Лики "Книги Перемен"

К. В. Асмолов

Два или три года назад, еще до нашего отъезда в Республику Корея на годичную языковую стажировку, московский рынок был буквально наводнен несколькими вариантами буклетов с изображением монады инь-ян и надписью "Гадание по КНИГЕ ПЕРЕМЕН". На одном из них даже значилось "Китайская настольная игра "И цзин". Не обошли ее вниманием и многие научно-популярные журналы. И когда в Сеуле я стал посещать лекции в международном буддийском просветительском центре Lotus Lantern ("Лотосовый светильник"), среди них был и цикл лекций по "Книге Перемен" (кит. "И цзин").

Читал лекции Дэвид Мэйсон, считающийся одним из наиболее крупных современных специалистов в этой области. Из своих тридцати с небольшим лет тринадцать он занимается изучением "Книги Перемен", чуть меньше живет в Корее и в настоящее время является профессором университета Чхунчхон.

По мнению Мейсона, вкратце общие представления большинства людей об этой книге можно охарактеризовать так: почти все что-то слышали о ней, но толком никто ничего не знает. И для того, чтобы приблизиться к пониманию "И цзина", надо знать историю создания этого текста.

Началась она с распространенной не только в Китае шаманской практики гадания на лопаточных костях животных или панцире черепахи. Искомый ответ на вопрос определялся по рисунку трещин, образовавшихся на их поверхности после обжига. Именно тогда, почти за четыре тысячи лет до наших дней, появились первые попытки систематизации этого мантического знания. Проводились они пока на достаточно примитивном уровне: сплошная линия считалась "твердой" и обозначала стабильность, неизменность; прерывистая — "мягкой", обозначающей податливость, переменчивость. Затем эти категории расширились до понятия твердого и мягкого естества Природы вообще. А с понятиями инь и ян, через которые сейчас их раскрывает большинство исследователей, китайская традиция связала их только незадолго до нашей эры, более тысячи лет спустя.

Несколько позже на бронзовых сосудах китайской династии Шан-Инь (XVI–XI вв. до н. э.) впервые появляются триграммы и их названия. Легенда называет их создателем Фу Си, мифического основателя китайской цивилизации вообще, сгруппировавшего твердые и мягкие линии в разных сочетаниях по три в виде восьми триграмм и давшего им символические названия, отражающие его долгий опыт созерцания природных процессов. Ассоциация мира с триграммами осуществлялась не по западному принципу чистой логики. Триграмма отражает нечто общее у Неба, юга, красного цвета, отца и так далее. И не очень важно, почему этот ассоциативный ряд или общий икс, выраженный в триграмме, именно таков. Восемь триграмм (кит. "ба гуа") — Небо (кит. "цянь"), Земля (кит. "кунь"), Вода (кит. "кань"), Огонь (кит. "ли"), Гром (кит. "чжэнь"), Гора (кит. "гэнь"), Ветер (кит. "сюнь"), Водоем (кит. "дуй"). При этом в китайским языке есть и другие иероглифы, обозначающие просто небо, землю и т. д. Иероглиф "тянь" (небо) не надо смешивать с иероглифом "цянь", которым обозначают триграмму Небо.

Примерно три тысячи лет назад триграммы начали сдваивать. Различные их сочетания образовали 64 гексаграммы. Китайская традиция также приписывает это Фу Си, хотя большой временной интервал между появлением первой триграммы и первой гексаграммы очевиден. Каждая гексаграмма тоже имеет название (понятие, термин или действие), при этом восемь иероглифов из числа этих 64-х не употребляются в китайском языке в каких-либо других значениях — только как названия гексаграмм.

Согласно легендам, порядок расположения триграмм менялся: легендарная династия Ся (XXI–XVI вв. до н. э.) начинала список триграмм с "Горы", подчеркивая этим почитание Природы; полулегендарная династия Шан (XVI–XI вв. до н. э.) начинала его с "Земли", понимая под этим главенствующую роль матриархата; а нынешний порядок перечисления их установил Вэнь-ван, основатель династиии Чжоу (XI в. — 770 г. до н. э.). Он же считается автором первых комментариев к названиям триграмм, причем, по легенде, писал их, будучи заключенным в тюрьму последним шанским правителем.

