5. Наиболее значимые мотивации, императивы спецслужб

5. Наиболее значимые мотивации, императивы спецслужб

Любая взрослая человеческая особь, прочно включённая в какой-либо вид, социально значимой жизнедеятельности, определяет наборы своих задач на рабочий день, дни недели, на более отдалённую перспективу, исходя, прежде всего, из жёстоких установок своих руководителей, нужд собственного бизнеса, обязательств перед серьёзными партнёрами, либо по менее значимым основаниям, вроде шантажа прежних любовниц. И уж только потом — из собственных физиологических и прочих потребностей, предпочтений, либо просьб друзей — знакомых.

В промышленных, иных производственных корпорациях мотивации работников жёстко и чётко диктуются производственными задачами подразделений, в которых люди заняты.

Существует, правда, и множество некоторых отклонений от приведённой схемы: и на работе люди сплошь и рядом исхитряются заниматься блудом, несанкционированно скрытно попивать пиво-водочку, приворовывать, незаметно от начальства лоботрясничать и т. п. Но подобное сути дела особо не меняет, только несколько варьирует ситуацию.

Бесспорно, мотивации деятельности различных спецслужб отличаются своеобразием, но в целом вполне укладываются в описанные выше технологии о движущих мотивациях деятельности уровней иерархий спецслужб, их сотрудников; о наборах таких мотивах, очень трудно адекватно судить, ввиду их почти полного умолчания, а потому невозможно доподлинно знать, чего в целом можно ждать от спецслужб, на что надеяться, в какой мере следует доверять декларациям их руководителей, как и в какой мере идти с ними на взаимодействие.

Это имеет изрядное значение для очень многих людей ещё и потому, что спецслужбы — неотъемлемый элемент социального пейзажа всех современных обществ, как, к примеру, и сотрудник ГАИ на городских улицах. И очень немногие сколь-нибудь значимые люди могут рассчитывать прожить долгую и счастливую жизнь без соприкосновения со службами государственной безопасности по их инициативе или в силу того, что в некоторых видах действий их просто ни обойти, ни объехать.

Это тем более актуально, что во всё более сложных социально-политических условиях современности, постепенного разрастания глобальных механизмов управления экономиками, политикой, когда на диалог с институтами власти будет требоваться всё больше времени, а отпущенные сроки принятия решения, разрешения конфликтных ситуаций будут стремительно сокращаться. По каковым причинам будут всё более и более востребованы деловым миром услуги организованной преступности, а политиками — собственных спецслужб.

То есть, роль спецслужб, как органа оперативного (и радикального) воздействия на ситуацию оппонентов будет скорее всего только возрастать, а сами эти органы крепнуть технически и численно, превращаться в многофункциональных монстров, подобных НКВД СССР.

Наиболее радикально влиять на мотивацию, способы и средства «работы» спецслужб будут и «новации», именуемые ныне собирательным термином «международный терроризм». За которым уже ныне скрывается многое, но, прежде всего — всё более жёсткие формы противоборств разрастающихся схваток межцивилизацонной войны.

Для современной России это проявилось наиболее впечатляюще в трагедии «Норд-Оста», когда в столице были захвачены чеченскими боевиками около тысячи зрителей в заложники. Основная угроза этой беспрецедентной террористической акции заключалась в вызове дееспособности политического режима, авторитету его руководителей.

Попутно террористы явили обществу полную неспособность контрразведчиков даже в самой столице выявлять и реагировать на опасности на стадии их подготовки. Здесь же ещё раз проявилась продажность сотрудников органов внутренних дел, вкупе с их никудышней профессиональной деятельностью. Надо было спасать остатки уважения и доверия граждан к себе в целом и самой государственной власти.

Спасать любой ценой — угробили, только по официальным данным, почти каждого шестого заложника при их «освобождении». Но генералы и политики были рады и этому, бодро оправдывая такие потери тем, что могли погибнуть все. По итогам стало понятно, что для разрешения таких ситуаций нужно всячески укреплять спецназ органов госбезопасности и усиливать его мотивацию к решительным действиям в самих опасных ситуациях.

