Глава четвертая. БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ

Глава четвертая. БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ

Те, которые давно готовились стать моими противниками, в первую очередь Сталин, стремились выиграть время. Болезнь Ленина была такого рода, что могла сразу же принести трагическую развязку. Завтра же, даже сегодня могли встать ребром все вопросы руководства. Противники считали важным выгадать подготовку хоть на день. Они шушукались между собой и нащупывали пути и приемы борьбы

Троцкий Л. Д. Моя жизнь

Знаете, товарищи, что я думаю по этому поводу: я считаю, что совершенно неважно, кто и как будет в партии голосовать; но вот что чрезвычайно важно, это — кто и как будет считать голоса.

И. В. Сталин

Как мы видели, Ленину удалось совершить перелом в проводимой политике от чрезвычайных мер военного времени к политике мирного времени. Ему удалось совершить нечто, что в других условиях, даже при немного другом раскладе событий, было бы невозможным.

Ленину удалось также заложить самые главные, основные устои нового общества. Закрепилась руководящая роль партии большевиков. Внутри партии был сформулирован политический курс и создан механизм сохранения этого курса. В хозяйстве страны были созданы новые руководящие органы и проведены новые руководящие принципы: принципы плановости, рационализации и концентрации производства.

Этот механизм был опробован в сложных условиях хозяйственного кризиса 1921 года.

Все это было очень важными и серьезными достижениями. Но дальнейший ход событий отстранил Ленина от руководства партией и государством, не дал ему завершить окончательное формирование своей новой политической программы, политики нового государства и не дал ему реализовать эту программу. В мае 1922 года Ленина свалил первый удар его болезни.

В необычно острой ситуации, когда политическое положение Советской Республики было еще очень непрочным, в условиях до конца не разрешенного хозяйственного кризиса, вдруг встал, и встал ребром, вопрос о власти и руководстве. Члены партийного и государственного руководства, ближайшие соратники Ленина, фактически бросили все остальные дела для того, чтобы решить этот вопрос о власти.

Партия большевиков из Гражданской войны вышла совершенно другой организацией. До войны РСДРП(б) была типичной интеллигентской партией: узкой, малочисленной, организационно слабой организацией. Большая часть дореволюционных большевиков либо из интеллигенции, либо из разночинцев. Рабочих там было меньшинство, и большой роли они не играли.

Потом, после первой русской революции, начатой не большевиками, но в ходе которой большевистская организация понесла серьезный урон, руководство партии почти в полном составе выехало за границу и оттуда, с переменным успехом, руководило деятельностью в России.

Кое-что большевикам удалось, например, создать сеть более или менее стабильных ячеек и провести в Государственную Думу своих кандидатов. По тем временам это было большим достижением, но то были частные успехи.

До свержения царизма, главной задачи большевиков, было далеко.

Когда же царизм наконец-то пал, об этом событии Ленин узнал из немецких газет, и сказал при этом историческую фразу: «ежели немцы не врут».

Захватив власть и оказавшись лицом к лицу перед задачей бороться за власть, защищать ее уже в качестве правительства, большевики к этой задаче оказались не готовы. Среди них не было людей, хоть как-то знакомых с государственным управлением, командованием армиями, руководством промышленным комплексом. Конечно, кое-что большевики знали в теории, но тут нужны были практические навыки.

Очень любопытно читать письма и записки Ленина, собранные в последних томах его собрания сочинений, особенно те, которые он писал, занимая высшие государственные посты. В этих записках Ленин предстает в качестве государственного деятеля.

Государственник из него вышел посредственный. Например, ничего похожего на отдел информации он так и не создал. Не любил Ильич бюрократизм. Потому ему приходилось пользоваться слухами, постоянно требовать донесений с мест лично себе, постоянно писать записки с требованием что-то выяснить. При этом, как можно понять, часто отсутствовала проверка поступающих сведений, и нередко Ленин в своих решениях исходил из искаженного понимания действительности. Контроль за поступлением донесений и за исполнением принятых решений при Ленине был поставлен из рук вон плохо. Потому иногда работники на местах попросту обманывали Совнарком и Совет Труда и Обороны.

Еще более худшим было положение с низовыми работниками. Большая часть старого административного аппарата либо отказалась работать, либо ушла к белым. На советскую службу, в органы ЧК и армии потоком пошли малограмотные и необразованные товарищи. Нехватка кадров была сильнейшей, и брали всех, кто хоть немного годился для такой работы.

Это кончилось тем, что еще даже через пятнадцать лет после утверждения Советской власти советские служащие писали документы с грубыми орфографическими и стилистическими ошибками. ВЧК заполонили такие личности, которых при царе постеснялись бы впустить даже в приемную полицейского управления. Все очевидцы в один голос говорят, что в ЧК работали преимущественно садисты и алкоголики. Чем ближе к линии фронта, тем хуже становились кадры. Киевская ЧК в этом отношении прославилась особенно ярким созвездием палачей.

Командование армиями осуществляли бывшие младшие чины Русской армии, а то и вообще люди без всякого военного звания и знаний. Единственным исключением среди красных командиров был Фрунзе, действительно разбиравшийся в военных вопросах. Совершенно не удивительно, что Красную армию били с такой завидной регулярностью.

В хозяйстве положение все-таки было получше. Управление промышленностью взяли в свои руки хоть и малограмотные и необразованные рабочие, но которые хотя бы понимали существо дела. А потом, на советскую службу большевикам удалось привлечь много инженеров. Они-то и вывели потом хозяйство из кризиса начала 20-х годов. Конечно, это были в массе инженеры далеко не первой величины, но все-таки имеющие образование и твердые знания. А потом к сотрудничеству удалось привлечь также ученых, в том числе и таких первоклассных, как Павлов, Жуковский, Зелинский.

