Борьба с тотальной слежкой по законам физики

Борьба с тотальной слежкой по законам физики

ЖЕРЕМИ: Самое время задать вопрос: где тут выход — как для индивидуального пользователя, так и для общества в целом? Существуют технические решения — скажем, децентрализованные сервисы, когда каждый хранит свою информацию у себя, или шифрование данных, когда каждый доверяет близким провайдерам, помогающим ему с шифрованием, и т. д. Есть политические решения, их мы обсудили. Я не уверен, что в данный момент мы можем решить, какой из двух подходов лучше. Мне кажется, мы должны реализовывать их параллельно. Нам нужно бесплатное программное обеспечение, которое любой желающий способен понять и модифицировать, и все могут удостовериться в том, что программа делает то, что должна делать. Я думаю, бесплатное ПО — одна из основ свободного онлайн-общества, оно позволяет всегда контролировать машину и не дает машине контролировать тебя. Нам нужна сильная криптография, чтобы информацию, предназначенную только для нас, не смог прочесть никто другой. Нам нужны средства коммуникации вроде Tor или криптофонов, позволяющие общаться только с теми, с кем мы хотим. Однако власти и отдельные компании всегда могут оказаться сильнее нас, «ботанов», и нашей способности разрабатывать и распространять эти технологии. При создании технологий нам способны помочь законы и средства, которыми располагают граждане, чтобы можно было установить контроль над технологией — пусть и не всегда в реальном времени — и наказывать тех, кто использует ее неэтично, нарушая приватность граждан.

ДЖУЛИАН: Я позволю себе определить то, что вижу, как разницу между американской и европейской перспективами шифропанка. Вторая поправка к Конституции США дает право на ношение оружия. Я только что смотрел ролик о праве носить оружие, который мой друг снял в США, и там над оружейным магазином висит плакат: «Демократия заряжена и на предохранителе». Это гарантия того, что в стране не установится тоталитарный режим, — американцы вооружены, и, если их доведут до ручки, они просто вынут оружие и силой вернут себе контроль над страной. Насколько этот довод серьезен в наши дни — интересный вопрос, ведь за последние тридцать лет появились самые разные виды оружия. Оглянувшись, можно сказать, что на деле тайные криптографические коды, не позволяющие властям за нами следить, были своего рода боеприпасами. В 1990-е годы мы вели большую войну, пытаясь сделать криптографию доступной всем и каждому, и по большому счету мы эту войну выиграли[65].

ДЖЕЙКОБ: На Западе.

ДЖУЛИАН: На Западе мы ее выиграли, и наша победа — в каждом браузере, хотя сегодня итоги той войны власти пытаются переиграть множеством способов[66]. Важно то, что мы не можем доверять правительству и считать, что его слова не расходятся с делом, потому мы должны располагать базовыми криптографическими средствами, находящимися полностью под нашим контролем; для нас это своего рода оружие, и если шифр хорош, властям, как бы они ни пытались, не удастся взломать код и раскрыть нашу коммуникацию.

ДЖЕЙКОБ: Практически любая власть сегодня базируется на насилии или же на угрозе насилия. Криптография хороша тем, что никакой уровень насилия не поможет решить математическую проблему.

ДЖУЛИАН: Именно так.

ДЖЕЙКОБ: Тут есть важный момент. Это все не значит, что тебя не подвергнут пыткам или что власти не нашпигуют твой дом «жучками», не осуществят какую-либо диверсию. Но если правительство наткнется на зашифрованное сообщение, какой бы властью оно ни обладало, математическую проблему ему решить не удастся. Боюсь, эта мысль совершенно неочевидна для людей без технического бэкграунда — и нужно донести ее до них. Если бы мы могли решить все математические проблемы, это оказалась бы другая история, и, конечно, власть была бы способна взломать любой шифр.

ДЖУЛИАН: Но это такой же факт, как то, что мы можем конструировать атомные бомбы, — точно так же мы можем создавать математические проблемы, которые не решит самое влиятельное государство. Я думаю, именно этот момент так привлекает калифорнийских либертарианцев и прочих людей, верящих в идею «демократии — заряженной и на предохранителе», потому что тут налицо весьма интеллектуальный подход — пара человек, вооруженных криптографией, против всей мощи самого сильного государства в мире.

Итак, у вселенной есть свойство, которое защищает приватность, — некоторые шифровальные алгоритмы правительству вообще не по зубам. Другие очень сложно взломать даже АНБ. Мы знаем об этом, потому что АНБ рекомендуют использовать данные алгоритмы для коммуникации внутри армии США, и если к ним можно было бы подобрать какой-то ключ, русские или китайцы давно бы уже справились — и последствия для человека, решившего рекомендовать небезопасный шифр, были бы ужасны. Так что сегодня шифры достаточно хороши, и мы можем быть в них уверены. К сожалению, нам никак нельзя положиться на машины, где используются шифры, и это проблема. Но к массовому перехвату информации она не ведет; скорее к целевой слежке за компьютерами отдельных людей. Если ты не эксперт по безопасности, защитить компьютер тебе будет очень сложно. Однако криптография может решить проблему массового перехвата данных, а именно она представляет угрозу мировой цивилизации. Индивидуальный перехват информации — не катастрофа.