По скупым сведениям некоторых СМИ, участникам штурмовой группы театрального здания в той ситуации выплатили заранее по 100 тысяч долларов. Дело, безусловно, тогда того стоило. По нынешним временам обошлось даже недорого.

Вторым существенным мотивом в разрешении ситуации с «Норд-Остом» явилось желание продемонстрировать террористам, что к ним пощады не будет — были убиты все участники террористической акции. Из истории известно, что в плен не брали только в периоды самых жестоких, бескомпромиссных войн.

«Международный терроризм» оказался формой ведения именно такой войны — без фронтов, без локальных чётко очерченных театров военных действий. Одновременно обозначилась ещё и одна из основных составляющих третьей мировой войны — использование авиации, артиллерии, ракетных войск, использующих высокоточное оружие для уничтожения «инфраструктуры терроризма»: коммуникаций, штабов, баз, самих лидеров террористов.

Ещё одним «императивом» борьбы с терроризмом, как новой формой мировой войны, который жёстко «прописал» функции спецслужб, явилась необходимость контролировать мировой финансовый «трафик» с целью выявления и разрушения источников и каналов финансирования боевиков, их лидеров, их инфраструктур.

Таким образом, в сферу внимания спецслужб прочно и насовсем включены ныне все финансовые и банковские институты мира — самый лакомый, любимый и благодатный сектор деятельности.

Теперь практически каждый ресторатор-иноверец, иноземец в странах «цивилизованного мира» — потенциальный объект внимания спецслужб, как источник финансирования «террористов». Что безгранично расширяет возможности вмешательства сотрудников спецслужб в предпринимательскую деятельность любых инородцев, даже если истинным мотивом такого рода вторжения будет тривиальный шантаж, вымогательство.

Конечно, некоторым образом это поможет вербовке информаторов в этнически замкнутых чужеродных общинах, но одновременно откроет канал нравственной деградации сотрудников спецслужб низших уровней через возможности безнаказанного мародёрства. Некоторым образом расширив и при этом возможности этнической организованной преступности для скупки услуг спецслужб страны пребывания.

Каков будет общий баланс такого нового сочетания личностных мотиваций сотрудников спецслужб «цивилизованных стран», вряд ли возможно сколь-нибудь определённо предугадать. Известно, что любая большая армия становится опасной и для собственной страны, если выделяется недостаточно ресурсов, чтобы её достойно содержать и личный состав вынужден сам понуждать население делиться средствами на своё содержание и увеселение.

Ещё одним важным «императивом» антитеррористической составляющей работы спецслужб является противостояние оппонентам в средствах массовой информации — как в своих странах, так и за их пределами. Известно, к примеру, что главный исламский телевизионный канал Аль-Джазира, регулярно используемый исламскими экстремистами для «работы» со своим населением, сумел «вписаться» в системы спутникового телевидения европейской цивилизации.

Теперь разворачивается подковёрная борьба спецслужб «развитых стран», чтобы полностью контролировать это важнейшее средство идеологического сопротивления цивилизационной войны. Что, скорее всего, сделать не удастся, учитывая внушительные финансовые ресурсы исламских государств, противостоящих европейской цивилизации. Но эта задача спецслужб и на данном конкретном участке и на тех, что будут появляться в обозримом будущем, останется одной из основных, заниматься которой политическая власть будет заставлять постоянно.

Если с электронными СМИ исламских стран западные спецслужбы в принципе совладать не мытьём, так катаньем ещё смогли бы, то в целом с мощной теологической системой нейролингвистического программирования исламского населения — вряд ли. По очень простой, но неустранимой причине: для этого пришлось бы закрыть все бесчисленные медресе — религиозные школы — хотя бы по всему арабскому миру. Которые в настоящее время вполне успешно воспроизводят религиозный фанатизм во всё возрастающих количествах.

Тому свидетельствует светский руководитель одного из исламских государств: «Медресе учат ненависти, а не религии, учат тому, что есть люди, которых надо ненавидеть, что есть люди, которых надо уничтожить».[8]

Объектом же самой сильной и неодолимыми источниками мотиваций деятельности спецслужб будет становиться скрытая агрессивная недружественная политика государств-оппонентов. Наиболее нелюбимыми почти всеми в мире ныне являются США и Россия, как правопреемница СССР.