Комментарии эти очень невелики по объему — это, скорее, ключевые слова, ассоциативный ряд, а не прямое объяснение: ответ — в твоем сознании, и не надо толковать этот текст, считает Мэйсон. Перед тобой не Книга Судеб, в которой все предопределено, а совет — ответ отражает твой контакт с миром и то, к чему может привести твой нынешний путь, который можно изменить в случае, если он искривился. И "Книга Перемен" всегда была советчиком правителей и государственных мужей, советником советников. Самые ранние части "И цзина", реально датируемые IX–VIII вв. до н. э., являются именно комментариями к гексаграммам. Следующий базовый текст ее — "Комментарий к линиям", который китайская традиция приписывает Чжоу-гуну (около 1100 г. до н. э.), племяннику Вэнь-вана, регенту при его сыне и первому реальному правителю Чжоу. Это тоже краткие комментарии, поясняющие значение каждой линии внутри гексаграммы. В таком виде "И цзин" существовал как гадательная книга времен династии Чжоу, что определило другое название — "Чжоу и". "Комментарий к линиям", идущий от нижней линии вверх, тоже скорее конспект для гадателя, а не развернутое объяснение. Это как бы тот образ или последняя строчка широко распространенного тогда анекдота или притчи, прочитав которую, можно вспомнить всю историю и, оттолкнувшись от нее, вынести необходимое суждение. Например, приводя в качестве иллюстрации историю о трех слепых, ощупывающих слона, или притчу о двух мышах, тонущих в кувшине со сметаной, лектор, готовясь в выступлению, может записать в своем блокноте просто "слон" или "сметана". У другого же, просматривающего его блокнот и не знающего этих притч, записанные слова могут вызвать совсем иные ассоциации, скажем, типа "Слон и моська" и "А Васька слушает да ест". Поэтому, по мнению Мэйсона, с поисками скрытого смысла в комментариях надо быть поосторожнее. Тем более, если тексты записывались на слух, вполне могли поставить не тот иероглиф, и когда в Китае недавно обнаружили могилу, полную древних текстов, в том числе и "Дао дэ цзин" Лао-цзы, датированный на полтысячелетия раньше, чем самый ранний известный список этой книги, выяснилось, что многие места в тексте, которым придавали глубокое мистическое содержание, оказались заурядными описками.

Следующий пласт "Книги Перемен" — "Десять крыльев", или, как говорят еще, "Десять приложений". Это комментарий к "Комментариям", где мысли автора облекаются в форму разъяснения содержащих безусловную истину древних текстов. Вообще этих книг семь, но три из них разделены на две части. Первые шесть традиционно приписывают Конфуцию, но, скорее всего, они были написаны его последователями в разное время примерно в период с 400 до 100-х годов до н. э. Авторы пытались найти некий средний путь между инь и ян, в отличие от даосской концепции, рассматривающей эти два начала как единое нераздельное целое. Современные неоконфуцианцы считают эти комментарии полной и абсолютной истиной. С их появлением "И цзин" превратился в философский труд, ставший основой всей китайской натурфилософии.

Помимо детально разработанной и объясненной системы ассоциативных рядов, эти комментарии привнесли в "И цзин" образ "благородного мужа", близкий к английскому понятию "джентльмен". Слово "цзюнь-цзы" первоначально значило "сын правителя", который должен был служить эталоном нравственного поведения. Постепенно значение расширилось, стало обозначать не только собственно детей правителя, но и всех, кто вел себя так же благопристойно, как они, независимо от происхождения. В "Десяти крыльях" это слово впервые появляется в "Сянчжуань" ("Комментарий к образам"), где на каждую гексаграмму дается указание, как вести себя благородному мужу в той или иной ситуации. Другим, не менее важным комментарием, является "Сицычжуань" ("Традиция об афоризмах"), сборник высказываний о природе и использовании "Книги Перемен" и, что самое главное, о связанной с ней космологии. Стоит отметить и "Шогуачжуань", где во многом с даосской точки зрения дана систематизация триграмм и приведены наиболее детально ряды символов.

