Я стремлюсь утвердить истинное понимание цигун (цигун-доклад Янь Синя)

_{(Продолжение. Начало см. 1993, № 1–4)}

МОИ МЕТОДЫ ЦИГУН-ТЕРАПИИ

Многие интересуются моими методами лечения. На самом же деле они ничего особенного собой не представляют. У мастера Суна с Пекинского тракторного завода был перелом лодыжки, и кость не срасталась в течение четырех лет. Я рекомендовал ему подержать ногу в тазу с обычной холодной водой. Не прошло и трех часов, как он смог передвигаться и даже подниматься по лестнице.

19 августа 1985 года пятидесятилетний мастер тракторного завода Сун обратился ко мне за помощью.

В то время я уже не работал в НИИ китайской медицины в Чунцине, а ездил по приглашениям по стране и старался сделать все, что мог, чтобы утвердить правильное представление о цигун. В конце концов, проделав сложный путь, письмо Суна попало в мои руки спустя девять месяцев. Я был в Пекине и сообщил на завод, что готов принять больного. Руководство завода проявило заботу и направило его ко мне на машине с сопровождающими.

У Суна был перелом правой лодыжки, развилась эмболия, произошло частичное омертвение тканей. Кость не срасталась в течение четырех лет и одного месяца. Даже после операции в больнице он не мог нормально ходить. В хирургическое лечение он больше не верил и возлагал все надежды на цигун.

Несмотря на то что в течение девяти месяцев Сун не получал от меня ответа, он не роптал, а продолжал верить, что рано или поздно найдет врача, который бы помог ему. Это принципиально важно.

В тот день, во второй половине, я приступил к лечению с того, что стал рассказывать ему различные случаи из практики. У Суна в месте перелома были смещены кости, произошло онемение тканей, нога распухла, и он не мог на нее ступать. Из-за сильных болей в пояснице и костях он не мог находиться в сидячем положении более десяти минут. Ходил Сун на костылях, поддерживаемый двумя людьми, не более получаса в день.

Закончив свой рассказ, я смешал в тазу водопроводную воду с кипяченой, велел больному ополоснуть опухшую правую ногу и подержать ее в воде, а сам вышел, обещав скоро вернуться. Было 14.30.

Все подумали, что я вышел в туалет. На самом же деле я ушел, чтобы начать лечение с помощью цигун на расстоянии. Я часто в своей практике прибегаю к этому методу.

Я зашел по делу в одну торговую фирму, продолжая при этом сеанс терапии. Вернулся, когда было 17.25, то есть мое отсутствие длилось почти три часа. Лица присутствующих выражали крайнее недоумение. Их можно было понять — в туалете они меня не обнаружили и подумали, что связались с шарлатаном.

Но больной был другого мнения и продолжал держать ногу в воде. Обычно он не мог находиться в сидячем положении и десяти минут, а тут выдержал три часа, и ничего. Глаза его были закрыты, как будто спал. Я тронул его за плечо и сказал: "Вот я вас и вылечил".

Присутствующие повернули головы в мою сторону, выражая явное возмущение. Они уже договорились, что, если я буду требовать деньги, заплатить мне за регистрацию, и все. Им было невдомек, что я никогда не беру плату за лечение. Здесь хотелось бы сделать некоторые пояснения.

Один из моих секретов заключается в том, что перед началом лечения я никогда не говорю о возможных результатах. Если я уверен в успехе, то говорю: "Ничего страшного", — если не совсем уверен: "Попробуем"; в безнадежных случаях: "Не могу сказать определенно". Бывают случаи, когда пациенты отказываются от лечения, тогда я их убеждаю словами: "Попробуем, а там видно будет" — или предлагаю им комплексное лечение. Я не прибегаю к стандартным методам психотерапии, не расспрашиваю пациента об ощущениях, не использую метод внушения. В случае с мастером Суном я вышел из комнаты, что отвлекло его от собственного недуга. Когда, например, я читаю лекции, прошу всех внимательно слушать и не думать о своих болезнях.

