Синдзюку — не одни только небоскребы

Синдзюку — не одни только небоскребы

Полчаса ходьбы. 5 минут езды на электричке. От 10 до 50 минут автомобильного «вождения по мукам» отделяют Сибую от другой станции, известной на весь мир фотографиями «толкачей», которые впрессовывают пассажиров по вагонам в часы «пик». 2,5 млн человек ежедневно пользуются гигантским транспортным узлом, в который превратилась станция Синдзюку. От нее расходятся шесть веток железных дорог, две линии метро и десятки городских и междугородных автобусных маршрутов.

Прожив в Токио шесть лет и бессчетное число раз пользовавшись станцией Синдзюку, я так и не разобрался во всех хитросплетениях этого колоссального многоэтажного сооружения. Несколько слоев подземных гаражей, протянувшаяся на полтора километра подземная торговая галерея, платформы метро, поездов ближнего и дальнего следования, торговые залы нескольких крупных универмагов, мелкие лавки, киоски, кассы, полицейские посты, справочное бюро, лотки продавцов лотерейных билетов, сувениров… Модернизированный вариант подземных катакомб и Вавилонской башни венчают сады Семирамиды — на крышах вокзально-торгового комплекса устроены садики с детскими площадками, пивными и кафе под открытым небом. Гибрид из нескольких чудес света привлекает иностранцев и туристов из «глубинки», но приносит мало радости самим токийцам, ежедневно совершающим утомительные путешествия из «спальных городов» в центральные районы столицы.

Лавируя в толпе пассажиров, рвущихся с одного поезда на другой, спотыкаясь об устроившихся вздремнуть в самых узких переходах бездомных, блуждая в поисках своей машины в жутковатых подземных гаражах, трудно представить себе старый Синдзюку, существовавший до открытия в 1885 г. тут первой железнодорожной платформы. Рисовые поля и малолюдные деревни, в которых по дождливым дням не было видно ни души, — так описывали Синдзюку всего сто с небольшим лет назад. Еще на рубеже XIX и нынешнего веков увлекавшиеся учением Толстого писатели и философы отправлялись в эти места из Токио вести крестьянский образ жизни. Деревню Синдзюку разбудили только паровозные гудки. Но, единожды проснувшись, она уже больше никогда не засыпала. Расцвет Синдзюку справедливо связывают со строительством крупнейшего транспортного узла. Очень важно и то, что этот район, только в 1920 г. включенный в черту Токио, лежит к западу от его центра, на главном направлении расширения японской столицы. Расположение Синдзюку настолько удачно, что он уже официально именуется вторым центром города и имеет неплохие шансы перейти на первое место. В апреле 1988 г. началось строительство двухбашенного небоскреба новой токийской мэрии взамен нынешней, расположенной неподалеку от императорского дворца. Одна из башен здания, создаваемого по проекту знаменитого архитектора К. Тенге, будет самым высоким сооружением Японии — 243 м. Через три года мэрия столицы переедет в Синдзюку.

Превращение Синдзюку в новый центр города вовсе не обездолит другие 22 столичных района, утверждают «отцы города». Они ссылаются при этом на его уникальную «специализацию», которая состоит в отсутствии специализации, типичной для большинства иных районов. Синдзюку настолько многолик и неисчерпаем, что в нем можно найти чуть ли не все те «слободы», из которых сложено традиционное ядро Токио. Здесь есть смахивающие на Гиндзу улицы роскошных ресторанов и универмагов. Есть побратимы Санъя — «лежбища» бродяг, бездомных. С «электрическим царством» Акихабары соперничает квартал магазинов и лавок, торгующих бытовыми приборами самого разного назначения. С университетами Канды поспорят кварталы вокруг одного из самых крупных и престижных частных университетов — Васэда. А западный выход станции Синдзюку, как парк Йойоги и площадь перед станцией Сибуя, стал традиционным местом проведения политических митингов, демонстраций.