Имея представление об истории создания "И цзина", окинем взглядом его космологию.

Первые три линии гексаграммы, считая снизу, связаны с Землей, три вторые — с Небом, а место для Человека, находящегося между ними, — две линии в середине гексаграммы. Есть еще внутренние, или ядерные триграммы, которыми пользуются для более глубинного осознания некоторые исследователи. Это триграммы, образуемые 2-й, 3-й и 4-й линиями (нижняя ядерная триграмма) и 3-й, 4-й и 5-й линиями (верхняя ядерная триграмма). К сожалению, в прослушанном мною курсе Мэйсон лишь упомянул о них, не вдаваясь в комментарии, и каждую гексаграмму мы рассматривали только как сочетание триграмм Неба и Земли.

НЕБО — это средоточие силы ян, солнечная энергия, это творческая сила, отец, раннее лето с его горячими ветрами и обещающими дождь тучами. Небо подобно дракону в облаках или в глубинах вод. Это мощь, активность, устремленность. Время, когда свет и тьма пробуждают друг друга и, пробуждая и противодействуя, раскручивают движение Мира, Универсума.

ЗЕМЛЯ — это средоточие силы инь, мать, пассивная восприимчивость и преданное следование, преданная любовь, это темнота, сила Земли и ее энергия, ранняя зима с ее падающим снегом, льдом и коротким световым днем, время, когда все существа служат друг другу и питают друг друга особенно выраженно.

ВОДА — бездонная и бесформенная, текущая через опасности и таящая опасности, она охватывает и несет на себе, и погружает в себя. Вода — это наводнения, тропические ливни, изменение русла реки Хуанхэ, несущее за собой колоссальные природные изменения. Вода — это средний сын или ранняя осень с ее временем урожая и дождями. Вода — это время концентрации и собрания всего в одно, наполненность и способность принимать форму сосуда, куда она стекает.

ОГОНЬ — иногда его обозначают еще и иероглифом "свет", в котором сливаются знаки Солнца и Луны. Огонь — это пламя, яркость и красота, просветление и тяга к свету и к тому, что верно, истинно. Огонь — это средняя дочь или ранняя весна с раскрытием почек и зарождением любви. Огонь — это время, когда все создания наполняются светом, воспринимают друг друга в свете и распространяют друг на друга свет. Огонь — это надежда на перемены.

ГРОМ — ужас и трепет испытывает любой, слыша его. Гром — это движения, побуждающие к действию или приносящие разрушения. Гром — это восхищение, старший сын и поздняя зима, когда снег начинает подтаивать, а солнце поворачивает на лето. Это время, когда все существа находятся в состоянии пробуждения, манифестируя свою сущность и начиная движение.

ГОРА — это тишь, неподвижность, несокрушимость. Это освобождение от внешних пут и привязанностей, четкое знание времени, когда надо стоять, и времени, когда надо двигаться. Приверженность к себе и своим мыслям. Гора — это младший сын или поздняя осень с холодной росой и туманом. Это состояние совершенства, отмеченное глубокой тайной скрытых смыслов. Гора — это конец движения перед началом нового цикла. Гора — это еще и единение инь и ян, ее освещенной и теневой сторон.

ВЕТЕР — он разносится по миру, исполненный долга и распространяющий команды. Это что-то мягкое, податливое, проникающее, подчиняемое. В том числе и воле великого человека. Это старшая дочь или позднее лето, когда стихает жара. Это время, когда все вещи обретают форму, становятся чистыми и совершенными. Это долг, деловая активность, но и начало движения на излет.

