IV. Дворянские мелодии

IV. Дворянские мелодии

Впервые — ОЗ, 1877, № 11 (вып. в свет 23 ноября), стр. 259–282. Подпись: Н. Щедрин.

Написаны «Дворянские мелодии», видимо, незадолго до публикации в журнале. В процессе работы Салтыков обратился к запрещенному цензурой очерку «Чужую беду — руками разведу», использовав его начало в качестве первой главки «Дворянских мелодий».

Рукописи и корректуры не сохранились.

Готовя издание 1878 г., Салтыков сделал ряд сокращений в журнальном тексте. Приводим эти соответствующие варианты:

Стр. 251. В абзаце «Я принадлежу к поколению…» после слов «как и следовало ожидать — вымирают»:

ибо набеги в область униженных и оскорбленных, несмотря на свою платоничность, все-таки не прошли для них даром. К числу вымирающих принадлежу и я.

Стр. 253. В абзаце «Очевидно, что не только об деле…» после слов «застала меня врасплох»:

что я не знаю даже, с какой стороны к ней подойти.

Стр. 256. В абзаце «Отыщите дилемму…» после слов «в обоих случаях — исчезнуть!»:

не оставив после себя ни следа, ни даже пустого пространства.

Стр. 257. В абзаце «Но увы!..» после слов «в четырех стенах»:

Да и это, пожалуй, еще слишком много: не сознает ли каждый из нас, что он, в сущности, уже давно умер и только забыли его похоронить?

Стр. 258. В абзаце «— И все-таки…» после слов «умирать надо — вот что!»:

На это четвертый возражает: «Ну, нет, с этим я не согласен. В нашем забытом существовании есть смысл, которого не могут видеть только люди, преднамеренно ходящие с закрытыми глазами. Мы — ходячий укор. В нас имеется брезгливость, в нас нашли убежище последние остатки стыда. А стыд не только наводит на размышления, но и производит известное практическое действие. Стыд — великое дело, господа!

Великое-то великое, да черта ли в том, что мы будем стыдиться один на один с самим собой. Кружимся мы целое полстолетие в четырех стенах, суесловим, сквернословим, — и ничего из этого не выходит!

Стр. 264. В абзаце «— Послушай, однако…» после слов «чувствуется надобность?»:

Или, быть может, это, с твоей стороны, — только мгновенное «пленной мысли раздраженье»?

Стр. 266. В абзаце «Глумов, очевидно, был доволен…» после слов «наверное огорчился бы ею»:

И я хорошо сделал, потому что материя о стыде была еще далеко не исчерпана.

Стр. 267. В абзаце «— Да и не это одно…» после слов «ее ликований и торжеств!»:

Мы могли черпать полными руками и ничего не взяли…

Стр. 269. В абзаце «Братие! перед вами…» после слов «не устраивал из него водевиля с переодеванием»:

Он слышал новые песни и, ежели не имел уменья вторить им, то, во всяком случае, соглашался, что его собственная песня спета.

В последующих изданиях изменений в текст не вносилось.

Главным в содержании очерка «Дворянские мелодии» является характеристика передовой дворянской интеллигенции, сформировавшейся еще в 40-е годы, в условиях крепостнической действительности и в обстановке общественного движения того времени.

Вопрос о месте человека 40-х годов в новых исторических условиях — в 60-е годы, а затем в 70-е годы — занял значительное место в литературе (в творчестве Некрасова, Тургенева, Достоевского и ряда других писателей). Не раз к данной теме обращался и Салтыков. Положительно оценивая те черты мировоззрения деятелей 40-х годов, которые связаны с проповедью идей Белинского, социалистов-утопистов, с развитием демократической мысли, Салтыков вместе с тем сурово осуждает ограниченность дворянского либерализма, его несостоятельность перед новыми запросами жизни, неспособность к активным практическим действиям. Облик представителей дворянского либерализма особенно проигрывал в сопоставлении с деятелями разночинского этапа в общественном движении — с революционными демократами 60-х годов, с участниками революционного народнического движения в 70-е годы. По убеждению Салтыкова, даже лучшие представители либеральной мысли 40-х годов не в силах и даже не имеют права судить о новом поколении революционной молодежи — и ввиду несоответствия своих воззрений требованиям времени, и потому, что мало практически представляют стремления и самоотверженную борьбу «новых людей». В связи с этим Салтыков осудил попытку Тургенева в «Нови» изобразить народническую молодежь (см. об этом в комментариях к очерку «Чужой толк», отзвуки этого осуждения есть и в «Дворянских мелодиях»).

