ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ ВОЙНЫ ЯЗЫЧЕСКОЙ РУСИ: ОТ АСКОЛЬДА ДО ОЛЬГИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ
ВОЙНЫ ЯЗЫЧЕСКОЙ РУСИ: ОТ АСКОЛЬДА ДО ОЛЬГИ
*********************************************************************************************
IX век стал переломным в истории восточнославянских народов. Именно в этот период в регионе заявляет о себе культурно-историческая общность, именуемая в источниках коротким словом «русь».
*********************************************************************************************
Не вдаваясь сейчас в подробности многочисленных теорий происхождения термина «русь», отметим значительную роль северного варяжского элемента в составе данной общности. Ее основу составили профессиональные воины, купцы и просто случайные маргинальные элементы. Вырванные или добровольно вышедшие из традиционной оседлой жизни родо-племенных структур (скандинавских, прибалтийских, славянских), они вынуждены были объединяться для совместных действий в сфере войны и торговли, независимо от этнического происхождения. В поисках новых жизненных пространств, они, начиная с IX в., продвигались вдоль рек, служивших в то время главными транспортными коммуникациями, занимали пустующие или захватывали занятые ключевые стратегические плацдармы. Культура, созданная руссами, аархеологически проявилась в смене традиции изготовления керамики, постройки жилья, до некоторой степени — набора женских и мужских украшений. Идеологическим нововведением стал, нетипичный для местного восточнославянского населения, культ оружия.
Русь и славяне
Случаев для применения этого оружия предоставлялось предостаточно. И в первую очередь обнажать меч приходилось не против Византии или Хазарского каганата, а против местного населения, далеко не всегда готового с распростертыми объятиями принять пришельцев. Если посмотреть на карту этого периода, то увидим на пространстве от Приладожья до Поднестровья и от Карпат до средней Волги более десятка славянских и финно-угорских племен, которые, кто раньше, кто позже, столкнулись с русью и со временем были втянуты в сферу влияния Древнерусского государства. И если ильменьские словене, ранее всех вступившие в контакт с варягами, к концу IX в. выступают уже как надежные их союзники, то с другими племенными образованиями все оказалось далеко не так гладко.
Согласно «Повести временных лет», в середине указанного столетия в Киев пришли из Новгорода варяги Аскольд и Дир. Значительная часть историков сомневается — кто в реальности Дира, кто — в том, что он был Аскольду соправителем и вообще современником. В рамках данной темы это не суть важно. Важнее тот факт, что источники не доносят практически никакой информации о взаимоотношениях между ними и местным населением. А вот касательно Олега и его последователей ситуация описано значительно ярче.
Датой прихода Олега в Киев стал 882 г., считающийся условной датой образования Древнерусской державы. Хитростью убив Аскольда и Дира, Олег становится киевским князем. Киевляне против нового правителя вроде как ничего не имели и приняли его абсолютно спокойно. Вероятно, весомым аргументом в пользу полюбовного соглашения стало уже само количество пришедших с Олегом воинов. Варяги не привыкли пахать, сеять, собирать урожай. Их представления о достоинстве мужчины-воина, и необходимость материального содержания дружины требовали военных действий как силового подтверждения своей элитности и как источника получения доходов. В отсутствие развитой системы экономики источниками таких доходов могли быть только дани, взымаемые с подчиненного населения.
Операции по наложению этих даней более всего сходны с современным понятием рекета: сильный приходит и требует, слабый соглашается. Или не соглашается, но должен силой отстоять свой выбор. Варяго-русы, для которых меч давно стал частью жизни, часто оказывались сильнее. Древляне и северяне были покорены достаточно быстро (соответственно в 883 и 884 гг.). Кривичи признали верховенство Олега, насколько можно судить, без боя. Радимичи, до того платившие дань хазарам, с приходом киевского князя без особых угрызений совести стали платить ему. Единственным исключением стали поднестровские тиверцы и уличи, война с которыми, судя по данным летописей, не выявила победителя.
Сразу оговоримся, что подчиненный статус племен выражался почти исключительно в признании верховного положения киевского князя и выплате соответствующих даней. Ни о внедрении княжеской администрации на местах (кроме, разве что, посадника в пункте сбора дани), ни о присоединении племенных территорий вплоть до середины X ст. речь не шла. Более того, насколько реально можно было собрать дань со всего населения племени, разбросанного на огромных площадях, коммуникации между которыми в условиях первобытных лесов и отсутствия дорог были возможны только по рекам, остается вопросом. Соответственно, как только центральная власть ослабевала, представлялся случай пересмотреть расстановку сил.