Но за годы войны партия сильно изменилась. Во-первых, она утратила свой интеллигентский характер, свойственный даже для начала 1918 года. Интеллигенции пришлось перековаться. В конце Гражданской войны большинство в партии составляли плохие или хорошие, но все же военные и хозяйственники. Во-вторых, в партию потоком пошли массы. Из партии профессиональных революционеров-подпольщиков, какими большевики были еще в 1917 году, она превратилась в массовую партию. Организация революционеров, построенная Лениным, стала в партии меньшинством. В-третьих, события привели к большевикам огромное количество всевозможных попутчиков. Люди, которые раньше были оппонентами, а то и прямыми врагами большевиков, теперь сами становились большевиками. Наиболее яркая личность из таких попутчиков — Троцкий, вступивший в РСДРП(б) в августе 1917 года и быстро забравшийся в самые высокие руководящие органы партии.

Партийные кадры глубоко впитали опыт Гражданской войны. Партия милитаризовалась настолько, что даже сам Ленин, всегда носивший костюм-тройку, под конец жизни не брезговал полувоенным кителем. А среди руководства и партийных масс военная мода распространилась чрезвычайно широко. Вошла в обиход, и до сих пор полностью выйти не может, военная терминология. Главным методом руководства стал приказ, подразумевающий безусловное выполнение.

Кроме того, произошла кардинальная перестройка партийного руководства, В марте 1919 года неожиданно умер заместитель Ленина по партийной работе, держатель партийных списков и секретных фондов Яков Свердлов. Валерий Шамбаров полагает, что ранняя и внезапная смерть Свердлова была связана с его попыткой покушения на Ленина 30 августа 1918 года и переворота в партии [34. С. 98–108]. Эту версию, несмотря на всю ее экстравагантность, нельзя сбрасывать со счетов. За нее говорит много фактов.

После смерти Свердлова, чтобы не допустить усиления кого-либо из своего окружения, Ленин разделил власть, принадлежавшую Свердлову, и отдал ее по частям новым руководящим структурам: Политбюро, Оргбюро и Секретариату ЦК. Теперь теми же делами занимались 13 человек. На том же съезде партия изменила название. Ленинцы теперь стали не социал-демократами, а коммунистами.

А потом еще последовал X съезд с резолюцией «О единстве партии», который завершил преобразование бывшей интеллигентской революционной организации в «партию нового типа». Получилась партия во главе с небольшой группой руководителей, наделенных неотъемлемым правом формировать политику партии, а вместе с ней и политику всего государства, и с партийными массами, готовыми эту политику проводить на деле, не считаясь с последствиями и всеми доступными средствами.

Внутрипартийные нравы того времени не отличались мягкостью. В большевистской партии четко отличались революционеры «первого эшелона» и «второго эшелона». Первые были руководителями, жили на партийные деньги, и партия им обеспечивала полную безопасность. А вторые занимались разного рода грязной работой: агитацией в массах, руководством парторганизациями на местах, провозом и распространением нелегальной литературы, добычей денег и обеспечением безопасности руководителей партии. Они, революционеры «второго эшелона», чаще всего общались с полицией, часто и подолгу сидели в тюрьмах, были в ссылках и на каторге. На них ложился весь риск партийной работы. Порядки были таковы, что ради безопасности члена руководящего органа партии можно и нужно было жертвовать любым другим членом партии.

После революции это деление осталось. И даже усилилось. Большевики оказались у власти в стране, где большинство населения относилось к ним с вооруженым нейтралитетом.

Активные группы населения если и оказывали большевикам какую-то помощь, то от случая к случаю и за какие-то ответные шаги. А задач вставало много, сразу и одновременно. Члены большевистской партии быстро превратились в главный и основной инструмент проведения в жизнь политики партийного руководства.

Если где-то были нужны люди для того, чтобы залатать какую-нибудь прореху, проводилась партийная мобилизация.

Такие мобилизации, массовые и повсеместные, проводились после каждого крупного поражения Красной Армии на фронте на хозяйственную работу, на заготовку топлива и продовольствия и на множество других, совершенно неотложных дел.

Практика мобилизации партии добралась до самых верхов. На выполнение неотложных задач не бросались только самые высокопоставленные руководители, да еще старые большевики. Их было, может быть, всего несколько сот человек.

В ленинских письмах есть один очень любопытный момент, подтверждающий такое положение дел. В своих записках к партработникам, к комиссарам, к командующим фронтами и к уполномоченным Ленин именует своих партийцев исключительно по фамилиям, а иногда даже и по конспиративным кличкам. Фрунзе, например, Ленин при первой встрече вспомнил именно по кличке. Такие наименования проникали даже в официальные совнаркомовские документы. Уполномоченного на Южном фронте В. И. Сергеева Ленин называл исключительно по конспиративной кличке Артем.

Однако был человек, которого Ленин называл по имени-отчеству. Этим человеком был Глеб Максимилианович Кржижановский. Из всей обширной ленинской переписки обращение к Кржижановскому — единственное исключение.

Понятное исключение, кстати говоря. Кржижановский был старым большевиком и работал с Лениным еще до возникновения РСДРП. К этой же категории относился и Станислав Густавович Струмилин. Оба эти товарища благополучно пережили все события 20-х годов, всю внутрипартийную борьбу, чистки и дожили до преклонных лет очень уважаемыми в СССР деятелями[13]. Это-то при том, что первый был до революции примиренцем большевиков с меньшевиками, а второй вообще поддерживал меньшевиков.

