7. Итальянский фашизм перед войной: Бенито Муссолини

Лев Белоусов, историк, профессор кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки Московского государственного университета

По прошествии более 70 лет со дня Победы СССР и союзников и поражения фашистской Италии – что такое Вторая мировая война в коллективной памяти современных итальянцев? Как они говорят о ней, вспоминают, интерпретируют?

Несмотря на то что прошло много больше полувека, война не ушла из исторической памяти. Для итальянцев она напрямую связана в первую очередь с «черным двадцатилетием», жестоким периодом в их жизни – с фашизмом. Он господствовал в Италии дольше, чем в какой-либо другой стране, – с 1922 по 1945 год, включая промежуток времени после свержения Муссолини и образования так называемой Республики Сало. Однако традиционно итальянцы называют это время «черным двадцатилетием», имея в виду свержение Муссолини в 1943 году. Процесс политического и общественного очищения от чудовищных событий первой половины XX века продолжается в Италии до сих пор.

Италия была освобождена от фашистов и гитлеровцев не только западными союзниками, но и итальянскими партизанами. Для них Вторая мировая война завершилась движением Сопротивления, когда народ во многом сам сверг фашистский режим. Затем для итальянцев начался период морального и политического оздоровления, но уже спустя два года после войны, в 1947 году, была впервые воссоздана неофашистская партия Fronte dell’Uomo Qualunque – «Фронт рядового человека», просуществовавшая довольно долго.

Партия «Фронт рядового человека» не проходила на выборах в парламент – в тот период она была довольно незначительной силой и даже не была признана в качестве крайне правой партии. Только в последние годы, уже в XXI веке, так называемое Итальянское социальное движение претерпело эволюцию, начавшуюся с краха Первой республики в начале 90-х годов в результате громких коррупционных скандалов. После чего появился Сильвио Берлускони и стал искать союзников, одним из которых стала неофашистская партия, к тому времени уже существенно трансформировавшаяся. Пришло новое руководство Джанфранко Фини, и в первом же правительстве Берлускони пять министров, включая Фини, представляли это объединение. Далее начался процесс превращения в легальную правую партию, который набирал обороты. Организация все больше отказывалась от того, что было наиболее одиозным в предыдущей, настоящей фашистской партии: от ассоциаций с режимом Муссолини, террора, союза с Гитлером.

Бенито Муссолини

Более того, Фини совершил визит в Израиль, публично извинился и принес покаяние. По мере того как происходил процесс легализации в «нормальную» правую партию, от «Фронта рядового человека» откалывались кусочки, сохранявшие чисто фашистскую риторику, – к примеру, партия «Социальное действие», лидером которой была внучка Муссолини Алессандра. Однако уже в 2009 году они слились с партией Берлускони.

Что осталось в современной Италии от Муссолини? Что их всех, новых правых, объединяет, если брать в расчет покаяние перед евреями и осуждение союза с Гитлером? В первую очередь – политический порядок, который был при Муссолини и который в интерпретации этих людей выглядит вовсе не таким ужасным. Кроме того, порой в частных беседах итальянцы находят в эпохе Муссолини положительные черты. На месте расстрела Муссолини нередко лежат свежие живые цветы. Также обновляют цветы на месте его захоронения, на родине в Предаппио.

В массовом сознании людей в 30-е годы Бенито Муссолини представал многоплановой фигурой с совершенно разных ракурсов. Прежде всего он был человек цельный в своем стремлении к власти и в понимании того, что для достижения власти все средства хороши, что действие – это главное, что должно быть присуще политику, который ставит перед собой какую-то цель.

Рядовым итальянцам 30-х годов, особенно в период расцвета фашистского консенсуса, Муссолини представлялся человеком, который пришел с некими новыми и свежими идеями: смог установить в Италии порядок, начал строить дороги. Он выглядел лидером, благодаря которому в том числе удалось преодолеть мировой экономический кризис, внедрить в Италии посевы риса и т. д.