ВОДОЕМ или ОЗЕРО — это нечто радостное и исполненное счастья. Смех, удовольствие, общение с друзьями, искренность, наслаждение, удовлетворенность. Это младшая дочь или поздняя весна, когда пробиваются всходы. Это время, когда все существа находят радость, радость взаимообщения. Триграммы располагаются по кругу, ориентированному по сторонам света и времени суток, в центре — монада инь-ян. Вариантов расположения триграмм много, но наиболее известны два: сяньтянь и хоутянь, или "раннее небо" и "позднее небо". Построение "раннего неба", приписываемое Фу Си, со строгим геометрическим соответствием триграмм, когда Вода и Огонь дополняют друг друга, Гром и Ветер не вмешиваются в дела друг друга и сила Гор и Вод едина в совместном действии, отражает ситуацию до создания этого мира. Это словно бы идеальный план творения. А хоутянь, "позднее небо", построение которого приписывается Вэнь-вану, — как бы проекция такого идеального плана на реальность. Это построение, более широко известное сегодня, часто применяется в традиционной геомантии и в мандалах боевых искусств Востока.

В Китае, равно как и во всем конфуцианском мире, существует два основных подхода к интерпретации "И цзина". Одно направление — "Символы и цифры" — анализирует символику триграмм и связанных с ними ассоциативных рядов, пытаясь таким образом определять судьбу или характер, предсказывать будущее. Вторая школа — "Справедливость и принцип" — рассматривает ее как книгу мудрости и анализирует ее философию и космологию, обращая особое внимание на образ благородного мужа. Обе они одинаково интересны, но для философа и историка, безусловно, интереснее вторая.

Еще в III тысячелетии до нашей эры мыслитель Сюнь-цзы говорил, что те, кто правильно использует "И цзин", не пользуются им для гадания. Однако, когда император Цинь Шихуан (221–206 гг. до н. э.) приказал уничтожить в стране все книги, кроме медицинских, сельскохозяйственных и гадательных, "И цзин" не тронули именно как гадательную книгу, что в дальнейшем и определило такое отношение к ней вплоть до III века до н. э.

Перемена отношения к книге связана с именем выдающегося ученого Ван Пи (226–249 гг.). За свои 23 года он написал более шести книг, посвященных "И цзину", и, кроме того, выступил в качестве редактора и издателя этой книги. Все мировые исследования "Книги Перемен", равно как и "Книги Пути и Благодати" ("Дао дэ цзин"), велись до недавнего времени по его изданиям. Ван Пи фактически заново создал китайскую метафизику и космологию, поставив вопрос о происхождении мира и придя к ответу через "И цзин". Книгу он рассматривал в первую очередь как кодекс поведения, говоря, что образы дают значения, а слова только проясняют их. Ван Пи искал многие значения в пиктограммах иероглифов. Наработки его наиболее ясно можно проиллюстрировать на примере "Сянчжуань", где приведены рекомендации для благородного мужа.

Анализ этих 64 рекомендаций дает очень интересные результаты. Все они могут быть объединены в две большие группы — внешних, или общественных, ценностей и внутренних, или личностных, ценностей. Каждая из этих групп подразделяется на две подгруппы. В первую подгруппу первой части входят 18 гексаграмм, касающихся вопросов установления и функционирования государства. В них подробно говорится о гармонии и установлении Закона, под которым понимается всякое установление мер и ограничений — от календаря до уголовного кодекса. Некоторые тексты говорят о применении закона так, чтобы не допустить ни чрезмерной строгости, ни чрезмерной мягкости. С одной стороны, Закон должен быть ясным и неотвратимым, и каждый поступок человека должен быть связан с Законом так же, как молния связана с громом, но с другой — он должен быть гуманным и не допускать, к примеру, длительного тюремного заключения.

Вторая группа вопросов, связанных с внешними делами, объединяет 14 гексаграмм, касающихся социальной ответственности. Здесь тоже говорится об установлении порядка и обязанностях, но в моральном плане.

Первая группа второй части вопросов объединяет 16 гексаграмм и касается создания добродетельного, просветленного состояния души. В них говорится о четком знании планируемого пути и умении предсказывать и предотвращать грядущие события, быть твердым и верным выбранной цели, подавлять мелочные желания и не думать о вознаграждении.

