Глава 13. Отвлекающий маневр «Америка»

Глава 13. Отвлекающий маневр «Америка»

С приходом в Россию во второй половине 2008 г. мирового кризиса в обществе усиленно насаждалась мысль о о том, что во всех наших бедах повинна безрассудная финансовая политика США. Во многом это так и есть. Однако кивать на дядю – исконная российская привычка: виноват кто угодно, только не я. Очевидно также, что к моменту наступления активной фазы кризиса (сентябрь – октябрь 2008 г.) собственных проблем у России было предостаточно, да и тревожных звоночков прозвенело немало. Абстрагируемся от шестеренок медийного механизма делегирования вины американцам и посвятим толику бесценного времени развенчанию баек об американской экономике. Но прежде о кризисе, точнее, о его причинах.

Корни мирового финансово-экономического коллапса преподносятся в России прямолинейно и однобоко: как правило, это неконтролируемая денежная эмиссия в США и безудержная вакханалия мировых финансовых спекулянтов. О том, что вследствие выпуска новых денег и усилий циничных торгашей цены на нефть, а с ними и поступления в федеральный бюджет, более десятилетия держались на сверхвысоких отметках, адепты «партийно-правительственной» точки зрения предпочитают умалчивать.

Каковы причины хозяйственного провала, в который все мы угодили во второй половине нулевых? Пожалуй, наиболее полно и развернуто о происхождении экономических кризисов высказался талантливый российский экономист Владимир Бурлачков: «Могут быть выделены пять групп причин, приводящих к кризисным состояниям экономической системы, в том числе к финансовым кризисам: глобальные изменения в научно-техническом развитии; финансовая асимметрия; действие механизма принудительной реализации рисков; неадекватная макроэкономическая, в частности денежно-кредитная и бюджетная, политика; человеческий фактор»[162].

Здесь и смена технологических циклов («технологических укладов», в терминологии академиков РАН Дмитрия Львова и Сергея Глазьева), далеко не всегда, впрочем, предопределяющая наступление очередного кризиса. И разнонаправленность финансовых процессов, когда на этапе экономического подъема прирост совокупного спроса оказывается выше темпов увеличения совокупного предложения, а на этапе спада – наоборот. И преднамеренные действия одних участников рынка против других, предпринимаемые с целью реализации рисков, принятых другой стороной (скажем, игра против курсов акций или национальных валют). И ошибки в монетарном или бюджетном регулировании. И, конечно же, пресловутый человеческий фактор, непросчитываемый и непрогнозируемый в силу иррациональности («защиту от дурака» в системе государственного и общественного регулирования экономики пока не придумали).

К слову, единая позиция по вопросу о причинах предыдущих кризисов на сегодняшний день также не выработана, да и вряд ли когда-нибудь будет сформулирована. Например, по поводу причин Великой депрессии одни экономисты говорили о зарегулированности – парадоксальное на первый взгляд суждение, тем не менее находящее подтверждение в существовавших в те годы нормативных ограничениях[163]. Другие – о переинвестировании в реальном и фондовом секторах[164]. Третьи (монетаристы, в частности Фридман) – о недостаточной ликвидности в банковском секторе: мол, в создании «кризиса доверия», приведшего к волне банкротств кредитных организаций, повинна неверная политика Федеральной резервной системы США (ФРС), не оказавшей своевременную финансовую поддержку оступившейся экономике.

Мнения Гэлбрейта и Кейнса, приведенные в сносках, а также Фридмана можно расценивать как «частные случаи» более поздней классификации Бурлачкова. Так же как и точку зрения Глазьева, риторически вопрошающего: «Что не так с механизмом современной экономики?» И тут же отвечающего: «В нем отсутствуют ключевые составляющие – нет системы управления развитием, нет механизмов поддержки инновационной и инвестиционной активности. Зато есть чрезмерный балласт в форме раздутого, некомпетентного и коррумпированного госаппарата, бесящегося с жиру олигархата и бессчетного количества спекулянтов – все они обременяют экономику»[165].

Раз до сих пор нет четкого понимания причин кризисных явлений, вряд ли в обозримой перспективе будет найдено, а главное, успешно апробировано универсальное антикризисное противоядие, которое не окажется плацебо, пустышкой.

