Охота за сокровищами

Охота за сокровищами

Охота за сокровищами – предприятие захватывающее, ради такого как не отправиться в путь: просчитать все до мелочей, продумать маршрут так, чтобы не упустить самое интересное, пробираясь в поисках диковин даже в самые неприметные аббатства. Видимо, нет уже смысла ехать в предместья Парижа, в Сен-Дени, где в XII веке великий Сюжер, тончайшего вкуса коллекционер и почитатель драгоценных камней, жемчугов, слоновой кости, золотых канделябров и расшитых сценами на исторические сюжеты алтарных покровов, возвел собирание драгоценностей в ранг своего рода религии и создал на его основе нечто вроде философско-мистической теории. Увы, но священные сосуды, реликварии, коронационные одежды, погребальная корона Людовика XVI и Марии Антуанетты и дар Короля-Солнца – панно с поклонением пастухов – были утрачены, хотя некоторые из наиболее изысканных вещиц еще можно увидеть в Лувре.

И напротив, никак нельзя пропустить собор Святого Вита в Праге, где хранятся черепа святых Вацлава и Адальберта, частица Креста Господня, скатерть Тайной вечери, зуб святой Маргариты, частица берцовой кости святого Виталия, ребро святой Софии, подбородок святого Эобана, посох Моисея, одеяние Пресвятой Девы.

В каталоге легендарных сокровищ герцога Беррийского значилось обручальное кольцо святого Иосифа – ныне утраченное, оно, судя по всему, еще обнаружится в Парижском Нотр-Дам, – зато в императорской сокровищнице в Вене можно полюбоваться частицей вифлеемских яслей, сумой святого Стефана, копьем, пронзившим бок Спасителя, вместе с гвоздем из Креста Господня, мечом Карла Великого, зубом Иоанна Крестителя, плечевой костью святой Анны, веригами апостолов, клоком одеяния Иоанна Богослова, еще одной частицей скатерти Тайной вечери.

Но при всем внимании к сокровищам как раз те, что находятся ближе всего, мы подчас и упускаем из виду. Полагаю, мало кто из миланцев, не говоря уже о туристах, бывал в сокровищнице Миланского собора. Там выставлен Арибертовский оклад Евангелия (XI век) с прелестными бляшками перегородчатой эмали, золотой филигранью, драгоценными камнями в оправах.

Розыски драгоценных камней во всем многообразии их видов – одно из излюбленных занятий ценителей сокровищ, поскольку нужно уметь распознать не только бриллиант, рубин или изумруд, но и те камни, что постоянно упоминаются в Священном Писании: такие как опал, хризопраз, берилл, агат, яспис, сардоникс. Истинные знатоки должны уметь отличать настоящие камни от фальшивых: в той же сокровищнице Миланского собора стоит большая серебряная статуя святого Карла эпохи барокко, и поскольку заказчикам или дарителям серебро тогда еще представлялось материалом малоценным, на нее надели нагрудник с крестом, который весь так и переливается каменьями. И какие-то из них, как сообщается в каталоге, подлинные, прочие же – просто цветное стекло. Но, отбросив в сторону товароведческую дотошность, следует наслаждаться прежде всего тем, чего и хотели добиться создатели: общим впечатлением изобилия и блеска. Еще и потому, что по большей части драгоценности в сокровищницах все же настоящие и по сравнению с какой-нибудь дальней витринкой любой сокровищницы витрина главного в Париже ювелира покажется убогим лотком на блошином рынке.

Затем я предложил бы бросить взгляд на гортань святого Карло Борромео, однако большего внимания заслуживает tabella pacis Пия IV, которая представляет собой маленькую эдикулу с двумя колонками из ляпис-лазури, обрамляющими выполненную в золоте сцену положения во гроб. Сверху – золотой крест с тринадцатью бриллиантами на круглой сфере из наборного оникса; по маленькому фронтону – зубцы из золота, агата, ляпис-лазури и рубинов.

