Для того чтобы справиться с этой задачей, необходим прежде всего значительный опыт в весьма тонкой и сложной области административного права.
Некоторые члены правительства явно не хотели, чтобы Далла Кьезе удалась его миссия, и не позволяли ему сосредоточиться на борьбе с мафией. Другие же считали, что он должен полностью посвятить себя этой борьбе. В ожидании, пока решится вопрос, будет ли разрешено Далла Кьезе — префекту — выступить также и в роли карабинера, его связывают по рукам и ногам административно-юридической работой, которая мешает ему действовать против мафии достаточно эффективно.
Он принимает решение подтолкнуть правительство. И здесь Далла Кьеза совершает ошибку, которая станет решающей для его личной судьбы. Для того, чтобы вынудить министров принять решение, Далла Кьеза открыто делится с журналистами мыслями о мафии и о себе самом. На эту тему с ним беседуют Джорджо Бокка и Камилла Чедерна — те самые журналисты, которые в период борьбы с терроризмом критиковали Далла Кьезу, не любившего давать общественности громких обещаний.
После убийства Далла Кьезы его сын Нандо напомнит, что тот называл «историческим» свое интервью Бокке, опубликованное газетой «Репубблика» 10 августа 1982 года. Эти газетные строки действительно исторические. В интервью Далла Кьеза показывает, что полностью понял суть сегодняшней мафии, хотя и не называет конкретных имен, а также, проявляя рассудительность и серьезный подход к делу, не выдвигает публично предположений, идущих слишком далеко. Главное — это то, что он предельно ясно представляет, в чем состоит существо проблемы: в борьбе против терроризма он знал, что его поддерживает вся нация. Теперь же в борьбе против мафии он знает, что ведет ее в совершенном одиночестве. Поэтому он просит у правительства чрезвычайных полномочий и средств. «Репубблика» — газета, выражающая взгляды левых сил Италии, возможно, и несколько неодобрительно отнеслась к высказываниям Далла Кьезы. Однако в конце концов она полностью принимает необходимость безотлагательно наделить одного деятеля чрезвычайными полномочиями (такими, которые никогда никому не предоставлялись в истории послевоенной Италии) для ведения борьбы против мафии в общенациональном масштабе. «Репубблика», таким образом, передает слово правительству. Как газета, так и Далла Кьеза не могли, однако, не обратить внимания еще на один новый момент. В те дни должно было быть сформировано новое правительство.
Дж. Спадолини незадолго до этого подал в отставку. Это решение было принято после того, как ряд депутатов от партий правящей коалиции (возможно, от ХДП) проголосовал против правительственного законопроекта о налогообложении, представленного министром-социалистом Формикой. В результате он был провален. На следующий день после убийства Далла Кьезы Бокка в статье, опубликованной в «Репубблике», вспомнит, как в ходе «исторического» интервью с Далла Кьезой тот говорил о появившемся у него чувстве, что к возникновению правительственного кризиса приложили руку и «четыре-пять депутатов-мафиози». Законопроект о налогообложении, предложенный Формикой, в известной мере подрывал власть сборщиков налогов на Сицилии, где эти функции по поручению государства выполняли частные лица — легендарные братья Сальво, которые уже давно заявляли, что чуть ли не с рождения являются христианскими демократами. На следующий день после публикации интервью Карло Альберто Далла Кьезы «Репубблика» поместила сообщение о том, что после того, как мафией было совершено очередное убийство, в редакции одной из газет Палермо раздался телефонный звонок. Неизвестный заявил: «Операция “Карло Альберто” продолжается».
13 августа газеты сообщили, что министр внутренних дел Роньони и председатель сената Фанфани выступают против наделения Далла Кьезы «общенациональными» полномочиями. Аналогичное заявление сделает в эти дни и заместитель министра внутренних дел депутат Санца в интервью еженедельнику «Мондо».
3 сентября мафия убивает в Палермо Далла Кьезу. Убийцы не пощадили и находившуюся вместе с ним молодую жену.
После этого события Италия всколыхнулась. С необычайной быстротой новое правительство, возглавляемое тем же Спадолини, сформированное буквально за несколько часов до этого, 5 сентября создает пост верховного комиссара по борьбе с мафией. На эту должность назначается начальник секретных служб. Одновременно он назначается префектом Палермо и получает «общенациональные полномочия», о которых Далла Кьеза пять месяцев только мечтал.
