2. Вакантный престол
2. Вакантный престол
Не прошло и двадцати четырех часов после смерти Павла VI и тело его еще не было погребено, а лондонская букмекерская контора «Лэдброукс» уже начала принимать ставки на то, кто станет следующим папой. «Кэтолик геральд» («Католический вестник») на первой странице сурово осудила подобный шаг, но в то же время позаботилась проинформировать своих читателей о сложившихся на текущий момент шансах потенциальных кандидатов.
Фаворитом, с соотношением ставок 5 к 2, был кардинал Пиньедоли, а шансы кардиналов Баджо и Полетти оценивались как 7 к 2, за ними следовал кардинал Бенелли (4 к 1). Также много ставили на кардинала Виллебрандса, в соотношении 8 к 1. По оценкам букмекеров, вероятность занять Святой престол у кардинала Кенига составляла 16 к 1, а у английского кардинала Хьюма — 25 к 1. Возможно, столь удивительно низкие шансы англичанина были связаны с его заявлением, что он не обладает качествами, необходимыми для этого поста. У кардинала Сюененса шансов было совсем мало, а Альбино Лучани вообще не фигурировал в списке возможных кандидатов.
Подвергнутые критике за явное отсутствие такта и потакание вульгарным вкусам, представители «Лэнброукс» в свое оправдание указывали на то, что по отношению к вакантному престолу «в газетах полно всевозможных предположений о потенциальных кандидатах, участниках и аутсайдерах папских выборов».
Действительно, предположения о возможных преемниках начали появляться задолго до смерти папы Павла VI. Питер Хебблтуэйт, бывший священник-иезуит, ставший обозревателем, специализировавшимся на ватиканской политике, 29 июля 1978 года в журнале «Спектейтор» задавался вопросом: «Кто будет следующим папой?». Он назвал имена трех фаворитов этой гонки — Пиньедоли, Баджо и Пиронио. Неизвестно, прочитал ли в свои последние дни Павел VI статью Хебблтуэйта, заметившего, что «не приходится ожидать, что папа долго протянет».
Итальянские СМИ не спешили со своими предположениями. На следующий день после смерти папы по радио транслировали только музыку Бетховена. Назавтра ей на смену пришли не столь трагичные мелодии Моцарта. На третий день исполняли легкую оркестровую музыку. На четвертый день от торжественности немного отступили, пустив в эфир песни «Лунная серенада» и «Звездная пыль». Итальянское телевидение в первые дни демонстрировало зрителям различные фильмы, где действующими лицами были монахи и монахини, римские папы и кардиналы.
Анализ англоязычной прессы за первые недели августа 1978 года показывает, что если 111 кардиналов пребывают в такой же растерянности, что и «ватиканологи», то католическую церковь ожидает долгий и изнурительный конклав.
Те, кто поверил раскладам Хебблтуэйта, должно быть, пытаясь угадать победителя, оказались в большом затруднении. В газете «Санди тайме» от 13 августа к списку претендентов были добавлены кардиналы Феличи, Вийо, Виллебрандс, Пеллегрино и Бенелли. В следующее воскресенье газета заявила своим читателям: «Новый папа: возможно, им будет Бертоли». Еще спустя неделю упоминания удостоился даже Лучани. Все это напоминало комментарии корреспондента со скачек «Гранд Нэшнл» или «Дерби». Если говорить о каждой лошади, то после забега, говоря о победителе, всегда можно сослаться на свое правильное предсказание.
Пожалуй, куда удачливей оказался торговец рыбой из Неаполя. При помощи цифр, относящихся к дате кончины папы Павла VI, он стал победителем национальной лотереи.