В 50-х годах они остались, наверное, единственными людьми, которые начинали революционную деятельность с Лениным и продолжали совместную работу вплоть до его смерти.

Остальные члены партии, и даже ЦК, таким почетом и уважением не пользовались. При всем при том, что они получили на VIII съезде партии большую власть, войдя в новые бюро Центрального Комитета, их реальное положение лучше всего, наверное, определить как нахождение «на посылках» или «революционеры второго эшелона». Всех их: Сталина, Зиновьева, Каменева, Троцкого и остальных Ленин в любой момент мог послать в любое место с любым поручением. Например, наводить порядок в отступающих войсках или свозить хлеб. Члены ЦК противились этому, каждый по-своему, но поручения, тем не менее, выполняли.

Впоследствии, когда Сталин укрепил свое положение единоличного руководителя партии, он снова возобновил эту практику и значительно расширил ее. Вот эти ленинские «порученцы», революционеры «второго эшелона» и составили основной костяк партийных руководителей, между которыми, в последующем, разгорелась борьба за власть.

До X съезда их положение руководителей было весьма непрочным. В руководство большая часть «порученцев» выдвинулась на волне событий 1917 года, по воле обстоятельств, везения. Сталин, например, бывший еще в 1916 году «третьеразрядным» революционером, надолго оказавшимся в Туруханской ссылке, за тридевять земель от политических событий, оказался в группе руководителей только потому, что сумел вперед всех приехать в революционный Петроград в марте 1917 года и захватить редакцию «Правды» в свое управление. Потом, когда приехали все остальные, настоящие руководители, он снова оказался задвинут на задний план и занялся обеспечением безопасности вождя.

Ленин их ценил только за какие-то навыки, за какую-то деятельность. Каменев оказался полезен при открытии 2-го съезда Советов в октябре 1917 года. Сталин оказался полезен при обеспечении безопасности Ленина, а потом в качестве комиссара и представителя ВЦИК. Троцкий пригодился как талантливый оратор и организатор Красной Армии.

Дзержинский — как организатор ВЧК. Зиновьев — как руководитель Петрограда, а потом и Коминтерна. Выполняя эти функции, они оставались у руля.

Но в то же время оставалась возможность прихода к руководству партией другой группировки или другого человека. Это могло случиться, например, в сентябре 1918 года, если бы Ленин оказался убит. В этом случае все «порученцы» тут же были бы отставлены от дел и сошли бы с исторической сцены.

После X съезда эта возможность была исключена. Всякая фракционная деятельность, всякие дискуссии, а значит и продвижение кандидатур против воли Политбюро ЦК, в котором заседали ленинские «порученцы», было строжайше запрещено. В одночасье «порученцы» оказались полноправными и практически несменяемыми руководителями партии. Руководство партии начало эволюционировать в сторону все большего и большего сосредоточения власти в своих руках [35. С. 16]. Поскольку в ЦК образца X съезда не было человека, который в любом случае мог стать руководителем партии и преемником Ленина, который бы воспринимался именно как возможный, «запасной» руководитель, стало ясно, что следующим вождем партии станет кто-то из бывших «порученцев».

Это ожидание подогревалось тем обстоятельством, что Ленин за годы Гражданской войны сильно сдал. На фотографиях 1920 и 1921 года он выглядит уже сильно постаревшим, хотя ему было всего пятьдесят лет. На лице следы хронической усталости, нервного расстройства от той огромной работы, которую он взвалил на себя руководством сразу всеми высшими государственными органами страны. Ленин много болел в 1920 году и временами надолго отходил от дел.

3 апреля 1922 года произошло знаменательное событие, которому было суждено сыграть большую роль во всех дальнейших событиях. Канцелярия ЦК РКП была решительно реорганизована. Теперь на смену полупрофессиональным работникам решено было поставить надежных профессионалов. Состав Секретариата ЦК расширяется, и в него вводятся новые люди. По рекомендации Зиновьева Сталин был избран на пост Генерального секретаря партии. Ленин такой кандидатуре не возражал.

До этого Пленума ЦК секретари никакой политической власти не имели. Это была должность, замещавший которую человек возглавлял всю техническую работу по Центральному Комитету партии. То есть в его руках был контроль над канцелярией ЦК, проводившей работу по оформлению и рассылке решений, заведовавшей партийным списками и занимавшейся почти исключительно бумажной работой.

Решением Пленума положение Секретариата резко изменяется. Сталин должен был наладить и координировать канцелярскую работу Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК.

Причем, согласно уставу, если решение Секретариата не оспаривается никем из членов Политбюро и Оргбюро, то оно может стать решением этих органов. Ответственный секретарь сосредотачивает, таким образом, в своих руках большую власть и возможность получения еще большей власти. Для этого достаточно отодвинуть от работы лидеров партии и начать спокойно командовать партией через Секретариат. Сталин занялся этой работой, особенно активно после XI съезда партии.

Как всякий карьерист, Сталин сразу же начал работу по подбору себе надежных помощников и соратников. Сразу же после окончания XI съезда Сталин пригласил к себе Лазаря Моисеевича Кагановича, который был на съезде делегатом от Туркестана, и сообщил ему о том, что ЦК считает необходимым перевести его на оргработу в Москву, в Центральный Комитет. Каганович вспоминал об этом:

«После этого тов. Сталин сказал об организационных задачах по существу, с особой силой подчеркнув важнейшее положение доклада и заключительного слова тов. Ленина на XI съезде — его генеральный вывод о том, что сейчас гвоздь не в новой политике в смысле перемены направления — новая экономическая политика полностью себя оправдала, отступление окончено, — гвоздь положения в организации проверки исполнения, в людях, в подборе людей» [36. С. 252].

