1.5. Методология для всех и для каждого — ключ к становлению культуры человечности

1.5. Методология для всех и для каждого — ключ к становлению культуры человечности

Но без глобальной социологии, ни Запад, ни иные региональные цивилизации не могут ни преодолеть сами, ни помочь другим преодолеть свойственную всем неправедность. Однако глобальной социологии не может быть при методологической нищете, свойственной культуре как Запада, так и других региональных цивилизаций.

А.Ермаков в “Независимой газете” от 21.09.2001 г. статье “Раскачивание сверхдержавы” по сути повторил высказывание М.Меттера:

«Крупные планы падающего небоскрёба и врезающегося в него авиалайнера показаны миру уже не одну сотню раз. Но это лишь видимая часть исторического айсберга [55]. Для понимания сути происходящих событий недостаточно знания фактов, даже самых очевидных [56]. Более того, бесконечное нагромождение фактов зачастую уводит людей от истины. Чтобы вернуться к ней, необходимо найти ключ к правильному истолкованию ситуации. В чьих же руках этот ключ? [57]

Впрочем последний вопрос задавать явно преждевременно».

Его действительно задавать преждевременно, но не по тем причинам, которые называет далее А.Ермаков [58]. Вопрос: «в чьих руках ключ?» — следует задавать только после того, как дан ответ на вопрос: «что есть ключ к истолкованию фактов?». Ответ на него, при условии здоровья человека, прежде всего психического здоровья, единственный: ключ — методология. И это приводит к вопросу: откуда проистекает методологическая нищета? Ответ на него необходимо знать для того, чтобы её преодолеть.

В журнале “МОСТ”, № 25, 1999 г. была опубликована статья руководителя Центра по разработке комплексных экономических программ “Модернизация” Евгения Гильбо “Технократия должна выдвинуть компетентных национальных лидеров” [59], в которой он прямо называет её источник:

«Существует две системы знаний о мире, а значит — и две системы образования. Первая система знаний предназначена для широких масс. Вторая — для узкого круга, призвание которого — управлять.

Исторически это различение прослеживается во всех типах культур, с системой образования которых мы знакомы. Уже в Древнем Египте (откуда и выплеснулся Библейский проект установления безраздельного мирового господства на “элитарно”-невольничьей расовой основе и монополии иудеев на международное ростовщичество: — наше уточнение при цитировании [60]) образование для чиновников и низших жреческих каст значительно отличалось от того, во что посвящали узкий круг избранных, составлявших верхушку жреческой касты и окружение фараонов. В древней Месопотамии мы видим подобное же различение. В древней Иудее знания для народа (Тора, Талмуд и летописи) также сильно отличалось от знаний, достигнутых левитами. Наконец, христианская церковь на протяжении своего господства над умами средневековой Европы также имела одну истину для народа и рядового клира, и совсем другую — для посвящённых».

То, что сказано в этом отрывке, действительно соответствует исторической действительности. Иными словами, господствующая в обществе методологическая нищета, систематически вынуждающая кого-то из людей к «круговой обороне» до «последней гранаты» в войне всех против всех (в которую перетекают при господстве методологической нищеты столкновения идеалов и принципов), — порождение “знахарско”-невольничьей культуры. В ней методологически обделённое меньшинство оказывается невольниками обстоятельств и знахарских корпораций, заправляющих миром на основе подавления и извращения личностного становления подавляющего большинства людей во многих поколениях. В результате в этой культуре о собственной недееспособности и несостоятельности пробалтывается даже научная “элита”, на которую возлагают свои надежды по разрешению глобального общественного и биосферно-экологического кризиса политики и многие простаковатые люди.

Так в журнале “Наука и жизнь” № 4, 1988 г. была опубликована статья “Как подойти к научному пониманию истории советского общества” профессора, доктора философских наук А.Бутенко [61]. В названной статье он пишет: «Руководствуемся одной методологией, факты изучаем и знаем одни и те же, а к выводам приходим разным. Почему?» И несколько далее даёт ответ на этот вопрос: на его взгляд, «это объясняется тем, что при изучении истории наряду с методологией и фактами ещё существует концепция, связывающая воедино основные этапы рассматриваемого исторического времени. Вот она-то, эта концепция, у спорящих авторов разная, а потому одни и те же факты выглядят каждый раз в разном освещении, со своим смысловым оттенком».

Это и есть выражение методологической нищеты профессора и доктора философии, который согласно действовавшей в СССР «табели о рангах» не в праве быть методологически нищим.