Углубляясь дальше в прошлое, мы обнаружим ковчежец для мощей апостолов времен святого Амвросия из чеканного серебра с великолепными барельефами – хотя, если уж говорить о барельефах, то еще сильней завораживает мистический комикс из слоновой кости – пятичастный полиптих – образчик равеннского искусства V века со сценами из жизни Христа, в центре – Мистический Агнец из серебряных позолоченных сот, заполненных стеклянными эмалями, единственное тусклое цветовое пятно на фоне пожелтевшей слоновой кости.

Все это примеры того, что мы по дурной привычке, привитой нам исторической традицией, называем прикладными искусствами. Разумеется, это искусство безо всяких оговорок, и если и есть здесь что-то «прикладное» (то есть менее ценное в художественном плане), так это сам собор. Настань новый потоп и спроси меня, спасать собор или пятичастный полиптих, я бы безоговорочно выбрал второе, и не только потому, что его проще погрузить в ковчег.

И все-таки, даже если считать вместе с капеллой под названием Скуролоди-Сан-Карло с мощами святого и ракой из серебра и горного хрусталя, показавшейся мне чудесней ее содержимого, сокровищница Миланского собора являет нам далеко не все, что могла бы. Сверившись с «Инвентарной описью церковной утвари и облачений Миланского собора», можно заметить, что cокровища в строгом смысле слова составляют лишь малую часть собрания, рассеянного по различным ризницам, куда входят роскошные богослужебные облачения, сосуды, изделия из золота и слоновой кости и любопытнейшие реликвии – например, несколько шипов из тернового венца Иисуса, частица Креста Господня, фрагменты мощей святой Агнессы, святой Агаты, святой Екатерины, святой Пракседы и святых Симплициана, Гая и Геронтия.

Посещая сокровищницы, не надо рассматривать святыни глазами ученого, иначе рискуешь утратить веру, ведь, по легенде, в XII веке в некоем немецком соборе хранился череп Иоанна Крестителя в возрасте двенадцати лет. Как-то, в одном из афонских монастырей, разговорившись с монахом-библиотекарем, я обнаружил, что тот учился в Париже у Ролана Барта и принимал участие в событиях 68-го года, – тогда я, зная, что имею дело с человеком образованным, спросил его, верит ли он в подлинность святынь, к которым благоговейно прикладывается каждое утро на рассвете во время торжественной, нескончаемой службы. Он улыбнулся мне кротко и с лукавинкой и ответил, что вопрос не в подлинности, а в вере и что он, прикладываясь к святыням, обоняет исходящее от них мистическое благоухание. Иными словами, вера творит святыню, а не святыня веру. Но даже и неверующий не в силах устоять перед обаянием двойных чар. Прежде всего это само содержимое: безымянные пожелтевшие хрящи, мистически отталкивающие, будоражащие и таинственные, обрывки одеж ды невесть какой эпохи, выцветшие, расползшиеся, порой закатанные трубочками в фиалах, словно загадочная рукопись в бутылке; часто искрошенные кусочки, едва различимые на фоне ткани и металла или кости, служащих им ложементом. И во-вторых, их вместилища, нередко поражающие пышностью, составленные зачастую благочестивым bricoleur[100] из кусочков других реликвариев: в виде башни, миниатюрного собора с куполами и шпилями, и так далее вплоть до барочных реликвариев (самые красивые находятся в Вене) – некоторые из них являют собой целый лес крошечных фигурок, и их можно принять скорее за часы, музыкальные шкатулки, волшебные ларцы. Какие-то из них напомнят поклоннику современного искусства сюрреалистические коробки Джозефа Корнелла и футляры Армана, наполненные однородными предметами, – реликварии светского толка, демонстрирующие все то же пристрастие к пыльным и обветшавшим предметам, к сумасбродному накопительству, они не даются беглому взгляду, требуя дотошного, аналитического рассмотрения.