Если первому не дают покою исламисты, политические режимы в Иране, Ираке, Сирии, Северной Корее, то Российской Федерации не столь болезненно, но достаточно обидно, плевками в лицо досаждают Грузия, Украина, страны Балтии. То есть, бывшие составляющие части СССР.

Противостояния вызовам нынешней сверхдержаве и бывшей советской империи во многом легло на плечи их спецслужб. Пока их усилиями, подкреплёнными в некоторых точках военными действиями армий, не удалось не только прекратить выпады, но даже сколь-нибудь заметно ослабить натиски противников.

Во многих случаях действия спецслужб пока только провоцируют разжигание старых и появление новых поводов для активной вражды. В точном соответствии с логикой любых противостояний: только враг не сломлен, сопротивление не прекратится.

Прекратить же сопротивление любого государства силами одних спецслужб мудрено: в подковёрных схватках, даже протекающих в форме терактов, диверсий, победы бывают только по очкам. А противоборства будут продолжаться до поры, пока вражда между странами не пройдёт, по причинам ли исчезновения кого-то из оппонентов, по трансформации ли политического режима, по появлении ли иных обстоятельств, когда с бывшими врагами придётся срочно искать союза.

В изменившихся обстоятельствах могут радикально изменяться и императивы спецслужб. В противостояниях которых друг другу присутствует свои специфика: если, к примеру, военные стараются разнести врага, как можно скорее в пух и прах, не считаясь ни с чем, то спецслужбам приходится часто умерять свою прыть, быть всё время начеку. Хотя бы потому, что какая-нибудь недоброжелательная третья сторона может провернуть опасную провокационную акцию и свалить её на чужую голову, что вполне может спровоцировать настоящую войну. Потому, как бы ни было сильно давление политических велений, руководителям спецслужб действительно надлежит сохранять холодную голову, чтобы в иных ситуациях её не лишиться натурально.

Вечным жестоким императивом спецслужб является и недопустимость публичных скандалов с разоблачениями. Для их гашения, недопущения даже их возникновения, спецслужбы готовы идти на самые крайние меры. Известно, к примеру, что в процессе попыток расследования возможного участия американских спецслужб в убийстве президента США Дж. Кеннеди было убито в разное время более 130 потенциальных свидетелей.

И, хотя мировое общественное мнение осталось убеждённым, что это политическое убийство дело рук американских спецслужб, получить неоспоримых тому доказательств так никому и не удалось. Так что, даже в таком беспрецедентно сложном случае спецслужбы реализовали принцип обеспечения своей анонимности — соблюли один из основных законов своего специфического бытия.

Кроме названных выше (не всех) «нужд», определяющих основные «употребления» спецслужб, существует множество других мотиваций, более низкого, если можно так выразиться, уровня. Прежде всего, те, что движут действия самих руководителей спецслужб.

Несомненно, первейшими из таковых являются стремления явить себя руководителям государства, ближайшему своему окружению в качестве эффективного, в высшей степени профессионального, успешного руководителя. И в сравнении со своими предшественниками, а также с ныне здравствующими руководителями спецслужб — соперников. Чего одними охаиваниями, поношениями или оскорблениями своих оппонентов не достичь — нужны действительно выдающиеся результаты, победные акции, беспрецедентные, успешные новации в работе управляемой структуры.

У многих руководителей спецслужб это получалось, но только далеко не у всех. У последних в таких ситуациях появлялся ещё один властный мотив к действию — нужда убедительно имитировать выдающиеся результаты работы там, где их нет.

Одной из значимых мотиваций, серьёзным образом складывающейся на жизнедеятельности спецслужбы, почти постоянно является непреходящее опасение его руководителя интриг своих потенциальных преемников: внутри ли, вне ли собственной структуры.

Это сильнейшим образом влияет на атмосферу взаимоотношений с ближайшим окружением, внося изрядные доли недоверия, подозрительности, домыслов и упреждающих действий по вытеснению, дискредитации или удалению под благовидным предлогом наиболее замеченных в желании «подсидеть» шефа или хотя способных к этому. Для чего нередко употребляется обязательный комплекс традиционных разведывательных и контрразведывательных мероприятий с привлечением информаторов, использованием специальной техники слежения и т. п.

