На леднике

На леднике

До сих пор все шло хорошо, однако дальше становилось труднее. Все, что можно было заранее предвидеть и предварительно организовать, было уже сделано. Теперь выступали, как факторы, стихийные явления. Как только экспедиция прибыла в основной лагерь, повалил снег, окрасивший белыми пятнами ландшафт, закружились снежные вихри возле людей и создали ужасающий холод. Но это было только вступление в борьбу со стихиями. Экспедиционный отряд встретил непогоду, закутавшись в полное одеяние из шерсти и в защитные от ветра одежды, в шапки с наушниками, в длинные перчатки; отряд работал без перерыва до сумерек; удалось приготовить все, чтобы на следующий день, 30 апреля, отправить сто пятьдесят носильщиков с грузом.

Нортон предполагал первый подъем назначить на 17 мая. Но необходимо было сделать еще многие подготовления. Нужно было организовать 1-й, 2-й и 3-й лагери на леднике и перенести туда запасы; с помощью опытных альпинистов исследовать дорогу на Северный перевал, так как со времени 1922 г. она могла измениться и стать более опасной, чем была тогда. Далее нужно было устроить 4-й лагерь и снабдить его всем необходимым, в том числе и кислородом, как для этого лагеря, так и для более высоких; кроме того, предстояло организовать 5-й лагерь на высоте 7500 метров, 6-й приблизительно на 7950 метров, и наконец, 7-й на 8 150 метров. Все это нужно было сделать до фактического выступления на вершину.

Кроме холода, ветра и снега, приходилось еще приспособляться к тому особенному понижению барометрического давления, которое появилось, приблизительно, начиная с высоты в 4800 метров, и превратило всякую работу в тяжесть. Основной лагерь был расположен на высоте 5000 метров, и уже здесь малейшее усилие, вызываемое, например, укладыванием в спальный мешок или надеванием сапог, было утомительным. Даже разжигание трубки представлялось нелегким делом: а между тем каждый шаг за основным лагерем вел выше и понижение давления и утомление становилось прогрессивно сильнее. Нортон признается, что первая экскурсия к 1-му лагерю была мучительна и очень огорчила его. Его правая рука и плечо так утомилось от обыкновенного ледореза, что он уже думал о замене его более легким приспособлением. Прогулка превращалась в труд, а разреженный воздух совсем не освежал; в этих условиях возникало чувство тоски и создавалось печальное настроение.

Однако и по отношению к этому угнетенному состоянию люди до некоторой степени «акклиматизировались». 11 их действиях не было никакого воодушевления. Это были не те люди, которых знали ниже 4800 метров. И в этих условиях нужно было проделать трудную подготовительную работу.

Наиболее тяжелая работа естественно падала на носильщиков. Чтобы лучше сохранить их силы, Нортон для устройства первых двух лагерей на леднике взял сто пятьдесят тибетцев. С ними было заключено условие, по которому они получали по шиллингу в день и некоторое количество еды. Они не предназначались для работы выше на снегу и льду; их тотчас отпустили, как только они закончили свое дело с таким расчетом, чтобы они успели возвратиться ко времени посева на свои поля. Тибетцы не рассчитывали на палатки и были готовы спать на открытом воздухе даже на высоте в 5400 метров. Далее, чтобы сохранить возможно дольше силы альпинистов, устройство 1-го и 2-го лагерей было возложено на унтер-офицера из полка гурков.

30 апреля началась работа по установке лагерей. Среди тибетцев были не только мужчины, но женщины и мальчики. Средняя нагрузка равнялась приблизительно 16 килограммам. Джоффрей Брус, который заведовал этой работой, пытался дать более легкий груз женщинам и мальчикам. Но его усилия были напрасны, так как они противоречили обычаям страны. Способ распределения грузов у тибетцев был проще и больше их удовлетворял. Все они носят красивые плетеные подвязки различных цветов вокруг верхнего края обуви, и каждый хорошо знает свой цвет. При распределении грузов распорядитель отбирает у носильщиков их подвязки, перемешивает их для бросания жребия и затем раскладывает их по грузам. Собственник каждой подвязки получает свой груз и несет его без жалоб. Теперь применили метод Джоффрея Бруса, и тибетцы пошли напевая и, шутя, как и при их способе.

