А. С. Суворину
А. С. Суворину
9 декабря 1889 г., Петербург.
Очень рад, Алексей Сергеевич, что мы смотрим на вопрос о VI т<оме> одинаково. Как бы дело ни пошло, – мы, во всяком случае, от выжидания ничего не потеряем. К Вам я зайду на сих днях. Жалею, что Вы вечерами сердиты и надо говорить с Вами утром, когда нет возможности говорить. И зачем это Вы выбрали по вечерам сердиться? Вечер – это самое благобеседное время, а Вы его дарите гневу… Не во гнев милости Вашей молвить, – в наши годы надо «сдабриваться»: в этом возрасте «ласка души красит лицо человека». Я всегда сожалею, когда слышу о вашей сердитости. Что это такое, чтоб люди нас боялись, как беды какой? Как это себе устроить и для чего? А ведь Вы не можете же не чувствовать, что люди Вас боятся и оберегаются… «Конкуренции» в совпадении сюжета Вашего рассказа с «Аскал<онским> злодеем» не боюсь, во-первых, потому, что мой рассказ вышел и я деньги получил, во-вторых, потому, что я нимало не ревнив к своим работам, в-третьих, потому, что наши дарования очень разнородны и мы можем писать сряду и не повторим друг друга, а еще, наконец, – мне Ваши дарования нравятся более, чем мои, и я люблю читать Ваши писания. Хорошо было недавно о женщинах, но еще лучше Буренин о Пыпине. Вот как надо писать, чтобы учить публику верному пониманию, но зачем это так редко и зачем в конце про жидов посажено ни к селу ни к городу?.. Зачем Вы не приняли Черткова и отчего не хотите напечатать перевод Л. Н. Т. «Суратская кофейня»? Ведь это и любопытно, и умно, и цензурно.
Пожалуйста, не рассердитесь, что я говорю с Вами о сердитости. Мне кажется, с нею очень беспокойно. С С. Н. Шубинским мы сердечно помирились, и я этому рад, потому что я люблю в нем многое хорошее, чего нет в очень многих. – В 1890 году мне и Вам одновременно истекает 30 лет писательства… Длинный срок! Как бы Вас почествовать? Я должен умереть в 1889 году или в 1892. Есть такое показание. В 1889 было близко у этого, но, верно, отсрочено до 1892.
«Аск<алонский> злодей» окончен игрушечным образом. Я это знаю и знаю то, как бы надо было это разрешить в связи с житейской правдой: но Ключевский очень одобряет мой домысел и находит, что это «сделано в духе того времени». Это очень трудная и копотливая работа: я рад, что Вы ее теперь сами испытываете. Возьмите-ка вот за нее по пятиалтыннику за строчку, когда тут что ни слово, то чтение да розыски. Тут сколько с вас ни возьми, – все «себе дороже стоит». – Пишешь это, будто как Паганини иногда играл: «для кого-то одного в партере». Я очень жду, чту Вы напишете: это не шутка, – это трудно. А я в романе (который, собственно, скорее ряд картин, а не роман) сбился на тему «Татьяны Репиной».
Л. Н. отдал «Крейцерову сонату» не в «Русское богатство» и не в «Неделю», а в сборник, предпринимаемый в пользу бедствующего семейства покойного Сергея Андреевича Юрьева. Перепечатывать имеют право все… Ну, а если до истечения 10 лет право собственности перейдет к наследникам, и они «взочнут иск»?..
Н. Лесков.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.