Сталин поставил задачу — наладить постоянную связь Центрального Комитета с нижестоящими парторганизациями и обеспечить постоянный приток информации о положении на местах. Речь шла, главным образом, об отчетности, постоянной и регулярной. При Секретариате был учрежден Оргинструкторский отдел из четырех подотделов, во главе которого Сталин поставил Кагановича. Борис Бажанов так охарактеризовал Кагановича: «Дело было в том, что человек чрезвычайно способный и живой, Каганович был крайне малограмотен. Сапожник по профессии, никогда не получивший никакого образования, он писал с грубыми грамматическими ошибками, а писать литературно просто не умел» [35. С. 15].

Но Каганович, при всей своей малограмотности, оказался твердым и надежным руководителем. Всю литературную работу за него выполняли помощники.

Во всех отделах, комиссиях и аппарате ЦК развернулась работа по разработке нового порядка организации местных партийных ячеек, с тем, чтобы их можно было в достаточной степени контролировать, обеспечивать подбор подходящих кандидатур на руководящие посты и получение информации с мест. Сталин пристально следил за этой работой и сам активно в ней участвовал [36. С. 256].

В Оргинструкторском отделе был создан подотдел информационно-инструкторский:

«Этот подотдел обязан был не только разрабатывать формы отчетности для местных организаций, но и обеспечивать аккуратное получение отчетов от обкомов и губкомов и даже наиболее характерных укомов и ячеек, а также обрабатывать получаемые с мест отчеты, составлять ежемесячные сводки о состоянии и организации работы на местах…

Отдел должен был изучать по материалам учраспреда и данным информационно-инструкторского подотдела руководящие партийные кадры и составлять характеристики членов бюро губкомов, членов президимов губисполкомов, губ-профсоветов, а в дальнейшем — и бюро укомов партии и так далее, с оценкой их работоспособности и пригодности к руководящей работе» [36. С. 259–260].

Сталин на этом поприще провернул большую работу. Он проявил упорство и способности к канцелярской работе и сумел организовать работу на должном уровне. В отличие от Ленина и прочих вождей партии, которые не испытывали тяги к систематическому сбору и анализу информации, Сталин разработал систему получения и обработки информации о политическом положении в стране.

Он создал также основы учета и распределения партийных кадров, так называемую номенклатуру ЦК, благодаря которой в дальнейшем сумел одержать победу над своими противниками. В короткий срок он стал одним из наиболее информированных руководителей партии. Пока Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин и прочие произносили пламенные речи и руководили «восставшим пролетариатом», Сталин сидел в своем кабинете в Кремле и изучал политическое положение в стране.

Но и это еще не все. Через Оргбюро, которое занималось подбором и расстановкой кадров на руководящие посты в партии, Сталин стал создавать «фракцию» своих приверженцев с прицелом на завоевание власти. К моменту первого удара у Ленина он сумел создать основы своего будущего могущества.

Тем временем произошло событие, которое перевернуло положение в руководстве. 25 мая 1922 года у Ленина произошел первый апоплексический удар. Сталин это воспринял как сигнал к началу борьбы за власть, и, вскоре после этого, окончательно формируется «тройка» из Сталина, Зиновьева и Каменева.

Любопытно, что в те же самые дни, когда у Ленина случился первый удар, в аппарате ЦК был разработан проект нового устава партии. Автором нового проекта был Борис Бажанов, который представил в одном документе старый и новый устав для сравнения. Он прошел читку и обсуждение у Кагановича, потом у Молотова, а потом дошел и до Сталина:

«Сталину я тоже был представлен как юный безумец, который осмеливается тронуть достопочтимую и неприкосновенную святыню. После тех же ритуальных вопросов — сколько мне лет, знаю ли я, что в 1903 году, и после формулировки причин, по которым я полагаю, что устав надо переделать, было опять преступлено к чтению и обсуждению проекта. Рано или поздно пришел вопрос Сталина: „И это вы сами написали?" Но в этот раз за ним последовал и другой: „Представляете ли вы себе, какую эволюцию работы партии и ее жизни определяет ваш текст?" — и мой ответ, что очень хорошо представляю и формулирую эту эволюцию так-то и так-то. Дело было в том, что мой устав был важным орудием для партийного аппарата в деле завоевания им власти. Сталин это понимал. Я тоже.

Конец был своеобразным. Сталин подошел к вертушке.

„Владимир Ильич? Сталин. Владимир Ильич, МЫ ЗДЕСЬ В ЦК пришли к убеждению, что устав партии устарел и не отвечает новым условиям работы партии. Старый — партия в подполье, теперь партия у власти и т. д." Владимир Ильич, видимо, по телефону соглашается. „Так вот, — говорит Сталин, — думая об этом, МЫ разработали проект нового устава партии, который и хотим предложить". Ленин соглашается и говорит, что надо внести этот вопрос на ближайшее заседание Политбюро» [35. С. 20].

19 мая 1922 года Оргбюро ЦК по решению Политбюро образовало «Комиссию по пересмотру устава» и она приступила к работе. Партия, согласно проекту нового устава, должна была сбросить с себя последние остатки своего былого подпольного положения и стать партией власти. В ЦК полным ходом идет подготовка реализации этого проекта полной реорганизации партии. А через неделю у Ленина происходит первый удар.