Любить сокровища – значит понимать, каким был вкус и средневековых меценатов, и коллекционеров эпохи Возрождения и барокко, и так вплоть до Wunderkammern[101] немецких князей: не существовало четкого различия между объектом почитания, курьезной диковиной и произведением искусства. Горельеф из слоновой кости имел ценность не только за счет выделки (мы бы сейчас сказали – художественную), но и за счет стоимости самого материала. И ровно таким же образом заявлялись в качестве драгоценных, приятных глазу и дивных различные курьезы, из-за чего среди сокровищ герцога Беррийского наряду с чашами и сосудами большой художественной ценности числились чучело слона, василиск, яйцо, обнаруженное одним аббатом в другом яйце, манна небесная, кокосовый орех, рог единорога.

Неужто все это утрачено? Нет, поскольку рог единорога есть и в Венской сокровищнице и своим видом создает стойкое ощущение, что единороги существуют на свете, хотя каталог и извещает с безжалостным позитивизмом, что перед нами бивень нарвала.

Но тут уже посетитель, проникшись духом истинных ценителей сокровищ, с равным интересом будет взирать на рог, на агатовую чашу IV века, являющуюся, если верить легенде, чашей Грааля, на корону, скипетр и державу (шедевры средневекового ювелирного дела) и, поскольку Венская сокровищница не знает временных преград, на колыбель в стиле ампир, служившую злосчастному сыну Наполеона, королю Римскому, прозванному также Орленком (которая становится при этом столь же легендарной, как единороги и Грааль).

Надо уметь забыть все прочитанное по истории искусств, утратить ощущение разницы между курьезом и шедевром и наслаждаться прежде всего скопищем диковин, чередой чудес, явлением небывалого. И грезить о черепе двенадцатилетнего Иоанна Крестителя, мысленно наслаждаясь розовыми прожилками, пепельного цвета углублениями, арабесками крошащихся, изъеденных временем сочленений и ларцом, служащим ему вместилищем: с синими эмалями, как на Верденском алтаре, а внутри – подушечка из пожелтевшего атласа, выстланная розочками, засохшими под хрустальным колпаком: все недвижно, заперто в безвоздушном пространстве на две тысячи лет, еще до того, как Предтеча вырос и сложил под мечом палача другой череп, более зрелый, но менее ценный в плане мистическом и коммерческом, поскольку, хотя одна предполагаемая глава Иоанна находится в церкви Сан-Сильвестро-ин-Капите в Риме, предшествующая традиция помещала ее в Амьенский собор, и как бы там ни было, в той, что хранится в Риме, долж но не хватать нижней челюсти, на обладание которой притязает собор Святого Лаврентия в Витербо.

В остальном достаточно взять географическую карту и сосредоточиться на возможных маршрутах. Например, Истинный Крест, обретенный в Иерусалиме святой Еленой, матерью Константина, был похищен в VII веке персами и затем возвращен византийским императором Ираклием. В 1187 году крестоносцы, чтобы обеспечить себе победу над Саладином, вышли с ним на битву при Хаттине; правда, битва, как известно, была проиграна, и следы креста затерялись навсегда. Однако бесчисленные частицы, отделенные от него в предшествующие столетия, до сих пор хранятся во многих храмах.

Три гвоздя (по одному на каждую руку и один, пригвождавший разом обе стопы), так и найденные вбитыми в Крест, Елена, согласно преданию, привезла своему сыну Константину: один гвоздь, по легенде, царь носил на своем боевом шлеме, из другого выковали удила для его коня. Третий гвоздь, как считается, хранится в Риме, в базилике Святого Иерусалимского Креста. Святые удила сохраняются в Миланском соборе, где их дважды в год демонстрируют верующим. Следы гвоздя, вделанного в шлем, утрачены – по одной из легенд, он составляет теперь часть Железной короны, хранящейся в соборе в Монце.

Терновый венец, долгое время остававшийся в Константинополе, был впоследствии передан королю Франции Людовику IX, который поместил его в Сент-Шапель (Святую капеллу), выстроенную по его приказу в Париже как раз с этой целью. Изначально в нем насчитывалось несколько десятков шипов, но за прошедшие столетия их все раздарили различным церквам, храмам и важным персонам, так что остались теперь одни ветви, переплетенные наподобие шлема.