Все это весьма похоже на рассуждения об автобанах Гитлера или о пятилетках Сталина. Когда говорят о заслугах диктаторов, первое, что вспоминают, – дороги, занятость, строительство заводов, преодоление кризиса.

Все это справедливо, только стоит добавить, что в фашистской Италии не было таких страшных репрессий, как в нацистской Германии и сталинском СССР. После того как Муссолини пришел к власти, был создан прежде всего особый трибунал: специальный суд, нацеленный на борьбу с антифашистами. За все 20-летнее существование этого органа он осудил 4975 человек, из них практически никого не приговорил к смертной казни, потому что к высшей мере наказания в фашистской Италии могли приговорить только за убийство или покушение на жизнь короля, королевы, наследного принца и главы правительства, всего четырех человек. Кроме этого порядка 10 тысяч человек были сосланы на острова в административную ссылку, которая не имела ничего общего с ГУЛАГом или концентрационными лагерями СС. Сам Муссолини говорил, что высылка его противников была мягкой и прекрасной. Репрессированные действительно имели возможность свободно перемещаться, переписываться с родственниками, получать продукты, коммунисты даже создавали в ссылке политшколы.

Италию и фашистскую идеологию классическая политическая теория относит к тоталитарному режиму, а не к авторитарному. В чем состояла именно тоталитарная природа режима Муссолини? Как известно, одно из многих, но принципиальных отличий авторитарного режима от тоталитарного состоит в отношении верхнего слоя элиты: истеблишмент поддерживает верхушку. Тоталитарный режим характеризуется иным: он должен распространить свое влияние на все общество, проникнуть в него, полностью овладеть им. Как говорил Муссолини: «Мы должны сделать так, чтобы люди мыслили по-нашему».

Стоит выделить три черты в качестве ключевых для любого тоталитарного режима: унитарная идеология (неважно какая), массовые организации и харизматичный вождь. Все это было в наличии в фашистской Италии при Муссолини.

В 1947 году появилась первая неофашистская партия, однако сейчас все правые объединения инкорпорированы в альянс партий Сильвио Берлускони. Означает ли это, что современное итальянское общество легализовало фашизм? Безусловно, нет: современное итальянское общество твердо осудило фашизм. Когда мы говорим о том, что в Италии существовала неофашистская партия, не стоит забывать, что она всегда была маргинальной. Лидер «Итальянского социального движения» Фини вел его по пути превращения в легальную правую партию через отказ от наиболее ненавистных и жестоких черт. Сейчас это объединение, которое выступает за правовые и демократические механизмы решения тех проблем, которые есть в Италии.

В настоящее время обычный итальянец относится к Муссолини и к фашизму далеко не так жестко, как немцы, например, относятся в массе своей к Гитлеру, нацизму, Аушвицу, холокосту. Существуют определенные отличия в итальянском национальном сознании – ведь в Италии не было такой бесчеловечности, как в Германии: не было ни Аушвица, ни нацизма. Именно поэтому с научной точки зрения совершенно неправильно называть гитлеровский нацизм фашизмом. Правильнее говорить о том, что фашизм был в Италии, а нацизм – в Германии. Принципиальное отличие между ними изначально состояло в отношении двух тоталитарных партий (Гитлера и Муссолини) к расовой проблеме. В Италии многие удивляются, когда узнают, что антисемитизм не был изначально присущ фашистам, это в корне неверно. Муссолини не был антисемитом, он был человеком, который впитывал в себя все те идейные и политические тенденции, прежде всего революционные, которые бурлили вокруг него.

Муссолини занимал очень крупный пост в социалистической партии Италии, был лидером ее левого крыла, главным редактором партийной газеты Avanti! Он был абсолютно гениальным журналистом, ярчайшим публицистом, который никогда не лез за словом в карман, однако являлся при этом личностью, которая не имела устоявшейся системы взглядов. Это был человек, жадно впитывавший в себя все, что носило революционный характер, все, что могло работать в пользу свержения существующего строя. Итальянский лидер вышел из мелкобуржуазной семьи. Его отец был анархистом, а дома было много литературы анархистского толка, которую и изучал будущий дуче (итальянский титул вождя нации).