Напряжение, связанное с попытками решения обрушившихся на республику кризисов, связанное с проведением перспективных проектов и внутрипартийной борьбой, однажды вылилось в то, что Ленин в конце 1921 года заболел и отошел от дел. Но к открытию XI съезда он поправился, выступил 27 марта 1922 года с докладом, а потом с заключительным словом и снова вернулся к работе. Перестройка бюро и аппарата ЦК была осуществлена под его непосредственным руководством.

Удар 25 мая был неожиданностью для всех. Но, как полагает Николай Валентинов и прямо говорит Борис Бажанов, Сталин был обрадован уходом Ленина и открывающимися возможностями. Ленин после себя оставил «тройку», в которую он, Сталин, входил. Ему, Сталину, было доверено руководство важнейшими бюро ЦК партии, Зиновьев руководил Коминтерном, занимая, таким образом, важнейший пост на международном направлении. Каменев руководил вместо Ленина работой Совета Труда и Обороны — того самого органа, который стоял над всеми самыми высшими советскими государственными органами. С уходом Ленина в руках «тройки» неожиданно сосредоточилась огромная и почти ничем не ограниченная власть.

Сталин уже после первого удара понял, что «Ленину капут». Характер болезни держался в секрете, и о том, что Ленин болен, знал лишь узкий круг близких людей. Но и они не знали всего о болезни. Сталин же стал расспрашивать врачей, читать медицинскую литературу и установил, что выздоровления Ленина не будет. Исходя из этого обстоятельства, стал выстраивать свою политику |8. С. 76].

Троцкий, еще недавно блиставший в качестве главнокомандующего Красной Армией, в начале 1922 года оказался в тени. Правда, почитание Ленина и Троцкого еще продолжалось, но реальная власть уже уходила из рук Троцкого. Любопытно, что сам Троцкий этого сначала не понимал. В 1922 году он занялся самопрославлением — составлением истории Красной Армии. Однако пока и члены «тройки» активных действий еще не предпринимали. Была надежда на возвращение Ленина, и осенью 1922 года он действительно оправился от удара и на некоторое время вернулся к работе.

И не просто вернулся, а развернул очень активную деятельность. По подсчетам Валентинова, Ленин за два с половиной месяца, до нового удара, председательствовал на 25 заседаниях, лично написал 110 писем, принял 175 человек и три раза выступил перед аудиторией [37. С. 95]. В этот момент он начал наступление на Сталина, против его Секретариата, как сосредоточения власти, создание некоторого балансирующего органа, которым предлагалось сделать Контрольную комиссию и Рабоче-Крестьянскую Инспекцию.

Мало кто пишет о причинах такой политики Ленина. Причина состояла в том, что заместители Ленина по партии пользовались классическим методом упрочения своего положения: «доступом к телу», то есть контроля посещений больного вождя. Так было во время выздоровления Ленина после ранения осенью 1918 года, когда Свердлов практически изолировал его от внешнего мира в Горках. Так же становилось и теперь, когда изоляцию вокруг Ленина создавал в своих интересах Сталин. Ленин с этой изоляцией боролся всеми своими тающими силами.

Поводом к выступлению Ленина послужило столкновение Сталина с ЦК Компартии Грузии по национальному вопросу. По ходу этого наступления Ленин сделал шаги по сближению с Троцким. Тот воспринял это сближение, чисто тактическое, как стремление Ленина передать ему власть в партии. Воспоминания Троцкого о борьбе в начале 20-х годов были построены на основе этого представления.

В той борьбе сплетались не столько какие-то объективные противоречия, а скорее личные чувства: симпатии и антипатии членов партийного руководства друг к другу. Все, кто оставил воспоминания о том времени, уделяли этому вопросу большое внимание, особенно останавливаясь на взаимных антипатиях. Именно на мотиве личной неприязни к Троцкому возникла антитроцкистская «тройка», поддержанная Лениным. Впоследствии к Сталину присоединялись люди, которые по разным причинам и поводам подверглись критике. Так пришли в сталинский союз Орджоникидзе, которого Ленин хотел исключить из партии за самоуправство на Кавказе, и Дзержинский. Троцкий так вспоминает о позиции Дзержинского, тоже пришедшего в сталинский блок: «Ленин Дзержинского высоко ценил. Охлаждение между ними началось тогда, когда Дзержинский понял, что Ленин не считает его способным на руководящую хозяйственную работу. Это, собственно, и толкнуло Дзержинского на сторону Сталина» [38. С. 481]. Побороть Сталина и его сторонников в ЦК Ленину не удалось, хотя тот и не оставил надежды, пользуясь своим авторитетом, уменьшить сталинскую власть над ЦК, действуя из своей комнаты. 16 декабря 1922 года у Ленина случился второй удар, и он снова отошел от активной деятельности. После его второго ухода сложилась такая обстановка внутри партии: усилившаяся «тройка», создавшая расширенную коалицию приверженцев против Троцкого, поддержкой Ленина противопоставленного против «тройки». Неудачная борьба Ленина против Сталина сыграла тому на руку, усилив его позицию и сплотив его сторонников.

9 марта 1923 года у Ленина случился третий удар, который всерьез вывел его из строя: паралич, расстройство речи и умственной деятельности. Члены «тройки» стали в спешном порядке сосредотачивать власть у себя в руках. У них еще оставался какой-то запас времени, пока Троцкий не разберется в положении и не вступит в борьбу за власть, чтобы сосредоточить все в своих руках и не оставить ему ни малейшего шанса.