Столб, у которого бичевали Христа, сейчас в Риме, в базилике Санта-Прасседе. Копье Судьбы, принадлежавшее Карлу Великому и его преемникам, теперь находится в Вене; мощи крайней плоти Христовой сохранялись и выставлялись на всеобщее обозрение в день Нового года в Калькате, местечке под Витербо, вплоть до 1970 года, когда приходской священник заявил об их краже. Но на честь обладания аналогичной реликвией претендовали также Рим, Сантьяго-де-Компостела, тот же Шартр, Безансон, Мец, Хильдесхайм, Шарру, Конк, Лангр, Антверпен, Фекан, Ле-Пюи-ан-Веле, Овернь.

Кровь Христову, истекшую из пронзенных ребер, по преданию, собрал солдат Лонгин – тот самый, что и нанес удар копьем. Считается, что он привез ее в Мантую, и сосуд с предполагаемой кровью хранится в городском соборе. Другую кровь, приписываемую Иисусу и помещенную в цилиндрический реликварий, можно видеть в базилике Святой Крови Господней (Heilig-Bloedbasiliek) в Брюгге в Бельгии.

Колыбель Христа – в Санта-Мария-Маджоре в Риме; Плащаница, как известно, в Турине; льняное полотнище, которым пользовался Христос, омывая ноги апостолам, – в римской церкви Сан-Джованни-ин-Латерано, но еще и в Германии, в Аксе. На последнем даже виден отпечаток ноги Иуды.

Пелены младенца Иисуса – в Ахене; жилище Марии, где совершилось Благовещение, было перенесено ангелами по воздуху из Назарета в Лорето; во множестве церквей сохранились волосы Девы Марии (один, например, хранится в Мессине) или ее молоко, Святой пояс (или пояс Пресвятой Богородицы) – в Прато, обручальное кольцо святого Иосифа – в соборе Перуджи, кольца, которыми Иосиф и Мария обменялись при помолвке, – в Парижском Нотр-Дам; пояс святого Иосифа (привезенный во Францию в 1254 году Жуанвилем) – в церкви фельянов в Париже, его посох – у флорентийских монахов-камальдулов. Частицы этого посоха имеются также в церквах Санта-Чечилия в Риме, Сант-Анастазия в Риме, Сан-Доменико в Болонье, Сан-Джузеппе-дель-Меркато. Частицы надгробия святого Иосифа – в церкви Санта-Мария-аль-Портико и в церкви Санта-Мария-ин-Кампителли в Риме.

Частицы Покрова Пресвятой Богородицы и одеяния святого Иосифа находятся в Санта-Мария-ди-Ликодия в тонкой работы серебряном реликварии XVII века. Вплоть до 70-х годов XX века во время праздничного шествия в день престольного праздника, в последнюю субботу августа, его носили по улицам.

Тело святого Петра захоронено в Риме, неподалеку от места, где он принял мученическую смерть, близ цирка Нерона: при Константине на этом месте была выстроена одноименная базилика, а позднее – нынешний собор Святого Петра. В 1984 году, по итогам проведенных археологических раскопок, было объявлено об обретении мощей апостола, которые теперь покоятся под алтарем. Останки святого Иакова Старшего, по преданию, были вынесены морскими течениями к атлантическому побережью Испании и погребены в месте, названном campus stellae («звездное поле»). Сейчас там высится собор Сантьяго-де-Компостела, ставший еще в Средние века одним из основных центров паломничества наряду с Римом и Иерусалимом.

Мощи святого апостола Фомы находятся в соборе города Ортоны, что под Кьети, – в этот собор они попали в 1258 году с Хиоса, острова в Эгейском море, куда их вывезли христиане в 1146 году после падения Эдессы. В Эдессу же их переправили по приказу императора Александра Севера приблизительно в 230 году из Мадраса, где апостол принял мученическую смерть в 72 году.