Многие считают, что кто-то в высших эшелонах государственной власти «продал» Далла Кьезу мафиози. Все эти события произошли в стране, пережившей десятилетний период широкого разгула терроризма. Внимание людей, таким образом, концентрируется не только на том характере, который неизбежно примет расследование убийства супругов Далла Кьеза, но и на поиске убийц. Особый интерес вызывает проблема взаимоотношений государства и мафии.
Любопытно, что первым, кто выступил против «вызова, брошенного преступностью государству» (так охарактеризует 4 сентября убийство супругов Далла Кьеза газета «Коррьере делла сера»), был епископ Палермо, кардинал Паппалардо. Еще весной 1982 года он выступил с мессой, которая против его воли получила название «месса-антимафия». Кардинал осудил в ней мафию, используя высказывания из евангелия. Во время похорон супругов Далла Кьеза он не прибегает к бесполезным намекам на мафиози, но решительно заявляет, что сохраняет свою силу отлучение от церкви, провозглашенное епископами Сицилии в 1944 и 1950 годах в отношении непосредственных исполнителей и организаторов убийств вообще. И все же он не решается подвергнуть отлучению всех, кто принадлежит к мафии. В ноябре 1982 года Палермо с пастырским визитом посещает папа Иоанн Павел II. От занимающего папский престол поляка Войтылы можно было бы ожидать открытого осуждения мафии. Но хотя он и проявляет решимость в отношении к преступности в целом, из его речи в Палермо 22 ноября 1982 года был исключен фрагмент с осуждением закона круговой поруки. Эта часть выступления содержалась в тексте выступления папы, розданном до этого сопровождавшим его журналистам.
Больше месяца после убийства Далла Кьезы продолжается полемика в средствах массовой информации Италии. Как обычно, выдвигаются обвинения в адрес христианско-демократической партии. В одной из телепередач видный деятель ХДП Джулио Андреотти с такой страстью защищает своих сторонников в Сицилии от обвинений в потворстве мафии, что остается только задаться вопросом: уж не пора ли начать приглашать на телевидение самих мафиози, чтобы они защищали себя от обвинений в потворстве кому бы то ни было?
Действительно, потрясение, вызванное убийством Далла Кьезы, было сильнейшим. Ни одна политическая группировка, даже те, в рядах которых прочно укрепились мафиози, не могла не выразить обеспокоенности.
В этих условиях 13 сентября 1982 года парламент принимает новый закон № 646, направленный против мафии. В его основу лег проект, представленный двумя годами ранее коммунистом Ла Торре. Закон составлен достаточно обстоятельно и может хорошо сработать. В политическом плане самым важным элементом этого закона является то, что на исполнительную власть (правительство) возлагается обязанность вести тщательное расследование преступлений мафиози, используя при этом наложение ареста на их имущество. Проблема теперь заключается в том, намерены ли власти на самом деле выступить против мафии, и если намерены, то каким образом они собираются сделать это. Как бы то ни было, новый закон предусматривает учреждение парламентской комиссии, в задачу которой входит контроль за деятельностью правительства в этой области. Конечно, после убийства Далла Кьезы немало итальянцев ожидали от властей каких-то впечатляющих действий. Многие думали, например, что по улицам Палермо чуть ли не на следующий день проведут в наручниках не менее пятисот мафиози.
По мнению этих людей, нечто подобное стало бы доказательством того, что проблему ликвидации господства мафии уже пытаются решить.
После того как 7 сентября 1982 года сын Далла Кьезы заявил, что моральными организаторами убийства были лалермские политики из ХДП, дискуссия сосредоточилась главным образом на роли Сицилии как родины и родного дома всей мафии.
Между тем лозунг «держи мафиозо-сицилийца» хорош только для того, чтобы в очередной раз задеть гипертрофированную гордость жителей острова. В ответ на оскорбление, нанесенное «чести острова», может последовать только грубая и дерзкая реплика из местного «театра кукол». Его постановки средний сицилиец, в том числе и мафиозо, научился копировать в своей повседневной жизни. В ответ на гневные обвинения сына Далла Кьезы в бой вступает мэр Палермо, христианский демократ Мартеллуччи. Однако, даже выступая по телевидению, он ни разу не употребил слово «мафия». Итальянцы, таким образом, так и не узнают мнения о мафии очевидца, каким является мэр Палермо. По существу, Мартеллуччи вновь и вновь пытался доказать, что Сицилия — вовсе не то место, где мафия пустила глубокие корни.