Соответственно, каждый, князь — от Игоря (годы правления 912 — 945) до Ярослава Мудрого (соответственно 1016 — 1018, 1019 — 1054) — начинал свое правление с походов на, казалось бы, уже покоренные племена. Так, с древлянами после смерти Олега (912 г.) воевали Игорь (914 г.) и Ольга (945 г.). Присоединение северян растянулось во времени с конца IX в. до времен Ярослава. Радимичи, хотя и упомянутые в числе Олеговых данников под 885 г., сохраняли внутреннюю независимость, равно как и вятичи, до начала XII в.
Причиной восстания могла стать не только слабая центральная власть, но и наоборот — попытка закрутить гайки. Такой случай, пожалуй, единственный, но от того не менее показательный. В 945 г., во время сбора дани с древлян, дружинники князя Игоря пожаловались, что воины воеводы Свенельда ходят в более богатых, чем они, одеждах. Князь решил поправить такое положение дел, сняв с древлян дань по второму кругу. Самими древлянами это было расценено как нарушение правовых норм. Недовольные, те взбунтовались, схватили князя и распяли его, привязав за руки и за ноги между согнутыми деревьями, после чего деревья отпустили и князя разорвало на части.
Расплата за подобные действия не заставила себя долго ждать. «Повесть временных лет» рассказывает, как вдова Игоря, Ольга, казнив древлянских послов, но не сумев взять древлянскую столицу, город Искоростень, штурмом, пошла на хитрость. Она согласилась собрать с древлян символическую дань — по три голубя и по три воробья с каждого двора. На том и порешили. Но, получив обещанное, Ольга приказала своим людям привязать к каждой из полученных птиц по тлеющему фитилю и выпустить их. Отпущенные на волю, птицы тут же полетели к своим гнездам в Искоростене. Начавшийся пожар не пропустил ни одного дома. Жители, будучи не в силах затушить его, начали бежать из города. Но за городскими стенами их встречали русские воины, нещадно убивая тех, кто спасся из огня. На тех, кому все же удалось уцелеть, была наложена «дань тяжкая». Искоростень после этого в источниках не мелькает вплоть до XVI в.
В 977 г. в качестве столицы Древлянской земли выступает уже Вручий.
Подробности рассказа о мести княгини Ольги — во многом легенда. Орнитологи в один голос заявляют, что ни воробьи, ни голуби, ни любые другие птицы, имея у себя под крылом горящий фитиль, ни за что не полетят к родному гнезду.
Желающие согласовать легенду с действительностью настаивают на том, что горящие птицы — лишь метафора, а в реальности якобы имел место обстрел города зажигательными стрелами. Логично, но бездоказательно. Да и сам факт применения подобных методов поджога укреплений на Руси этого периода — вопрос тоже спорный.
Методами археологии в данном случае нельзя датировать прекращение функционирования столицы древлян с точностью до года или десятилетия. Но факт ликвидации древлянской племенной автономии в период ее правления наводят на мысль о том, что это далеко не совпадение.
Первые походы на Византию
Торговцы, воины и путешественники, варяго-русы прекрасно представляли распространение основных богатств в регионе. И обойти вниманием такой лакомый кусок, как Византия, просто не могли. Первый зафиксированный поход на столицу Империи относится к 860 г. Причины похода точно не известны. Но, учитывая характер позднейших экспедиций подобного рода, вероятно, главная из них заключалась в жажде наживы. Летом упомянутого года Византия вела войну с арабами. К моменту появления русов на побережье Малой Азии император Михаил Третий находился во главе армии, воевавшей против Халифата Аббасидов, а флот сражался с арабами и норманнами в Эгейском и Средиземном морях.
Русы во главе с князем Аскольдом появились в окрестностях Константинополя 18 июня. Для местных жителей это стало полной неожиданностью. Они плохо представляли, кто вообще такие эти пришельцы, а их поведение, сопровождавшееся грабежами и насилием над мирным населением, воспринималось как наказание Божие за грехи. Не имея ни опыта, ни желания штурмовать стены столицы, русы ограничились разбоем на материковом побережье и Принцевых островах.
Поход закончился так же неожиданно, как и начался. Русы, так и не встретив серьезного сопротивления, просто развернулись и ушли восвояси, оставив в сердцах византийцев недобрую память.