Подобные мотивации и всё, что они порождают, имеет место постоянно быть на всех практически без исключения уровнях управленческих иерархий спецслужбы (равно, как и во всех прочих иерархиях, включая и самые «мирные» — конфессиональные и т. п.).

В ходе скрытых соперничеств такого рода вполне могут быть осознанно инициированы отдельные провалы операций спецслужб, которые могут быть затем использованы в качестве основания для замены «виновных» руководителей. Либо организованы и осуществлены спецслужбами акции по дискредитации политиков, государственных деятелей, региональных вельмож, чрезмерно активно продвигающих на руководящие должности в спецслужбах своих протеже.

Одной из сильнейших мотиваций для руководителей всех уровней иерархии спецслужб является необходимость поддерживать во взаимоотношениях с вышестоящим руководителем режим наибольшего благоприятствования, основанный на глубоком доверии, готовности оказать практически любую неформальную услугу личного характера, используя возможности возглавляемого структурного подразделения. Спектр «услуг» может быть весьма обширен: от помощи в добывании средств на строительство загородного дома, избавления родственника от уголовной ответственности, либо его впечатляющего трудоустройства, повышения по службе.

Но примерно в таких же взаимозависимостях (хотя и в менее выраженных формах и степенях) находятся практически все сотрудники спецслужб, обязательно имеющие каждый своего непосредственного начальника, обладающего и своим норовом, и своими пристрастиями, фобиями, нуждами. В целом это порождает в деятельности целой структуры постоянную составляющую неформального характера, суть которой — беспрерывно понемногу или существенно одалживаться у множества разнообразных должностных лиц и корпоративных управленцев.

Естественно, в обмен на свои услуги сразу или в виде отложенного обязательства: кому-то надо помочь решить проблему с правоохранителями, кому-то снять напряжение с собственным начальством, кого-то предупредить о грозящей (или вымышленной) опасности, от кого-то отвести угрозу сатисфакции с чей-то стороны и т. п.

Какой объём рабочего времени, какой ресурс служебных возможностей на это регулярно растрачивается, не поддаётся никакому исчислению. Но то, что немало — не вызывает никаких сомнений. И тем больше — чем в более бедном и необустроенном обществе пребывает личный состав спецслужб.

Но личные нужды и порождаемые ими мотивации бывают не только у разнообразных руководителей спецслужб на всех уровнях, но и у всего личного состава. Что вполне позволяет допустить, что служебное время и усердие сотрудников спецслужб, по крайней мере, поровну делится между «личным и должностным». При условном допущении, что личное достигается, по крайней мере, не в ущерб служебным, государственным интересам. Что, скорее всего, и действительно имеет место — чувство меры присуще практически всем нормальным людям в любых сферах жизнедеятельности социума.

Во многом благодаря именно такому мотивированному неслужебными интересами взаимодействию личного состава спецслужб с «широкими народными массами» наиболее значимых людей социума в изрядной мере смягчается, «очеловечивается» довольно неуютная и жёсткая для многих «работа» спецслужб.

Но не для всех — с кого особо нечего взять, к тем и нет снисхождения: надо же за счёт кого-то и положительную статистику служебных результатов формировать. Для тех, кто может стать потенциальным объектом внимания и воздействия спецслужб, пусть это послужит стимулом к тому, чтобы по жизни не погрязать в мечтаниях и приятных досугах, а карьеру или деньги делать (лучше — и то, и другое одновременно, тем более, что такое легко сочетается). По крайней мере, будет, что предложить любым карателям-экзекуторам при любом неблагоприятном раскладе жизненных обстоятельств — для умилостивления.

Кроме того, в жизнедеятельности практически всего личного состава спецслужб (как оперативного, так и вспомогательного, обслуживающего) неустранимо присутствуют мотивы служебного поведения, имеющие происхождение из служебного соперничества и связанного с этим противоборства сотрудников друг с другом. Протекающих, правда, в неявной, неоглашаемой форме, но всегда каким-то образом сказывающейся не только на «окраске», но и на содержании служебных процессов.