Двое из полка гурков, на которых лежали обязанности конвоя, участвовали в экспедиции 1922 г., и поэтому им поручили найти дорогу от 1-го лагеря ко 2-му без помощи альпинистов. На них возложили также ответственную обязанность заведывать 1-м и 2-м лагерями, следить за питанием и предоставлять возможный комфорт в них каждому из альпинистов и, кроме того, следить за прибытием и отправкой транспорта носильщиков.

1-й лагерь на Ронгбукском леднике представлял удобное защищенное место. Он был расположен на восточной ветви ледника Ронгбук, на несколько сот метров выше его соединения с главным Ронгбукским ледником. Солнце заливало его, а ветер большею частью не заходил сюда.

Лагерь у ледяного озера (5940 метров)

«Сангары», построенные предыдущей экспедицией, хорошо сохранились, и, натянув над ним боковые части от Уимперовских палаток, устроили удобную защиту. Семьдесят пять тибетцев отослали из 1-го лагеря в основной и семьдесят пять оставили для устройства 2-го лагеря. Они выполнили эту работу) в течение двух следующих дней и довольные возвратились обратно. Женщины проявили замечательную исполнительность. У одной из них был двухлетний ребенок, и она несла его поверх своего груза в 18 кило с 5300 метров до 6000 метров. Там она сложила свою ношу, принесла ребенка обратно и выразила готовность, если нужно, повторить путешествие снова. Из семидесяти пяти тибетцев, которые возвратились в основной лагерь, пятьдесят два исчезли без какой бы то ни было причины; поэтому пришлось оставшийся груз распределить в виде добавочного между тибетцами, имевшимися налицо. Несмотря на это, 2 мая весь необходимый груз был доставлен во 2-й лагерь. В тот же вечер тибетцы возвратились в основной лагерь, где их хорошо накормили и выдали им небольшую добавочную плату. Они ушли на следующий день, вполне удовлетворенные своей участью.

С этого момента экспедиция зависела только от своих собственных сил. Ближайшая ее задача состояла в том, чтобы перенести необходимые запасы из 2-го лагеря в 3-й и в более высокие лагеря. На эту работу нужно было оставить отряд непалских носильщиков. Их разделили на две партии по двадцати человек каждая, и двадцать человек оставили в запасе. Первая партия должна была отнести провизию и снаряжение в 3-й лагерь и там остаться для дальнейшего передвижения грузов в лагерь на Северный перевал. Вторая партия, выйдя из основного лагеря на день позже должна была идти во 2-й лагерь и работать между ним и 3-м. Запасные носильщики оставались в основном лагере для замещения выбывающих из строя.

3 мая выступила первая партия. Ее вел Мэллори; кроме носильщиков, в ней участвовали 4 альпиниста. Мэллори и Ирвин должны были организовать 3-й лагерь и остаться там на несколько дней, чтобы акклиматизироваться и испробовать кислородные аппараты. Оделль и Газард должны были отправиться из 3-го лагеря к Северному перевалу, чтобы найти к нему путь и подготовить его для носильщиков.

В день выступления первой партии из основного лагеря погода стояла холодная и бурная, с нависшими угрожающими тучами, и скоро половина носильщиков отстала. Они сами создали себе затруднение, добавив к своим тяжелым грузам шерстяные одеяла и другие одежды для своего собственного употребления в пути. Тогда Мэллори составил 5 упаковок, содержимое которых не требовалось срочно, и использовал освободившихся 5 носильщиков для несения этих одеял.

4 мая пришли во 2-й лагерь. Он выглядел очень негостеприимно. Палаток для носильщиков здесь не было, так как предполагалось построить бараки, или «сангары», употребив для них в качестве крыш боковые части от Уимперовских палаток, и эту работу нужно было сделать немедленно. Мэллори и Ирвин тотчас же принялись за работу с тремя или четырьмя носильщиками; остальные, несколько отдохнув, присоединились к ним. Был построен длинный барак, около двух метров в ширину. Потом Мэллори и Оделль обследовали путь вверх по леднику в направлении к предполагаемому 3-му лагерю. Они взошли на уступ, с которого был виден весь ледник, подымающийся к югу; отсюда они наметили сравнительно простой путь вдоль каменистого ущелья, между высокими фантастическими ледяными башнями, образовавшимися от таяния ледника в этом месте.