У Синдзюку много лиц. Но самые примечательные и известные из них те, что обращены на запад и восток от вокзально-торгового комплекса. Людские волны, выплескивающиеся из восточного выхода станции Синдзюку, быстро разделяются на несколько потоков. Если выбрать самый мощный из них, то через пять минут ходьбы увидишь арку с надписью: «Кабуки-тё». Тщетно было бы искать в лежащем за ней квартале знаменитый японский театр, хотя в послевоенные годы его действительно собирались перенести в Синдзюку со старого, подчистую разбомбленного места между Гиндзой и рынком Цукидзи. Театр в конце концов восстановили там, где он и стоял. А выделенное под него место в Синдзюку быстро застроилось заведениями сомнительной и несомненно дурной репутации.

Центром Кабуки-тё стала небольшая площадь, на которую выходят двери примерно десяти кинотеатров. Кучки возбужденно шумящих молодых людей, по виду и одежде старшеклассников или студентов, обсуждают, какой фильм посмотреть — очередные похождения агента «007», многочасовую мультипликацию о космических роботах-самураях или слезливую драму, несовершеннолетняя героиня которой косит своих противников из автомата. Приютившиеся в подвалах или чердачных этажах тесные кинозалы иногда показывают и серьезные фильмы, особенно японские и заграничные ленты 10-20-летней давности. Но основной удельный вес падает все же на жанр «роман-порно», так называемую романтическую порнографию.

Трагедия японского кино как раз и состоит в том, что в кино стали ходить преимущественно подростки, не способные или не желающие понимать серьезные фильмы. Кинокомпании, финансировавшие знаменитые картины Куросавы, Мидзогути, Имамуры и других режиссеров, которые прославили японское кино, дошли до грани разорения и были вынуждены переключиться на выпуск «романтическо-порнографической» галиматьи. Редкие настоящие фильмы снимаются на деньги иностранных кинокомпаний. Всемирно известный А. Куроса-ва, например, снимал «Дерсу Узала» на средства «Мосфильма», а его же антивоенный шедевр «Ран» стал возможен благодаря французским и американским продюсерам. Популярный в 60-70-е годы актер Т. Мифунэ тоже попытался стать режиссером, основал собственную кинокомпанию. Но на серьезные картины денег так и не удалось собрать, и поэтому «Мифунэ продакшн» выпускает самурайские боевики-однодневки.

Есть в Кабуки-тё и такие кинотеатры, где крутят ленты, даже не пахнущие «романтикой», рассчитанные на извращенцев и людей с психическими отклонениями.

Такие заведения прячутся в боковых улочках, расходящихся от главной площади. Там же подмигивают разноцветными лампочками, гудят пароходными сиренами многоэтажные «комбинаты порока», объединяющие под одной крышей игорные дома, бары со стриптизом, рестораны с малоодетыми официантками, «турецкие бани», которые после протестов посольства Турции стали переименовывать в «специальные бани». Перед входами, напоминающими то парадный подъезд дворца, то лаз в подземелье, прогуливаются мускулистые коротко остриженные молодцы, в чьи обязанности входит зазывать прохожих, поощрять колеблющихся, вести переговоры с полицией.

Так выглядит Кабуки-тё, где на трети гектара скопилось около четырехсот эксплуатирующих секс предприятий, где, только по официальным данным, сконцентрировано 25 магазинов порнографической литературы, 16 «турецких бань», 90 кабаре с «розовыми» представлениями, 24 кафе с полуголыми официантками. Подсчитано, что этот небольшой район, где постоянно живет меньше 3 тыс. человек, в течение суток посещает от 300 до 500 тыс. клиентов. Значительную часть посетителей составляет молодежь. Юноши и девушки уносят из Кабуки-тё не только антиобщественные привычки и модели поведения, но и отлично иллюстрированные журналы и всяческие пособия для начинающих наркоманов, «уличных бойцов», рокеров…

Кабуки-тё служит своеобразной дверью в преступный мир. Желающие подработать на «красивую жизнь» старшеклассники могут получить для перепродажи мелкие партии наркотиков. Сбежавших из дома 12-14-летних девочек быстро пристраивают на «работу» в какой-нибудь бурлеск или «турецкую баню». Не приходится сомневаться, что сам Кабуки-тё и бесконечные «разоблачительные», а по существу, рекламные материалы о нем в печати и телепередачах вносят вклад в стремительный рост преступности среди несовершеннолетних. Ведь на молодежь от 14 до 19 лет уже приходится свыше половины всех правонарушений Японии, и каждый год приносит новые «рекорды». Особенно быстро растут проституция, наркомания, школьное хулиганство, в том числе издевательства над одноклассниками, нападения на учителей, сознательная порча школьного имущества.