Следующие походы проходили примерно по тому же сценарию. Легендарный поход 907 г., когда византийцы перекрыли цепью вход в гавань Золотой Рог, и Олег приказал вытащить корабли на колеса и под парусами подойти к Константинополю, и поход Игоря в 941 г., задумывались и осуществлялись как грабительские набеги с целью получения максимального количества материальных средств.
Поход 907 г., однако, настолько овеян легендой, что вовсе неясно, был ли он на самом деле. С одной стороны, полное молчание о нем зарубежных источников, в первую очередь, византийских, ставит сам факт похода под сомнение. С другой — в распоряжении историков имеется русско-византийский договор 911 г, характер которого вполне позволяет предполагать, что толчком к его заключению стало какое-то неординарное событие, например, удачный военный поход русов на столицу Империи. Вместе с тем имеется информация о союзе Руси и Византии в 909 — 910 гг. и об участии русов в критской экспедиции 910 г. в качестве союзников ромеев.
В реальности Игорева похода сомневаться не приходится: он известен не только русским, но и византийским, и хазарским источникам. Они единогласно утверждают, что такая акция впрямь имела место, но значительно расходятся в передаче развития событий. В наиболее, как нам кажется, аргументированной попытке согласовать разноречивые версии источников, ход военных действий выглядит следующим образом.
Русь, готовясь к войне с Византией, заключила мирный договор с Хазарским каганатом, отношения с которым до этого были достаточно напряженными. Таким образом обеспечивался тыл от потенциального нападения опасного соседа.
Войско Игоря состояло из трех частей. Это собственно русские отряды Игоря, союзные печенежские контингенты и отряд под командованием некоего Хальги (то ли подданный Игоря, то ли его союзник, глава независимой от Киева варяго-русской дружины, незадолго перед тем неудачно воевавший против Каганата на его южных границах). Хальги отправился на Царьград из района Керченского полуострова. Когда его корабли проходили около Корсуня (современный Севастополь, в то время — владения Византии), местный стратиг отправил к императору гонца с предупреждением об опасности. Параллельно весточку в Царьград отправили и болгары, вдоль побережья которых прошел флот Игоря.
Хотя армия и флот Империи в этот период вели боевые действия против арабов, императору Роману удалось организовать нападающим достойный отпор. В константинопольской гавани насчитывалось полтора десятка старых судов-хеландий. Пока русы занимались набегами на прибрежные районы, корабли были оснащены устройствами для метания греческого огня и 11 июня 941 г. эта новоорганизованная флотилия вышла навстречу основным силам Игоря. Сражение произошло у г. Иерон, на входе в Босфорский пролив. Справиться с громоздкими и неповоротливыми судами ромеев для русичей не составляло труда, и они ринулись навстречу византийскому флоту. По сообщению немецкого хрониста Лиутпранда Кремонского, Игорь даже приказал брать противника живьем — видимо, надеясь на последующий выкуп или продажу в рабство на восточных рынках. Однако факт наличия на хеландиях огнеметных устройств стал полной неожиданностью и настоящим шоком. Когда русы со всех сторон обступили противника, тот применил свое секретное оружие. Видя изрыгающееся пламя, от которого деревянные корабли моментально воспламенялись, суда, не попавшие под обстрел, стали отступать, а воины с горящих кораблей прыгали в воду, надеясь доплыть к своим или добраться до берега.
После Иерона русское войско оказалось разделенным, и, вероятно, отдельные отряды имели слабое представление о судьбе друг друга. Игорю с некоторой частью воинов (по сообщению византийского историка Льва Диакона, в его распоряжении оставалось порядка десяти кораблей) удалось-таки вернуться на Русь.
Однако большая часть ушла к мелководным гаваням Малой Азии, недоступным для громоздких, с глубокой осадкой, хеландий. Часть русичей отправилась в Вифинию (область на юго-восточном побережье Мраморного моря) для пополнения запасов продовольствия, но была разбита подошедшим на помощь столице отрядом патрикия Варды Фоки. Положение русов еще более ухудшилось, когда в район боевых действий подошла отозванная из Македонии 40-тысячная армия Иоанна Куркуаса и из Фракии — армия стратилата (высший командный пост в Империи) Феодора. Вариант отступления морским путем был осложнен господством ромейского флота и основательной потрепанностью после Иеронского сражения собственных кораблей.