Сталин, Зиновьев и Каменев нашли лазейку в порядке работы Политбюро — утверждение повестки дня. Эту работу они полностью взяли на себя, собираясь или на квартире Зиновьева или в кабинете Сталина. Бажанов так описывает заседания этого «секретного правительства»:

«Накануне заседания Политбюро Зиновьев, Каменев и Сталин собираются, сначала чаще на квартире Зиновьева, потом обычно в кабинете Сталина в ЦК. Официально — для утверждения повестки Политбюро. Никаким уставом или регламентом вопрос об утверждении повестки не предусмотрен. Ее могу утверждать я, может утверждать Сталин. Но утверждает ее тройка, и это заседание тройки и есть настоящее заседание секретного правительства, решающее, вернее, предрешающее все главные вопросы. На заседании только четыре человека — тройка и я. Я докладываю вкратце всякий вопрос, который предлагается на повестку Политбюро, докладываю суть и особенности. Формально тройка решает, ставить ли вопрос на заседании Политбюро или дать ему другое направление. На самом деле члены тройки сговариваются, как этот вопрос должен быть решен на завтрашнем заседании Политбюро, обдумывают решение, распределяют даже между собой роли при обсуждении вопроса на завтрашнем заседании» [35. С. 47]. Сталин в то же время завел для себя одно, чрезвычайно мощное, оружие в борьбе за власть. Все самые высокопоставленые руководители партии и правительства общались между собой по секретному телефонному коммутатору — «вертушке». Коммутатор находился в руках у Сталина и вместе с ним возможность подключаться к любым телефонным переговорам, прослушивать их. Поскольку коммутатор секретный, то руководство разговаривает по нему свободно, без секретов.

По воспоминаниям Бажанова, Сталин постоянно прослушивал разговоры по «вертушке», и, таким образом, оказался в курсе всех дел, всех мнений и принимаемых решений в идущей подковерной борьбе за власть. Что бы ни затеяли его противники, это тут же станет ему известно. Это обстоятельство сделало Сталина зрячим в борьбе за власть в партии [35. С. 54–55].

Во второй половине 1923 года «тройка» вооружилась еще одним оружием внутрипартийной борьбы, чрезвычайно мощным по тем временам. Этим оружием было «мнение Ленина». Полное собрание сочинений, которое включает в себя значительную часть ленинского архива, показывает, насколько широкой была деятельность вождя. Так или иначе, он высказывал свое мнение практически по всем вопросам партийной жизни, государственного, хозяйственного и военного строительства. Члены «тройки» решили обратить этот архив в свою пользу. Была развернута мощная пропаганда идей ленинизма, которому придавался несколько евангелический оттенок. Мол, все, что написал и сказал Ленин, — есть истина.

Но это было еще не все. Ленин оставил множество записок, писем и резолюций, в которых он давал оценки видным большевистским руководителям. Эти оценки далеко не всегда были сдержанными.

На заседании «тройки» в ноябре 1923 года обсуждался вопрос о том, как этот весь материал использовать. Собранные вместе, ленинские цитаты могли поставить решительную точку в карьере большей части видных большевиков. Бажанов пишет, что вопрос решился таким образом: было решено внести предложение об организации Института Ленина, который должен стать хранилищем всех ленинских рукописей. 23 ноября 1923 года Политбюро выносит постановление об организации Института Маркса-Энгельса-Ленина и о немедленной сдаче всех ленинских рукописей и писем в этот архив [35. С. 83]. Помощником директора этого института становится помощник Сталина — Товстуха.

«Тройкой» был выработан план отстранения Троцкого от руководства армией. Сначала должно было произойти расширение Реввоенсовета, куда должны были войти противники и враги Троцкого, затем должен был быть отстранен заместитель Троцкого Склянский, а потом уже выведен и сам Троцкий.

Троцкий этот план разгадал уже на первом этапе, когда 23 сентября 1923 года Пленум ЦК принял решение о расширении Реввоенсовета. В расширенный состав РВС вошел Сталин. Троцкий сыграл истерику, выбежал из зала заседания ЦК, а впоследствии, говоря о Сталине и его сторонниках, написал:

«В позднейшей борьбе Зиновьева и Каменева со Сталиным тайны этого периода были раскрыты самими участниками заговора. Ибо это был подлинный заговор. Создано было тайное Политбюро (семерка), в которое входили все члены официального Политбюро, кроме меня, плюс Куйбышев, нынешний председатель ВСНХ. Все вопросы предрешались в этом тайном центре, участники которого были связаны круговой порукой. Они обязались не полемизировать друг с другом, и в то же время искать поводов для выступления против меня. В местных организациях были такого же рода тайные центры, связаные с московской «семеркой» строгой дисциплиной. Для сношений существовали особые шифры.

Это была стройная нелегальная организация внутри партии, направленная первоначально против одного человека» [38. С. 476].

Он здесь сильно сгустил краски. Троцкого отстранили от власти гораздо более простыми средствами, и никаких секретных «центров» и шифров для этого дела не понадобилось.

Борьба началась в марте 1923 года. После третьего удара у Ленина в печать просочилась информация о серьезной болезни главы правительства и фактического отхода Ленина от дел. Но врачи скрывали то, что болезнь была серьезной. После такого удара больные обычно долго не жили. По Москве ходили слухи о том, что Ленин просил для себя яда. Они, в конце концов, добрались и до Политбюро и повергли его членов, особенно Троцкого, в состояние шока.

