VII. НАШЪ БЛИЖАЙШІЙ СОСѢДЪ

VII. НАШЪ БЛИЖАЙШІЙ СОС?ДЪ

Гуляя по улиц?, мы съ особеннымъ удовольствіемъ и не разъ углублялись въ размышленія о характер?, образ? жизни и занятіяхъ ея обитателей; и, надобно зам?тить, ничто такъ не помогало вамъ въ пріобр?теніи матеріяловъ для нашихъ размышленій, какъ скобки уличныхъ дверей.[1] Наблюденія надъ различными выраженіями челов?ческаго лица доставляютъ прекрасное и интересное занятіе; но случалось ли вамъ зам?чать, что въ физіономіи скобокъ уличныхъ дверей бываетъ что-то особенно характеристическое, по которому наблюдатель можетъ д?лать самыя в?рныя заключенія? Если намъ приходится пос?тить челов?ка въ первый разъ, то мы съ особеннымъ вниманіемъ и любопытствомъ стараемся разсмотр?ть черты или, такъ сказать, выраженіе уличной скобы, потому что, сколько намъ изв?стно, между челов?комъ и его уличной скобкой непрем?нно существуютъ, въ большей иди меньшей степени, сходство и сочувствіе.

Наприм?ръ, и теперь еще существуетъ родъ скобы, которая въ прежнее время была въ большомъ употребленіи. Это — огромная, круглая скоба съ изображеніемъ веселой львиной морды, кротко улыбающейся вамъ, въ то время, какъ вы, въ ожиданіи. когда откроется дверь, поправляете ваши виски или обдергиваете воротнички вашей рубашки. Мы никогда не вид?ли подобной скобки на дверяхъ скупого челов?ка; напротивъ, судя по опыту, она заран?е говорила вамъ о гостепріимств? хозяина и о лишней бутылк? вина посл? об?да.

Ни одинъ еще смертный не видалъ такой скобы на дверяхъ стряпчаго или биржевого маклера. Эти люди покровительствуютъ львиной морд? совс?мъ другого рода, — массивной, жадной, съ безсмысленнымъ, свир?пымъ выраженіемъ. Эту скобу можно назвать начальницей вс?хъ скобокъ и большою фавориткой людей самолюбивыхъ и жестокосердыхъ.

А то бываютъ еще маленькія египетскія скобки, съ длиннымъ, тонкимъ лицомъ, со вздернутымъ кверху носомъ и чрезвычайно острымъ подбородкомъ. Эта скоба въ большомъ почет? у людей оффиціяльныхъ, которыхъ можно узнать по платью св?тло-каштановаго цв?та и накрахмаленному галстуху, и маленькихъ, тщедушныхъ людей, которые бываютъ совершенно довольны своимъ собственнымъ мн?ніемъ, и которые приписываютъ себ? черезчуръ много достоинства.

Въ теченіе трехъ посл?днихъ л?тъ мы приведены были въ крайнее затрудненіе введеніемъ скобокъ новаго рода. На нихъ вовсе не изображалось лица: он? состояли изъ в?нка, пов?шаннаго на маленькую ручку или на обр?зокъ колонны. Впрочемъ, небольшой трудъ съ нашей стороны и вниманіе помогли намъ преодол?ть это затрудненіе и примирить новую систему съ нашей любимой теоріей. Вы непрем?нно найдете эту скобу на дверяхъ холодныхъ и формальныуъ людей, которые всегда спросятъ васъ: "почему вы не приходите къ намъ?", но никогда не скажутъ: пожалуста приходите къ намъ,

Каждому изв?стно, что м?дная скоба весьма обыкновенна на загородныхъ виллахъ и обширныхъ пансіонахъ. Упомянувъ объ этомъ род? скобы, мы исчислили изъ нихъ вс? главныя, достойныя зам?чанія и обращающія на себя вниманіе.

