Эпилог

Эпилог

Моральность

В 1999 году команда обществоведов Университета штата Вашингтон в Сиэтле сообщила о своем открытии революционного метода профилактики подросткового насилия и других видов «рискованного поведения», включая раннее половое сношение. Они записали группу первоклассников, посещающих одну из самых жестких (в оригинале употреблено слово tough(est), которое в специфически американском контексте относится к «внутренним городам» (см.) и означает, что данная школа (и/или жилой район) контролируется малолетними бандитами и/или их взрослыми паханами из «расовых меньшинств» - прим. перев.) школ города, на «тестовую программу», которую затем проводили с ними на протяжении всей начальной школы. С этими детьми обращались уважительно, поощряли их сотрудничать друг с другом и с учителями, вознаграждали за успехи, давали спокойное пространство для выполнения домашних заданий и учили, как говорить «нет» без того, чтобы подвергать опасности свои дружеские связи или социальный статус. К шестому классу отмечалось, что участники этой программы с гораздо меньшей вероятность, чем ребята в «сравнимых школах без специального вмешательства», совершали акты насилия, пьянствовали, занимались половым сношением или беременели (либо от них беременели).

У одного из моих друзей и у меня есть название для этого типа исследований, которые собирают внушительный ряд научной методологии и статистики (и, обычно, денег), чтобы продемонстрировать то, что и без того яснее ясного почти каждому. Мы называем это «Исследования Показывают, Что Счастливые Люди Больше Улыбаются».

И тем не менее в последнее десятилетие второго тысячелетия, во времена, когда финансирование общественных наук совсем не щедрое, эти ученые почувствовали необходимость разработать крупное исследование и выбить гранты на шесть лет, чтобы продемонстрировать, что дети, с которыми уважительно обращаются, которых ценят, которым дают пространство, чтобы думать, и помогают достигать компромиссов, в то же время отстаивая собственные убеждения, более благополучны в последующей жизни. Эти тезисы были недостаточно очевидны, и недостаточному числу людей. На самом деле, для меня более тревожным аспектом этого исследования было то, чего не было в отчете. Если внимание к этим базовым нуждам представляло собой «специальное вмешательство», чему же подвергались все эти годы дети в контрольной группе? Если вы провели хоть сколько-нибудь времени в школе последних лет, вы знаете удручающий ответ: обычному «образованию».

Наверное, нам, взрослым, не помешало бы некоторое «разъяснение ценностей» (термин американского школьного образования - прим. перев.). Это я и хотела бы сделать в заключение.

Едва ли проходит хотя бы один день, чтобы какой-нибудь из лидеров нашей страны не встал перед телекамерой, не промокнул слезинку из уголка глаза и не продекламировал хвалебную оду в адрес Детей Нашей Страны. Но, если говорить правду, Соединенные Штаты не являются местом, дружественным к детям. Хотя бы потому, что, хотя мы, возможно, любим каждого ребенка в отдельности, в целом младшее поколение получает не слишком много уважения от старших. В 1997 году исследовательская группа Public Agenda опросила взрослых насчет того, что приходит им в голову, когда они думают о детях и подростках. Большинству респондентов первыми пришли в голову слова «недисциплинированные», «грубые», «испорченные» и «дикие». Чем старше были дети, тем чаще звучали эти характеристики.

Мы говорим, что мы любим наших детей. Но, как когда-то сказал мне один обманутый любовник, любовь - это не чувство, а действие. А Америка действует так, будто она не любит своих детей. Соединенные Штаты с большим отрывом отстают от других промышленно развитых стран по многим показателям детского благополучия и даже от некоторых неразвитых. В этой, единственной из всех развитых стран, не предоставляющей здравоохранение всем своим гражданам, 11,3 миллиона детей в возрасте восемнадцати лет и младше не имеют страховки, и это число растет на 3000 в день. Частично вследствие этого кризиса здравоохранения каждая пятая американская мать не получает ухода за беременными, что предрасполагает их детей ко многим хроническим проблемам со здоровьем. Двадцать промышленно развитых стран превосходят нас в предотвращении детской смертности, по данным Фонда защиты детей, а процент детей, умирающих в возрасте до пяти лет, в нашей сказочно богатой стране тот же, что на Кубе, в отчаянно бедной стране.