Несмотря на расхожее мнение о том, что естественная состязательность в целом полезна для жизнедеятельности социумов, в «командных играх» (а деятельность спецслужб как раз и относится к высшим, наиболее сложным их видам) «внутрикомандные» соперничества чаще всего только во вред. А потому особо не поощряемы, хотя и неустранимы.

В целом же подобные ущербы если и имеют место, то не носят заметного характера в силу одного весьма важного человеческого качества, особо развитого у людей достаточно образованных, а потому наиболее рациональных в практике межличностных отношений: осознанное и потому успешное следование житейскому принципу «худой мир лучше доброй ссоры». Хотя, возможно, многие при этом не знают закона деловой психологии, согласно которому в многосторонней сделке (случай командной игры), при строгом следовании разумным договорённостям, доход каждого участника равен или больше максимального выигрыша того, кто всех обхитрил в случае нечестного состязательного поведения «сторон».

Как правило, в выборе каждодневных целей служебной деятельности руководители и сотрудники спецслужб испытывают воздействие сразу нескольких мотиваций, переживают весьма обычное психологическое состояние борьбы мотивов. И хотя протекание этого скрытого внутреннего процесса всегда индивидуально, определяется важнейшими личностными качествами человека, несомненно, присутствуют весьма чёткие закономерности. Вполне поддающиеся некой классификации:

1. Как правило, при любом сочетании мотиваций преимущественно принимаются в расчёт те, что сопряжены с обеспечением личной безопасности и интересов собственной карьеры. Иное — разве что, в кинофильмах, спонсируемых соответствующими структурами спецслужб. Общее правило здесь таково, что чем выше занимаемая должность, тем меньше допускается личных рисков в принимаемых решениях.

А если необходимо-таки что-то весьма рискованное предпринять, то, как правило, оформляется это, как решение коллективного руководящего органа, опирающегося обязательно на такое же официальное решение коллективного политического, вроде Политбюро ЦК КПСС.

Умение избежать персональной ответственности и не принимать рискованных управленческих решений теми или иными руководителями спецслужб, как правило, вырабатывается у карьерной публики довольно быстро — помогают развитый инстинкт самосохранения, природная сообразительность. Те, у кого эти свойства слабо выражены, редко успешны в служебной карьере, часто «сгорают» на первых её ступенях.

Приёмов, способов снизить риски при принятии решений великое множество, пределы которым определяют только опасения зарекомендовать себя во мнении непосредственных руководителей нерешительным, трусоватым, малонадёжным подчинённым, на которого в трудную минуту невозможно рассчитывать. Те, кто чрезмерной осторожностью обрёл такую репутацию — карьерные покойники. А потому, опытный руководитель спецслужб так обрисует руководящему политику последствия резких решений, что тот сам будет настаивать на осторожных действиях.

В ситуациях, когда личной безопасности, карьере грозят серьёзнейшие опасности, должностное лицо спецслужб (как и в любых иных структурах власти, управления) не колеблясь, пожертвует интересами корпорации. Иное — только, как исключение.

2. Вторым уровнем в иерархии мотивов является соблюдение интересов (безопасности, репутации, увеличения преимуществ и т. п.) всей спецслужбы во главе с её генералитетом. Если структуре угрожает сокращение штатов (в том числе и генеральских должностей), сужение сфер обслуживания, сопряжённое с сокращением финансирования, радикальное изменение приоритетов в работе, то, понятное дело, для предотвращений нежелательного развития событий мобилизуются все мыслимые ресурсы спецслужбы. Монолитное единство которой перед лицом общей опасности становится прочным в наибольшей степени, консолидированные действия — согласованными, как никогда.

3. Третьим в «табеле о рангах» приоритетности интересов руководителей и сотрудников спецслужб в подавляющем большинстве случаев являются, наравне с частными, личными интересами, и обычные служебные. Причём, дело почти всегда обстоит так: занимаясь должностными обязанностями, сотрудники выбирают такой план, «рисунок» действий, чтобы личные интересы могли быть реализованы наилучше и наиболее полно.