Естественно, что объединения учителей и родителей, общественные организации пытаются бороться с рассадниками порока типа Кабуки-тё. Под их нажимом правительство и полиция время от времени принимают новые постановления, устраивают облавы, подвергают штрафам или арестам самых неосторожных руководителей гангстерских групп, которые контролируют «индустрию наслаждения». Но все эти меры воспринимаются столь же скептически, как и принятый в «день дураков», 1 апреля 1958 г., закон, впервые в истории Японии запретивший проституцию.

Конечно, далеко не все посетители вечернего Синдзюку направляются в Кабуки-тё. По соседству с ним есть районы развлечений совсем иного толка. Обсаженная ивами узкая и тенистая в самую лютую июльскую жару аллея служит границей квартала Гордэн-гай, то есть «Золотая улица» — скопления богемных кафе, баров. Гордэн-гай часто сравнивают с парижским Монмартром. Не бывавшему в Париже трудно судить, насколько обосновано это сравнение. Но каждая из уютных маленьких забегаловок «Золотой улицы» вполне заслуживает пера писателей и кисти художников, прославивших знаменитый уголок французской столицы, сделавших Монмартр Монмартром.

На Гордэн-гай царит специализация. Открывший мне этот удивительный уголок Токио издатель небольшой газеты шутливо предположил, что «где-нибудь наверняка есть бар для потерявших ноты композиторов, кафе для артистов, которые хотели стать зубными врачами, пивная для игроков в бейсбол, собирающихся поговорить о книгах Жана-Поля Сартра…».

Знакомство с Гордэн-гай началось с пивнушки «Дзэни». Все собравшиеся были журналистами. Даже хозяйка, наливавшая «мидзувари» — сильно разбавленное водой виски, подрабатывает на стороне статьями и эссе. Моим соседом оказался сравнительно молодой заведующий международным отделом популярного еженедельника, который тут же стал расспрашивать о советской точке зрения на самые свежие и важные в тот вечер мировые новости. Репортер скандальной хроники поделился своей нелицеприятной оценкой этических принципов японского политического мира, а бородач средних лет пустил по кругу привезенные из Ливана фотографии залитого кровью лагеря палестинских беженцев.

Мой знакомый объяснил, что большинство хозяев и клиентов заведений Гордэн-гай — это бывшие студенты 60-70-х годов, участники борьбы против военного союза с США и американской агрессии в Индокитае. Повзрослев, примирившись с истеблишментом, а иногда даже заняв посты в редакциях влиятельных изданий, государственном аппарате или деловом мире, эти люди не приняли все же «ценностей» потребительского общества. Их притягивают друг к другу воспоминания о борьбе за высокие идеалы, стремление обсудить волнующие проблемы.

«Киношники» предпочитают закусочную «Набэ-сан», принадлежащую бывшему студенту Ватанабэ, который за участие в демонстрациях попал в «черный список» и не смог устроиться на работу по специальности. Закусив «собой» — сытной лапшой из гречневой муки, посетители часто поднимаются на второй этаж, где оборудован небольшой кинозал. Прибежищем музыкантов служит кафе «Моссан». Актеры поклялись в верности дешевому виски и закуске из неочищенных арахисовых орешков бара «Маэда». Новости мира фотографии можно подслушать в закусочной «Гу»…

Некоторые из заведений Гордэн-гай служат как бы клубами людей с одинаковыми увлечениями. Любители детективного жанра собираются в баре с названием «Полночь плюс один», стены которого обклеены суперобложками знаменитых книг, рекламными плакатами кинофильмов Хичкока. Ну, а в баре «Каменный цветок» молодой хозяин не только угощает гостей русским борщом, водкой и огурцами собственного посола, но еще и играет им русские и украинские мелодии на балалайке и домре…

Весь квартал Гордэн-гай уместился бы на футбольном поле. Его можно пройти за две-три минуты. Но не то что одной командировки, целой жизни не хватит, чтобы познакомиться со всеми старожилами «Золотой улицы», услышать истории их жизни, узнать их мнение о происходящем в Японии и вдали от ее берегов, ответить на заинтересованные расспросы об СССР. Как непохожа задушевная и уютная Гордэн-гай на соседний квартал порока Кабуки-тё или на бездушно-бетонный «город небоскребов», что начинается у западного выхода станции Синдзюку!