Однако в 1982 году уже никто больше не может заявить, будто деятельность мафии ограничивается одной Сицилией. Еще в 1976 году на это обратил внимание тогдашний мэр Милана, социалист Альдо Аниази, впоследствии неоднократно входивший в качестве министра в правительство. Об этом он сказал на одном симпозиуме, проходившем в Реджо-ди-Калабрия. Полемизируя с лидером партии пролетарская демократия Марио Капанной, нарисовавшим в своем выступлении на том же симпозиуме с большим размахом картину развития мафии как результата «эволюции отсталости Юга», Аниази счел своим долгом сказать о «степени глубокого проникновения мафии в социально-экономическую жизнь области Ломбардия». Аниази признал, что мафия со своими «гегемонистскими замыслами» в отношении Милана, с торговлей наркотиками и похищениями людей сыграла на «новом этапе стратегии важную роль создания напряженности». Иными словами, Аниази указал, что мафия, укрепив свои позиции в Милане, способствовала росту общей политической неуверенности в городе, где уже в 1976 году царил разгул терроризма. Аниази понимал, что крупный успех, которого мафия добилась на севере страны, тесно связан со «знаменитой жизненной силой, кроющейся в экономических и имущественных рычагах, которыми располагают мафиози». Однако он — один из лучших знатоков миланской действительности — так же ясно и определенно признал, что в отношении мафиози, укрепившихся на Севере Италии, проявляется «сочувствие и, конечно же, существуют союзы, стоящие на их стороне на различном уровне (вне мира преступности), хотя это и невозможно установить с точностью».
И действительно, уже давно миланские судьи Каицци и Туроне, которые вели упоминавшийся выше процесс Лучиано Лиджо, предупреждали относительно того, что мафиози «незаметно и почти неощутимо проникли в Милан, маскируя свою деятельность под законную». И именно Каицци и Туроне обнаружили у мафиози, арестованных в Ламбардии, визитные карточки местных политических деятелей.
Как политик, Аниази должен был отметить некоторые, весьма примечательные факты. Во-первых, что проникновению мафии в Северную Италию помогали очень влиятельные силы. Были приняты меры, с тем чтобы практически лишить силы постановление о высылке в места обязательного проживания, принятое в отношении почти тысячи мафиози, направленных в Ломбардию. Мафиози был облегчен доступ в «золотой храм» — банки Ломбардии. (Имеются в виду частные банки. Некоторые из них к этому времени уже находились в руках сицилийцев.) Законным путем создавались всевозможные льготы для торговых связей любого рода между Северной и Южной Италией. Во-вторых, то, что многие мафиози были уже достаточно хорошо подготовлены для того, чтобы в 1976 году занять господствующее положение на севере в области строительства и особенно успешно действовать в сфере подрядов на строительство общественных зданий.
Довершая картину проникновения мафии на Север Италии, Аниази еще в 1976 году заявил, что она «обеспечивает себе господство с помощью поддержки, которую оказывают ей [политические круги], заинтересованные в вербовке сторонников».
Сегодня имеется достаточно данных, для того чтобы понять, что за карьерами некоторых политических деятелей, сделанных ими на севере, стоят мафиози. Мафия теперь имеет прочные позиции в Северной Италии, располагая и здесь предприятиями, приносящими ей миллиарды. Возможно, что она заключила необходимые соглашения и договоры с местными властями. В районах, центрами которых являются такие крупные города, как Милан, Турин, Генуя, уже невозможно говорить о существовании четкой и вполне определенной культуры правящих классов, которой противостоит столь же четко определенная культура подчиненных классов. Более правильным будет рассматривать Милан, Турин и Геную как места, где целый ряд социальных меньшинств борется за то, чтобы в будущем достичь новой стабильной и долговременной расстановки сил в обществе. Одно из таких меньшинств — это группы южан. Им уже неоднократно удавалось добиться избрания мэром того или иного населенного пункта на севере своего представителя. Самое малочисленное из этих меньшинств — это мафиози. Они проживают на севере только с 1960 года, то есть около 20 лет. Таким образом, не будет слишком смелым предположить, что в органах местного самоуправления на севере есть по крайней мере несколько представителей мафиози либо тех, кто уже установил с мафией отношения по принципу «ты — мне, я — тебе».
Анализируя бюрократический аппарат на Севере Италии, можно было бы также найти подтверждение тому, что сицилийская мафия — это проблема общенационального характера.
При любом разговоре на тему о насилии мафии в мире наших дней следует оговаривать, что это относится ко всей Италии в целом.