Уличить здесь практически невозможно обосновать мотивы совершённых служебных поступков по силам даже сообразительному подростку, и уж тем более нетрудно это сделать опытному профессионалу. В худшем случае недовольный начальник может накричать, обругать, оскорбить нелестными эпитетами, а то и вовсе матерно. Но в мире серьёзных структур ругань командиров переносится относительно легко: «Брань на вороту не виснет».

4. Предпоследними в ряду значимых мотиваций сотрудников спецслужб являются просьбы коллег, сослуживцев из других подразделений, правоохранительных органов. Обмен служебными услугами всегда очень серьёзная сфера служебных взаимодействий, пренебрегать которой — себе в убыток: никто не знает, кто кому будет нужнее уже в ближайшем будущем. А потому выполненная просьба сослуживца — почти, как его долговая расписка, то есть, вполне реальное «платёжное» средство.

Случаются и здесь «отклонения от нормы», но репутация необязательного человека в рабочем коллективе и за его пределами столь же убыточна, как и лёгкая хромота для профессионального чечёточника.

5. Последними в ряду работающих мотиваций являются ничем не обеспеченные, но настойчивые просьбы родственников, досужих друзей, пренебрежение которыми неизбежно порождает обиды, осложняет семейные или старые дружеские отношения.

Так что, пусть и неохотно, после нескольких напоминаний, некоторые просьбы трансформируются в какие-то служебные действия, входят составной частью в общую лавину деятельности спецслужбы — добавляя или убавляя что-то в результатах работы сотрудников на себя или на государство.

«Равнодействующая» сложения разнообразных мотивов, с учётом их перечисленных приоритетов, есть нечто весьма постоянное для каждого руководителя и сотрудника спецслужб. И зависит, как уже упоминалось, от уровня занимаемой должности, личных качеств, наличия или отсутствия (предпенсионный период) служебных перспектив и ряда других обстоятельств.

Если на высших управленческих уровнях преобладающими мотивами устойчиво остаются кланово-дружеские групповые интересы командного слоя, то на низших — лейтенантских — уровнях бесспорно доминируют, как раз служебные мотивации, определяемые приказами и указаниями непосредственных начальников, которым в свою очередь, определяют цели их начальники, но на более долгосрочную перспективу.

Как складываются совокупные устремления руководителей и сотрудников в общую «равнодействующую» спецслужбы, куда она в итоге бывает направлена, как во времени меняется её масштаб и направление — могут судить более-менее достоверно только те госдеятели, кто пытается использовать спецслужбы в качестве монтировки или своеобразной фомки для решения очередной державной проблемы (или не очень державной, а то и вовсе семейно-клановой).

Но одна составляющая в «равнодействующей» любой спецслужбы всегда обязательна — обеспечение нужд, как всей корпорации в целом, так и в отдельности каждого её сотрудника. Естественно, не в равных долях, а кому, как удаётся «конвертировать» в обретения свои служебные связи.

В этом смысле любая спецслужба ничем принципиально не отличается от любого иного чиновного ведомства, всякое из которых всегда, прежде всего — способ самообеспечения «управленцев», причём, по значительно более высоким, чем среднестатистические, стандартам потребления.

И только во вторую или даже в третью-четвёртую очередь, это орган власти или управления в какой-либо сфере жизнедеятельности.

В периоды социальных нестабильностей, опасностей спецслужбы, как и всякие иные учреждения и ведомства, спасают прежде всего себя, в подвергаемых трансформациям спецслужбах руководители и сотрудники стараются спасти так же прежде всего свои карьеры, блага, и уж только потом — блюсти интересы государства и общества. Естественно, не потому, что в спецслужбах собираются самые матёрые эгоисты и себялюбцы — такова естественная реакция всех здравых «среднестатистических» людей во всех мыслимых социальных ролях.

Различие только в том, что, в силу лучшей организованности и мобилизационной готовности, у спецслужб решение их собственных проблем удаётся лучше, продуктивнее. В ущерб, естественно, слабо или вовсе неорганизованным социальным группам и слоям.

Спецслужбы, как и все прочие чиновные, служивые корпорации, не имеют механизмов умерения, ограничения безудержного стремления наращивать свои потребления, ибо, в точном соответствии с законами социальной психологии, смотрят и сравнивают себя только с наиболее преуспевшими социальными группами, а не аутсайдерами. И никогда не оглядываются вниз, чтобы определить размеры запасов, из которых всё черпают для себя только возможно больше.