Муссолини не только не был антисемитом, но и никогда не задавался вопросом, какой национальности принадлежит сидящий перед ним человек. Более того, когда он уже стал вполне состоявшимся членом Социалистической партии и руководителем газеты, в его окружении была масса евреев, его друзей. Само итальянское общество в 20-е годы также совершенно не было заражено расизмом. И прежде всего потому, что в историческом генетическом коде итальянцев никогда не было антисемитизма. Именно поэтому в Италии не приживались немецкие расовые законы 1938 года.

В этом смысле Муссолини был совершенно рядовым, обычным итальянцем и впервые о своих взглядах на расизм жестко заявил посланнику Гитлера, искавшему возможность установить контакт, в сентябре 1922 года. Дуче, который уже полным ходом шел к власти, заявил: «Еврейской проблемы в Италии не существует однозначно». После этого у Муссолини долго не складывались отношения с Гитлером – в его представлении этот самонадеянный немец в 20-е годы был всего лишь несостоявшимся живописцем, который что-то затевает у себя в Баварии, а великий вождь итальянской нации к этому моменту уже стал главой правительства. Поэтому поначалу Муссолини попытался дистанцироваться от Гитлера и нацистов. К тому же важно понимать, что сближение с Гитлером могло подорвать позиции Муссолини в переговорах с государственными людьми типа Штреземана, которые в это время управляли Веймарской республикой. С властями Веймарской республики Муссолини имел нормальные межгосударственные контакты, и сближение с нацистами могло повредить этим отношениям.

В 1932 году, в период расцвета власти дуче, к нему приехал немецкий писатель и публицист Людвиг. Дуче сказал ему: «Евреи – это прекрасные граждане Италии, и у нас нет никаких вопросов ни к евреям, ни к тому, чтобы их каким-то образом изолировать». Книга с этими высказываниями была переведена на 12 языков и издана в 12 странах, в том числе в Германии. Однако, когда в 1938 году были опубликованы расовые законы, Муссолини пришлось изъять весь тираж из продажи. Иными словами, поначалу Муссолини были чужды антисемитские настроения, но постепенно они были ему навязаны гитлеровцами, как и всему итальянскому обществу. Это произошло после 1937 года, когда дуче сделал окончательный поворот в сторону гитлеровской Германии.

В 1922 году произошел знаменитый марш фашистов на Рим, и король назначил Муссолини премьер-министром. Существовала ли уже тогда в программе фашистской партии и в голове у самого дуче идея внешнеполитической экспансии, идея Mare Nostrum – то есть воссоздания Римской империи и захвата всего побережья Средиземного и Черного морей? Безусловно, все это было там изначально: фашизм вырос на этой почве, поскольку массовая основа фашистского движения – это так называемые ex-combatants, итальянские ветераны Первой мировой войны, вернувшиеся из траншей и окопов, люди, которые воевали, сражались, страдали, гибли.

Было ли присуще итальянцам чувство унижения, как, например, немецким ветеранам в Веймарской республике, из которых Гитлер рекрутировал основной состав своих штурмовиков и членов партии? Действительно, у тех и других было много общего, потому что Италия оказалась, как тогда говорили, побежденной среди победителей. Будучи членом Тройственного союза, во многом благодаря усилиям Муссолини, она вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты, но не получила в результате участия в войне того, на что рассчитывала: часть Далмации, порт Фиуме, колонии и так далее. Фронтовики, которые воевали и страдали, вернулись домой и оказались ни с чем: в гражданской жизни Италии в это время была полная разруха, страна была развалена, как и Германия.