«Дворянские мелодии» проникнуты пафосом неприятия современной социально-политической действительности, протестом против «ликующего хищничества». Они преисполнены вместе с тем сетованиями на бессилие и беспомощность этого протеста, исходящего от представителей честной, но в целом пассивной общественной мысли, связанной своими истоками с прекраснодушным дворянским либерализмом. Написанный с огромной искренностью и задушевностью, очерк Салтыкова был воспринят частью современников как своеобразная «авторская исповедь». Автобиографические мотивы в очерке несомненны. Однако было бы односторонним отождествлять революционно-демократическую позицию руководителя «Отечественных записок» с обликом повествователя в «Дворянских мелодиях», как и других произведениях цикла «В среде умеренности и аккуратности». Вместе с тем глубоко искренни и по-своему трагичны самокритические признания писателя в том, что он не в силах принять участие в практической деятельности нового революционного поколения: «…Не могу и не умею самоотвергаться. Не могу! Не умею! Это не претензия на оправдание, а факт». Эти горькие сетования займут значительное место в последующем творчестве писателя, вплоть до «сказки» «Приключение с Крамольниковым» и «Имярек» (в «Мелочах жизни»).

Сложные по своей идейно-философской и общественно-исторической основе, по эзоповским приемам повествования, «Дворянские мелодии» не получили должного истолкования в критических откликах современников, хотя в целом эти отклики были одобрительными. Некоторые из рецензентов видели в очерке автобиографическое произведение. Так, В. П. Горленко писал: «Это не рассказ и даже не очерк, а если можно назвать — исповедь…»[197] Рецензент «С.-Петербургских ведомостей» сетовал: «…Трудно понять, о себе ли лично или о лучших представителях дворянства говорит Щедрин в своей элегии».[198] На «непонятность» очерка жалуется и другой обозреватель: «Свою сатиру г. Щедрин закутывает в такие туманные фразы <…> что в конце концов сатира исчезает и остаются какие-то обрывки юмора, какие-то намеки, которых обыкновенно никто не понимает».[199] Некоторые критики выделяли в очерке тему человека 40-х годов. «Щедрин рисует, — пишет В. П. Чуйко, — состояние барства и барской души в очень интересный период русской общественной жизни».[200] Этот же мотив очерка отмечает рецензент «Новороссийского телеграфа».[201] На тему «стыда» обратил внимание обозреватель «Сына отечества»: «В этом небольшом очерке Щедрин указывает то место и роль, которую играет в современном обществе человек, не потерявший еще способность стыдиться».[202]

Стр. 251…набеги… в область «униженных и оскорбленных». — Имеется в виду развитие демократических настроений в русском обществе и литературе 40-х годов (творчество Гоголя, «Бедные люди» Достоевского, «Деревня» и «Антон Горемыка» Григоровича, «Записки охотника» Тургенева и др.). В творчестве самого Салтыкова-Щедрина — это «Противоречие» и «Запутанное дело», участие в кружке петрашевцев, следование заветам Белинского.

Стр. 252…что-то такое было… Устремления, порывы, слезы, зубовный скрежет и проч. — Салтыков напоминает о периоде 60-х годов, о противоборствующих общественных настроениях, о своих идейных и творческих исканиях, отразившихся и в его произведениях того времени (ср., например, выражение «зубовный скрежет» с названием очерка «Скрежет зубовный», вошедшего затем в цикл «Сатиры в прозе» — т. 3 наст. изд.).

Стр. 254…вместо действительной драмы, родится нелепый фарс с переодеваниями… — Намек на изображение народнического движения в романе Тургенева «Новь», в котором Салтыков не находил верного отражения настроений и деятельности революционной молодежи (ср. эти и дальнейшие слова с письмом Салтыкова к П. В. Анненкову от 17 февраля 1877 г.). См. об этом также в прим. к очерку «Чужой толк».

…жизненных перегринаций. — Перегринация (от франц. p?r?grination) — дальнее странствие.

…героям ревизских сказок и окладных листов — то есть трудовой, прежде всего крестьянской массе. См. прим. к стр. 8.

Стр. 258…древняя Лаиса — прославившаяся в Древней Греции гетера.

Стр. 259…лучшие умы Запада, и в особенности Франции… — Имеются в виду Сен-Симон, Фурье, Оуэн и другие выдающиеся мыслители, развивавшие в своих трудах идеи утопического социализма.

…охраняли крепостное логовище… — Речь идет о самодержавно-крепостнической реакции, принявшей особенно жестокий характер в связи с революцией 1848 г.

…от хладных финских скал до пламенной Колхиды… — неточная цитата из стихотворения Пушкина «Клеветникам России» (1831).

Стр. 261. Наш общий товарищ Сеня Бирюков… — персонаж, фигурирующий также в «Сатирах в прозе», «Помпадурах и помпадуршах», «Дневнике провинциала в Петербурге».

…Как мальчик кудрявый, резва… — начальная строка стихотворения М. Ю. Лермонтова «К портрету» (1840).