Самый продолжительный в американской истории экономический бум (бум 1990-х - начала 2000-х годов - прим. перев.) для многих семей не улучшил их жизнь. Грядущая рецессия ударит по ним сильнее, чем по другим. Большое количество бедных работали в эти тучные годы, тем не менее нижняя пятая часть получателей заработной платы (20 процентов наименее высокооплачиваемых трудящихся) увидела, что их доходы упали по сравнению с 1970-ми годами, а процент бедных в стране упорно не сдвигается с отметки 12% уже десятилетиями, по данным Бюро трудовой статистики и Бюро переписи населения. «Реформа социальных пособий» - федеральный Закон о социальном обеспечении 1997 года и новые положения, учрежденные штатами в его фарватере, судя по всему, ухудшает жизнь беднейших американцев. Одно исследование 1999 года обнаружило, что самые бедные 20 процентов семей теряли в среднем по $577 в год, а самые бедные 10 процентов - по $800. По мере того, как ведомства штатов возводили всё больше барьеров к получению талонов на бесплатное питание, всё меньше бедных и работающих бедных семей обращались за ними. К началу 2001 года суповые кухни (кухни, готовящие суп для бесплатной раздачи всем желающим отстоять очередь за ним - прим. перев.) сообщали о самых длинных очередях, которые они когда-либо видели у своих дверей. В месяц после [терактов] 11 сентября [2001 года], когда восемьдесят тысяч нью-йоркцев потеряли свою работу, количество звонков на городскую горячую линию для голодных утроилось.

Хотя образ голодных, плачущих малышей работает как самая мощная пропаганда, есть свидетельства того, что реформа социальных пособий, возможно, вредит подросткам даже больше, чем маленьким детям. Исследования показывают, что ученики начальных классов, чьи родители находятся в программах, поощряющих занятость и продолжающих оказывать финансовую помощь, учатся лучше и попадают в меньшее количество неприятностей, чем те бедные дети, чьи родители не подвергаются такому режиму. Но, как говорит директор чикагского Объединенного центра исследований бедности, «с подростками - совсем другая история». Подростки в таких семьях проводят под надзором взрослых еще меньше времени, чем обычно. Поэтому они курят, пьют и плохо себя ведут даже больше, а их здоровье и школьные успехи ухудшаются.

Эти исследования сравнивают бедных детей с другими бедными детьми и подростками. Но факт состоит в том, что, в шесть или в шестнадцать, просто быть ребенком предрасполагает человека к бедности в Америке: бедных детей почти вдвое больше, чем бедных взрослых, а каждый шестой ребенок в Америке беден (12,1 миллиона в 1990 году), включая более чем каждого третьего афро-американского или латиноамериканского ребенка. Бедность является крупнейшим отдельным «фактором риска» для почти каждого способного разрушить жизнь недуга, которому только может быть подвержен мальчик или девочка, за исключением, разве что, «навязчивого шоппинга». Среди них и сексуальные риски, включая нежелательную беременность и слишком раннее материнство, СПИД и сексуальное злоупотребление.

«Злоупотребление детьми» не только связано с бедностью, сама бедность является «злоупотреблением детьми». Дэвид Гил, профессор социальной политики в Университете Брандейса и защитник детей по жизни, красноречиво это выразил. «Дети подвергаются злоупотреблению, дурному обращению, а их развитие стремится к торможению в результате широкого диапазона совершенно законных социальных политик и общественных практик, которые порождают, позволяют и увековечивают бедность, недостаточное питание, физическое и психическое нездоровье, безработицу, негодные жилье и городские районы, загрязненные и опасные среды обитания, школьные программы, лишенные осмысленного образования, повсеместное отсутствие возможностей и отчаяние, - писал он [в 1981 году]. - Массовое злоупотребление и разрушение детей есть побочный продукт нормального функционирования нашего установленного социального порядка и его политических, экономических и культурных институтов». Это неправильно - выделять сексуальное злоупотребление как худший вред для детей, сказал мне Гил, когда злоупотребление детьми вообще - обычное дело.

Я не говорю, что нам надо беспокоиться о недостаточном питании и негодном жилье вместо того, чтобы беспокоиться о сексе. Или даже что если бы все хорошо питались и жили бы в нормальном жилье, то все сексуальные проблемы на свете решились бы (хотя многие решились бы). Вместо этого я говорю, что эти вещи связаны: способы, какими мы организуем наши экономические жизни и какими мы ведем наши сексуальные жизни и учим наших детей вести их жизни, связаны между собой более глубоко, чем вышеописанными линейными корреляциями. Они имеют отношение к одним и тем же базовым ценностям.