Тем не менее, я думаю, мы имеем дело с безумно мощной экономической и политической силой, как и сказал Жереми, и, вероятнее всего, в итоге естественная эффективность технологий слежения победит, а значит, мы постепенно придем к глобальному тоталитарному обществу, в котором под наблюдением находится каждый, — под «тоталитаризмом» я имею в виду всеобщую слежку, — и, видимо, последними свободными людьми в этом обществе останутся те, кто знает, как обороняться при помощи криптографии. А еще там будут люди, живущие за пределами Сети, неолуддиты, обитатели пещер, ну или традиционные дикие племена, за которыми нет мощи современной экономики, а значит, их способность действовать крайне ограниченна. Конечно, можно просто держаться подальше от интернета, но тогда ты никак не сумеешь повлиять на ситуацию. Ты сам себя исключишь из числа людей, обладающих каким-либо влиянием. То же с сотовыми телефонами: можно отказаться от их использования, но тогда твое влияние уменьшится. Это путь назад.

ЖЕРЕМИ: Если посмотреть с точки зрения рыночной перспективы, я убежден, что есть рынок для приватности, который по большому счету никто не изучал; вероятно, у бизнеса появится экономический стимул разрабатывать устройства, дающие пользователю индивидуальную возможность контролировать свои данные и свою коммуникацию. Вероятно, здесь кроется один из способов решения проблемы. Я не уверен, что этого будет достаточно, но не исключено, что разработки уже идут, просто мы о них не знаем.

ДЖУЛИАН: Криптография проникает повсюду. Ее используют все ключевые организации, превращаясь в сетевые города-государства. Все коммуникационные потоки в интернете — быстрый международный перевод денежных средств, инфопотоки транснациональных компаний, сообщение между филиалами какой-либо организации — идут по незащищенным каналам связи. Это как организм, лишенный кожи. Корпорации и страны сливаются друг с другом, каждая сеть мирового значения соревнуется с другими, а их коммуникационные потоки уязвимы для оппортунистов, стран-конкурентов и т. д. Потому над интернетом созданы новые, виртуальные частные сети, и их приватность гарантирована криптографией. Благодаря тому что на криптографию есть спрос, ее не запретили совсем.

Возьмите телефон Blackberry, в который встроена шифровальная система, используемая в сети Blackberry. Управляющая этой сетью канадская фирма Research In Motion может декодировать инфотрафик обычных пользователей, и у нее есть по меньшей мере два дата-центра — в Канаде и Великобритании, — так что англо-американский альянс разведок может добраться до всей коммуникации Blackberry. Однако большие корпорации используют криптографию, чтобы обезопасить себя. Западные правительства мирились с этим, пока криптография не вышла за пределы бизнеса и ее не начали использовать частные лица. Тогда власти стали реагировать так же враждебно, как реагировало на криптографию правительство Мубарака в Египте[67].

Я думаю, единственный эффективный способ обороны от грядущей антиутопии с ее тотальной слежкой — защищать свою приватность самому, потому что те, кто может перехватить любую информацию, никак не мотивированы сдерживать себя. Я тут вспомнил об одной исторической аналогии, а именно о том, как человечество осознало, что нужно мыть руки. Понадобилось создать и популяризовать микробную теорию инфекции, чтобы пробудить в людях паранойю по поводу невидимых существ, которые распространяют заразу и незаметны невооруженным глазом. Точно так же мы не видим массового перехвата информации. Как только люди поняли что-то про микробов, производители мыла создали продукты, и потребители стали их покупать, чтобы уменьшить чувство неуверенности. Надо внушить страх, чтобы люди осознали проблему, после чего появится спрос на ее решение. В другой части уравнения тоже не все благополучно: нас уверяют, что программы безопасны и используют криптографию, а они на поверку часто оказываются фальшивками, потому что криптография — сложная штука, а сложность хорошо маскирует обман[68].

Обо всем этом людям нужно поразмыслить. Вопрос только один: каким из двух путей потечет их мысль? Они могут думать: «Нужно быть осторожным, не говорить лишнего, я должен приспосабливаться», — все время, в любой ситуации. Или же они могут думать: «Мне нужно понять, как работают компоненты этой технологии, и инсталлировать программы, которые меня защитят, чтобы я мог свободно выражать свои мысли и общаться с друзьями и близкими». Если люди не сделают этого второго шага, у нас воцарится универсальная политкорректность — даже общаясь с лучшими друзьями, мы будем подвергать свою речь самоцензуре, и уж точно мы не станем соваться в политику.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.