В этих условиях рабочие так или иначе смогли сплотиться. В послевоенной Италии начался период так называемого «красного двухлетия» – массовые манифестации трудящихся и захваты ими фабрик и заводов привели к тому, что они добились выполнения некоторых своих требований, в том числе восьмичасового рабочего дня. У ветеранов же не было ни денег, ни специальной системы социальной защиты, которая впоследствии была создана, например, в Англии, когда ветеранов приветствовали и создавали им достойные условия для дальнейшей жизни.

Мелкие буржуа, уходя воевать, продали свои лавки, а вернулись ни с чем. Студенты, которых забрали на фронт с университетской скамьи, потеряли несколько лет жизни, а когда пришли, стали совсем другими, никому не нужными людьми. Самое главное – это были люди, которые привыкли к расправам: для них насилие над другим человеком было нормой, решение своих проблем с применением силы было обычным делом.

Муссолини, тонкий психолог, будучи сам ветераном войны, ощутил настрой этих групп населения и понял, что они – взрывоопасная социальная масса. И повел их за собой, потому что был блестящим трибуном и смог выразить в ясной, простой, доступной форме надежды и чаяния этих людей.

Когда Муссолини разработал и опубликовал свои экспансионистские планы? С самого начала существовала партийная программа San Sepolcro – по названию площади в Милане. Это место, где впервые собрались 56 человек, провозгласившие создание Fasci italiani di combattimento, то есть муссолиниевского Союза борьбы, программа которого была весьма агрессивной. Уже тогда появились лозунги, прокламируемые в газете Муссолини, о том, что Средиземное море должно стать итальянским озером. Однако конкретные страны пока не были названы.

Были сознательные отсылки к великому наследию и «историческим правам» Римской империи. Муссолини блестяще использовал данный факт и пытался связать живой нитью традиции: современную Италию с Древним Римом, с его величием. Одновременно он пытался трансформировать, переделать всю жизнь граждан страны. Появился даже особый стиль – фашистский, основанный на жизни и атрибутике Древнего Рима.

Происходило зарождение молодежных организаций как одной из основ фашизма. В частности, была создана организация Balilla, названная так по имени мальчика, который в середине XVIII века кинул камень в австрийского солдата-оккупанта, чем спровоцировал народное восстание итальянцев. 11 членов «Балиллы» составляли эскадрон, три эскадрона – манипулу, три манипулы – центурию, три центурии – легион. К каждому отряду ONB прикреплялся священник (капеллан), ранее проходивший службу в вооруженных силах.

Детей склоняли к фашизму с ранних лет. Их не просто агитировали и рассказывали о том, что вождь великий. Дети действительно его боялись – имя Муссолини для всех было мифическим. Культ дуче был одним из самых сильных в мире. Детей одевали соответствующим образом, в шесть лет им вешали на плечо деревянное ружье, с 11 учили стрелять, с 13 они должны были научиться стрелять из пулемета, с 16 – водить танки. Воспитание строилось таким образом, чтобы грань между гражданином и солдатом оказалась полностью стерта.

В Риме Муссолини прежде всего без промедления перестроил и преобразовал всю историю Италии: были радикально обновлены учебники. Ведь для того, чтобы оказать воздействие на молодое поколение, нужно было переделать всю школу. При этом учителя были одновременно вожаками молодежных организаций, особенно с 1937 года, когда все объединения слились в одну структуру и преподаватели, таким образом, выполняли две функции – учителя и предводителя.

История Древнего Рима была переиначена в соответствии с идеологическими запросами режима, например, так: «Древние римляне были смелые бедные люди, они своей смелостью, своим трудом создали прекрасное государство, завоевали большие территории, но потом перестали работать, заниматься, утратили военные навыки и стали жертвой варварских орд. Итальянцы, опомнитесь, мы же не хотим, чтобы повторилось нечто подобное, у нас есть чем гордиться в нашей истории, поэтому мы должны воссоздать былое величие Древнего Рима».