Один мой друг, обсуждая относительную «пугающую силу» разных фильмов ужасов во время поездки на Бали несколько лет назад, назвал «Челюсти» самым пугающим, в то время как его знакомый балиец проголосовал за «Экзорциста». «Как такое может быть, - спросил мой друг, - когда вы живете, со всех сторон окруженные водами, кишащими акулами?» «Ах, акулы, - сказал балиец, пренебрежительно махнув рукой. - Каждый знает, что акула едва ли когда ест человека. Но одержимость духами - это случается все время!»

Исторически мы склонны категоризировать проблемы как акул (материальные) или духов (моральные): болезнь или грех; недофинансируемые школы или отсутствие академических стандартов; недостаток вакансий на рынке труда или личная леность. Согласно тому же докладу Public Agenda, «американцы определяют проблему детей как преимущественно моральную по природе, не проблему денег или здравоохранения». Соответственно, решения, которые они выбрали, были из разряда «построения характера», а не «улучшения ситуации». Среди названных ими увеличение госфинансирования здравоохранения и ухода за детьми было на одиннадцатом месте из двенадцати, с увеличением социальных пособий на последнем. Выше по списку были комендантский час для несовершеннолетних (номер четыре) и ужесточение наказаний для тех, кто совершает преступления (номер семь).

Хотя улучшение качества американского образования было в этом списке на первом месте, а кандидаты в президенты США используют тему образования в своих предвыборных кампаниях уже, кажется, два десятилетия подряд, федеральное Министерство образования является, в сущности, пустой скорлупой, а Конгресс, имея такую возможность, не проявляет желания выделять доллары даже на починку крыш разваливающихся школьных зданий Америки. Средства, предлагаемые Вашингтоном для исправления чудовищного состояния общественного образования - талоны на оплату частных школ за государственный счет и стандартизированное тестирование, - не свидетельствуют о приверженности данному вопросу нынешнего «президента образования», которая была бы более стойкой, чем проявленная предыдущим - его папой. Джордж Буш младший вряд ли повернет тенденции вспять: Соединенные Штаты, которые полвека назад были одним из мировых лидеров по доле населения, получающего аттестаты о среднем образовании, в 1990-х годах отставали по этому показателю от Финляндии, Норвегии, Польши, Южной Кореи, Чехии, Франции, Германии, Канады и Ирландии. И всего лишь половина американской молодежи проводила хотя бы год в колледже.

Те респонденты опроса Public Agenda поняли это неправильно. Вы не можете отделить акул от духов. Деньги и здоровье - вопросы моральные, а там, где речь идет о государственной политике, вы помещаете ваши деньги туда, где находится ваша моральная приверженность. Вот почему единственные деньги, которые федеральное правительство когда-либо потратило на сексуальное образование, были деньгами на преподавание целомудрия. И почему, за более чем десятилетие смерти и опустошения целых общин, ни один американский президент даже не упомянул СПИД, не говоря уже о выделении средств на борьбу с этой болезнью (Билл Клинтон был первым).

Эта связь между деньгами и моралью действует также и в сфере личного характера. Это не случайность, что люди, попадающие в тюрьму, совершив преступления как насильственные, так и ненасильственные, - люди бедные, а многие из них еще и неграмотные. «Реализовавшиеся люди не обижают других людей, - говорит Дэвид Гил. - Люди, чьи материальные, эмоциональные и духовные потребности удовлетворяются, - это в своей массе очень милые, симпатичные люди. Люди, чьи потребности блокируются и чье развитие блокируется, их конструктивная энергия трансформируется. Это может выражаться через домашнее насилие, сексуальное злоупотребление, уличную преступность, сумасшествие, саморазрушение, суицид - все эти вещи суть вариации на тему деструктивной энергии. Вопрос в том, какие социальные условия приводят к тому, что люди не развиваются?» Или, если сформулировать это наоборот, какие социальные условия приводят к тому, что люди развиваются до своего наивысшего потенциала - интеллектуально, эмоционально, духовно и сексуально?

