06.03.2003 - В упряжке жизни (продолжение)
06.03.2003 - В упряжке жизни (продолжение)
Самым первым из одомашненных человеком животных была собака. Случилось это в каменном веке (пятнадцать тысяч лет назад). Предположенье, что предками собаки были волк, шакал и в некоторых местах лисица, сейчас наукой отвергнуто. Волк!
Он был конкурентом людей на охоте. Можно предположить: человеку иногда доставалась добыча волков, при возможности убивающих больше, чем можно съесть в один раз. Не исключается, что и волки могли кормиться возле людей-охотников и даже вели совместную с ними охоту. Как удалось «отщепить» от древа волчьей натуры росток и «вынянчить» из него собаку - антагониста волков и верного друга людей? Скорее всего, одомашнивание начиналось с воспитания малышей. Приносили охотники из логова для забавы детишкам волчат. Подрастая, некоторые из зверей проявляли покорность людям, привязывались к ним. Отбором выявляли наиболее послушных. Так постепенно из хищного дикаря вырастало животное, привязанное к человеку, зависимое от него.
Известно: чем раньше попадает звереныш или птенец к нам в руки, тем больше шансов сделать его ручным, а это шаг к одомашниванию. Но лишь малое число животных имело смысл одомашнивать. Некоторых целесообразно было лишь приручать. Это хорошо видно на примере ловчих животных. Зачем одомашнивать гепарда, орла, кречета, ястреба? У одомашненных птиц и зверей многие качества дикаря, в том числе качества ловчие, убывают. Лучше дикарей приручать, пользуясь исключительными их способностями.
Пчелу лишь условно можно назвать домашней - не привязана к человеку и никак от него не зависит. Люди просто переселили ее поближе к жилью и научились беззастенчиво обирать. Если во время роения пчеловод «проморгает», пчелиная семья, покинув улей, улетит в лес и будет жить так же, как жили на Земле миллионы лет ее предки.
Путь пчелы из леса на пасеку был «механическим». Во времена бродячего собирательства и охоты дупло с пчелами было для первобытного человека, конечно, самой желанной находкой. Постепенно человек в местах «пчельных» стал делать дупла (борти), и пчелы охотно их заселяли. Грабить пчел подчистую было уже нерасчетливо - бортники брали лишь часть запасенного меда, оставляя пчелам еду на зиму. Потом борти (колоды) человек попробовал переносить к жилью. Пчелы охотно жили и тут. Но каждый раз, огребая колоду, серным дымом пчел умерщвляли, а мед из сотов выпаривали. На Черниговщине пчеловод П. Прокопович, имевший на пасеке несколько тысяч пчелиных семей, додумался построить рамочный улей (первый поименован был «Петербургом»). Рамки из улья легко вынимались, а придуманная вслед за этим медогонка извлекала мед из рамок, не повреждая сотов.
В «хозяйственной упряжке» человека пчелы работали, оставаясь дикими. Человек не вывел ни одной пчелиной породы. Работают на него лишь различные природные расы этих общественных насекомых - африканские пчелы, итальянские, кавказские, пчела «бурзянка» в Башкирии, не погибающая в дуплах и ульях при морозах в пятьдесят градусов.
У большинства же животных человек вывел множество разных пород - тонкорунные овцы, яйценоские куры, коровы с повышенной жирностью молока и высоким надоем, мясные породы скота, животные с большой плодовитостью (кролики, свиньи). Рекордсменом по числу пород являются куры, собаки, но первое место - за голубями. Экспериментирование, уже с учетом генетических знаний, продолжается. Удовлетворяются, например, разнообразные вкусы владельцев собак. На Аляске выведены две их породы, до недавних пор служившие главным транспортным средством, - маламуты (сильное тягловое животное, помесь древней северной собаки с волком) и скоростная ездовая голубоглазая хаски (потомок сибирской лайки). Самолеты и снегоходы почти вытеснили собак из житейского обихода, но аляскинцы нашли способ поддержать их существование, устраивая разнообразные спортивные гонки, в том числе очень трудные, через весь большой штат. Тут отбор идет на резвость, выносливость.
Уже говорилось, что некоторые животные так далеко ушли от своих прародителей, что совершенно на них не походят. Вспомним к месту и знаменитых золотых рыбок. Эти «модницы» с огромными плавниками и таким же большим, роскошным хвостом не похожи на всем знакомого белого карася. А между тем именно эта рыбка есть прародитель дивного чуда в аквариумах. При снижении температуры воды в дни нереста до критических величин белые караси вырастают уродцами - безглазые либо с выпученными глазами и измененными плавниками. Это и было использовано в целенаправленном отборе при выведении декоративных рыбок.