Каким был культ Муссолини в Италии и как он создавался и поддерживался? Культ харизматичного вождя – это обязательная составляющая любого тоталитарного режима. В Италии он достиг максимума, поскольку предполагал слепую веру всему, что говорит и делает дуче. Все, что делал вождь и что делалось в это время в стране, граждане должны были воспринимать буквально как дар свыше. «Дуче всегда прав» – официальный лозунг, который везде транслировался.

Представьте себе жизнь рядового итальянца того времени. Он встает утром, выпивает чашку кофе, включает радио и слышит, что все самые разнообразные успехи страны – это результат деятельности дуче. Открывая газету, он видит слово «дуче», которое написано прописными буквами (специальным распоряжением Акилле Стараче было вынесено предписание: «ДУЧЕ Муссолини» писать только большими буквами).

Вождь был во главе всех битв, которые вела Италия: битва за хлеб, битва за интегральную мелиорацию, битва за высокую рождаемость, битва за лиру, за стабилизацию курса.

Кроме того, Муссолини являлся чемпионом по количеству занимаемых им постов. Он имел все рычаги для того, чтобы быть всегда правым: был главой правительства, главой Большого фашистского совета – органа, созданного сразу после прихода фашизма к власти в декабре 1922 года. Участниками совета были 26 фашистских иерархов, он принимал все принципиально важные решения, не имея никакой законодательной власти. Итальянский вождь был также главой фашистской милиции и главой системы молодежных организаций. В 1928 году он одновременно занимал еще четыре министерских поста: внутренних дел, иностранных дел, авиации, флота. Дуче был почетным членом Болонской филармонии, играл на скрипке, любил Вагнера.

Все общество было объектом мощного воздействия со стороны огромной пропагандистской машины, и оно впитывало эти мифы: миф о величии Италии, Древнего Рима, корпоративный миф, миф о величии и непогрешимости вождя. На этом была построена вся система управления обществом, система воспитания молодежи. Однако люди, которые росли в этот период, позже, уже в годы Сопротивления, подвергли фашизм самой настоящей критике.

Процесс прозрения реально начался только в конце 30-х годов, после того как оказалось, что на деле все совсем не так, как подавалось в школе, университете или в СМИ, несмотря на то что они были полностью фашизированы: в 1931 году присягу дуче должны были приносить учителя, в 1932-м – преподаватели высшей школы. В Италии было 1250 преподавателей высшей школы, из них присягу отвергли только 13. Однако не все оставшиеся были верными сторонниками и союзниками режима. Со временем в Италии в отношениях между режимом и обществом сложилась необычная ситуация: больше половины итальянцев относились к фашизму лояльно, не будучи при этом его фанатичными приверженцами. Режим держался больше на конформизме, чем на энтузиазме.

Наблюдением за инакомыслящими и подавлением антифашизма занималась полиция OVRA. Это была небольшая, но очень эффективная организация: она насчитывала всего 80 функционеров и 600 уполномоченных представителей, управлявших тысячами агентов, которые были разбросаны по стране. Эти люди из самых разных слоев, начиная от аристократов и заканчивая дворниками, писали доносы. Вся информация по регионам аккумулировалась, обобщалась и поступала наверх, вплоть до начальника полиции Боккини, который раз в неделю докладывал Муссолини о том, что происходит в стране.

В середине 30-х годов дуче обеспечил Италии «величие», так как к этому времени произошел пик и расцвет фашизма в стране. Однако в реальной жизни итальянцев не все было просто. Хватало острых проблем. Дальше наступил период постепенного прозрения: к молодежи пришло понимание того, что есть официальная картинка, а есть реальность жизни, и, таким образом, они начинали все более сомневаться в том, что им навязывали. Чем дольше молодое поколение над этим размышляло, тем больше приходило к выводу, что это ложь. Как только они поняли, что это ложь, обратный процесс стал уже практически невозможен: каждое новое мероприятие режима люди воспринимали с совершенно других, по сути, антифашистских позиций.