Последние 16 гексаграмм включают в себя уже конкретные рекомендации по режиму дня (ни аскетизма, ни излишеств), поведению в обществе, тому, как служить живым примером другим.

Буддийская традиция интерпретеции "И цзина" сводится во многом, в отличие от предыдущей, конфуцианской, к сопоставлению восьми триграмм и этапов благородного восьмеричного пути. Первый этап — правильные знания (точка зрения, понимание происходящего) — соотносится с Огнем, его стремлением к свету. Второй этап — правильные намерения — соотносится с Небом и заложенным в нем творческим импульсом. Третий этап — правильная речь — соотносится с Водоемом и истекающей из него радостью общения. Четвертый этап — правильное поведение — соотносится с триграммой Воды, которая движется согласно закону, обтекает опасные места, с ее бездонностью и текучестью, принятием формы, приемлемой для окружающей среды. Пятый этап — правильная жизнь — обозначает развитие жизни, а не уничтожение ее и в этой функции перекликается с воспринимающей и воспроизводящей функцией Земли. Шестой этап — правильные усилия, то есть стремление достичь цели, сходны с проникающей сущностью Ветра. Седьмой — правильная мысль, заключающая в себе еще и бдительность в борьбе с невежеством и постоянный самоконтроль, кажется похожей на пугающий и растревоживающий Гром, пробуждающий и обостряющий чувства. И, наконец, последний этап — правильная медитация — соотносится со спокойствием и несокрушимостью Горы.

Другая система интерпретации внутренних линий гексаграммы связана с именем Вань И, известного буддийского наставника (1599–1655 гг.). Для него шесть линий гексаграммы были уровнями духовного развития. Первый уровень — это потенциальные возможности достижения состояния будды, или просветления в каждом человеке, непроявленные идеалы или принципы — в общем, великодушие. Второй уровень — осознание предыдущего опыта, использование определенных концепций, установление внутреннего равновесия, самодисциплина. Третий уровень — созерцание, начало правильных действий, концентрация и аккумуляция сил. Четвертый уровень — очищение чувств, появление возможности реального пробуждения, терпимость. Пятый уровень — проявление истинной природы, начало самореализации, энергия. Шестой уровень — полное совершенное самоосознание, просветление, совершенствование реальности, мудрость.

Впервые "И цзин" перевел на европейский язык (английский) миссионер Джеймс Легге, приехавший в Гонконг в конце XIX века и проделавший блестящую с академической точки зрения работу по переводу всех основных конфуцианских классических книг. Делал он, правда, это без особого энтузиазма, и "И цзин" не вызвал у него большого интереса. "Книгу Перемен" он расценил как собрание суеверий, зато другой миссионер, Ричард Вильгельм, около двадцати лет изучавший ее под руководством наставника Лао Найсюаня, опубликовал на немецком языке наиболее полный и глубокий перевод книги. Как любят повторять исследователи "И цзина", если Легге перевел то, что было написано в книге, то Вильгельм перевел то, что написанное означало.

Большой интерес к "И цзину" питал К.Г.Юнг, видный психолог и психоаналитик. Он написал вступление к переводу Вильгельма, а его студент Карл Бэйнс перевел его работу на английский. Не обошло вниманием "И цзин" и советское востоковедение. В 1928–1935 гг. советский китаист Юлиан Шуцкий использовал современный лингвистический и концептуальный анализ для определения датировки и интерпретации текстов "И цзина". А из последних работ хочется отметить переводы профессора университета Беркли Томаса Клира, опубликовавшего не только два варианта "И цзина" с буддийскими и даосскими комментариями, но и приводящего серию связанных с "И цзином" традиционных диаграмм и мандал, разъясняющих космологические концепции "Книги Перемен" и отношения триграмм между собой.