«Убит босс мафии»; «сведение счетов»; «завяла “черная примула”» — вот те выражения, которыми пользовались газеты и телевидение, комментируя самые зверские и невероятные убийства. На свет извлекались остатки манерного романтизма, и в отчаянной попытке возродить миф о Робин Гуде газетные полосы и телеэкран, представляющие любого бандита-мафиозо как «злого гения» или «короля преступного мира», окруженного тремя-четырьмя прекрасными «ангелами», подавали все это как своего рода гарнир, предназначенный, возможно, для читателей и телезрителей женского пола.
Так создавался миф о гангстерах-мафиози. Многие из них предстали перед нами, запечатленные на групповых фотографиях, как футбольные команды. Газеты, публиковавшие эти фото, не скрывали своего удовольствия, когда силы правопорядка производили их аресты при неизменном стечении фото- и телерепортеров. При этом читатель газет приходил к убеждению, что, несомненно, существует значительное различие как в культурном, так и в общем плане между рядовыми гражданами и мафиози. Получалось, что последние — это отвратительные грубые южане из какой-то доисторической эпохи.
На страницах итальянской прессы, писавшей в последнее десятилетие о новой мафии, утверждается также «миф о гангстере-мафиозо — благодетеле города», поскольку «существует спрос на определенные блага и услуги, который не может быть удовлетворен в рамках законности». Кто-то же должен торговать героином, учитывая, что, согласно нынешнему итальянскому законодательству, приобретение наркотиков не возбраняется; кто-то должен позаботиться о том, чтобы дать нам возможность испытать волнение от азартных игр, учитывая, что в трех городах Италии они разрешены законом; кто-то должен «позаботиться» о проститутках, число которых в Италии увеличилось (и не случайно) одновременно с либерализацией нравов; всегда есть спрос и на человека, умеющего убивать; надо иметь под рукой и такого, кто делает фальшивые документы и облигации. Гангстер-мафиозо — больше не чужой человек для любого итальянца.
С 1965 по 1975 год в Италии сократилось число преступлений против жизни. За эти десять лет число умышленных убийств в стране с населением, превышающим 50 млн. человек, не превышало 700–800 в год по сравнению с более чем 2500 убийствами, совершавшимися ежегодно в промежуток между 1900 и 1910 годами, когда население страны достигало всего лишь 35 млн. человек.
В пятилетний период с 1966 по 1970 год впервые в истории Италии совершается в среднем менее одного убийства на каждые 100 тыс. жителей. Впервые в тот же самый период в ФРГ совершается больше убийств, чем в Италии. За десятилетний период с 1965 по 1975 год по количеству умышленных убийств Италия занимает одинаковое положение с другими странами Западной Европы (ФРГ, Франция, Великобритания). До 60-х годов статистика убийств сближала Италию со странами Юго-Восточной Европы (Югославия, Греция, Болгария), где, как правило, совершалось почти в два раза больше убийств, чем в остальных странах Европы.
За тот же период (1965–1975 годы) по числу умышленных убийств Италия значительно отстает от Соединенных Штатов, где только в четырех городах — Детройте, Кливленде, Чикаго, Нью-Йорке — убивают гораздо больше людей, чем во всех странах Западной Европы, вместе взятых. Более того, если с 1960 по 1970 год в Италии число совершаемых убийств сокращается, то в тот же период в США оно почти удваивается.
Сицилийская мафия также приспосабливается в своей деятельности к снижению числа убийств в Италии.
С 1970 по 1975 год в Италии в общей сложности было совершено 3615 умышленных убийств. На Сицилии за этот период совершено всего 365 убийств, распределяющихся следующим образом: Трапани — 71, Кальтаниссетта — 29, Агридженто — 90, Палермо — 175. В «треугольнике мафии» (Палермо — Трапани — Агридженто) было совершено на 90 % меньше убийств, чем их совершалось в том же районе с 1905 по 1910 год, когда в общей сложности в Палермо, Трапани, Кальтаниссетте и Агридженто было совершено 3785 убийств. Не случайно, что снижение сказалось и на сельской местности, в которой действует мафия. В районе Кальтаниссетты в 1905–1910 годах совершалось 120–130 убийств в год, в то время как начиная с 1970 года — в среднем 12–13.