Я спросил Суна: "Как ваше самочувствие?" Только после этого он обратил внимание на свои ощущения: "Я чувствую себя лучше!"

Обычно врачи осведомляются о состоянии больного, задавая вопрос: "Вам лучше?" С точки зрения психологии такая постановка вопроса не оставляет пациенту другого варианта ответа, кроме утвердительного, поскольку ведь неудобно сказать врачу, что его усилия оказались напрасными. Я же предпочитаю нейтральный вариант: "Как вы себя чувствуете?" В этом случае ответ "хорошо" будет в большей степени объективным. Получив утвердительный ответ, я, как обычно, сказал: "Сеанс лечения окончен". Ни начало моего воздействия, ни его окончание не требуют каких-либо специальных поз, весь сеанс строится на уровне мысли.

Как только я это произнес, больной энергично вынул ногу из таза, вытер ее, надел обувь, сразу встал и пошел. Первые шаги были неуверенными — ведь он не ходил четыре с лишним года. Все присутствовавшие, испугавшись, что Сун может упасть, бросились к нему, чтобы поддержать. Но я их остановил. Через минуту он зашагал нормально и даже несколько раз присел. Председатель профкома предприятия был так растроган, что даже заплакал. Он был полон раскаяния: "Доктор Янь, ведь я подумал, что вы обманщик. Теперь я вижу, что ошибся".

Когда Сун несколько раз обошел комнату, я ему посоветовал: "Выходите на улицу, тренируйтесь там, закрепите результаты". Выйти вместе с ним я попросил двух молодых людей.

Через двадцать-тридцать минут они вернулись, и кто-то допустил грубую ошибку, обратившись к Суну: "Мастер Сун, скорее присядьте, вам нельзя утомляться". Поэтому мне пришлось возобновить воздействие на короткое время с тем, чтобы нейтрализовать влияние этой фразы. Я сказал: "Мастер Сун, вам нужно еще погулять и даже побегать, и чем дольше, тем лучше". На этот раз Сун вернулся только через час весь в поту. Пока он отсутствовал, я проинструктировал присутствовавших:

"Когда Сун вернется, не надо ничего говорить, потому что сигналы воздействия поступают все время, пока я здесь, и любое неправильное слово вклинивается в мои сигналы и мешает лечению".

Когда Сун пришел, я вновь обратился к нему с вопросом:

— Как самочувствие?

— Хорошо.

— Может быть, завтра выйдете на работу?

— Выйду. Что вы мне еще посоветуете?

— Я вам советую завтра выйти на работу. Если не пойдете, то установка перестанет действовать и лечение пойдет насмарку.

На следующий день Сун действительно пошел на работу.

Секретарь парткома не решился допустить его на рабочее место и отправил сделать снимки. Снимок показал, что кость срослась.

Для тех, кто не верит в эффективность цигун, этот пример совершенно непонятен. Я же могу объяснить его очень просто.

Секрет выздоровления Суна состоит в том, что он все девять месяцев терпеливо ждал ответа на свою просьбу ко мне. Когда я вышел из комнаты, он, несмотря ни на что, продолжал неподвижно сидеть и держать ногу в тазу с водой. Услышав, что сеанс окончен, он, в отличие от других, не выразил разочарования, а вполне сознательно и искренне ответил, что чувствует себя хорошо. И после этого, когда я велел ему встать и пойти, он не испугался, а осторожно попытался сделать это. Если бы Сун не вел себя так решительно, то могли возникнуть проблемы, поскольку прекратилось бы действие моих сигналов. Он послушался меня и на следующий день вышел на работу. Все поведение Суна полностью соответствовало моим действиям как терапевта.

Недавно пекинское телевидение подготовило передачу, в которой есть несколько кадров о мастере Суне. У него все в полном порядке.-

Когда поведение больного соответствует моим намерениям и он мыслит синхронно со мной, это приносит положительные результаты. Выздоровление одного пациента из Чунцина, страдавшего серьезными отклонениями в работе сердца, стало возможным благодаря его "понятливости".