Еще каких-то четверть века назад там находились резервуары и станции очистки пресной воды, которой традиционно не хватало и не хватает жителям Токио. Но быстрый рост цен на землю предопределил судьбу резервуаров: золото вытеснило воду. В начале 60-х годов началась перепланировка местности, а в 1971 г. свои двери открыл 32-этажный отель «Кэйо Плаза», первый из нынешних 11 небоскребов «токийского Манхэтте-на». Словно гигантские спичечные коробки возвышаются достигающие 200-метровой высоты здания гостиниц, крупнейших страховых, торговых, банковских компаний.

Любопытно гулять по холлам небоскребов — просторным, безупречно чистым, украшенным фонтанами и меняющимися в зависимости от времени года композициями из цветов. Интересно взлететь в лифте на самый верх 50-этажного гиганта и, сидя за столом корейского, русского, французского или японского ресторана, разглядывать панораму Токио, пытаться по скоплению огней найти Гиндзу, Сибую, Асакусу или определить, какому из немногих столичных парков соответствуют темные пятна. Но каково ежедневно проводить по многу часов в герметически закупоренных, обдуваемых одними лишь кондиционерами офисах? Каково ощущать себя словно в штормовом океане, когда толчки землетрясения бросают людей на пол, внезапно прерывают полет лифтов, наполняют обеденные залы перезвоном дрожащей посуды и вскриками слабонервных?

Около тысячи землетрясений в год ощущают жители Японских островов, соседствующие с 77 действующими вулканами. Число жертв в «хорошие» годы исчисляется десятками, но иногда в ход идут иные цифры. 1703 г.- 200 тыс. человек, 1792 г. — 15 тыс., 1923 г.- 140 тыс. человек. Как же рискнули японцы приступить к строительству высотных зданий? Ведь до 60-х годов законом запрещались постройки выше 30 м. Теоретическим фундаментом, на котором возведены небоскребы Синдзюку и около 200 других высотных зданий японской столицы, служат разработки доктора Киёси Муто. В начале 60-х годов он предложил строить в сейсмоопасных районах «гибкие» конструкции, в которых стальной каркас несет «эластичные» стены из бетонных блоков с зазорами. Призванные поглощать сейсмические толчки, «гибкие» небоскребы доктора Муто иногда сравнивают с бамбуком, который гнется, но не ломается.

Действительно, до сих пор ни одно из землетрясений не оставило каких-либо заметных следов на высотных зданиях. Считается, что в будущем можно будет довести высоту токийских небоскребов до 1000 м. Препятствием могут стать не технические причины, а человеческая психика, не способная выдержать длительное качание многоэтажного «бамбука» из стороны в сторону. Осенью 1983 г., когда известный сейсмолог предсказал повторение «Великого землетрясения Канто» 1923 г., многие обитатели «города небоскребов» под всевозможными предлогами старались не появляться на работе или, по крайней мере, оставаться на нижних этажах.

«Дамоклов меч» разрушительных землетрясений постоянно висит над Токио. Подсчитано, что если повторяющееся примерно через 60 лет катастрофическое землетрясение будет той же силы, что и в 1923 г., то число жертв составит 36 тыс., число раненых достигнет 63 тыс., будет разрушено 150 тыс. домов. Эта оценка городских властей считается некоторыми специалистами чрезмерно оптимистической. Называя умопомрачительную цифру в 3 млн погибших и раненых, они указывают на обилие высотных построек и уходящих глубоко под землю линий метро, гаражей, торговых улиц, на миллион легковоспламеняющихся деревянных домов в центральной части города и 3 млн столичных автомобилей, способных стать источниками пожаров. Городские власти стараются сократить число возможных жертв землетрясений. В школах и учреждениях регулярно проводятся учения, в наиболее людных местах устанавливаются системы оповещения, на улицах вывешены указатели кратчайших путей к безопасным зонам — паркам и площадям.