Ночь 4 нa 5 мая была ужасна, ? очень холодная с сильным ветром и значительным снегопадом. Люди с трудом покидали палатки и неохотно готовили себе пищу. Большое затруднение представляли оставленные позади грузы, так как в них могли быть продукты, Утром пришлось установить, кто в состоянии идти вперед и кто нет. До 11 часов утра все еще никак не могли выступить.

Оказалось, что путь по леднику, который так хорошо был обозначен накануне вечером, закрыт снегом. Ледник, который казался довольно удобным и безопасным в смысле дороги, теперь выглядел уже иначе. Ветер обнажил более высокие места, и они представляли округленные поверхности из твердого гладкого льда, почти такого твердого, как стекло, без малейших следов шероховатости, в то время как между глыбами под их защитой лежал новый мелкий снег. Следовательно предстояло затратить много труда, на выбивание ступеней во льду и на проложение дороги по снегу. Самое ущелье, глубиною около 15 метров, составляло треть пути и было удобно для прохода. Когда они вышли на открытый ледник, дул свирепый ветер. А дальше, когда они обогнули угол Северной вершины, он ринулся на них прямо со льдов Северного перевала.

Носильщики почти выбивались из сил. На них очень сказывалась высота, и продвижение вперед было очень тяжелым. К 3-му лагерю пришли только в 6 ч. 30 м. вечера. Стоял сильный мороз, но было слишком поздно устраивать удобный лагерь; альпинисты и носильщики жестоко страдали этой ночью.

Мэллори понял тогда, что спальные мешки, предназначавшиеся только для больших высот в 4-м лагере и выше, необходимы также и здесь, ? настолько суровее оказался здесь холод, чем ожидали. Но эти мешки находились во 2-м лагере. Поэтому он решил возвратиться на следующее утро и взять их с собою.

Солнце рано осветило палатки 3-го лагеря, и около 7 часов Мэллори уже вышел, распорядившись, чтобы половина носильщиков спустилась ко 2-му лагерю на четверть пути для встречи? других, идущих вверх, и помогла бы им нести более важные грузы. Сам же он задержался в напрасных попытках найти лучший путь по леднику и, к несчастью, не встретил второй партии до ее выхода из 2-го лагеря, а нашел ее уже в дороге. Возвращать ее обратно теперь не хотелось, и Мэллори повел их по направлению к 3-му лагерю. По первоначальному плану они должны были донести свой груз до 3-го лагеря и только тогда возвратиться во 2-й. Однако теперь это было невозможно, так как они перегрузились добавочными одеялами, предполагая в них спать. Но Мэллори не мог согласиться на их ночевку в 3-ем лагере, так как он не был еще устроен. Поэтому он заставил носильщиков выгрузить вещи возможно ближе к 3-му лагерю и отсюда отправил их вниз, сам же поднялся в 3-й лагерь.

Восточный Ронгбукский ледник выше 2-го лагеря

Его первая партия была уже деморализована, он не предполагал, что вторая также выбилась из сил.

Возвратившись в 3-й лагерь, он нашел, что в его отсутствие сделали очень мало. Три новых альпиниста еще не акклиматизировались и так же, как носильщики, очень остро чувствовали влияние высоты и холода. Ни один из носильщиков не мог нести груза, и поэтому никого нельзя было послать за вещами: тогда Оделль и Ирвин спустились к тому месту, где был сложен груз, и принесли самое необходимое, в первую очередь примусы.

Ночью с 6 на 7 мая термометр упал до 29,7 °C. Это был самый большой холод, какой испытывала экспедиция за все время. Он был очень чувствителен для людей, впавших в апатичное состояние и ослабевших от действия высоты в 6 400 метров. Мэллори не страдал особенно от холода ночью, но даже он чувствовал себя утром плохо. Оделль и Ирвин совершенно выбыли из строя. Все носильщики были не в состоянии нести груз, и некоторые из них чувствовали себя настолько худо, что их нельзя было держать дольше в 3-м лагере; их приходилось почти вытаскивать из палатки. Один из них был чуть жив; его ноги так распухли, что обувь надели без носков. Он почти не мог идти, и его нужно было поддерживать. Больных распределили в три партии, связали их веревками и отправили вниз, поручив их унтер-офицерам из полка гурков. Шатаясь от утомления, они плелись по леднику и прибыли во 2-й лагерь совсем ослабевшими.