В это же время праздновался юбилей основания РСДРП, 25 лет со времени первого съезда партии. 14 марта 1923 года вышел юбилейный номер «Правды», в котором была опубликована статья Радека, посвященная Троцкому и его роли в революции. Радек превозносил Троцкого до небес.

Все, кто имел доступ к информации о делах в высшем советском руководстве, после прочтения статьи сошлись на том, что инициатором статьи был сам Троцкий и что это его заявка на лидерство [8. С. 182].

Поскольку члены Политбюро одновременно руководили всеми важнейшими областями государственной деятельности, то политическая борьба в верхах стала оказывать решающее воздействие на дальнейшее развитие страны. Ведомства сами становились орудием и средством борьбы за власть, за ослабление противоборствующей группировки. Чем больше сторонников группировки сидело на самых высоких постах, тем сильнее была группировка и тем больше было возможностей гнуть свою фракционную политику.

В начале 20-х годов, сразу после отхода Ленина от деятельности, хозяйственная политика превратилась в поле боя между «тройкой» и сторонниками Троцкого.

Сразу после октября 1917 года и в Гражданскую войну на хозяйственные посты было назначено много сторонников Троцкого. В то время промышленность считалась важным направлением, но второстепенным, по сравнению с Реввоенсоветом, которым руководил сам Троцкий. Потому туда отправлялись люди, которые примкнули к революции, но не смогли оказаться в когорте ее руководителей. Первый состав Президиума ВСНХ был почти в полном составе меньшевистский и оппозиционный. Еще больше представителей оппозиции и меньшевиков было в местных органах управления промышленностью, главках, органах снабжения. Прослойку большевиков, которая там образовалась весной-летом 1918 года, выгребли партийными мобилизациями, а их места заняли люди, весьма и весьма далекие от большевизма, и даже от социализма.

В 1923 году, когда Председателем ВСНХ стал Рыков, его заместителями стали Богданов и Пятаков, фактически управлявшие Высшим совнархозом, из которых первый встал в оппозицию к Сталину, а второй был открытым и активным сторонником Троцкого. Нарком финансов, В. Я. Сокольников, тоже был сторонником Троцкого. Да и сам Троцкий в 1920 году занимал должность наркома путей сообщений.

В развернувшейся борьбе Троцкий попытался использовать мотив хозяйственных трудностей СССР и повернуть их против «тройки», свалив вину за хозяйственные кризисы на их управление.

Главным противником Троцкого на хозяйственном участке политической борьбы был Дзержинский, ставший наркомом путей сообщения, а потом вплотную занявшийся делами национализированной промышленности, что вылилось в первый политический погром в ВСНХ в начале 1924 года, учиненный при активном участии Дзержинского.

После смерти Ленина Дзержинский стал Председателем ВСНХ.

Силы «тройки» в хозяйственных органах только лишь одним Дзержинским не ограничивались. На их сторону встал Наркомат Рабоче-Крестьянской инспекции, сокращенно Рабкрин или РКИ. Этот наркомат активно занимался хозяйственными и финансовыми вопросами и оказывал серьезное влияние на эти области. Однако до 1923 года, когда Рабкрином руководил Сталин, он не был ведущим и авторитетным органом, занимался мелкими вопросами, и вообще Ленин говорил, что в Советской республике нет органа хуже организованного, чем Рабкрин.

Превращение Рабкрина в один из ведущих органов государственной политики началось по ленинской инициативе.

Он написал статью «Как нам организовать Рабкрин», в которой предложил преобразовать Центральную контрольную комиссию и Рабкрин, расширить их состав и полномочия, поставить во главе этого органа контроля авторитетного руководителя. Эта статья поступила в ЦК, и там началось обсуждение ленинских предложений. В марте 1923 года Дзержинский составил тезисы о реорганизации Рабкрина, вполне в ленинском духе, которые 30 марта 1923 года Пленум ЦК взял за основу. Через месяц эта резолюция о Рабкрине и ЦКК была одобрена XII съездом партии.

Сутью предложений Дзержинского было объединение Наркомата РКИ и ЦКК РКП(б) под общим руководством и тем самым превращение рабочего контроля в проводника политики партии. Эта мысль была поддержана делегатами съезда, особенно «тройкой», которая сразу же поспешила подчинить новый орган своему влиянию.

26 апреля 1923 года на Пленуме ЦКК председателем был избран Валериан Владимирович Куйбышев, в то время член ЦК, Секретарь ЦК, член Оргбюро ЦК и Президимума ВСНХ. Он был человеком достаточно высокопоставленным и авторитетным для такой роли, а, главное, он был сторонником и помощником Сталина. Потому его избрание прошло без особых проблем. На Пленуме прозвучало предложение назначить Куйбышева наркомом РКИ. 30 апреля 1923 года он стал наркомом рабочего контроля, заместителем Председателя Совнаркома и Совета Труда и Обороны [39. С. 180]. Это назначение резко увеличило представительство сторонников «тройки» в хозяйственных органах, да еще в столь важном деле, как контроль. «Тройка» через Куйбышева теперь была в курсе всех дел, как в партии, так и в хозяйственно-государственных делах.

Решение о расширении Реввоенсовета стало тем рубежом, который отделил сосуществование «тройки» и Троцкого в Политбюро от открытого и острого противостояния. Бажанов так описывает этот исторический момент, когда Троцкий, после замечания члена ЦК Комарова в свой адрес, взорвался:

«Это был разрыв. В зале царила тишина исторического момента. Но полный негодования Троцкий решил для вящего эффекта, уходя, хлопнуть дверью.