Один из тридцати сребреников, за которые Иуда Искариот предал Христа, хранится в ризнице коллегиальной церкви города Виссо. Одно тело святого Варфоломея – в Риме (перенесенное на остров Тиберина Пием IV), другое – в церкви святого Варфоломея в Беневенто. В обоих случаях должна отсутствовать черепная крышка, поскольку одна имеется во Франкфуртском соборе, а вторая – в монастыре Люне в Люнебурге. Непонятно, откуда взялась третья черепная крышка, хранящаяся сейчас в картезианской обители в Кёльне. Рука все того же святого Варфоломея находится в Кентерберийском соборе, а обладание частицей кожи святого составляет предмет гордости Пизы.

Мощи святого евангелиста Луки обретаются в базилике Санта-Джустина в Падуе, мощи святого Марка изначально пребывали в Антиохии, но затем были переправлены в Венецию. В Милане в древности хранились предполагаемые останки царей-волхвов. В XII веке император Фридрих Барбаросса захватил их в качестве военного трофея и перевез в Кёльн, где они находятся и по сию пору. В 50-е годы XX века часть мощей вернулась в Милан и теперь выставлена в базилике святого Евсторгия.

Мощи святителя Николая (известного также как Санта-Клаус) обретались в Мирах в Малой Азии. В 1087 году их похитили моряки из Бари и доставили в родной город.

Тело святого Амвросия, покровителя Милана, погребено в крипте посвященной ему базилики вместе с телами мучеников Гервасия и Протасия.

В базилике святого Антония Падуанского хранятся язык и пальцы святого; десница святого Иштвана Венгерского – в базилике в Будапеште; ампулы с кровью святого Януария, как нетрудно догадаться, – в Неаполе; частица мощей святой Иулитты находится в Неверском соборе, а один костный фрагмент, заключенный в драгоценный ковчежец из горного хрусталя, выставлен в крипте капеллы, где захоронены члены семейства Медичи, во флорентийском соборе Сан-Лоренцо. В Мистербьянко 17 января выставляют для почитания руку преподобного Антония Великого, рука же святого Бенедикта Нурсийского была в VII веке подарена монастырю Лено по просьбе короля Дезидерия.

Мощи святой Агаты в Катании поделены между множеством реликвариев: лиможские ювелиры изготовили отдельные ковчежцы для каждой конечности – по одному для каждой бедренной кости, для каждой руки и для каждой ноги. В 1628 году был создан ковчежец и для отсеченной груди. Однако локтевая и лучевая кости одной из рук находятся в Палермо в Палатинской капелле. Одна плечевая кость святой Агаты – в Мессине в монастыре Сантиссимо-Сальва-торе, другая – в Али; палец святой Агаты – в городке Сант’Агата-дей-Готи под Беневенто. Мощи святого Петра Веронского покоятся в Милане, в капелле Портинари базилики святого Евсторгия (есть обычай 29 апреля каждого года встряхивать голову святого, чтобы предохранить ее от головной боли).

Мощи святого Григория Богослова обретаются в соборе Святого Петра в Риме, однако частица их была подарена в 2004 году Иоанном Павлом II патриарху Константинопольскому. Останки святого Лусидо в Акуаре похищали несколько раз, пока наконец в 1999 году полиция не обнаружила голову святого в одном частном доме. Реликвии, связанные со святым Пантелеймоном, хранятся в посвященном ему храме в Ланчано (меч, отсекший голову святого, зубчатое колесо, на котором его пытали, факел, которым прижгли ему раны, ветвь маслины, покрывшейся плодами от прикосновения к его телу).