Наиболее эффективный путь уменьшения последствий возможной катастрофы эксперты видят в резком сокращении числа деревянных построек, расширении улиц, играющих роль противопожарных барьеров, а также в создании парков и зеленых зон во всех густонаселенных районах. Но добиться реализации этих целей крайне трудно из-за непомерно высоких цен на землю. Неудивительно поэтому, что некоторые архитекторы и планировщики связывают основные надежды на коренную перестройку Токио именно с ожидаемым катастрофическим землетрясением, которое снова превратит столицу в «чистый лист бумаги, на котором можно писать самые красивые иероглифы».

Авторы одного проекта предусматривают создание в центре Токио многочисленных парков, превращение центра в зеленую зону. Наиболее густонаселенные районы вокруг центра столицы предлагается застроить зданиями в 15–20 этажей, а лежащие еще дальше части города — домами не ниже пяти этажей. Владельцам выгоревших участков предлагается запретить отстраивать новые здания, их в обязательном порядке будут переселять в новые жилые массивы на окраинах.

Этот план уже частично претворяется в жизнь, и помогает ему все та же дороговизна земли. Со скоростью взлетающей ракеты растут не только цены на землю, но и налоги на недвижимость. Вот почему всего за несколько лет неузнаваемо меняются целые улицы, целые кварталы, еще недавно застроенные почерневшими от времени деревянными домами с традиционными черепичными крышами. На их месте встают непропорционально узкие, похожие на карандаши сооружения, увешанные пестрыми вывесками и рекламными щитами. Крошечные храмы с их напоминающими оазисы садиками перебираются на крыши унылых бетонных кубиков, где рядом с ними гудят вентиляторы, сушится белье, плещется вода в пузатых резервуарах. Кое-где даже кладбища «переехали» на второй этаж — под ними прорыли автомобильные туннели и парковки.

Конечно, вытеснение деревянных одно-, двухэтажных домиков железобетонными постройками уменьшает опасность пожара. Зато усугубляются многие другие проблемы: скученность, перенаселенность, нехватка воды и зелени. Неудивительно поэтому, что составляются все новые рецепты лечения застарелых «болезней» огромного города.

На одной из пресс-конференций я познакомился с Киёхидэ Тэраи, автором проекта Океанского города коммуникаций. Согласно проекту, в Токийском заливе примерно в 100 км от Гиндзы к 2025 г. должен быть создан огромный искусственный остров. 10 тыс. стальных опор будут поддерживать четырехэтажный город общей площадью 100 км с населением в миллион человек. Тэраи-сан с жаром объяснял журналистам преимущества Океанского города, жители которого будут жить, работать, учиться и отдыхать в пределах пешеходных расстояний, наслаждаться чистым морским воздухом и контролируемым климатом. Единственное «маленькое» препятствие на пути к реализации фантастического проекта — его фантастическая стоимость. Одно только строительство острова оценивается в 30 трлн иен, что приблизительно равно половине госбюджета Японии.

Существуют планы подешевле, а потому пореальнее. «Всего» в 6,3 трлн иен обошлось бы строительство новой

столицы у подножия горы Фудзияма. Население Токио уменьшилось бы на 600 тыс. человек, если бы в новую столицу переехали все министерства и прочие правительственные учреждения. Но есть противники и у этой формулы. Они называют ее нереальной и ссылаются на опыт создания в окрестностях Токио «города науки» Цукуба и образцового «спального города» Тама. Несмотря на перевод в Цукуба университета и сорока с лишним научно-исследовательских институтов, его население достигло лишь трети из запланированных 100 тыс. человек. Изолированность Цукуба, отсутствие столичных развлечений сделали город малопопулярным среди ученых, снискали прозвище «научного гетто». Примерно та же история приключилась и с «Новым городом Тама»: в него пока переехали только 80 тыс. из предполагавшихся 310 тыс. жителей.