Н?которые френологи утверждаютъ, что дрожаніе или колебаніе челов?ческаго мозга при различныхъ страстяхъ производитъ соотв?тствующее развитіе въ образованіи черепа. Почему же и вамъ не допустить въ нашей теоріи, что всякое изм?неніе въ характер? челов?ка непрем?нно произведетъ очевидное д?йствіе на наружность его уличной скобы? Мы предполагаемъ это на томъ основаніи, что въ подобныхъ случаяхъ магнетизмъ, который неизб?жно существуетъ между челов?комъ и его уличной скобой, непрем?нно заставитъ того челов?ка оставить прежнее м?сто своего жительства и искать скобу, которая согласовалась бы съ его изм?нившимися чувствами, если вы когда нибудь узнаете, что челов?къ перем?нилъ м?сто своего жительства безъ всякой основательной на то причины, то пов?рьте, что хотя онъ и самъ не знаетъ, но это происходитъ собственно отъ его несогласія съ уличной скобой. Правда, теорія эта совершенно новая, но мы р?шаемся пустить ее въ св?тъ: согласитесь, что она не лишена своей основательности, какъ и тысячи другихъ испытанныхъ истинъ.

Питая эти чувства по предмету уличныхъ скобокъ, легко можно вообразить, съ какимъ изумленіемъ увид?ли мы совершенное устраненіе скобы съ дверей дома сос?дняго съ нашимъ и зам?тили, что эту скобу зам?нили колокольчикомъ. Мы никакъ не ожидали подобнаго несчастія. Мысль, что кто нибудь можетъ существовать безъ уличной скобы, казалась намъ до такой степени странною и неосновательною, что она ни на минуту не должна бы поселяться въ нашемъ воображеніи.

Съ грустью въ душ?, мы удалились отъ этого м?ста и направили наши шаги къ Итонскому сквэру, на которомъ только что кончились постройки новыхъ зданій. Но каково было наше изумленіе и негодованіе, когда мы увид?ли, что колокольчики быстро д?лались главнымъ правиломъ, а уличныя скобы — исключеніемъ! Наша теорія была поражена неожиданнымъ ударомъ. Мы посп?шили домой и, воображая, что въ сд?ланныхъ нами во время прогулки открытіяхъ предвид?лось совершенное уничтоженіе нашей теоріи, р?шились съ того же дня обратить вниманіе уже не на уличныя скобы, но на нашихъ ближайшихъ сос?дей. Домъ, прилегавшій къ нашему съ л?вой стороны, былъ пустъ, а потому мы могли совершенно свободно д?лать свои наблюденія надъ сос?дями съ правой стороны.

Домъ безъ уличной скобы принадлежалъ биржевому писцу. Въ окн? нижняго этажа былъ выставленъ билетъ, на которомъ красивымъ почеркомъ объявлялось, что "зд?сь отдается въ наемъ квартира для холостого джентльмена."

Это былъ чистенькій, но вм?ст? съ т?мъ угрюмый домикъ, на сторон? улицы, лишенной въ теченіе большей части дня солнечныхъ лучей, съ новыми узкими половиками въ коридор? и новымъ неширокимъ коврикомъ на л?стниц?, доходившимъ до перваго этажа; шпалеры были новенькія, краска — новенькая, мебель — также новенькая; какъ шпалеры, такъ краска и мебель ясно говорили объ ограниченныхъ средствахъ влад?теля дома. Въ гостиной былъ разостланъ красный съ черными пятнами коверъ; тамъ же стояло н?сколько крашеныхъ стульевъ и круглый на одной ножк? столъ. Въ маленькомъ буфет? красовались розовая раковина, чайный подносъ и чайный ларчикъ; еще н?сколько раковинъ надъ каминомъ и три павлиныя пера, распущенныя надъ этими раковинами, дополняли украшеніе гостиной.

Эта комната предназначалась въ обладаніе холостому джентльмену въ теченіе дня, а небольшая задняя комнатка въ томъ же этаж? — въ теченіе ночи.