Пытаясь избегать столкновений с византийскими контингентами, русы предавались грабежу на берегах Босфора. Они разоряли и сжигали церкви, в поисках добычи пытали и убивали местных жителей. Так продолжалось до начала осени. Но когда все четче стала вырисовываться угроза голодной зимовки на вражеской территории, была предпринята попытка прорыва сквозь морской заслон. Вечером 15 сентября русские корабли отчалили от берега, но были перехвачены. Второе морское сражение произошло у города Килы и закончилось также плачевно для русичей, как и первое. Судьба оставшихся в живых восстанавливается с определенной долей вероятности. Насколько можно судить, Хальги и его воины, не желавшие возвращаться домой без добычи, остались на византийских территориях. Согласно Кембриджскому документу (еврейское письмо, 960-е гг.) этот отряд с боями отступил в сторону Средней Азии, где практически полностью и погиб.
Игорь же, вернувшись домой, начал готовить поход-реванш, который состоялся в 943 г. В этот раз обошлось без кровопролития: узнав о надвигающейся опасности, греки сами выслали послов с предложением мира и денежной контрибуции. Юридически условия мира были закреплены соответствующим договором.
Этот поход стал последним в жизни князя. Зимой 944 — 945 гг. он погиб, собирая дань с древлян.
Каспийские походы руси
Первые нападения русов на мусульманские владения в каспийском регионе относятся к 864 (либо к 884) и 909 — 910 гг. В обоих случаях объектом нападения выступал крупнейший торговый порт Абаскун на берегу Астрабадского (теперь — Горганского) залива (нынешняя территория Ирана). В обоих случаях после нападения на город русы были перебиты. После второго поражения они, тем не менее, еще смогли захватить и сжечь город Сари, а после этого начать вторжение в Дайлем (территория северо-западного Ирана). Однако совместными усилиями населения Гиляна и Ширвана (территории современных Ирана и Северного Азербайджана соответственно) нападавшие были полностью разбиты.
Сведения об этих походах почерпнуты историками из сочинения арабского автора XIII в. Ибн-Исфандийара «История Табаристана». Т. е., от времени описываемых событий автора отделяло более двухсот лет. Тот факт, что ничего подобного не сообщают более ранние источники, путаница в хронологии да и сама обрывочность приводимой Ибн-Исфандийаром информации заставляет историков сомневаться, имели ли место эти походы в том виде, как они описаны, на самом деле?
Дополнительным аргументом служит указание из книги ал-Масуди «Золотые рудники и россыпи самоцветов» (написана в 920-х — 956 гг.). В рассказе об очередном нападении русов на каспийское побережье в 913 — 914 гг., он прямо утверждает, что этот набег стал первым, разорвавшим мирные отношения русов с мусульманским населением Прикаспия. И если информация Ибн-Исфандийара ставится под сомнение, то данные современника событий ал-Масуди специалисты оценивают как вполне достоверные.
Прежде всего, стоит заметить, что дата похода весьма неслучайна и показательна. Он состоялся практически сразу после заключения мира между Русью и Византией в 911 г. Т. е., огромный массив воинов оказался не у дел. Политического авторитета и военной силы киевского князя, получившего по данному договору значительные торговые выгоды и контролировавшего днепровский путь, вполне хватало, чтоб воспрепятствовать искателям легкой наживы совершать набеги на Византийскую империю. В то же время, ни желания, ни возможности предотвратить военные авантюры на прочих направлениях военной активности русов Олег не имел. И если богатая и близкая Византия оказалась закрыта для военных набегов, то в поле зрения с новой силой засиял не менее богатый и притягательный Прикаспий.
В общих чертах события развивались по следующему сценарию. Поход начался со входа в Керченский пролив, находившийся под контролем Хазарии. Ценой за проход по ее территории стало обещание отдать на обратном пути хазарскому кагану половину добычи. Договоренность была заключена, и русы через Дон прошли в Волгу, а оттуда — в Каспийское море. В течение нескольких месяцев пришельцы грабили южное и западное побережья Каспийского моря — от Астрабадского залива до Ширвана. Захватив богатую добычу, русы отправились в обратный путь. Однако мусульманская гвардия хазарского правителя, уже узнавшая о бесчинствах русов на мусульманском Каспии, требовала от кагана мести за единоверцев и соплеменников. Когда русы были в дельте Волги, каган предупредил их о сложившейся ситуации. Но что-то менять было уже поздно, и русы приняли бой. В трехдневной битве на берегу Волги, возле Итиля, хазарской столицы, русы потерпели поражение, и из 35 000 уйти живыми удалось лишь 5 000 человек.
