Титан фаллической поэзии
Титан фаллической поэзии
Эта Дардыкина и есть та Наташа, его ровесница из «Московского комсомольца», которой поэт и сделал потрясающее признание о своей застенчивости. У него едва ли не во всех газетах есть пламенные почитательницы-сверстницы: вот в МК эта Дардыкина, в «Комсомолке» — Ольга Кучкина, в «Новых Известиях» — Юлия Немцова, в «Новой газете» — неужели не Юлия Латынина?… И когда он является из своей Оклахомы, этот рой так и набрасываются на его. И о чем только не расспрашивают, что только не выпытывают!
— Как детишки Женечка да Митенька?
— Прекрасно! Уже меня переросли и оба стихи пишут.
Это очень интересно. У гениального Пушкина было четверо детей, и ни один не стал писателем; у гениального Толстого — восемь, и тоже ни один не стал писателем. А у не очень гениального Сергея Михалкова — только двое, и оба получили по наследству великий художественный дар; у не совсем гениального Евтушенко тоже только двое, и тоже уже тянутся к наследству. В чём дело? Загадка…
Почему-то интервьюерши не спрашивают, а где третий — усыновленный Петя, с которым Евтушенко так носился, таскал по своим вечерам, сажал рядом, куда он девался, пишет ли тоже стихи или ему не до этого?
— А как твоя жена Маша? Пишешь ли ты ей стихи?
— Маша на тридцать лет моложе меня. Конечно, я пишу ей стихи. Вот, могу почитать. Оцените полёт духа. Но рядом напечатайте и стихи, посвященные первой жене — Ахмадулиной, которая на тридцать лет старше Маши…
Он читает, а газета потом печатает то и другое:
Я люблю тебя больше природы,
Ибо ты…
Дардыкина уже ликует: настоящая поэзия не может без «иба-ты»?! Женя, ты гений фаллической поэзии!
Ибо ты как природа сама…
Ну, это несколько странно для гения. Когда Николай Тихонов писал
Ты мне нравишься больше собаки,
Но собаку я больше люблю.
Разделять ты привыкла со всяким
Своё время и душу свою…
Тут всё обоснованно и понятно. А у нашего гения? Он считает нужным обосновать и доказать свою любовь логично — «ибо» (хотя прав был Горький: «Любовь, как солнце на небе, — неизвестно на чём держится»), но логики-то нет. Всем известно, что любая женщина, любой мужчина это часть природы, даже, если угодно, её венец. Вот и надо бы написать примерно так:
Пусть узнают все в мире народы —
Я и в 75 — жеребец.
Я люблю тебя больше природы,
Ибо ты — её перл и венец!
А он закончил так:
Я люблю тебя больше свободы.
Без тебя и свобода — тюрьма.
Это лицемерно: чего ж, спрашивается, ты так часто и добровольно оставляешь жену и мчишься за океан — прямо в российскую тюрягу. Дардыкиной эти строки без «иботы» едва ли понравились, но она тотчас нашла другой повод для восторга.