Обычно, если появляется хоть малейшая возможность отправить больного на работу, даже в тяжелых случаях, я это делаю. В Чунцине живет водитель Ван Юньдэ. По состоянию здоровья он не мог, да и не решался сесть за руль. По его собственным словам, он больше десяти лет страдал гепатитом, у него был больной желудок. Он уже подготовился к самому худшему и даже оставил жене завещание.

Когда он пришел ко мне на прием, я, взглянув на него, сказал: "У вас не в порядке сердце, а с печенью и желудком ничего серьезного". Он не поверил и выглядел разочарованным: "Мне говорили, что вы ставите диагноз очень точно, откуда же вы взяли, что у меня больное сердце? Я болен больше десяти лет, и мне ни один врач не говорил о заболевании сердца". "Не волнуйтесь, — ответил я, — сделайте кардиограмму, а там посмотрим". Кардиограмма показала серьезные нарушения в работе сердца. Врач, который делал ему кардиограмму, сказал, что заболевание настолько серьезно, что Ван нуждается в стационарном лечении. На этот раз он поверил и попросился в больницу. Я ответил: "Нет, вы обратились ко мне, поэтому вам нельзя ложиться в больницу. Вы не только не ляжете в больницу, но завтра же пойдете на работу". Он был поражен: "Что это значит?" "Вот такой я странный врач, — был мой ответ, — обратились ко мне, так слушайтесь". Помня о том, что я поставил ему правильный диагноз, он смирился: "Хорошо, хорошо. Сделаю, как вы сказали". Я продолжал: "Я выпишу вам лекарства только в том случае, если вы согласитесь с моими требованиями". Он согласился. Я выписал два рецепта на шесть лекарств и велел принимать их один раз в день, пригласив на прием через неделю.

Когда он пришел ко мне через неделю, я направил его на кардиографию, но он отказался: "Врач всего неделю назад сказал, что моя болезнь неизлечима, максимум, что можно сделать, — это стабилизировать ситуацию и добиться небольшого улучшения. Зачем нужно повторное обследование, если я всего неделю принимаю лекарства?" Я ответил: "Какой же вы непослушный. Если не прислушиваетесь к моим рекомендациям, зачем вообще было обращаться ко мне?" Только после этого он согласился. Кардиограмма оказалась нормальной и тогда он мне поверил.

Хотя водитель Ван не был мне абсолютно послушен, тем не менее он все-таки согласился поступать так, как я требовал. Он был достаточно понятлив и адекватно реагировал на мои доводы. Это и позволило добиться положительного эффекта.

Когда я лечу, я требую от пациентов сознательного отношения, "понятливости", активного сотрудничества и синхронного мышления. Мой учитель считал, что надо всю жизнь вырабатывать выносливость, упорно трудиться, быть мужественным. Я тоже так считаю. Если больной думает только о бюллетене, о какой синхронности нашего мышления может идти речь, о какой гармонии можно говорить? Больной непременно должен стремиться работать, и тогда лечение будет наиболее результативным.

Когда, переступив через себя, приходишь на помощь тому, кто не верит в цигун, непременно будешь наказан. Пример тому — случай с Чжу Гуйчжэнь, учительницей начальной школы из Пекина. Я вылечил ее с помощью интенсивного воздействия и предложил выйти на следующий день на работу. Она согласилась, но не пошла. Это вызвало у меня сильную реакцию.

В 1986 году в Пекине я лечил Чжу Гуйчжэнь, учительницу начальной школы. Она давно обращалась ко мне письменно с просьбой помочь. Я пошел к ней с одним чиновником из комитета по науке Министерства обороны господином Ли Чанцином. У Чжу было заболевание грудных позвонков, она страдала многими другими болезнями, была прикована к постели, не имела возможности даже повернуться. Я проговорил с ней несколько часов, а потом велел поспать. Через несколько часов она проснулась здоровой. На следующий день она вышла нас проводить, и, когда мы расставались, я несколько раз настоятельно рекомендовал ей выйти на работу. Она радостно согласилась.