Несмотря на всю свою пышность и церемониал, похороны папы римского были мероприятием, не пробудившим, как ни удивительно, никаких особенных чувств. Его понтификат словно бы завершился уже давным-давно. Вероятно, излияниям скорби по поводу кончины Павла VI мешало то, что после энциклики «Жизнь человеческая» не было обнародовано ни одной новой, и, если не считать смелых комментариев папы после того, как был сначала похищен, а потом убит его близкий друг, бывший премьер-министр Альдо Моро, за последние десять лет он мало чем напоминал о себе. Покойного понтифика уважали, но не любили. Сколько бы ни было опубликовано пространных статей и научных работ, посвященных скрупулезному анализу его пребывания на папском троне, последующие поколения если и вспоминают о нем, то как о человеке, наложившем запрет на использование противозачаточных таблеток. Возможно, это жестокая и несправедливая эпитафия для порой выдающегося и нередко мучимого сомнениями ума, но для простых людей намного важнее то, что относится к супружескому ложу, чем тот факт, что Павел VI много летал на самолетах, посетил множество стран, благословил многих людей и много мучился сомнениями и тяжкими раздумьями.
В октябре 1975 года папа Павел VI обнародовал предписания, касающиеся его смерти. Одно распоряжение гласило, что все кардиналы, возглавляющие конгрегации и учреждения Римской курии, должны сразу после кончины папы сложить свои полномочия, что гарантировало бы полную свободу преемнику папы для новых назначений. Также из-за этого шага неизбежны были в Ватикане обеспокоенность и волнение весь период sede vacante, между смертью прежнего папы и избранием нового. В числе немногих исключений из правила, требующего немедленных отставок, была должность кардинала-камерленго, или камерария. Эту должность занимал государственный секретарь кардинал Жан Вийо. До избрания нового папы Вийо стал хранителем ключей святого Петра. Пока нет папы, руководство католической церковью возлагалось на Священную коллегию кардиналов, которые обязаны участвовать в ежедневных собраниях, или «общих конгрегациях».
Другое нововведение покойного папы очень скоро стало предметом яростных дебатов на первых заседаниях общей конгрегации. Конкретно Павел VI исключил участие в конклаве, из состава которого должен быть избран его преемник, всех кардиналов старше восьмидесяти лет. Против нового установления предпринял яростную атаку кардинал Оттавиани. При поддержке 85-летнего кардинала Конфалоньери и других кардиналов старше 80 лет, он попытался отменить это правило. Павлу VI пришлось выдержать не одну битву с этой группировкой, и в последней из них он одержал победу посмертно. Кардиналы проголосовали за сохранение этого правила. Общая конгрегация продолжила свою работу, в одном случае прелаты больше часа обсуждали, нужно ли избирательные бюллетени складывать один раз или дважды.
Рим стал наполняться людьми, но не итальянцами — большинство из них отдыхало на пляжах. Помимо туристов, в город съезжались члены различных влиятельных групп, специалисты по Ватикану, иностранные корреспонденты и разного рода фанатично настроенные католики. Часть последних разгуливала по городу с плакатами, требовавшими «Избрать католического папу!».
Один из «экспертов» сообщал журналу «Тайм»: «Не знаю ни одного кардинала-итальянца, который с радостью проголосовал бы за иностранца». Видимо, он едва ли бы знаком с итальянскими кардиналами и уж наверняка не встречался с тем из них, кто был венецианским патриархом. Покидая Венецию, Лучани ясно высказал свои соображения по поводу конклава своему бывшему секретарю, монсеньору Марио Сенигалье, а теперь предстоятелю церкви Санто-Стефано: «Полагаю, пришло время папы из страны “третьего мира”».
При этом он совершенно не скрывал, кто, по его мнению, достоин папской тиары, — кардинал из Бразилии Алоизио Лоршейдер, архиепископ Форталезский. Лоршейдера считали одним из выдающихся интеллектуалов современной католической церкви. За те годы, что Лучани провел в Венеции, он очень хорошо узнал Лоршейдера и с полным основанием мог так отозваться о нем Сенигалье: «Он человек веры и культуры. Более того, он хорошо знает Италию и итальянцев. Но важнее всего то, что сердцем и душой он заодно с бедными и обездоленными».
Лучани встречался с Лоршейдером не только в Италии. В 1975 году один месяц венецианский патриарх провел в Бразилии. Оба знали несколько языков и обнаружили общность своих воззрений. Лучани, однако, было неизвестно, что Лоршейдер питает к нему глубочайшее уважение. Позднее Лоршейдер отозвался о том месяце в Бразилии: «Многие осмеливались на предположение, что однажды патриарх Венеции может стать римским папой».