Социальные условия формируются моральными приоритетами. Поэтому вопрос становится таким: какие ценности сделали бы мир таким, чтобы детям было хорошо в нем расти?

Не «семейные ценности», будь то ортодоксальная религиозная версия, утверждаемая Христианской коалицией, или светско-потребительская, продвигаемая каждым рекламным роликом о «сухих завтраках». Нет нужды говорить о том, что семья чрезвычайно важна для благополучия детей. Может быть, для того чтобы вырастить ребенка, и нужна деревня, но большинство детей возвращаются домой и спят в постели в своем доме с семьей; семья покупает кроссовки «Nike» и ставит курицу «Chicken McNuggets» на стол.

С другой стороны, когда мы обращаемся к конкретным случаям, «семейные ценности» - это другой способ сказать «приватизация», которая означает устранение государственной - то есть разделяемой - финансовой ответственности перед сообществом. Почти на каждом съезде групп, считающихся «моральным» или религиозным лагерем консервативного движения, как например «Озабоченных женщин за Америку», одним из объявляемых с особым почетом и принимаемых с особым энтузиазмом ораторов является неутомимый Гровер Норквист, возглавляющий организацию «Американцы за налоговую реформу» (ATR). Целью ATR является упразднение Федеральной налоговой службы и введение плоской налоговой шкалы, чтобы вы и Билл Гейтс платили по одной ставке, а в утопическом будущем, как это видится, вы не платили бы налогов вообще. После выступления Норквиста обычно встает кто-то из присутствующих в зрительном зале, чтобы обсмеять лозунг «Чтобы вырастить ребенка, нужна деревня». «Для этого не нужна деревня! - провозглашает она. - Для этого нужна семья!» Дикие аплодисменты. Что это значит? К черту деревню? Без банковского счета сообщества - без национальной казны, которой теперь угрожают массированные сокращения налогов для корпораций и богатых - именно это произойдет с нашими деревнями, и с нашими семьями и детьми вместе с ними.

«Семейные ценности» не сделают мир безопасным для детей, и уж точно не безопасным сексуально. Начать хотя бы с того, что большинство «злоупотребления детьми» происходит внутри семьи. А если экономическая безопасность и чувство разделяемой ответственности всеми взрослыми для всех детей являются одними из необходимых условий сексуальной безопасности, «семейные ценности» подвергают детей опасности дома и вообще везде.

Как я уже писала, именно во внешнем мире - не менее, чем в своем доме - дети учатся быть друзьями, работниками и любовниками. Поэтому родителям, которым не безразлично, что происходит с их детьми, нужно перестать видеть самих себя исключительно как маму Дженнифер или папу Джамаля. Мама и папа являются также пожарными, веб-дизайнерами, докторами, лавочниками и управляющими корпораций; они являются соседями, членами школьных советов и избирателями. Мама и папа являются гражданами, и, если они хотят, чтобы их дети были в безопасности, они должны вести себя, как граждане, что означает присматривать и за другими детьми деревни тоже. А это идет дальше, чем обеспечить справедливое распределение налоговых долларов между всеми детьми.

Нам также нужно начать видеть детей как граждан. Двадцать пять лет назад корифей науки о развитии детей Гизела Конопка определила девять базовых условий того, чтобы дети могли расти счастливыми и здоровыми. Помимо таких личных нужд первой необходимости, как потребность детей экспериментировать с идентичностями и ролями, она назвала «потребность участвовать как граждане». На самом деле, она поместила ее в своем перечне на первое место. «Чувство принадлежности» и «ощущение ответственности перед другими» также были в этой девятке. Но ответственность и долг - это не всё, в чем нуждаются дети, говорила Конопка. Критически важны были также переживания, которые бы «культивировали способность наслаждаться жизнью».

Когда мы будем готовы пригласить детей в сообщество как полностью участвующих граждан, я верю, что мы также будем уважать их как людей, не столь отличных от нас самих. Это будет тот момент, когда мы станем уважать их сексуальную автономию и субъектность и осознаем, что один из способов помогать им культивировать способность наслаждаться жизнью - образовывать их способность к сексуальной радости.