На следующий день я приехал в Чэндэ и неожиданно почувствовал сильную боль. Дело в том, что если я прибегаю к методу интенсивной терапии, а в случае с Чжу это было именно так, то невыполнение пациентом моих требований вызывает сильную реакцию, приносит мне страдания.

Мой учитель говорил, что если человек не верит в цигун, то не надо его переубеждать, не стоит его лечить. Если же, переступив через себя, постараешься помочь ему, непременно пострадаешь сам из-за обратного воздействия.

В тот день у меня сильно болел позвоночник. Я провел самообследование и сказал господину Ли:

— Когда будем возвращаться в Пекин, сойдем на станции Миюнь, надо зайти к Чжу.

— Зачем?

— Посмотрим, пошла ли она на работу, у меня что-то страшно разболелась поясница.

— Этого не может быть. Лечение было таким успешным, что она просто не могла не выполнить рекомендации.

— Не верите? Вот заедем и посмотрим. Она определенно осталась дома.

Мы приехали далеко за полночь, и Ли предложил пойти в гостиницу, но я отказался. Мне надо было залезть на сосну и прикоснуться позвоночником к шишкам, другого выхода не было. Ли ушел спать, а меня приютила сосна. Перед рассветом Ли крикнул, чтобы я спускался. Но я ответил: "Поезжайте к Чжу и посмотрите, пошла ли она на работу".

Он быстро нашел машину и поехал к ней. Отсутствовал он недолго. Оказалось, что Чжу на работу не пошла.

Чем она занималась? Это просто эгоизм. Испугалась, что, выйдя на работу, не сможет снова получить бюллетень. А там ведь еще и работать надо, устанешь. Да и дома, с тех пор как она заболела, некому было заниматься хозяйством, и она решила за пару дней перестирать накопившееся белье, привести дом в порядок, а на третий день пойти на работу.

Пришлось мне ехать к ней. "Что вы наделали? Почему не пошли на работу?" — строго спросил я.

Поняв свою ошибку, Чжу сразу отправилась в школу. После этого рецидивов заболевания у нее не наблюдалось, самочувствие было хорошим.

С выходом Чжу на работу боль в моем позвоночнике прошла.

Если в начале лечения оказывается, что пациент не очень понятлив, я обычно выговариваю ему в довольно резкой форме. Без этого невозможна передача сигналов.

Некоторые не очень сообразительные пациенты не понимают, что лечение требует скоординированных действий врача и пациента. С такими пациентами я обычно бываю довольно резок. Чем это вызвано? А тем, что без этого не обойтись, поскольку если нарушены принципы моего метода лечения, то не происходит передачи сигнала.

Однажды в 1985 году, во время праздника Весны, я вернулся домой и застал больного, который попросил помочь ему. Увидев меня, он начал изливать мне свое горе. Как выяснилось, у него был рак носоглотки. Я был вынужден остановить его фразой: "У вас нет ничего страшного, не волнуйтесь". Он не внял моей просьбе и настоятельно хотел рассказать все подробно.

Обычно во время осмотра я не разрешаю пациентам давать какие-либо разъяснения по поводу своей болезни. Поэтому я прервал его, попросил дать мне историю болезни и сделал вид, что изучаю ее.

В последние годы из-за большого наплыва больных я не читаю истории болезни, но в этот раз пришлось притвориться. Чтобы отвлечь внимание, я еще померил и пульс. А потом вновь сказал ему: "У вас нет больших проблем". Велев идти домой, я дал больному ряд указаний, что делать по возвращении.

Однако пациент оказался упрямым человеком и все пытался растолковать мне, что и как. Пришлось оборвать его: "Я уже ознакомился с вашей историей болезни, измерил ваш пульс — этого вполне достаточно. Делайте, что я вам предписал, и все. Разговор окончен". Этой репликой я вызвал у больного недовольство. Он быстро ушел и всю дорогу кипел от возмущения. Ровно через два года он снова пришел и сказал, что хочет лично меня поблагодарить. Дело в том, что, вернувшись домой, он выполнил все мои рекомендации. А через некоторое время обследование показало, что раковая опухоль исчезла.