Тем временем Газарда, который ослабел меньше, чем его товарищи, с несколькими наиболее сильными носильщиками послали вниз, к месту, где лежали грузы, чтобы встретить носильщиков из второй партии, которые должны были придти из 2-го лагеря. Они встретились, и семь больших грузов были доставлены в 3-й лагерь. Но это было уже последнее напряжение. Больше ничего не предпринималось даже для того, чтобы сделать лагерь более удобным. С этого момента в первом отряде исчезли всякие моральные побуждения, «как мыльный пузырь», по словам Мэллори.

Таково было положение, когда Нортон 7 мая прибыл во 2-й лагерь и тотчас принялся исправлять его. Все запасы и палатки, предназначавшиеся для высоких лагерей, немедленно распаковали и распределили между исстрадавшимися носильщиками. Разбили новые палатки, также предназначавшиеся для больших высот, раздали специальные спальные мешки и вскрыли бесценные запасы твердого спирта. Размеры 2-го лагеря были на ночь удвоены, и до некоторой степени лагерь обставили удобствами. 8 мая, когда Мэллори прибыл из 3-го лагеря, а Джоффрей Брус из основного, был выработан определенный план для ближайшего будущего. Разумно было решено оставить больных из первой партии во 2-м лагере, в то время как Сомервелль, прибывший вместе с Нортоном и пользовавшийся большим расположением среди носильщиков, благодаря особому умению обращаться с ними, должен был взять вторую часть носильщиков к месту, где оставались грузы, и отнести в 3-й лагерь достаточные запасы пищи и спальные принадлежности, чтобы сделать лагерь более удобным для жизни в нем. Если бы удалось собрать остатки первой партии, ее можно было бы использовать для постоянного снабжения запасами. 3-го лагеря из 2-го. Для этого вызвали из основного лагеря во 2-й Шеббира, который так хорошо знал туземцев и их язык. Газард должен был заменить Шеббира в основном лагере; ему передали кассу и поручили смотреть за топливом и продуктами. Так смело боролся Нортон против несчастно сложившихся обстоятельств.

Джоффрей Брус привел с собой запасных носильщиков. Со свежими силами они могли нести более тяжелые грузы и своей энергией и бодростью заражали других. 9 мая Нортон, Мэллори, Сомервелль и Джоффрей Брус выступили с двадцатью шестью носильщиками, несшими запасы, часть которых предназначалась для 3-го лагеря, часть для дальнейшего следования.

Казалось, что удалось восстановить нормальное положение. Однако действительность готовила другое. Худшие условия еще были впереди. Вскоре после выхода партии из лагеря начал падать снег; он увеличился к концу дня. Ветер становился сильнее. Ко времени прихода в 3-й лагерь разразилась настоящая буря. Печальную картину представлял лагерь. Хотя он был расположен в защищенном месте, ледяные порывы ветра пронизывали его. Не видно было никакого движения, и лагерь казался безжизненным. Сильная буря, последовавшая непосредственно за страшным утомлением, убила остатки бодрости и энергию у ослабевших носильщиков. Они теснились в своих палатках, и многие из них были так апатичны, что не хотели даже приготовить для себя пищу, хотя примусы и горючий материал находились внутри палаток. К счастью, восемь бодрых, из числа запасных, носильщиков, которых Джоффрей Брус взял с собой, могли готовить пищу и заботиться об остальных. Но ничего другого нельзя было делать, так как ужасный ветер не давал возможности быть на воздухе снаружи палаток, и после поспешной еды каждый забирался в спальный мешок, где можно было хоть немного согреться.

Буря продолжалась всю ночь с неослабевающей силой. Легкая снежная пыль проникала в палатки и покрывала все слоем до 5 сантиметров. Было очень неприятно: при каждом движении небольшие порции снега попадали внутрь мешка и таяли там, образуя холодные мокрые струйки.

На следующий день, 10 мая, снег перестал, но ветер усилился и вздымал свежевыпавший снег непрерывными вихрями. Было очевидно, что держать альпинистов в 3-м лагере сверх необходимого минимального количества нельзя, так как они потребляли запасы и топливо, а сами слабели. Ввиду того, что Мэллори и Ирвин так долго находились в тяжелых условиях и очень устали, их отослали вниз во 2-й лагерь, где дни могли иметь более спокойную обстановку и где находились Битгам и Ноэль.