Завершающая лекция курса была посвящена тому, как гадать, используя древний способ с применением палочек. По идее они должны были быть сделаны из тысячелистника или какого-то другого эндемичного китайского растения. Но важно, чтобы они имели для гадающего особый ореол и не служили бы еще и для еды или игры с собакой (на вечном огне не жарят мясо). Помедитировав с пачкой палочек в руках, гадающий формулирует для себя свой вопрос (обычно он выглядит так: "Что должен я сделать, если…?") и откладывает одну палочку в сторону. Всего гадательных палочек 50, но одна отложенная, обозначающая единство Вселенной, не принимает участия в процессе гадания. Остальные надо, не думая и не имея специального плана, спонтанно разделить и взять в обе руки. Те, что в правой — это Небо и ян, испускающая сторона. А Земля (левая рука) — лишь реципиент. Поэтому из левой руки вынимается одна палочка и кладется перед собой, затем, символизируя этим сезоны годичного цикла, из пачки Неба последовательно откладывают по 4 палочки (зима, весна, лето, осень) до тех пор, пока в правой руке не останется число меньшее четырех или четыре. Этот остаток прибавляется к уже лежащей палочке, вынутой ранее из пачки Земли, после чего с палочками, лежащими в левой руке, проделывается аналогичная процедура. По законам математики суммарное число палочек, оставшихся после этих двух переборов, должно равняться пяти или девяти. Эти палочки откладываются в сторону, а остальные снова спонтанно разделяются на Небо и Землю и повторяется прежняя процедура с выкладыванием одной палочки из Земли и последовательным "отщипыванием" четырех сезонов. На сей раз в остаток должны выйти четыре или восемь палочек. Прибавив их к лежащим, оставшимся от предыдущего гадания, повторяем процедуру третий раз. Снова должно остаться восемь или четыре. Теперь, подсчитав отложенные после этих трех циклов палочки, мы увидим, что их число может равняться или тринадцати, или семнадцати, или двадцати одному, или двадцати пяти. Это число и определяет один из четырех типов проведенной линии:

Большое ян или инь значит уже оформившийся, накопившийся и, следовательно, вот-вот готовый смениться на свою противоположность знак. На него надо обращать особое внимание.

Проведя таким образом первую, нижнюю линию, повторяют снова весь процесс, как бы вводящий человека в состояние медитации, концентрируя внимание на объектах своих мыслей и как бы проживая круговорот мироздания, который символизируют его действия. Шесть раз повторяется процедура, пока не сложится вся гексаграмма. Тогда можно начать внимательное чтение текста, обращая особое внимание на комментарии к "наполненным" линиям. И не надо отчаиваться, если предсказание выглядит негативно. То, что говорит вам "И цзин", это не неотвратимая судьба, а один из многих вероятных вариантов вашего будущего. Негативное предсказание — это совет изменить стиль жизни.

О том, как гадать с помощью монет, многие знают. "Орел" — ян, "решка" — инь. Для гадания подбирают три монеты одинакового номинала, хотя опять-таки было бы лучше, если бы они были специально предназначенными для гадания — например, древнекитайские круглые с квадратным отверстием, символизирующие гармонию Земли и Неба. Две "решки" или два "орла", выпавшие после подбрасывания монет, — это малое инь или малое ян. Три одинаково упавшие монеты — большое инь или ян, "наполненные" линии. По сравнению с гаданием на палочках этот метод гораздо более ускоренный, но картина при этом словно бы более затуманена — ибо в этом случае вероятность выпадения "наполненных" линий значительно выше. Толкования гексаграмм, приведенные в буклетах, упоминавшихся мною в начале этой статьи, взяты из приложения к научно-фантастическому роману венгерского писателя Дюлы Хернади "Храмы счастья", л котором автор пытается сравнивать четыре типа сочетаний молекул на спирали ДНК и четыре типа линий гексаграмм, 64 гексаграммы и 64 "кодовых слова" в молекуле ДНК. Для писателя "И цзин" является как бы расшифровкой древнего кода жизни.

К гаданию по "И цзину" прибегают редко, когда не могут или не умеют найти ответ на сложный, мучительный вопрос. Прибегал к этой книге и я, каждый раз получая удивительно точный и мудрый анализ ситуации, помогавший мне сделать правильный шаг.