На вопрос "Как это объяснить?" мой отец, так как я отсутствовал, ответил: "Дело в том, что когда он на вас накричал, то отвлек вас от мыслей о болезни. Ваши мысли переключились на этого "злого" врача, а про свой недуг вы и думать забыли". Отец был прав. К такому приему я прибегаю очень часто.

Цзян Чжили, рабочий одного из заводов, на мотоцикле столкнулся с машиной и получил перелом грудных позвонков. В результате травмы у него развивалась параплегия. С просьбой о помощи ко мне обратились руководители завода и организации, где работал водитель автомобиля, сбившего Цзяна. Оказалось, что этот рабочий тоже не очень понятлив, и сигналы, посланные мной при первом посещении, не принесли результата. Пришлось идти еще раз. Он наконец понял, что от него требуется, и уже через полчаса поднялся и начал двигаться.

Рабочий одного из заводов г. Чунцина, Цзян Чжили, 30 лет, ехал на мотоцикле и был сбит автомобилем "Дунфэн". В результате у него оказался сломанным одиннадцатый грудной позвонок, а двенадцатый серьезно деформирован. Это привело к параплегии.

После снимка, сделанного в больнице, консилиум врачей пришел к выводу, что травма очень тяжелая и самое большее, на что он может рассчитывать, — это инвалидная коляска. В больницу его не приняли из-за отсутствия свободных мест. Он лежал дома. Руководство его завода и того предприятия, где работал водитель машины, сбившей Цзян Чжили, нашло меня на третий день после несчастного случая и привело домой к пострадавшему. Лечение я провожу в ходе непринужденной беседы, наблюдая за тем, как больной реагирует на мои вопросы. Если он достаточно сметлив, понимает, что должен действовать в согласии со мной, то мои сигналы легко проходят. Если же нет, то мои усилия оказываются безрезультатными. Я обратился с вопросом к матери Цзяна: "Как вы считаете, его лучше лечить в больнице или дома? Дома его можно вылечить быстрее". Мать в ответ: "Если у вас есть места, то, конечно, лучше в больнице. Дома нет условий".

Дело в том, что они знали, что я вылечил одного человека с аналогичной травмой, который жил неподалеку от них. Он упал с высоты и получил перелом, который я вылечил за пятнадцать минут. Об этом случае знали все в округе, поэтому-то семья Цзяна и смогла найти меня. Учитывая то, что мать знала об этом, ее ответ выглядел странно.

На аналогичный вопрос Цзян ответил, как и мать. Продолжать лечение было бесполезно. Поскольку руководители предприятий тоже присутствовали при этом, я обратился к ним: "Зачем вы меня сюда привели? Послушайте больного и его родственников. Надо внимательно относиться к их пожеланиям. Свяжитесь с больницей, и, если там действительно нет мест, пусть полежит немного дома, а там посмотрим".

Я направился к двери и на пороге добавил: "Вы абсолютно не умеете взаимодействовать с врачом. Если бы взаимодействие получилось, больной уже бы ходил".

Когда я ушел, все стали обвинять друг друга в том, что так получилось. А через неделю руководители предприятий и врач опять пришли за мной. Я им сказал:

— Я не могу лечить, потому что больной еще не успокоился.

— Все его опасения прошли.

— Нет, не все. Он волнуется, что ремонт мотоцикла потребует затрат, что на лечение деньги не выделили.

— Это мелочи. Мы выделили нужную ему сумму.

Только после этого я согласился. Когда мы пришли домой к Цзяну, вся семья заверила меня, что они все обдумали и решили не отправлять его в больницу, а обратиться ко мне.