Пожалуй, самая реалистичная программа предусматривает децентрализацию Токио, передачу части его функций пяти уже существующим вблизи столицы крупным центрам: Иокогама-Кавасаки, Омия, Тиба, Цутиура-Цукуба и Татикава-Хатиодзи. Сочетая административные методы и налоговые стимулы, в эти центры к 2025 г. планируется перевести как можно больше правительственных и городских учреждений, а также частных предприятий. Если даже численность столичного населения не уменьшится, то, по крайней мере, удастся предотвратить его дальнейший нездоровый рост, надеются авторы проекта из Национального земельного агентства.

Чего-чего, а всевозможных планов на будущее у Токио предостаточно. Фантастические, близкие к действительности и вполне реалистические — все они наталкиваются на две непробиваемые стены — на нехватку средств в городской и национальной казне и на непомерные цены на землю. Трудно ожидать крушения этих двух «стен» в обозримом будущем.

Напротив, можно с большой долей уверенности предсказать дальнейшее обострение трудностей, рост цен, уменьшение реальных доходов. Уверенность эта основана на статистике. Всего за пять лет, с 1979 по 1984 г., ежемесячная плата средней семьи за питьевую воду выросла с 1410 до 2320 иен, за канализацию — с 855 до 2155 иен, минимальная плата за проезд на метро выросла со 100 до 140 иен, а городской автобус подорожал со 110 до 160 иен. Ежемесячная плата за принадлежащее городским властям льготное жилье муниципальных служащих и малообеспеченных семей поднялась с 9900 до 16 700 иен, содержание в доме для престарелых — с 14 350 до 41 тыс. иен в месяц, учебу в старших классах школ — с 57 тыс. до 74 400 иен, обучение в принадлежащих мэрии университетах — со 144 тыс. до 252 тыс. иен за учебный год.

Еще круче взлет цен на землю, уменьшающий шансы на оздоровление жизни японской столицы. За 1988 г. токийская земля снова подорожала, на этот раз на 22 %. А в масштабах страны один лишь прирост стоимости земельной собственности составил 370 трлн иен, что превысило национальный продукт Японии за весь 1987 г. (351 трлн иен). Правительственные ведомства подсчитали, сколько стоит территория Японии в ценах 1987 г. Полученный итог в 4 раза превышает аналогичный показатель для США. Учитывая же, что Страна восходящего солнца в 25 раз меньше заокеанского гиганта, сам собой приходит вывод — японская земля в 100 раз дороже американской! Может быть, именно эти сказочные цифры имеют в виду журналисты, все чаще именующие Японию «Страной восходящей иены». Но вряд ли этим станут гордиться японцы, и особенно токийцы, сильнее других страдающие от бесконечного взлета цен на землю. А чем им гордиться?

Скорее всего, токийцы и впредь смогут гордиться своим метро, одним из самых чистых и протяженных (207 км в 1986 г.) в мире. Они, как и прежде, будут с ужасом читать в газетах о преступности, царящей на улицах городов Америки и Западной Европы, сравнивать мрачную статистику Запада со сравнительно низкими показателями своего города. Ежегодно на каждые 100 тыс. жителей Токио совершается 2 убийства, 4 изнасилования, 5 грабежей, 2007 краж, тогда как аналогичные показатели для Нью-Йорка равны 26, 56, 1520 и 8046, Парижа- 10, 11, 516, 6552, Лондона — 6, 5, 153, 6567.

И все же минусы перевешивают плюсы. Недаром две трети токийцев жалуются на постоянный стресс от шумной, суетной и тесной столичной жизни, а более половины не желает признавать Токио своим родным городом и ожидает резкого ухудшения условий обитания в XXI в. Даже мэр Токио С. Судзуки назвал свой город «пустыней». И недаром этот образ бескрайнего скопления безликих железобетонных конструкций часто повторяется в книгах, фильмах и песнях, подобных этой популярной балладе жанра «энка» под названием «Пустыня по имени Токио»:

Как будто плачет закопченное, запачканное небо.

Где-то растеряли всю свою нежность жители этого города.

Но я люблю его, потому что в нем живешь ты, с которым можно разделить печаль.

О, пустыня по имени Токио!

В долине между небоскребами стоячая вода реки.

Течет черным потоком только толпа людей.

До нашей встречи я хотела убежать отсюда.

Но сейчас я нашла твою любовь и счастлива.

Только если ты будешь со мной, солнце снова взойдет на небе этого города.

О, пустыня по имени Токио!