Государство особой наглости

Государство особой наглости

Конечно, Германия была не против, чтобы в разделе Чехословакии как-то поучаствовали и Польша с Венгрией, поскольку это придавало агрессии вид некой миротворческой акции. Получалось что-то вроде того, как НАТО бомбило Югославию, «спасая» албанские меньшинства в Косово. Но наглость поляков уже тогда озадачила немцев и заставила принимать против них кое-какие шаги. По настоянию чехов немцы передали полякам: город Богумин в Тешинской области, но когда 15 марта 1939 г. Германия начала оккупацию оставшейся части Чехословакии, пришлось принять против поляков отдельные меры. Немецкий фельдмаршал Кейтель вспоминал: "Еще вечером 14 марта личный полк СС Гитлера вторгся в Моравско-Остравский выступ, чтобы заранее обезопасить витковицкие металлургические заводы от захвата поляками".

Между тем Польша не имела с Германией никаких явных официальных союзных договоров, а, как видите, норовила хапнуть впереди нее. Вот за это современники назвали Польшу гиеной. В немецком МИДе ее называли "гиеной поля боя", а У. Черчилль сетовал в своем труде: "И вот теперь, когда все эти преимущества и вся эта помощь были потеряны и отброшены, Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства".

Причем, характеризуя Польшу как гиену, Черчилль ни в коей мере не пытался ее унизить. Когда он писал свою "Вторую мировую войну", то уже объявил в Фултоне крестовый поход коммунизму. В книге он воспевает героизм поляков, не подкрепляя, впрочем, его конкретными примерами, он уже представляет Польшу жертвой СССР. Но когда ему приходится объяснять то или иное событие, т. е. отвлекать от целей антисоветской пропаганды, у него проскакивают очень четкие определения.

Дело в том, что историки всех стран, описывая Польшу, совершают ошибку: они ставят себя на место поляков и пытаются понять, почему поляки поступили так или иначе. В результате польская элита получает у историков какие угодно мотивы действий, но только не свои, польские. Русские приписывают Польше мотивы медведя, англичане — льва, французы — бойцовского петуха, немцы — мужественного орла. А на самом деле, чтобы понять поляков, нужно представить себя гиеной.

Чтобы вы поняли о чем речь, немного отвлекусь. Мне приходилось в Южной Африке наблюдать жизнь львов и гиен. В живом мире нередко случается союз двух видов, питающихся из одного источника. К примеру, союз муравьев и тлей. Они питаются одинаково — соком листьев. Муравьи ухаживают за тлями, укрывают их на зиму в муравейниках, переносят на самые свежие листочки. Тля сосет из листьев сок, а ее экскременты, богатые сахаром, ест муравей. Точно так же львы и гиены едят одних и тех же животных. Лев очень мощный, но не выносливый. Он не может долго преследовать добычу, как это, к примеру, делает волк. Поэтому львы очень долго и скрытно приближаются к жертве, порою ползут на брюхе, чтобы выйти на позицию, с которой можно броситься и догнать антилопу. Охота львов не безопасна, быки таких антилоп, как буффало, весят более 600 кг, и если лев попадет в пределы досягаемости рогов и копыт быка, ему не поздоровится — бык его втопчет в землю. Казалось бы, львы и гиены могли бы создать союз — гиены могли бы загонять добычу на засаду львов. Не тут-то было! Это уже были бы не гиены. Гиена риска охоты не приемлет. Лев убивает жертву, и лишь когда он и его семья наедаются до отвала и отползают в тень отдыхать и переваривать пищу, на добычу набрасываются гиены. Причем, чем старее лев, тем наглее гиены, их наглость определяет пригодность льва. Если он уже не способен догнать самку—вожака гиен и убить ее, то должен уступить место молодому льву.

Теперь вернемся к Польше и поставленному ранее вопросу. Напомню. Ее союзник Франция настаивает, чтобы Польша заключила союз со вторым союзником Франции — Чехословакией. Польша категорически отказывается. Почему? Если бы она согласилась, вокруг Германии образовался бы союз трех достаточно нехилых стран, и Германия не рискнула бы напасть на Чехословакию. Но если бы германский орел не напал на Чехословакию и не убил ее, как бы гиена — Польша — урвала свою долю? В союзе с Германией? Нет, ведь это уже самостоятельная охота, это риск, это не для гиены. Кто-то другой должен убить жертву, а она оставляет себе право схватить понравившийся кусок. Поэтому Польша и развязывала войну, но так, чтобы официально быть в стороне.