Именно поэтому, когда Италия вступила во Вторую мировую войну, оказалось, что в стране есть массовый слой, который готов подвергнуть фашизм реальной, в том числе и вооруженной критике.

Что можно считать переломной точкой для сближения Муссолини с Гитлером, учитывая, что он начинал с большого скепсиса по отношению к фюреру? По всей видимости, это 1937 год, когда Муссолини совершил первый вояж в нацистскую Германию и увидел все то, что Гитлер хотел ему показать, а именно: великолепные цейхгаузы, новейшие военные заводы, новые типы вооружений, нескончаемые ряды вермахта, бравых эсэсовцев, стоявших с каменными лицами.

В итальянском фашизме не было такой дикости, какая наблюдалась в Германии. Когда фашистские лидеры ехали на двух поездах, шедших параллельно, через каждый метр стояли немецкие солдаты с соответствующим выражением на лице, готовые сражаться за фюрера. Муссолини увидел, что Германия – это развивающаяся страшная машина, которая сметет все в Европе, и окончательно сделал свой выбор. До этого времени дуче колебался между Великобританией, с которой можно было договариваться, чтобы установить свое господство в Средиземном море, и Германией.

Несомненно, политическое родство режимов тоже должно было его подталкивать к союзу с Гитлером, но на самом деле особой близости не было. Однако именно Гитлер гораздо больше, чем Муссолини, стремился подчеркнуть это сходство. В письме, в котором фюрер извещал Муссолини о начале агрессии против Советского Союза, он писал, что без черной рубашки (форма итальянских фашистов) не было бы коричневой (формы нацистских штурмовиков). Тем самым фюрер признавал влияние на него Муссолини, он всегда отдавал ему должное как прародителю фашизма.

Муссолини же завидовал немецкому вождю, так как ему, пророку фашистской религии, достался, как он сам говорил, народ овец: «Итальянцы – это раса овец, которую невозможно перевоспитать, они не хотят воевать. Надо 180 лет, а может быть, 180 веков, для того чтобы научить их сражаться, как это делали древние римляне». Гитлер, наоборот, имел «машину»: людей, которые готовы идти в огонь и в воду за своим вождем, природные ресурсы, сильную экономику, – у несостоявшегося живописца было все.

Вспомним, что в 1934 году, когда Гитлер впервые попытался захватить Австрию, Муссолини послал четыре дивизии в Бреннер, и фюрер отступил. В это время итальянская пресса, в том числе Il Popolo d’Italia, официальная фашистская газета, принадлежавшая Муссолини, писала: «Кто такие нацисты? Убийцы». При этом существовали проблемы с автономной областью на севере Италии Альто-Адидже, на которую Гитлер претендовал время от времени. Однако он быстро снял эту тему с повестки дня – еще в 20-е годы, когда начал посылать своих гонцов к дуче с просьбой о приеме.

Фюрер признавал первенство Муссолини, его приоритет в развитии фашистской идеологии. Дуче был для него мэтром – Гитлер даже просил его фотографию. Однако итальянский лидер послал фото только в 1930 году, когда нацисты победили на сентябрьских выборах и итальянский лидер понял, что с ними все-таки нужно считаться. Разумеется, встреча произошла, только когда Гитлер уже пришел к власти.

Трудно сказать, шла ли во время их первой встречи в Венеции в 1934 году речь о совместных военных планах, например о будущем разделе Европы или всего мира. Вряд ли. Скорее это было похоже на смотрины, причем весьма забавные. На военный аэродром прибыл самолет из Германии, из него вышел фюрер, в то время уже ставший канцлером. Он был в гражданской одежде: полосатые штаны, серый пиджак, через руку переброшен желтый плащ. По виду Гитлер напоминал совершенно непонятного второразрядного торгового клерка.