Я сказал: "Вот и хорошо. Но вот Цзян еще сомневается". Цзян возразил: "Что вы, совсем нет". Тогда я сказал: "Вас еще беспокоит вопрос, связанный с материальной помощью на лечение". Он засмеялся: "Неудобно об этом говорить, но это так". Руководители сразу отреагировали: "Не стесняйтесь, сколько нужно?" Цзян сказал: "Я сначала не хотел говорить, но врач Янь сделал это за меня. Мне много не надо: нескольких сотен будет достаточно". Позиция Цзяна была очень важна: он сказал правду, а сумма не была завышенной. Руководители обрадовались: "Это немного". Мы уже говорили доктору Яню, когда приглашали его, что, если через полгода или раньше он сможет сделать так, чтобы вы могли сидеть в коляске, мы выделим ему от тридцати до пятидесяти тысяч в качестве вознаграждения".

Я объявил всем присутствующим: "Все выходите, можете наблюдать за лечением через окно. Я тоже покину комнату и буду лечить на расстоянии". Все сделали так, как я сказал. Через пятнадцать минут больной смог двигаться, а через полчаса встал с кровати. Я отдыхал в соседней комнате и мог переговариваться с Цзяном.

Встав с кровати, он спросил меня: "Врач Янь, мои тапочки под кроватью, как быть?"

Я ответил: "Я еще и тапочки должен вам доставать? Возьмите сами!" Он нагнулся, достал тапочки и надел их. Его радости не было предела. Цзян открыл дверь, и все вошли. Я спросил: "Ну как вы себя чувствуете?" Цзян ответил: "Отлично!" Вот так я вылечил парализованного больного, и всего за полчаса.

Есть и еще более показательный пример. Один человек сломал руку. В больнице, когда совмещали кость, защемили связки. Я, беседуя с ним, восстановил руку так, что больной смог тут же отжиматься от пола.

В 1987 году в Пекине судьба свела меня с человеком по фамилии И. Он сломал руку. Когда в больнице ему совмещали кость, произошло защемление связок. Врачи предлагали операцию, но не были уверены в успехе и не исключали того, что он может остаться инвалидом.

Когда И пришел ко мне, его рука была в гипсе. Я умышленно спросил: "Что это у тебя на руке?" Он ответил: "Гипс". Я задал следующий вопрос: "Зачем он нужен?" Он оказался очень восприимчивым и, услышав такой вопрос, со словами "больше не нужен" развязал повязку и стал снимать гипс, как будто заранее знал о моем методе лечения. Все присутствовавшие хотели его остановить, но я жестом успокоил их и сказал: "Подвигай рукой. Болит?" И пошевелил рукой: "Как же так, только что болела, а теперь не болит? Нет, не болит". Я задал новый вопрос: "Не рискнешь отжаться?" Он опустился на пол и стал отжиматься. Обычно он мог отжаться не больше четырех раз, а тут, сделав четыре отжимания, спросил:

— Продолжать?

— Еще можешь? Сам смотри.

— Могу!

Он отжался еще десять раз и встал. Я сказал: "Вот так, хорошо. Завтра иди на работу". Присутствовавший при этом корреспондент агентства Синьхуа хотел сделать несколько снимков в ходе лечения, но все кончилось так быстро, что он не успел. Он и представить не мог, что сеанс может быть таким коротким.

В моей практике встречаются и такие случаи, когда родственники больного, не дожидаясь окончания сеанса, вмешиваются и просят выписать какие-нибудь лекарства. В таких случаях нарушается процесс передачи сигналов и сеанс приходится продлевать.

Жена начальника одной из канцелярий провинции Ляонин по фамилии Ян страдала заболеванием коленного сустава. Даже неспециалист мог разглядеть на снимке, сделанном в больнице, острия шипов, которые мешали ей сгибать колено. Она ходила, с трудом передвигая ноги. Подниматься по лестнице было еще сложнее. Ко мне ее привел муж. Оставив жену в машине, он решил сначала сам поговорить со мной. Я упредил его вопросом:

— Вы, по-моему, хотели привести жену?