Билетикъ недолго любовался улицей: высокій, здоровый, съ веселымъ лицомъ джентльменъ отъ двадцати-пяти до тридцати л?тъ отъ роду зам?тилъ его и явился кандидатомъ на жительство съ нашимъ сос?домъ. Условія съ об?ихъ сторонъ заключены были въ самое короткое время; мы говоримъ это потому, что билетикъ всл?дъ за первымъ визитомъ холостого джентльмена исчезъ съ своего м?ста. Спустя два дня джентльменъ пере?халъ на новую квартиру и далъ намъ возможность узнать его покороче.

Съ самого начала онъ им?лъ особенное расположеніе просиживать до трехъ и до четырехъ часовъ утра, пить виски и курить сигары; потомъ онъ приглашалъ къ себ? друзей, которые обыкновенно приходили въ десять часовъ и начинали чувствовать себя вполн? счастливыми въ часы, которымъ наименованіе дано самое коротенькое. Они выражали свое счастіе п?ніемъ п?сенъ съ прип?вомъ, и прип?въ этотъ совершался общими силами всей компаніи самымъ изступленнымъ образомъ, къ величайшей досад? сос?дей и крайнему безпокойству другого холостого джентльмена надъ головой перваго.

Конечно, это было очень дурно, т?мъ бол?е, что удовольствія холостого джентльмена случались на нед?л? три раза; но это еще не все. Когда веселая бес?да прекращалась, то собес?дники, вм?сто того, чтобъ спокойно итти по улиц?, какъ это водится между порядочными людьми, забавляли себя страшнымъ шумомъ и подражаніемъ крикамъ испуганныхъ женщинъ. А однажды ночью краснолицый джентльменъ въ б?лой шляп? сильно постучался въ дверь стараго джентльмена, слывшаго въ нашемъ приход? подъ названіемъ "напудреннаго парика", и когда "напудренный парикъ", вообразивъ съ испуга, сто съ которой нибудь изъ его замужнихъ дочерей случилось несчастіе, опрометью бросился внизъ и посл? долгихъ поворотовъ ключа открылъ уличную дверь, краснолицый джентльменъ въ б?лой шляп? выразилъ сожал?ніе за безпокойство, которое онъ над?лалъ, и потомъ попросилъ у старика, какъ особенной милости, стаканъ холодной ключевой воды и шиллингъ въ долгъ на извощика. "Напудренный парикъ" съ величайшимъ гн?вомъ хлопнулъ за собою дверь, поднялся наверхъ и вылилъ изъ окна на дерзкаго ц?лую кружку воды. Это обстоятельство послужило поводомъ къ страшной суматох? по всей улиц?.

Шутка за шутку. Иногда и самая обыкновенная глупость можетъ обратиться въ прекрасную шутку, если только вы съум?ете удачно выказать ея см?шную сторону; но народонаселенію нашей улицы было не до шутокъ: для него въ этомъ ночномъ происшествіи ничего не было см?шного. Сл?дствіемъ этого было то, что ближайшій сос?дъ нашъ обязанъ былъ сказать холостому джентльмену, что если подобныя пирушки будутъ продолжаться, то онъ принужденъ будетъ отказать ему въ квартир?. Холостой джентльменъ принялъ это предостереженіе съ величайшимъ равнодушіемъ и на будущее время об?щалъ проводить свои вечера въ кофейномъ дом?. Это об?щаніе послужило къ общему удовольствію и подавало надежды на водвореніе въ нашей улиц? спокойствія.

Наступившая ночь миновала благополучно, и вс? были въ восторг? отъ такой перем?ны; но зато на сл?дующую ночь прежній шумъ и безпорядокъ возобновились съ удвоеннымъ одушевленіемъ. Всл?дствіе этого, нашъ ближавщій сос?дъ сд?лалъ холостому джентльмену (который во вс?хъ другихъ отношеніяхъ былъ прекрасный жилецъ) предложеніе очистить квартиру. Холостой джентльменъ исполнилъ приказаніе и началъ принимать и угощать своихъ друзей на другой квартир?.