Секс - вопрос морали, но преподавание «сексуальных ценностей» излишне. Те же вещи, которые делают вас надежным членом коллектива в третьем классе школы - сотрудничество, уважение, честность, - делают вас и внимательным любовником, человеком, последовательно практикующим безопасный секс, способным говорить «да» или «нет» сексу и уважать согласие партнера. Если мы хотим, чтобы дети защищали себя, в то же время не обижали других, гордились своей индивидуальностью, в то же время терпимо относились к чужим отличиям, если мы хотим, чтобы они балансировали спонтанность и осторожность, свободу и ответственность, это те способности и ценности, которые применимы ко всем сферам их частной и общественной жизни, среди которых сексуальность является не большей и не меньшей сферой.

Сказав всё это - вы не узнаёте всё, что вам нужно знать, будучи в детском саду. Этические вопросы становятся сложнее по мере того, как вы взрослеете; критические моральные приоритеты конкурируют между собой, как например императив защищать детей против ценности уважать их выбор. С нашей стороны, в таком случае, быть моральными в отношении сексуальности детей значит находить баланс между этими приоритетами: не только охранять их тела и души от вреда, но и объять те глубокие награды, которые дает открытие «я» через близость и удовольствие, разделяемое с другим человеком. Быть моральными в отношении детей и их сексуальности значит перестроить наши представления о том, что служит их лучшим интересам и что на самом деле подвергает их опасности.

На одной из роскошных и загадочных фотографий Сэлли Манн изображена обнаженная трех- или четырехлетняя девочка, слегка прикрытая одеялом, дремлющая на деревянной террасе над мутной рекой. Ее лицо расслаблено, рот приоткрыт, бледное тело томно. На расположенный под ней берег заползает маленький аллигатор.

Присмотревшись к фотографии ближе, однако, мы замечаем, что аллигатор - не настоящий. Это надувная пластиковая игрушка с зубами и когтями, напечатанными на ней краской. Туман, поднимающийся над рекой, мешает разглядеть его карикатурную форму, он выглядит свирепым и подвижным. Фотография называется «Аллигатор приближается».

Что является этим аллигатором? Педофил с ароматом ребенка в ноздрях? Голливудский магнат, стряпающий коммерческий секс, который будет вторгаться в ее фантазии? Это беременность или СПИД, бедность или бездомность? Что это за люди и условия, могущие охотиться на плоть ребенка и пожирать его дух? Что это за дутые пузыри, поставленные на поток маскарады опасности? Граница между опасностями реальными и иллюзорными не всегда ясна. Как мы уже видели, выдуманный монстр может внушать страх и рвать на части не менее эффективно, чем реальный. А ведь если мы хотим мудро направлять детей, плывущих в водах вожделения и насилия, нам нужно знать разницу.

Что будет мешать ребенку, вступающему в эти потоки? Иерархии расы, гендера и красоты, заставляющие ее сомневаться в самой себе и презирать других, кто отличается. Экономические и социальные неравенства, закрывающие ее горизонты до того, как она становится достаточно высокой, чтобы заглянуть за них. Сексуальные стыд и невежество, ведущие к неудовлетворенности в лучшем случае, к катастрофе в худшем.

А что будет удерживать ребенка на плаву? Знание и гордость от своего тела, свобода для своих чувств, уважение взрослых к ее уму, воле и приватности. Хорошая пища и безопасная кухня, чтобы ее есть, зеленое пространство, библиотеки, наполненные книгами и компьютерами, семья и друзья, имеющие время и средства, чтобы ее любить и не обижать. Община, заботящаяся о своих более маленьких, более слабых членах не менее, чем она носится со своими агрессивными и успешными, прославляющая счастье не менее, чем она выискивает злобу.

Аллигаторы таятся на дне сна каждого ребенка. Опасность неизбежна в детстве, и самой худшей болью для взрослых может быть бессилие ее предотвратить. Однако, когда дети выходят в большой мир, защищать их от секса - не защитит их от тех опасностей, которые имеют мало отношения к сексу, но могут в конечном итоге делать секс опасным.

Секс не вреден для детей. Это средство к самопознанию, любви, исцелению, творчеству, приключениям и сильнейшим ощущениям того, что ты живой. Есть множество способов, которыми даже самые маленькие дети могут быть к нему причастны. Наш моральный долг перед следующим поколением - сделать мир таким, чтобы каждый ребенок мог быть причастен к нему безопасно, таким, в котором нужды и вожделения каждого ребенка - к свершению, соединению, значению и удовольствию - смогут быть замечательным образом удовлетворены.