Так и возник великий, дикий голодомор в России 30-х годов прошлого века, когда органы власти и политического управления с помощью НКВД в ходе продразвёрсток обеспечили выживание наиболее значимым группам городского населения, дотла разорив хозяйства громадных сельских территорий, бросив людей умирать миллионами.[9]

В итоге можно сделать выводы, что основные мотивы, определяющие деятельность, как отдельного сотрудника, так и всей спецслужбы проистекают в большей мере из инстинктов человека, нежели официальных законов. И уж совсем почти не имеют отношения к общественной морали, нравственности, как таковой.

В деятельности, мотивированной инстинктами деятельности спецслужб, всё жестоко подчинено принципу: «Целесообразность выше закона». Любого — Божеского и человеческого (писаного или в виде обычая), нравственного, юридического. Потому, в практике противоборств спецслужб любая нравственная подлость, гнусность, приводящая к успеху — только тонкий, удачный тактический приём.

Как и в обычной современной открытой войне, которые достаточно быстро прекращаются и войска возвращаются к обычной жизни, где хотя бы в некоторой части работает нравственный кодекс религиозного или просто совестливого человека. А также кодекс воинской чести, основы которого сведены в известной книге «Путь воина».

Жизнедеятельность же спецслужб не прекращается никогда, и их личный состав вынужден жить по законам «военного времени». Беспрерывно. Но при этом, постоянно прибегая к социальной мимикрии, чтобы выглядеть в мотивации своих поступков в глазах обычных окружающих людей в качестве хотя бы практически приемлемо нравственного человека. То есть, постоянно пребывая в тяжелейшем для психики состоянии раздвоения личности.

Для обычных карьерных безнравственных честолюбивцев такая раздвоенность особых стеснений не приносит: они остаются всегда верными модели целесообразного, наиболее выгодного в данный момент служебного поведения, по привычке легко изменяя свою социальную окраску при переходе из одной ситуации взаимодействий к другой.

Но таковыми являются далеко не все сотрудники спецслужб. Более интеллектуально и нравственно развитые из них практически постоянно пребывают в состоянии весьма сильного душевного дискомфорта, обостряющегося временами до острейших переживаний. Что нередко приводит к болезням, запоям, даже в иных случаях к уходу из спецслужб под каким-либо благовидным предлогом. Или даже по негласной инициативе собственных начальников, которым всегда видна сложившаяся внутренняя драма сотрудника, при которой он становится не только малонадёжным в работе, но и определённым образом уже опасен в особо деликатных ситуациях.

Такие сотрудники, не сумевшие подавить в себе нравственные мотивации, крайне нежелательны ещё и тем, что в состоянии передать свои нравственные «вирусы», порождающие глубокие сомнения в правильности или допустимости совершаемых действий, молодым сотрудникам. Что, безусловно, создаёт серьёзную угрозу поддержанию чёткой исполнительской дисциплины, подобной той, что присуща структурам организованной преступности.

Безусловно, люди нравственно состоятельные в спецслужбах нужны и весьма, но только, так сказать, со специфической, «компактной» нравственностью: и чтоб друг друга не обманывали, не подставляли под жизненные катки, и чтоб начальство воспринимали, как элемент системы упорядочивания мирового хаоса, а не как объект, который лучше держать за болвана. И ещё кое-что по мелочи, вроде необходимости блюсти правила приличия в общественных местах, при соприкосновении со СМИ, не уклоняться от работы с бой-скаутами и др.

Но управляемая, снабженчески-бытовая, пригодная для бизнеса нравственность — эфемерный сдерживающий фактор даже во взаимоотношениях для «внутреннего употребления» в среде спецслужб: в ситуациях жестоких внутрикорпоративных противоборств все мгновенно переходят на законы военного времени, отменяющие все законы вообще.

И тогда любая нравственно-религиозная мотивация надолго уходит в отпуск «до востребования» (которого может не наступить вообще при жизни здравствующего поколения сотрудников спецслужб). Что никак не может не сказаться на ухудшениях работы органов госбезопасности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.