Если в 1906–1910 годах Сицилия давала более 20 % общего числа убийств в стране, то в 1971–1975 гг. убийства, совершаемые в «треугольнике мафии», составляют только около 10 % от общенационального показателя. Результат не меняется, если даже к убийствам, совершаемым в районе Палермо — Кальтаниссетта — Трапани — Агридженто, мы прибавим убийства, за которыми наверняка стоит мафия, однако совершенные в других районах Италии. Несмотря на шум, поднимаемый печатью, на Севере Италии мафия совершает ежегодно не более десяти убийств.
Деятельность мафии не вызывает увеличения этих показателей даже тогда, когда начиная с 1976 года положение в этой области начинает меняться к худшему повсеместно в Италии.
1975 год: по всей стране совершено 739 убийств.
1976 год: число убийств составило 1067.
С 1976 по 1981 год в Италии было совершено 6700 убийств. Наивысший показатель был достигнут в 1977 году — 1193 убийства. Средний показатель за эти годы составил 1100 случаев в год.
В Сицилии (к сожалению, официальных данных за 1977 год не имеется) с 1976 по 1981 год (без 1977 года) было совершено 650 убийств. Максимального значения этот показатель достиг в 1981 году (188 убийств за год), когда только в Палермо было убито 122 человека.
Что же произошло в роковом 1976 году?
Вероятно, он ознаменовал момент, когда в совокупности дал о себе знать целый ряд причин и противоречий, годами накапливавшихся внутри итальянского общества.
Между 1960 и 1970 годами усилия итальянцев были сосредоточены на том, чтобы успеть получить свою долю благ от так называемого «экономического чуда». В те годы доход итальянцев значительно возрос (это прежде всего касается наиболее состоятельных классов). Одновременно резко возросло количество и качество рабочей силы. Ее порождало само итальянское общество, главным образом наиболее бедные его слои.
Улучшение экономического положения стало детонатором, вызвавшим разрушение прежней социальной организации итальянского общества.
Было покончено с господством религиозной идеологии, служившей для итальянцев моделью образа жизни. Влияние католической церкви, несмотря на огромный путь модернизации, проделанный ею от контрреформации до второго Ватиканского собора, упало: всего лишь 20–30 % итальянцев-католиков посещают церковь. В 70-е годы в Италии — одной из самых католических стран мира, где находится папский престол — в результате общенародных референдумов 70 % населения высказываются в поддержку принятых ранее парламентом законов, разрешающих сначала разводы, а затем — аборты.
Были буквально потрясены устои патриархальной семьи — одного из важнейших механизмов, служившего в старом обществе для передачи господствующей идеологии от поколения к поколению. В так называемой простой семье, состоящей только из родителей и детей, во главу угла ставятся интересы личности: именно они определяют поведение семьи в целом.
В Италию, как и в другие индустриальные страны, проник дух общества потребления. Прилагались усилия к созданию полной занятости для всего трудоспособного населения, с тем чтобы максимально увеличить покупательную способность каждого итальянца, которого влекла назойливая реклама товаров широкого потребления.
Дух потребления, свойственный индустриальному обществу, вызывает в свою очередь новые перемены. Труд как смысл жизни (но так же как и вынужденная жертва, приносимая для того, чтобы жить) заменяет личная карьера и повышение личного благосостояния. Нынешний уровень благосостояния, достигнутый обществом, рассматривается как очевидный и неизменный. Изучаются новые методы образования социальных групп, обсуждаются вопросы перераспределения доходов всего общества.
Новые противоречия возникают тогда, когда к началу 70-х годов в Италии начинают проявлять активность молодые люди, родившиеся накануне или в годы экономического бума. В этот момент прежние структуры и общественные нормы вступают в полосу кризиса, который, возможно, носит необратимый характер. Тем временем энергетический кризис 1972–1973 годов приводит к тому, что благосостояние итальянцев все в большей степени подрывает инфляция, темпы которой начинают превышать 20 % в год. Рушится и миф о полной занятости.
Одновременно по всей Италии растет преступность. В 1970 году в стране было совершено 598 880 имущественных преступлений, среди них — 3170 ограблений и похищений людей с целью получения выкупа. В 1976 году эта цифра, неуклонно возрастая, составила уже 1 711 865. Только ограблений было совершено 10 691, в то время как число похищений людей составило 277.
К этим огромным цифрам следует добавить около 30 % мелких краж, совершаемых в крупнейших городах (Милан, Рим, Турин), по поводу которых никто уже даже не обращается в полицию.
Это явление, естественно с учетом специфики каждой отдельной страны, имеет место во всей Западной Европе. В Италии, как и во всем так называемом «цивилизованном обществе», с точностью подтвердились предположения, высказанные еще в конце прошлого века итальянцем Полетти, считавшим, что рост благосостояния несет с собой и рост преступности.