Еще один поход на Каспий ученые связывают непосредственно с упоминавшимся выше Хальги, который после поражения 941 г. отступил в Персию. Арабский историк X–XI вв. ибн-Мискавайх сообщает, что в 943 г. русы появились на западном берегу Каспийского моря и поднявшись вверх по течению р. Куры, достигли города Бердаа (возле современного г. Барда в Азербайджане). Правитель Азербайджана и Аррана Марзбан, увидев по количеству и поведению русов, что их целью было отнюдь не установление торгового партнерства, собрал пятитысячное ополчение и вышел им навстречу. Ополчение продержалось не более часа. Профессиональные воины, русы, быстро одержали победу и на плечах отступающих вошли в Бердаа. Из войска противника спаслись только сам Марзбан да менее трехсот гвардейцев-дайлемитов, с которыми русы справиться не смогли.
Первоначально репрессии против мирного населения не проводились. Захватчики заявили, что они пришли за властью и покорностью подданных, а не убивать и грабить. Какое-то время продолжалось мирное сосуществование. Но местные мусульманские власти, узнав о таком положении дел в городе, тоже не дремали, и к городу подошла армия султана. В бою под стенами русы вновь одержали победу, но часть горожан проявила открытую симпатию к единоверцам. Не желая оставлять под боком идеологически потенциально опасных жителей, русы дали им три дня на то, чтобы покинуть город, взяв с собой то имущество, которое могли унести. Желающие удалились, но многие остались. Этих оставшихся оккупанты большей частью перебили, а порядка 10 ООО человек взяли в плен. Пленникам предложили выкупить себя, но большинство отказалось и также частично было умервщлено, частично оставлено в качестве рабов. Немногих выкупившихся действительно беспрепятственно выпустили.
В это время к Бердаа подошел Марзбан с войском. В нескольких боях он снова потерпел поражение. Вскоре он вынужден был с основными силами отправиться для подавления мятежа в Сирию, оставив под стенами Бердаа 4000 воинов. Однако время, климатические и санитарные условия играли против русичей. В их среде начали распространяться болезни, и после шести месяцев проведенных в крепости (с осени 943 до весны 944 г.), русичи приняли решение об отплытии на родину. Находившееся под городом мусульманское войско, неоднократно проигрывавшее в сражениях с русами, не стало мешать отбытию. Те погрузили на корабли награбленное имущество и отплыли. Сумели ли они добраться до родины? Однозначного ответа нет. Если верить Кембриджскому документу, то участники похода погибли, не вернувшись на родину. В то же время, армянский историк X в. Мовсес Каланкатуаци сообщает о богатой добыче, которую русы унесли с собой. При этом Каланкатуаци не делает ни малейших намеков на дальнейшую судьбу захватчиков.
В то же время, существует и иное мнение о личности руководителя похода и судьбе его участников. В частности, Н.Я. Половой, основываясь на сообщении Устюжского летописца и отсутствии в списке русских послов, заключавших договор с Византией в 943 г., имени Игоревого воеводы Свенельда, допускает, что именно Свенельда можно отождествить с Хальги Кембриджского документа. В таком случае вызвавшее зависть дружинников Игоря богатство свенельдовых воинов вполне могло являться результатом успешного возвращения с Каспия.
Затишье
После смерти Игоря бразды правления переходят к Ольге, занявшей положение регентши при малолетнем сыне Святославе. Женщина не могла, да возможно и не хотела, делать ставку на масштабные войны. Да, киевские дружинники с мечом в руке прошлись по Древлянской волости, но ключевыми моментами княжеской политики стали административные реформы. На подвластных территориях сроки и размеры даней были прописаны в соответствующих статьях налогообложения; среди промысловых угодий выделены участки, эксклюзивное право на использование которых принадлежало государству; внедрена система погостов, сочетавших функции торговых съездов-ярмарок и пунктов налоговой инспекции. Все это сопровождалось внедрением на места княжеских чиновников — взамен представителей местного населения. Стремлением прыгнуть выше головы стала попытка христианизации, проводившаяся, впрочем, далеко не так интенсивно, как впоследствии при Владимире Святом (годы правления 978 — 1015). Сама княгиня приняла крещение, но ни сын, ни дружина ее примеру не последовали.
Вплоть до середины 960-х гг. в стране наступил достаточно мирный период, способствовавший экономическому подъему страны. Именно этот подъем создаст предпосылки будущим походам князя Святослава, когда выросшее и возмужавшее без войны поколение станет в ряды его войска и отправится завоевывать Хазарию, Болгарию, Византию…
Терещенко А. В.
ст. науч. сотрудник кафедры истории и археологии Украины Черниговского национального педагогического университета имени Т.Г. Шевченко
===================================================================================