Дело в том, что методология призвана выявлять и распознавать частные процессы в их взаимной вложенности в объемлющих процессах. Методология «познания» имеет дело с процессами — событиями [62] в совокупности событий в Жизни. Частные факты принадлежат одновременно нескольким взаимно вложенным процессам, которые и необходимо изучать для того, чтобы управлять обстоятельствами. Бутенко же пишет об «изучении фактов», ни слова ни говоря о процессах-событиях, для обозначения границ между которыми привлекаются при изложении концепций-моделей факты. Если мы “изучаем” факты и игнорируем процессы, их объемлющие, то мы имеем полную возможность в одну концепцию сгрузить частные факты, относящиеся к различным объективным процессам и получить модель-концепцию объективно несуществующего процесса. С другой стороны для того, чтобы охарактеризовать процесс, описать его соотнесением с фактами, не требуется быть «сытым фактами по горло»: во многих случаях для выявления процесса достаточно одного факта; а один и тот же процесс разными людьми может быть охарактеризован соотнесением с разными множествами фактов.

При этом концепция, предназначенная исполнять роль модели реального процесса, не объединяет «этапы времени», как пишет А.Бутенко. Концепция объединяет факты в субъективной интерпретации возможно объективно существующего процесса, а этапы процесса, сменяя друг друга, тем самым порождают время, обусловленное самим процессом как эталоном времени, которое может быть соотнесено с другим эталоном времени [63].

Обилие частных фактов, принадлежащих к длительным разнородным и многогранным объективным взаимовложенным процессам, при отсутствии освоенной осознанной методологии познания Правды-Истины, ориентированной на выявление и распознавание процессов, выражается у множества методологически безграмотных людей в множестве («плюрализме») НЕДОСТОВЕРНЫХ, несовместимых между собой мнений об одном и том же объективном процессе.

В годы перестройки это было возведено в ранг идеала жизни общества и названо «плюрализмом мнений», безотносительно к тому, какие из них ложные, а какие истинные; и в чём именно многогранные мнения истинны либо ложны [64]. «Плюрализм мнений» в методологически безграмотной толпе, не имеющей вождя-вожака, — закономерное явление, если толпу предоставить самой себе на некоторое время. Именно по этой причине реальная демократия в толпе невозможна, а “демократические” процедуры в ней становятся простой ширмой на диктатуре закулисной мафии методологически вооружённых «эзотеристов». В таких условиях принципиальная несовместность мнений при неумении разграничить во множестве мнений ошибочные и истинные в конечном итоге и выливается в то, что кто-то начинает войну против остального человечества. Но поскольку таких людей большинство, то перевалив некий порог «деловой активности» «плюрализм мнений» достаточно большой доли населения Земли предстаёт перед всеми в виде «международного терроризма» [65].

Но если в обществе есть методологическая культура, то частные разные факты пропускаются через призму метода разными людьми, в результате чего появляется субъективные концепции объективного процесса, во многом сходные у разных людей и потому объединяющие их на основе единства мнений.

Первый критерий достоверности субъективной концепции объективного процесса — сходимость с реальностью прогнозов развития объективногопроцесса в будущем и вскрытие раннее неизвестных фактов и их связей в его прошлом на основе концепции, принявшей на себя роль модели реальной жизни.

Именно поэтому основной вопрос жизненно полезной философии — вопрос о решении задачи о многовариантной предсказуемости течения событий в Жизни с целью выработки наилучшей линии собственного воздействия на их течение. Но он неразрешим вне методологической философии.

Среди вопросов, которые позволяет решать методология освоившим её людям, — это и вопросы, ключевые для порождения глобальной социологии и управления глобальной и региональной политикой на её основе: Что именно в Жизни есть Добро и что именно есть Зло? способны ли они превращаться в свои противоположности в конкретных жизненных обстоятельствах, и если способны, то как? Возможно ли самодостаточное Добро, не нуждающееся во Зле как в фоне для своего проявления, и если возможно, то как его воплотить в Жизнь?

Соответственно единственно работоспособная стратегия искоренения «международного терроризма» состоит в сосредоточении усилий на том, чтобы новые поколения, вступая во взрослую жизнь, не были методологически нищими. Только в этом случае они перестанут быть потенциальными самоубийцами, опасно блажными для окружающих и потомков.

И поэтому ВП СССР на протяжении всей своей публичной деятельности особое внимание уделяет методологии, её развитию и доведению её описаний до сторонников Концепции общественной безопасности (этому посвящена последняя книга “Диалектика и атеизм: две сути несовместны” [66]). Скелетной основой Концепции общественной безопасности и средством её дальнейшего развития является именно методология «познания», поскольку она — ключ к концептуальной власти [67], которой невозможно злоупотреблять, если она доступна большинству, потому, что концептуальная власть — самовластна, а освоение методологии «познания» и опора на неё в жизни позволяет удерживать это самовластие в русле Божиего Промысла всем и каждому.

11 — 24 сентября 2001 г.