— Да, а откуда вам это известно? — испуганно произнес посетитель.

— Я догадался. Это мое хобби. Скорее позовите вашу супругу, что же вы ее бросили в машине.

Он пошел за супругой и вскоре вернулся, поддерживая ее под руки. Я обратился к больной.

— Хочу вам сказать, что у меня несколько странные методы лечения, но вы должны выполнять мои указания. Вы готовы к этому?

— Да, — последовал ответ.

— Тогда слушайте мою команду: выходите на улицу и сделайте пробежку.

— Хорошо, — согласилась она.

Через двадцать минут она вернулась очень довольная. Муж же сказал ей: "Спросим у доктора, не нужно ли выписать какие-нибудь лекарства?"

Это была ошибка. Ведь все уже было сделано, какие еще лекарства? Этот вопрос предполагал, что выздоровление еще не наступило, и, таким образом, создал помехи моим сигналам. Мне вновь пришлось отправить больную на пробежку. Когда она вернулась, ее муж больше уже ничего не говорил. Шипы в коленном суставе исчезли, нога стала функционировать нормально.

Супруга одного руководящего работника провинции Ляонин по фамилии Чжан страдала туберкулезом поясничного отдела позвоночника. Заболевание отразилось на ногах. Она могла пройти пешком не более трехсот метров, так как начинались сильные боли и ноги немели. Узнав, что я смог вылечить жену начальника одной из канцелярий провинции Ляонин, она захотела встретиться со мной. Супруг привел ее ко мне. С ними был и корреспондент агентства Синьхуа, который постоянно наблюдает за моей практикой.

Чжан, придя ко мне, стала рассказывать о своей болезни. Я ее остановил: "Не надо мне этого рассказывать. Мне уже все известно из письма, которое мне прислал корреспондент". На самом деле я просто хотел прекратить разговор об этом.

Мы стали беседовать о всяких пустяках, в частности об упражнениях с мечом из истории о Пэйгуне. Я рассказывал о других случаях, но мои слова были адресованы больной. Время клонилось к полуночи, и тут я спросил ее: "Скажите, вы смелый человек? Могли бы вы сейчас погулять по улице? Чем дольше, тем лучше".

Обычно Чжан ходила в обуви на плоской подошве и все-таки не могла пройти и трехсот метров. В тот же день она была на каблуках. Ее муж удивленно уставился на меня и хотел что-то возразить, но я жестом остановил его. Когда Чжан ушла, я сказал ему: "Не бойтесь, неужели вы думаете, что я мог бы просто так отправить женщину на улицу в такое позднее время?" Через сорок минут моя пациентка вбежала в дом. Она рассказала, что чем дольше она шла, тем легче ей становилось. Особый прилив сил она ощущала в больной ноге.

Ее муж усомнился: "Ты не ошиблась в своих ощущениях?" Он заподозрил, что или я, или корреспондент Синьхуа заранее с ней договорились, чтобы поддержать репутацию цигун. Сомнения супруга больной в возможности столь быстрого выздоровления можно было понять.

Он переспросил: "Ты правда стала чувствовать себя лучше?" "Зачем мне обманывать?" — был ответ.

Видя скептическое отношение гостя, я велел Чжан погулять еще немного. Она вернулась через двадцать минут и радостно сообщила: "Все хорошо, все хорошо. Действительно все прошло, это правда".

Я приготовился заканчивать сеанс. Однако муж больной все не мог успокоиться и просил меня прописать лекарство. Это обстоятельство вносило новые сложности. Пришлось выписать для отвода глаз нейтральный препарат. Как бы там ни было, а главная проблема была решена, хотя и не до конца. Недавно Чжан заходила ко мне, сказала, что все в порядке. Она спокойно проходит несколько остановок, на работу и с работы добирается пешком. Но болезнь иногда все же напоминает о себе, например, при резкой смене погоды больное место в это время начинает немного беспокоить.

Перевод С.Сергеева

_{(Продолжение следует)}