Был такой Маяковский

Был такой Маяковский

Сознание человека современного удивительно фрагментарно, ассоциативно и, я бы даже так сказал, простите за невольный неологизм, «клипообразно».

Я вот недавно на одной тусовке брякнул, что в ближайшие выходные собираюсь ехать покупать стол на дачу.

Завалили советами: материал, производители, дизайн.

Это то, чем интересуется современный покупатель, а любой современный человек это, к сожалению, прежде всего — покупатель.

Остальное — неважно.

И даже несмотря на тот вопиющий факт, что я, через некоторое время взвыв от количества добровольных советчиков и помощников, громко объявил, что в советах не нуждаюсь и вообще собирался покупать не обеденный стол, а журнальный столик в кабинет на втором этаже, народ все продолжал и продолжал подходить с советами…

Это я к тому, что в России не все, что зовется Владимиром Владимировичем, обязательно работает главой правительства.

Есть еще и другие.

Был, к примеру, такой Маяковский.

И ему 7 июля сего года исполняется то ли сто семнадцать, то ли сто восемнадцать лет. Точный год своего рождения Владимир Владимирович не знал и сам: писал, что мнения мамы и данные послужного списка отца расходятся.

А что вы хотели? Он же в Грузии родился. В селе Багдады Кутаисского района, в семье лесничего.

А там до сих пор в той же юношеской сборной этой страны по футболу такие лбы носятся, что смотришь на его лысину и думаешь: кому верить? То ли собственным глазам, то ли паспорту этого ни от кого не зависимого государства, прости меня Господи. В котором, в паспорте то есть, черным по белому записано, что этому дядьке с пивным брюхом аккурат как вчера неполные шестнадцать исполнились. Ну, там — плюс-минус семь-восемь.

Все как всегда.

Вот и с Маяковским такие же дела: ну, ждали ребенка в том году, родился в этом — это что, повод отказываться от пособия за год предыдущий?!

Ну, вы даете. В Грузии такого только не предлагайте. Не поймут…

Хотя таким, как Маяковский, вообще, собственно говоря, пофиг, когда и где рождаться.

Им даже не важно, где и как умирать.

Не говоря уж о таких подробностях, как детство в глухом грузинском селе, отсидка в Бутырке «за политику», первые «рекламные креативы» в России (включая хрестоматийное «нигде кроме как в Моссельпроме», и первая в Москве частная иномарка «Рено», пригнанная поэтом аж из самого города Парижу.

Я хочу

быть понят моей страной,

а не буду понят, —

что ж,

по родной стране

пройду стороной,

как проходит

косой дождь.

Все это — неважно.

А важно то, что сотни тысяч фанатов питерской группы «Сплин», подпевая композиции «Маяк», даже и не подозревают, что поют песню, написанную Сашей Васильевым на стихи Владимира Владимировича Маяковского, — так современно звучат эти стихи.

Как, в принципе, потрясающе современно звучат и все остальные большие стихи о любви, неважно, кем и когда они написаны.

«Я поэт. Этим и интересен», — честно говорил о себе сам Маяковский в блистательной автобиографии «Я сам». Все остальное — и вправду шлак и подробности.

Потому что поэты, которые продолжают оставаться интересными, не умирают. Как бы банально это и не звучало.

Такие дела.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.