Дуче встречал его в парадной одежде: в генеральском мундире, на голове шляпа с перьями, на ремне золотой кортик, сапоги по колено – налицо был фантастический протокольный контраст. Затем они удалились на переговоры. К слову, Муссолини претендовал на то, что он хорошо знает немецкий, французский и английский. Он действительно владел этими языками, но в разной степени. Французский знал значительно лучше, чем немецкий, тем не менее для придания себе важности он отказался от услуг переводчика.

Спустя 20 минут итальянский генерал открыл окно из зала, высунулся и сказал присутствующим: «Это сумасшедший! Это сумасшедший!» Потом оказалось, что Гитлер в течение часа рассказывал Муссолини содержание своей книги Mein Kampf. Вне всякого сомнения, ни о каких завоеваниях или потенциальном разделе речи тогда не было. Реально подобные планы начали созревать только во второй половине 30-х годов, когда Италия уже захватила Эфиопию.

Свои первые захваты Муссолини не координировал с Гитлером. Ведь это была его собственная политика воссоздания империи, превращения Средиземного моря в «итальянское озеро». Оба политика начали координировать свои действия уже в 1936 году в Испании, где вместе боролись с коммунистами и антифашистами. Гитлер послал туда пятитысячный легион «Кондор», у Муссолини же там была группировка примерно в 45 тысяч профессиональных военнослужащих. С другой же стороны сражались три тысячи итальянцев-антифашистов. Именно здесь фашистские лидеры уже обсуждали общие темы и советовались, но было ясно, что Муссолини главный, потому что это потенциально его территория.

В 1937 году разговор о будущих захватах и разделе Европы уже шел полным ходом. Говорилось о том, что у каждой из двух наций есть свои жизненные интересы и их нужно продвигать. Юг Европы – это Италия, все остальное – Германия, однако в ту пору это не облачалось ни в какие планы генштабов, каждый из них работал сам по себе, координации пока не было. В итоге Гитлер действовал самостоятельно, не предупреждая Муссолини, даже после того как в мае 1939 года был подписан «Стальной пакт», в котором было сказано, что любая из сторон должна выступить всеми своими силами, если другая сторона, причем неважно, по какой причине, окажется втянутой в военные действия.

Фюрер не ставил дуче в известность ни о чем, и Муссолини потом в ярости писал: «Каждый раз, когда Гитлер что-то делает, когда захватывает страну, он присылает мне гонца! Ну ничего, я ему отомщу».

Дуче стал сомневаться в союзе с немцами уже в первые годы войны, когда англичане не позволили Муссолини взять Африку и Эрвину Роммелю пришлось спасать там итальянские войска, а также когда Муссолини своими силами не смог захватить Грецию, за что был подвергнут резкой критике со стороны Гитлера. Именно тогда дуче понял, что итальянская военная машина работает из рук вон плохо, но у него уже не было пути обратно.

Если бы он даже действительно подумал о том, какая национальная катастрофа грозит Италии, и попытался отказаться от союза, Германия бы этого не позволила. Как и произошло в 1943 году, когда немцы тут же оккупировали не занятую союзниками часть Италии. Муссолини прекрасно это понимал и говорил, что Италия и Германия должны идти вместе, рука об руку, до конца, при том что его ближайшее окружение, особенно военные, на ранних этапах войны многократно твердило о том, что воевать нельзя: страна не готова, нет ресурсов, армия небоеспособна. Итальянского лидера, безусловно, это возмущало, а так как он был человеком умным, то понимал всю критичность ситуации примерно с 1941 года, но уже ничего не мог сделать.

Муссолини стал заложником своих же военно-стратегических решений. Ему оставалось только одно: покорно идти в фарватере Гитлера, делать все для того, чтобы с наименьшими потерями выйти из конфликта, предлагая фюреру то договориться на Западе или на Востоке, то сосредоточить войска в одном месте, и пытаться безуспешно противостоять победоносно наступающим союзникам.