Ребро святой Екатерины Сиенской – в Астене в Бельгии, одна из стоп – в соборе Санти-Джованни-э-Паоло в Венеции. Палец и голова (отделенная от тела в 1381 году по распоряжению папы Урбана VI) хранятся в базилике Сан-Доменико в Сиене. Часть языка святого Власия находится в Карозине, рука – в соборе в Руво-ди-Пулья, череп – в Дубровнике. Зуб святой Аполлонии мы обнаружим в соборе города Порту, мощи святого Иуды Кириака – в соборе Анконы, сердце святого Альфия – в Лентини, тело святого Роха – в Венеции, в главном алтаре церкви Скуолы братства святого Роха, при этом акромион, составляющий часть лопатки, и еще один костный фрагмент находятся в Шилле, часть плечевой кости – в посвященной ему церкви в Вогере, другая частица плечевой кости – в одноименной церкви в Риме, большеберцовая кость и прочие мелкие частицы massa corporis[102], а также то, что принято считать посохом святого, – в церкви Сен-Рош в Монпелье, фаланга пальца – в приходской церкви Чистерна-ди-Латина, часть пятки – в соборе города Фридженто, отдельные костные фрагменты – в базилике святого Маврикия и в церкви братства святого Роха в Турине.

В Константинополе почитались реликвии, затем пропавшие после четвертого крестового похода: омофор Пресвятой Богородицы (maphorion), сандалии Христа, одежды Иоанна Крестителя, сосуд с кровью Христовой, которой подписывали наиважнейшие документы, парапет колодца, у которого произошла описанная в Евангелии беседа Христа с самаритянкой, каменная плита, на которую возложили тело Иисуса после снятия с креста, трон Соломона, жезл Моисея, останки невинных младенцев, убиенных по приказу Ирода, некоторое количество навоза от осла, на котором Иисус въехал в Иерусалим, икона Божией Матери Одигитрии (написанная, по преданию, евангелистом Лукой), чудесным образом созданные нерукотворные иконы (acheropite), Мандилион (он же Спас Нерукотворный) – льняной плат с отпечатавшимся на нем ликом Христа (хранился первоначально в Эдессе и был славен тем, что город, на стене которого он был вывешен, не мог быть взят врагом).

И все же не хотелось бы создавать у читателя впечатление, будто бережное хранение реликвий – привычка сугубо христианская, более того – католическая. Плиний сообщает нам о таких драгоценных для греко-римского мира реликвиях, как лира Орфея, сандалия Елены Прекрасной, кости чудовища, напавшего на Андромеду. Уже в классическую эпоху обладание реликвией привлекало в город или храм путешественников, а значит, реликвия являлась не только сакральным предметом, но и ценным туристическим «товаром».

Культ реликвий всегда был присущ любой религии и культуре: с одной стороны, он обусловлен импульсом, который я назвал бы мифо-материалистическим и согласно которому, коснувшись частички тела великого человека или святого, можно ощутить некое веяние его силы, а с другой – естественным интересом антиквара (заставляющим коллекционеров тратить целое состояние на то, чтобы приобрести не только первый изданный экземпляр знаменитой книги, но и тот, что принадлежал известному человеку).

На этом втором факторе (хотя, возможно, и на первом) основан светский культ реликвий: тот, кто регулярно читает бюллетени аукционов «Christie’s», легко убедится, что пара туфелек, принадлежавших звезде экрана, может стоить дороже, чем полотно художника эпохи Возрождения. В числе таких memorabilia[103] могут быть как настоящие перчатки Жаклин Кеннеди, так и перчатки-реквизит, в которых Рита Хейворт снималась в «Джильде». С другой стороны, я видел, как толпы туристов съезжаются в город Нэшвилл штата Теннесси, чтобы взглянуть на «кадиллак» Элвиса Пресли. Добавим: этот «кадиллак» не единственный – певец менял их каждые полгода.

Разумеется, самой знаменитой реликвией всех времен является святой Грааль, но я не советую никому пускаться на поиски (или queste), поскольку прецеденты не слишком обнадеживают. В любом случае, научно доказано, что двух тысяч лет недостаточно.

[Первая версия эссе под этим названием вышла в книге: Milano: meraviglie, miracoli, misteri / A cura di Roberta Cordani. Milano: CELIP, 2001; версия вторая, расширенная («In attesa di una semiotica dei tesori»), была опубликована в сборнике: Stefano Jacovello et al. Testure. Scritti seriosi e schizzi scherzosi per Omar Calabrese. Siena: Protagon, 2009.]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.