Объективно сложившееся положение усугублялось действиями итальянского правительства. Правящие круги сохранили механизм власти (легендарную «комнату с кнопками», из которой, по словам социалиста Ненни, можно править всем обществом) без всяких перемен, в том виде, в каком он действовал в 1950 году. Они воспрепятствовали доступу к нему представителей менее имущих классов и никак не прореагировали на то новое, что происходило в обществе и было заметно уже в 1970 году. Власти приняли не один закон, учитывая новые запросы, но в то же время они оставили в силе уголовное законодательство, созданное фашистским режимом еще в 1930 г. Используя некоторые положения фашистского законодательства (и следовательно, открыто относясь более благосклонно к господствующим классам), власти управляли индустриальным обществом 80-х годов XX века. Народное согласие и поддержка народом государства уменьшились. Государство все меньше вызывало страх у граждан. Некоторые группы частных лиц не исключали из своих планов намерения заменить собой государство. В 1982 году ряд богатых римлян сообщил о том, что ими уже собрано 12 млрд. лир, которые они готовы передать тому, кто способен положить конец непрекращающимся похищениям людей в итальянской столице. Одновременно как грибы растут частные полицейские службы, финансируемые почти исключительно банками.
Последний мазок на завершенную картину кладут террористы. Именно они в 1976 году перешли к убийствам (в Генуе «красные бригады» убивают прокурора Коко, в Риме неофашисты из «Ордине нуово» убивают судью Оккорсио).
Таково было положение с итальянской преступностью в 70–80-е годы. Свою роль в ней играет также и сицилийская мафия. Причины и обстоятельства, вызывающие рост насилия в Италии, действительно многочисленны. И если сицилийская мафия означает насилие, то не все насилие — дело рук мафии.
После 1970 г. в общенациональном масштабе активизируются и другие преступные группы.
Наибольших успехов в этот период добивается калабрийская ндрангета. Эта организация, как и мафия, имеет столетнюю историю. Ее всегда отличало умение внедряться в хитросплетения политической жизни области Калабрия. Члены ндрангеты, имея сильнейшие позиции в своих родных местах, приняли участие в переселении в северные области страны, охватившем массы южан начиная с 1960 года. В 70-е годы Ломбардия и Пьемонт стали ареной не одной войны между сицилийскими и калабрийскими кланами с соответствующими жертвами. Одновременно между ними заключались и союзы, для того чтобы беспрепятственно заниматься вымогательством и похищениями людей. В конце 70-х годов представители мафии и ндрангеты заключили соглашение, предусматривавшее «раздел» по-некоторым областям международной торговли героином.
Так же начиная с 1970 г. с новой силой проявила себя другая преступная организация, история которой тоже насчитывает более ста лет — неаполитанская каморра. После того как государство выделило около 50 триллионов лир для оказания помощи и строительных работ в районах Кампании и Базиликаты, пострадавших от землетрясения в ноябре 1980 года, каморра превратилась в организацию, на долю которой приходится немалая часть совершаемых в Италии насильственных преступлений. В 1981 году в Кампании было совершено свыше 300 убийств, в 1982 году несколько «каморристов» с оружием в руках штурмовали здание муниципалитета в городке под Неаполем в лучших традициях «дикого Запада».
С 1970 по 1980 год главное внимание средств массовой информации было, однако, почти исключительно сосредоточено на «красном» и «черном» терроризме. Вниманию к себе в отличие от уголовных преступников террористы обязаны тем, что их деятельность поставила перед страной серьезнейшие проблемы, поскольку они подрывают самые основы цивилизованного общества. Не оправдан ли в этой связи тоталитарный строй и если да, то какой политической «окраски»? Или демократический строй, хотя и несовершенный, следует все же предпочесть? Однако террористы всех мастей очень скоро полностью сосредоточились на уголовных преступлениях, например ограблениях, которые они совершали, по их мнению, «по политическим мотивам».
В сегодняшней проблеме уголовной преступности можно найти много элементов чисто политического содержания. Она представляет собой своеобразное проявление протеста, распространенного в обществе, весьма существенно влияет на распределение государственных средств и, наконец, оказывает влияние на степень свободы, предоставляемой гражданам государства.