Ветер все еще бушевал над ледником, поднимая снег и бросая его в лагерь. Но ничем неустрашимые Нортон и Сомервелль с семнадцатью носильщиками нашли дорогу к месту, где были сложены тюки на расстоянии 1? километра от лагеря, и принесли девятнадцать упаковок, причем каждый англичанин также нес груз. Когда носильщики возвратились, они совершенно выбились из сил. Борьба с пронизывающим ветром отняла у них последнюю энергию. Они падали от усталости, входя в палатку, и тотчас же ложились. К счастью, во время их отсутствия Брус и Оделль уже приготовили горячую пищу для них. Они заставили носильщиков поесть и выпить горячего питья сняли с них обувь и проследили, чтобы каждый из них лег в свой спальный мешок.

Вечером ветер еще усилился; он дул порывами со всех сторон. Казалось, будто в воздухе носятся снаряды различных направлений, со стороны Северного перевала, Рапью-ла и Глакпа-ла, и почти все они вдруг, сосредоточившись в высшей точке, в зените, низвергаются вниз на маленькие палатки и сотрясают их с такой яростью, как это делает такса с пойманною крысой. Эту ночь палатки снова были наполнены снегом. При шуме ветра и диком хлопанье палаток спать было совершенно невозможно. Термометр упал до 21 °C.

На рассвете 11 мая буря еще свирепствовала, и в 9 ч. утра температура стояла ниже ? 16 °C. Очевидно Северный перевал при таких условиях был недоступен в течение нескольких дней. Тяжелые условия перешли предел выносливости второй партии, так же как и первой, и она пришла в такое же плачевное состояние. Не оставалось ничего другого, как отступить перед стихией и возвратиться в основной лагерь, где вся экспедиция могла снова собраться с силами.

Но даже отступление представляло сплошную борьбу. Люди теснились в своих палатках, не думая о том, живы ли они, или умирают. Даже мысль о возвращении в основной лагерь с его удобствами, теплом и хорошей пищей не приводила их в движение. Их нужно было вытащить из палаток, и Джоффрей Брус справился с обстоятельствами. Заняв командное положение в центре лагеря, он в разгар бури издавал энергичные приказания, применяя язвительные выражения к людям инертным, заботливо относясь к действительно больным и менее участливо к тем, кто считал свое положение худшим, чем оно было в действительности. Постепенно палатки были сняты и упакованы: спальные принадлежности, запасы и топливо тщательно сложены; те грузы, которые предстояло взять с собой на ледник, распределены. Наконец сравнительно бодрая партия покинула то место, которое за час до этого было 3-м лагерем и теперь представляло голую груду камней. 11 мая было днем Джоффрея Бруса.

Послали известие о возвращении в основной лагерь. Между тем; к вечеру 11 мая Мэллори, Битгам, Ирвин и Ноэль были уже в основном лагере; Сомервелль и Оделль с половиной носильщиков ? в 1-м; Нортон и Джоффрей Брус ? во 2-м. На следующий день двое последних также направились в основной лагерь, оставив палатки и запасы на месте так, как они стояли, готовыми для пользования на будущий раз. В 1-м лагере к Сомервеллю собрались все, кто чувствовал себя не совсем хорошо, среди них были и очень больные. Хуже всего чувствовал себя Шамшер из полка гурков, он лежал без сознания, так как у него образовались сгустки крови в мозгу. Тяжелым было также состояние Манбахадура, сапожника, у которого обе ноги до лодыжки оказались отмороженными. Один лежал с сильным воспалением легких. У остальных были более легкие заболевания. Всех отправили отсюда дальше вниз, за исключением Шамшера, которого нельзя было тревожить; ухаживать за ним оставили одного из гурков и двух носильщиков.

К полудню 12 мая все собрались в основном лагере. Две недели тому назад, в момент прибытия, он казался таким мрачным и неуютным, теперь он представлял приют для отдыха с теплыми постелями. Лучше всего было то, что за день до этого сюда приехал Гингстон, как нельзя больше кстати, чтобы ободрить отряд и создать соответствующую обстановку для больных. Так закончилась первая попытка подъема на гору.