Новый квартирантъ былъ челов?къ вовсе не им?вшій сходства съ холостымъ джентльменомъ. Онъ былъ высокій, худощавый, молодой джентльменъ, съ обиліемъ каштановыхъ волосъ, съ рыжеватыми бакенбардами и слегка пробившвимися усами. Онъ носилъ сюртукъ узорчата-вышитый снурками, св?тло-с?рые брюки, лайковыя перчатки, и вообще им?лъ строгую наружность. Но какое у него привлекательное обращеніе, какой пл?нительный разговоръ! и какой долженъ быть у него серьёзный характеръ! Когда онъ въ первый разъ явился осмотр?ть квартиру, то съ величайшей подробностью распросилъ, можно-ли ему расчитывать на лишнее м?сто въ приходской церкви, спросилъ списокъ благотворительныхъ заведеніи въ нашемъ приход?, зат?мъ, чтобы подать свою лепту тому изъ этихъ заведеній, которое, по его мн?нію, окажется заслуживающимъ поощренія.

Нашъ ближайшій сос?дъ былъ теперь, совершенно счастливъ. Наконецъ~то онъ пріобр?лъ себ? жильца по своему вкусу и желанію — солиднаго, благонравнаго челов?ка, который ненавидитъ увеселенія и любитъ уединеніе. Съ легкимъ сердцемъ и покойнымъ духомъ онъ снялъ съ окна билетикъ и уже заран?е рисовалъ въ своемъ воображеніи длинный рядъ мирныхъ воскресныхъ дней, въ который онъ и его жилецъ будутъ м?няться взаимными услугами и воскресными газетами.

Наконецъ солидный мужчина прибылъ, а его имущество ожидалось изъ деревни на другое утро. Онъ занялъ у нашего ближайшаго сос?да чистую рубашку и очень рано удалился на покой, уб?дительно прося, чтобы его не тревожили раньше десяти часовъ: онъ чувствовалъ ужасную усталость.

На другое утро аккуратно въ десять часовъ нашъ ближайшій сос?дъ постучался въ дверь новаго жильца, но не получилъ отв?та. Онъ снова постучался и снова не было отв?та. Это обстоятельство встревожило сос?да, и онъ выломалъ замокъ. Но можете представить себ? его изумленіе: солидный мужчина исчезъ таинственнымъ образомъ, и вм?ст? съ нимъ исчезли рубашка нашего сос?да, его серебряная ложка и его постельное б?лье. Не знаемъ хорошенько, это ли обстоятельство, или безпорядочная жизнь прежняго жильца совершенно охладили желаніе нашего сос?да отдавать квартиру холостымъ джентльменамъ; намъ изв?стно только то, что билетикъ, появившійся въ окн?, объявлялъ, что въ дом? отдаются въ наемъ меблированныя комнаты, не ограничивая, кому именно он? отдаются. И этотъ билетъ также скоро исчезъ съ окна, какъ и его предшественники. Новые жильцы сначала привлекли наше вниманіе, а впосл?дствіи пробудили въ насъ участіе.

Это были: юноша л?тъ осьмнадцати или девятнадцати, и его мать, лэди около пятидесяти л?тъ. Мать и сынъ носили глубокій трауръ. Они были б?дны, — очень б?дны, такъ что единственными средствами къ ихъ существованію служили незначительныя деньги, которыя юноша получалъ за переписку бумагъ и за переводы для книгопродавцевъ.

Они пере?хали изъ провинціи и поселились въ Лондон?, частію потому, что этотъ городъ представлялъ юнош? бол?е случаевъ къ занятію, а частію, можетъ быть, по весьма натуральному желанію удалиться отъ т?хъ м?стъ, гд? они жили при бол?е благопріятныхъ обстоятельствахъ, и гд? нищета ихъ сд?лалась изв?стна. Они были горды даже и при изм?нившемся счастіи и не хот?ли обнаруживать передъ чужими людьми своихъ нуждъ и лишеній. Какъ горьки были эти лишенія и какъ усердно работалъ юноша, чтобъ изб?гнуть ихъ, было изв?стно однимъ только имъ. Ночь за ночью, въ два, въ три, въ четыре часа посл? полуночи, случалось намъ слышать трескъ скуднаго огня въ камин? или глухой, полуподавленный кашель; съ каждымъ днемъ мы ясно вид?ли, что природа озаряла печальное лицо юноши т?мъ неземнымъ св?томъ, который служитъ в?рнымъ предв?стникомъ неизлечимаго недуга.