В 70–80-е годы против многих представителей правящего класса были выдвинуты обвинения в коррупции. Политические деятели, обвиненные в этом, постоянно заявляют, что полученные ими средства передавались в кассу партии, к которой они принадлежат. К сожалению, сами политические партии постоянно заявляют о дефиците своего бюджета. Поэтому вопрос о том, куда в действительности попадали эти суммы, остается открытым.
Разразились финансово-политические скандалы общенационального масштаба: войны между химическими концернами, дело «Анас», два скандала, связанные с закупками нефти Италией, «дело Синдоны», «дело “Локхид”», дело о послевоенных репарациях, крах «Банко Амброзиано», деятельность масонской ложи «П-2». Для их расследования потребовалось участие членов правительства. В сообщениях о ходе расследования этих скандальных дел фигурируют имена многих министров и глав правительства — от Андреотти до Моро, от Фанфани до Коломбо. В них оказывается замешанным даже президент республики Джованни Леоне, которому приходится уйти в отставку.
Опасения относительно того, что политическая деятельность в стране все в большей степени выходит за рамки законности, увеличиваются, когда министр социал-демократ Танасси оказывается за решеткой за взятки и подкуп должностных лиц.
В таких условиях сицилийская мафия неизменно добивается успеха.
За результатами ее действий следует и общественное признание. 4 сентября 1982 года газета «Коррьере делла сера» озаглавила передовую статью (комментарий, посвященный убийству Далла Кьезы) следующим образом: «Страна многих мафий». Из статьи следует, что системы, созданные мафией, служат образцом почти во всех областях жизни Италии, начиная от любых разновидностей преступности и кончая многими видами политической деятельности и лицами, ею занимающимися.
На протяжении 70-х годов сицилийская мафия претерпела подлинные генетические изменения. В 1971 году в Палермо мафиози убили прокурора Скальоне. С 1977 по 1982 год от рук мафии пало сразу девять политических и судебных деятелей: Джулиано, Руссо, Базиле, Рейна, Коста, Маттарелла, Терранова, Ла Торре, Далла Кьеза. Ни один из этих «сиятельных трупов» не был связан с мафией, и все эти люди были убиты в Палермо.
Совершенно ясно, что речь идет о «политических убийствах». Все они понадобились мафиози для того, чтобы воспрепятствовать осуществлению противником его политической линии, и для того, чтобы на деле вершить свою собственную политику.
Устранив комиссара полиции Джулиано и полковника Руссо, мафия стремилась свести на нет расследование, которое полиция вела по поводу деятельности мафиози, и одновременно показать, что их трогать нельзя. Убив Маттареллу и Ла Торре, мафиози нанесли удар по «политике чистых рук» — такой политической деятельности, при которой интересы общества ставятся выше личных спекулятивных интересов представителей власти. Мафия же строит свою власть на привилегиях, несправедливости, служебных злоупотреблениях. Убийство Маттареллы и Ла Торре преследовало цель показать, что мафия уберет всякого, кто встанет на ее пути. Убив Далла Кьезу, мафия сказала «нет» в ответ на стремление, пусть и весьма робкое, всех итальянцев покончить с организованной преступностью.
В тот же самый период Италия переживает шок, вызванный рядом политических преступлений, ко многим из которых мафия не имеет никакого отношения. Помимо трагической истории с похищением и убийством Моро, и гибели многих невинных жертв терроризма, в 1977 году происходит похищение сына одного из руководителей социалистической партии Франческо де Мартино. Де Мартино был в то время одним из возможных кандидатов на пост президента республики. Было известно, что он не был противником вхождения коммунистов в правительство. После того, как друзья-политики заплатили выкуп за его сына, де Мартино практически уходит с политической арены. Вскоре будут арестованы непосредственные исполнители похищения, однако его расследование заглохнет, после того как один из похитителей назовет в качестве организатора преступления малозначительного деятеля христианско-демократической партии, к тому времени умершего.
В ходе расследования скандала, связанного с незаконной деятельностью банкира Синдоны, выясняются связи, существовавшие в этом деле между Ватиканом, мафией и христианско-демократической партией. В это же время в Милане был убит один из участников расследования, юрист Амброзоли. Ответственность за это преступление с большой долей вероятности возлагается на самого Синдону. В Риме полиция арестовывает высокопоставленного руководителя «Банко д’Италиа» Сарчинелли (впоследствии он был полностью оправдан).
С началом расследования обстоятельств краха «Банко Амброзиано» и деятельности масонской ложи «П-2» завертелась настоящая карусель слухов, достоверных сведений и просто выдумок о Ватикане, мафии, христианско-демократической и социалистической партиях. Профессиональный убийца отправляется из Рима в Милан для того, чтобы застрелить высокопоставленного руководителя «Банко Амброзиано».