Проиллюстрирую на конкретных примерах. Кейнс говорил, что «в условиях бума нужна не более высокая, а более низкая ставка процента. Последняя дает возможность поддерживать состояние так называемого бума. Эффективное средство борьбы с экономическими циклами нужно искать не в устранении бумов и установлении хронической полудепрессии, а в том, чтобы устранить кризисы и постоянно поддерживать состояние квазибума»[166].

По совпадению, этот совет Кейнса был отчасти созвучен принципам laissez-faire (экономики, свободной от государственного вмешательства), исповедуемым главой ФРС с 1987 по 2006 г. Аланом Гринспеном. В начале нулевых Гринспен «по Кейнсу» снижал учетную ставку (с 6,5 % в мае 2000 г. до 1,0 % в январе 2003 г.), заодно борясь с последствиями лопнувшего пузыря акций высокотехнологичных компаний, тем самым «поддувая» потребительский спрос и поддерживая «состояние квазибума». Привела такая «поддержка» сначала к локальному кризису 2006–2007 гг. на рынке американской ипотеки, а затем и к глобальному кризису, взявшему старт с банкротством 15 сентября 2008 г. инвестиционного банка Lehman Brothers.

Еще один эпизод: с 2008 г. в денежной системе США происходит усиленная накачка ликвидности (подробнее об этом ниже), той самой финансовой помощи, о которой когда-то говорили монетаристы во главе с Фридманом. И что? За прошедшие годы Америка окончательно вышла из кризиса? Хотя многочисленных социально-экономических ужасов, как во времена Великой депрессии, без сомнения, удалось избежать.

Нельзя сбрасывать со счетов и политический аспект: в Америке утвердилось мнение, что Джордж Буш-старший проиграл президентскую гонку Биллу Клинтону, потому что «проявил безразличие к опасениям населения, связанным с выходом из рецессии 1991 года без создания рабочих мест. Этот урок хорошо был усвоен политиками. С чисто политической точки зрения, экономическое восстановление – это не вопрос производства, а вопрос создания рабочих мест, поэтому политики проявляют готовность принимать дополнительные меры по стимулированию экономики как в фискальной (повышение государственных расходов и снижение налогов), так и в монетарной (снижение краткосрочных процентных ставок) областях – лишь бы начали появляться новые рабочие места»[167]. Вот почему занятость – ключевой показатель социального благополучия американцев, базовое свидетельство эффективности работы администрации США.

Повторюсь, глобального рецепта не существует, а иные «всепогодные» способы на поверку оказываются умело скроенными мифами.

Один из таких мифов – восторг по поводу роли кейнсианства в избавлении мира от Великой депрессии. Есть, однако, ряд обстоятельств, заставляющих в этом усомниться.

Главная книга Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» вышла в 1936 г. в Лондоне, когда Великая депрессия (1929–1933 гг.) в Америке завершилась. К тому времени были реализованы основные антикризисные меры Нового курса Франклина Делано Рузвельта: в частности, в 1933 г. приняты Чрезвычайный закон о банках, Закон Гласса – Стиголла, Закон о ценных бумагах, в 1934 г. – Национальный жилищный акт, регламентировавший ипотеку, а в 1935 г. – Закон о социальном обеспечении, вводивший пенсионное, медицинское страхование и страхование занятости, что, помимо прочего, стимулировало потребление. По сути, «Общая теория» наукообразно изложила то, что правительство Рузвельта сделало несколькими годами ранее[168].

В то же время американский кризис 30-х с окончанием Великой депрессии (наиболее тяжелой его фазы) отнюдь не закончился. В 1938 г. Штаты постиг второй спад, а вернуться к докризисным показателям США смогли лишь в 1940–1941 гг. Причем не секрет, что во второй половине 30-х в США опережающими темпами росли военные расходы. Оборонные заказы увеличивали объем государственных инвестиций, создавали рабочие места, способствовали росту потребления, а их финансирование осуществлялось за счет постоянно растущих налогов, правительственных займов и многочисленных институциональных ограничений (на рост зарплат и цен, новое строительство и проч.)[169].

То, что кейнсианское усиление государственного присутствия в экономике было созвучно Новому курсу, – бесспорно. Но то, что Америка вышла из кризиса благодаря кейнсианским рекомендациям, – в высшей степени сомнительно. Хотя бы потому, что на признание новой теории нужно было время, а в те годы ни Интернета, ни мобильной связи, ни быстрой полиграфии не было.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.