Каждая порода животных, приобретая при отборе что-то важное для человека, что-нибудь непременно теряет. Иногда потери даже полезны - домашние гуси почти не умеют летать, ну и хорошо - не улетят. Но есть потери весьма нежелательные, важнейшая из них - снижение жизнестойкости, выносливости. Животные начинают болеть, становятся требовательными к качеству кормов, «тепличному» содержанию, их надо лечить. Но, как говорят, на леченом коне далеко не уедешь. Жизнестойкость важно поддерживать иными средствами. Главное из них - прилив кровей давних аборигенных пород. В Венгрии я видел стада коров, сберегаемых для такой цели. У нас на Алтае в хозяйстве Черга (не знаю судьбу его ныне) собраны были самые разные животные, способные передать изнеженным своим потомкам неприхотливость и жизнестойкость.
Не всегда известно, где был зажжен огонек одомашниванья животных. Но кое-что все же известно. Лошадь была приручена и одомашнена в южно-русских степях. Ее предок (мышастой масти дикий тарпан) исчез всего сто пятьдесят лет назад, когда уже миллионы его потомков повсеместно были на службе у человека.
В хозяйстве американских индейцев я видел лошадей, кур, гусей. Между тем в Америке, после открытия ее Колумбом, у аборигенов обнаружены были только два домашних животных - собака мясной, бесшерстной породы и индейка. Индейки мореходов сразу заинтересовали, и птицы быстро распространились в Европе (особенно популярными стали в Турции). Переселенцы в Америку везли с собой все, вплоть до воробьев. Привезли и индеек. Их и поныне называют тут «туркен» - птица вернулась на родину с европейским названьем. Похожая метаморфоза случилась с цесаркой (одомашнена в Африке). Из Гвинеи она попала в Америку, а оттуда, привезенная португальскими моряками, мнимая «американка» завоевала Европу.
А могут ли домашние животные выжить, потеряв контроль над собой человека и оставшись наедине с природой? Хотя и не все, но могут. Те же цесарки с птичьих дворов Европы, одичав, расселились в Италии и южной Франции. Без каких-либо проблем (было бы жизненное пространство!) дичают лошади. Американские мустанги - не что иное, как потомки отбившихся от рук коней, на которых «въезжали» в Америку конкистадоры и первые поселенцы. Число их еще недавно достигало почти миллиона. Они благоденствовали, став своеобразным символом государства. Распашка прерий и беспощадная охота (на консервы для кошек) число мустангов сократили до двадцати тысяч. В полупустынных местах созданы заповедники, их охраняющие. В одном из них я видел мустангов - очень пугливые, осторожные (жизнь научила!) лошадки. Одичавших коней (все белой масти) снимал я также в Камарге (дельта Роны у Средиземного моря). Несколько табунов одичавших лошадей обитало у нас в Крыму и в дельте Волги после гражданской войны. Табун мустангов живет сейчас на границе ростовских степей и Калмыкии.
Собаки... Пудель и дог вряд ли способны выжить в природе. А псы беспородные выживают, подчищая все живое в лесах, вплоть до лосят, оленят, становятся мышеедами и даже, как волки, нападают на кошек, коз, гусей, кур.
Коровы очень зависят от человека. Им выжить (где?) трудно, но дикий нрав и у них пробуждается, если условия этому могут способствовать. Лесник в междуречье Волги и Ахтубы мне рассказал: его коровы, вольно пасущиеся в лесу, телиться в сарай не приходят, телятся где-нибудь в потайном месте, оберегая теленка.
Два любопытных примера возвращенья животных в природу - у меня на глазах. В Москву, для украшения города, недавно, в 50-х годах, завезли немалое число голубей. Где сейчас эти белые птицы? Их нет, живут рядом с нами неуклюжие, глуповатые сизари - потомки породистых белых. Природа за короткое время провела «возвратную селекцию» - вернула голубей к облику дикого скального голубя.
Нечто подобное наблюдалось и с кроликами. Эти дичают быстро. В лесах под Серпуховом я знал двух лесников-братьев, державших живность не в клетках, а на свободе. Возле кордона кролики вырыли норы, летом сами добывали корма. Лесники, когда надо, выходили с ружьями и охотились прямо с крыльца.
А на Лебяжьи острова в Черном море, где гнездятся в норах утки-пеганки, орнитологи выпустили кроликов - «пусть роют норы для уток». Был риск, что кролики, размножаясь, сожрут всю зелень и выдохнут. Но кролики, обеспечив пеганок жильем, не пропали, однако изменились неузнаваемо - из жирных клеточных увальней стали поджарыми, резвыми, жизнестойкими, точь-в-точь как дикие, обитающие в Западной Европе.
Вот так впряженные в хозяйственные заботы людей некоторые дети дикой природы нам служат. Без этого союза, выгодного главным образом человеку, жизнь людей на планете была бы иной, чем сегодня.