Заседание происходило в Тронном зале царского дворца. Дверь зала огромная, железная и массивная. Чтоб ее открыть, Троцкий потянул ее изо всех сил. Дверь поплыла медленно и торжественно. В этот момент следовало сообразить, что есть двери, которыми хлопнуть нельзя. Но Троцкий в своем возбуждении этого не заметил и старался изо всех сил ею хлопнуть. Чтобы закрыться, дверь поплыла так же медленно и торжественно. Замысел был такой: великий вождь революции разорвал со своими коварными клевретами и, чтобы подчеркнуть разрыв, покидая их, в сердцах хлопает дверью. А получилось так: крайне раздраженный человек с козлиной бородкой барахтается на дверной ручке в непосильной борьбе с тяжелой и тупой дверью. Получилось нехорошо» [35. С. 68].

В состав Реввоенсовета был введен Фрунзе. Вскоре он был назначен председателем комиссии ЦК по военным дела и провел инспекцию в войсках. Он обнаружил, что Красная Армия не представляет собой организованной вооруженной силы. В докладе на Политбюро 3 февраля 1924 года он назвал Красную Армию бандой и попросил полномочий на реорганизацию. Бажанов описывает это заседание Политбюро:

«Уже в 1924 году, как председатель комиссии ЦК по обследованию состояния Красной Армии, он доложил в Политбюро, что Красная Армия в настоящем своем виде совершенно небоеспособна, представляет скорее распущенную банду разбойников, чем армию, и что ее надо всю распустить. Это и было проделано, к тому же в чрезвычайном секрете. Оставлены были только кадры — офицерские и унтер-офицерские.

И новая армия была создана осенью из призванной крестьянской молодежи. Практически в течение всего 1924 года у СССР не было армии; кажется, Запад этого не знал» [35. С. 134].

Полномочия ему были даны, и Фрунзе весной 1924 года фактически полностью разогнал Красную Армию, оставив только офицеров, и осенью начал новый набор солдат. Кроме того, им были проведены кадровые перестановки в высшем командовании армии.

Троцкий после этого включился в политическую борьбу за уплывающую из рук власть. Он избрал для нападения на «тройку» два направления: внутрипартийный бюрократизм, насаждаемый Сталиным, и хозяйственные затруднения.

В сентябре-октябре 1923 года советская национализированная промышленность перенесла тяжелый кризис сбыта, самый настоящий марксистский кризис перепроизводства. Цены на металлоизделия, после приказа заместителя Председателя ВСНХ Пятакова 16 июля 1923 года об извлечении максимальной прибыли, взлетели до небес. Сбыт в течение нескольких недель практически полностью остановился. Заводы работали некоторое время на склад, пока они не оказались забиты готовой продукцией. Окончился хозяйственный год, и в конце года выяснились большие убытки государственной промышленности, острая нехватка оборотных средств. Заводы, переведенные на самоокупаемость, встали перед невозможностью закупить сырье и топливо для продолжения работы, выплатить рабочим зарплату.

Острейший кризис вызвал волну забастовок и резкую активизацию рабочих групп в партии, образование новой «рабочей оппозиции» во главе с Богдановым и Мясниковым.

Эта оппозиция, кроме негативного отношения к политике ЦК партии, пока никаких лозунгов и программных положений не имела, так же, как и признанных лидеров. Троцкий сделал попытку опереться на эти оппозиционные группировки.

8 октября 1923 года он пишет письмо в ЦК, посвященное кризису сбыта, в котором Троцкий обвинил в нем руководство партии: «Руководства хозяйством нет, кризис идет сверху» [8. С. 20]. Главной причиной кризиса он назвал бюрократизм в партии, который, по его словам, привел к параличу хозяйственной работы. Письмо это пошло не только в ЦК, но и стало распространяться в партии его сторонниками и обсуждаться на собраниях. Это формально противоречило решению X съезда о запрете фракционных выступлений.

Центральная контрольная комиссия 15 октября запретила распространение письма Троцкого. Но в этот же день в ЦК поступило заявление «46-ти» от объединенных групп «демократического централизма» во главе с Осинским и Смирновым и группы Троцкого. Одновременно началась агитация в местных организациях за поддержку Троцкого и «платформы 46-ти».

Политбюро отреагировало на это выступление такой резолюцией:

«Мы считаем необходимым сказать, что в основе недовольства Троцкого… лежит то обстоятельство, что Троцкий хочет, чтобы ЦК назначил его для руководства нашей хозяйственной жизнью… Он ведет себя по формуле: „все или ничего". Троцкий фактически поставил себя перед партией в такое положение, что или партия должна предоставить Троцкому диктатуру в области хозяйственного и военного дела, или он, фактически отказываясь от работы в области хозяйства, оставит за собой лишь право систематической дезорганизации ЦК» [8. С. 21].

Через две недели, 5 ноября 1923 года, Политбюро и Президиум ЦКК торжественно осудили бюрократизм в партии в резолюции «О партийном строительстве». Зиновьев написал статью в «Правду» «Новые задачи партии», вышедшую 7 ноября 1923 года, в годовщину октября 1917-го.

Казалось бы, оппозиционеры добились, чего хотели, и должно произойти успокоение. Но не тут-то было. Крупнейшие парторганизации в Москве проголосовали против решения ЦК. Это было фактическое поражение, поставившее «тройку» в очень непростое положение.

В этой ситуации члены «тройки» воспользовались ленинским опытом борьбы с Троцким. После этого голосования Политбюро внезапно разрешило провести дискуссию в печати, и сторонники «тройки» бросили все свои силы на дискредитацию Троцкого.