Если буржуазия конца XIX века связывала свою деятельность с моралью, главной ценностью которой было производство, в силу чего политическая жизнь нередко носила морализаторский характер, то сегодняшняя буржуазия (в основном финансовая, а не промышленная) без колебаний прибегает к политическим преступлениям.
В темных закоулках современной итальянской политической жизни победители прячут некоторые средства, которыми они воспользовались на пути к победе. Как выясняется, такими средствами оказываются порой политические акции с использованием тех же способов, что в ходу у обычных уголовных преступников.
С 1977 по 1982 год сицилийские мафиози самостоятельно совершили в Палермо девять политических убийств.
Почему это было сделано? Какими критериями руководствовались преступники? Какова взаимосвязь этих преступлений с нынешней структурой новой мафии?
Судьба распорядилась таким образом, что сами мафиози дали ответ на эти вопросы, причем в письменном виде.
Распутывая хитросплетения «дела Синдоны» в начале 1980 г., полиция арестовала Розарио Спатолу — строительного предпринимателя из Палермо и одного из главных обвиняемых на проходивших на Сицилии судебных процессах по делу о контрабанде наркотиков в США. У Спатолы была обнаружена записка следующего содержания: «Попробуем дать определение тому, что судьи и власти называют словом “мафия”. Название ему — не “мафия”, а “омерта?”, то есть союз людей чести, которые помогают бедным, а не используют их в своих целях. Они всегда делают добро и никогда не делают зла. Именно поэтому их хотят уничтожить. Судьям и начальству принадлежит власть, с помощью которой они творят несправедливость. При этом они используют в своих целях слово “мафия”, для того чтобы обосновать свое право распоряжаться слабыми». Записка, найденная у Спатолы, таким образом, представляет собой своего рода «надгробную надпись» мафиози в отношении девяти человек, убитых ими по политическим соображениям.
Однако в соответствии с «лучшими традициями» мафии содержание записки может быть истолковано несколькими способами.
Первое ее толкование вполне ясное: среди судей и «начальников», которым сегодня принадлежит власть, есть кто-то, кто не желает признавать, что часть этой власти принадлежит нам, мафиози, что мы завоевали ее. Поэтому в качестве предупреждения мы, мафиози, убьем того, кто так несправедливо обошелся с нами, а потом посмотрим, как будут себя вести судьи и всякое начальство, которое мы оставляем в живых.
Обратимся к другому возможному толкованию. В записке, обнаруженной у Спатолы, мафиози ведут речь о разногласиях, проявляющихся среди представителей власти. Они говорят о картине, которая абсолютно реальна для Италии в целом и Сицилии в частности, начиная с 1970 года и по сегодняшний день. Неожиданности на выборах, частые правительственные и политические кризисы, межпартийные споры, приводящие к досрочному роспуску законодательных органов из-за невозможности образовать правительство или местную джунту, которые пользовались бы поддержкой прочного большинства депутатов — все это свидетельствует о том, что сегодня в Италии различные группы правящего класса ведут борьбу, которая пока не привела к формированию стабильного правящего большинства. Оппозиция в этих условиях имеет определенное преимущество, поскольку нельзя исключать, что одна из групп правящего класса может образовать новое правящее большинство в союзе с оппозицией. Так вот: мы, мафиози, существуем и принимаем участие в этой борьбе. Поэтому мы убьем всякого, кто воспрепятствует нам в нашем стремлении сохранять часть власти за собой.
Кое-кто скажет — и будет совершенно прав — что, вступив с совершением этих девяти убийств на путь политического терроризма, мафиози копировали схемы, по которым действовали террористические организации, разгул которых продолжался в Италии до начала 1982 года. Однако самый глубокий смысл, заложенный в записке, найденной у Спатолы, состоит в том, что мафиози после 1970 года хотят, чтобы мафия была признана в качестве «самостоятельной политической силы».
Изображенные на карте зоны распространения новой мафии покрывают карту Италии многочисленными пятнами. Самым крупным из них по-прежнему остается «треугольник мафии» в Западной Сицилии (Палермо — Трапани — Агридженто). Однако и в других местах тут и там появляются черные точки, покрывающие всю территорию Апеннинского полуострова — от окраин Калабрии до Триеста и Турина на севере. Они свидетельствуют о присутствии мафии в жизни всех районов страны.