Побуждаемые бол?е высшимъ чувствомъ, нежели простымъ любопытствомъ, мы постарались сначала познакомиться, а потомъ войти въ т?сную дружбу съ б?дными жильцами нашего ближайшаго сос?да. Мрачныя опасенія наши осуществлялись: юноша быстро угасалъ. Въ теченіе большей части зимы, всей весны и л?та труды его не прекращались. Б?дная мать также трудилась; но вс? ея пріобр?тенія состояли въ н?сколькихъ шиллингахъ. которыя она получала въ большіе промежутки.

Юноша трудился безпрерывно. Иногда онъ изнемогалъ и отъ недуга и отъ трудовъ, во никогда не произносилъ ни жалобы, ни ропота.

Однажды, въ прекрасный осенній вечеръ, мы, по обыкновенію, отправились нав?стить нашего больного. Въ посл?дніе два дни слабый остатокъ силъ его быстро исчезалъ, и онъ лежалъ теперь на соф?, любуясь въ открытое окно картиной заходящаго солнца. Его мать читала библію для него. При нашемъ приход? она закрыла ее и встала съ м?ста, чтобы встр?тить васъ.

— Я говорила Вильгельму, сказала она: — что намъ непрем?нно нужно отправиться куда нибудь въ деревню, чтобы онъ могъ тамъ поправиться. В?дь вы знаете, что онъ не такъ боленъ: онъ только ослабъ, особенно въ посл?днее время, когда онъ такъ много трудился.

Б?дная мать! слезы, которыя заструились сквозь пальцы ея, когда она отвернулась въ сторону, какъ будто зат?мъ, чтобъ поправить свои траурный чепчикъ, слишкомъ ясно говорили, какъ тщетно старалась она обмануть себя.

Мы с?ли въ изголовьи больного, не сказавъ ни слова на зам?чанія матери, потому что вид?ли, что дыханіе жизни быстро покидало юный образъ, который лежалъ передъ нами. Съ каждымъ дыханіемъ біеніе сердца юноши становилось слаб?е и слаб?е.

Юный страдалецъ положилъ свою руку въ нашу, схватилъ другой рукой руку матери, быстро привлекъ ее къ себ? и жарко поцаловалъ ея щеку. Наступила пауза, — тяжкая, мучительная пауза. Юноша откинулся на изголовье и устремилъ на мать долгій пристальный взглядъ,

— Вильямъ, Вильямъ! тихо произнесла мать посл? долгаго молчанія: — не гляди на меня такъ пристально; скажи мн? что нибудь, Вильямъ.

Юноша только улыбнулся; но спустя минуту черты лица его снова приняли тотъ же самый холодный торжественный видъ.

— Вильямъ, мой милый Вильямъ! привстань, мои другъ; не гляди на меня такъ серьёзно, ради Бога, не гляди! О, Боже мой! что я стану д?лать! вскричала мать, судорожно сжимая себ? руки, подъ вліяніемъ сердечной тоски. — Мой милый, мой безц?нный сынъ! о, онъ умираетъ!

Юноша съ величайшимъ усиліемъ приподнялся и сложилъ руки на грудь.

— Маменька! дорогая моя! похороните меня гд? нибудь въ открытыхъ поляхъ, — везд?, только не въ этихъ страшныхъ улицахъ. Мн? бы хот?лось лежать тамъ, гд? вамъ можно будетъ вид?ть мою могилку; но, ради Бога, не въ этихъ т?сныхъ многолюдныхъ улицахъ: он? убили меня…. Поцалуйте меня еще разъ…. обнимите меня….

Юноша снова упалъ на изголовье, — и странное выраженіе приняли черты его лица: въ нихъ не отражалось ни скорби, ни страданій, но какая-то невыразимая неподвижность въ каждой линіи, въ каждомъ мускул?.

Юноша былъ мертвъ.