Прибыв в Рим в сопровождении отца Диего Лоренци, который двумя годами ранее сменил Сенигалью на должности секретаря патриарха, Лучани остановился во дворце Августинцев возле площади Святого Петра. Он ежедневно участвовал в заседаниях общей конгрегации, но в остальном держался особняком, предпочитая прогуливаться в саду резиденции и предаваться размышлениям. Многие его коллеги вели себя намного общительнее: например, кардинал Пиньедоли, фаворит букмекеров из «Лэдброукса».
Пиньедоли был близким другом усопшего папы. Нашлись итальянские комментаторы, которые без обиняков говорили, что он был единственным другом Павла VI. И уж наверняка кардинал был единственным, кто по-дружески звал его «доном Баттистой». Поддерживая Пиньедоли, кардинал Росси из Бразилии как мог старался напомнить остальным кардиналам, что по традиции папа указывает на своего преемника, и настаивал на том, что Пиньедоли был «возлюбленным сыном Павла VI». Пиньедоли принадлежал к числу наиболее прогрессивных кардиналов курии, и поэтому большая часть куриальных кардиналов его недолюбливала. Он был хорошо образованным, много путешествовал, и, возможно, особую значимость его кандидатуре придавало то, что он, прямо или косвенно, имел отношение к назначению на свои должности по крайней мере 28 своих братьев-кардиналов.
В Ватикане прямой и честный путь к понтификату считается не самым хорошим способом подняться на вершину иерархической пирамиды Римско-католической церкви. Неприемлемо, чтобы кандидат встал и во всеуслышание огласил свою программу или объявил, какую позицию занимает по тем или иным вопросам. Теоретически не допускаются агитация за кандидата, закулисные переговоры, оказание давления со стороны влиятельных групп. На практике все эти способы умело и изобретательно используют. Теоретически кардиналы, собравшись на закрытый конклав, дожидаются, когда на них снизойдет вдохновение Святого Духа, указав нужное имя. Однако в эти жаркие августовские дни постоянно раздавались телефонные звонки, проходили тайные встречи, перед каждым туром голосования давались обещания — все это гарантировало Святому Духу существенную земную поддержку.
Предполагается, что все кандидаты неустанно твердят, что на самом деле недостойны высочайшего поста. В преддверии выборов со всей искренностью о том говорили многие, например, кардинал Бэзил Хьюм. Остальные делали схожие заявления и, несомненно, расстроились бы, если бы коллеги приняли их слова за чистую монету.
За вечерним чаем 17 августа Пиньедоли заявил собравшимся итальянским кардиналам, принадлежавшим ко всем группировкам на конклаве, к «левым», «правым» и центристам, что он, вопреки всем уговорам и просьбам, не чувствует себя готовым претендовать на звание понтифика. Вместо своей кандидатуры он посоветовал коллегам отдать голоса за кардинала Гантэна. Предложение было весьма оригинальным.
У пятидесятилетнего чернокожего кардинала Гантэна из Бенина шансов на избрание было немного — в коллегии кардиналов он считался «юнцом». Идеальным был возраст «под семьдесят». Пиньедоли исполнилось шестьдесят восемь лет. К тому же Гантэн был негром, а расизм встречается не только на одном берегу Тибра. Предложив кандидатуру Гантэна, кардинал Пиньедоли вполне мог привлечь на свою сторону голоса кардиналов из стран «третьего мира», а таковых было немало — 35 человек.
Пиньедоли заметил, что выборы, кто бы ни стал победителем, следует провести в самые короткие сроки. Первый тур голосования на конклаве был намечен на утро субботы 26 августа. Пиньедоли полагал, что будет просто замечательно, если нового папу изберут воскресным утром 27 августа, чтобы днем он успел поприветствовать собравшихся на площади Святого Петра.
Если кардиналами и владело стремление поскорее добиться решения конклава, то оно, разумеется, во многом играло на руку тому кандидату, у кого было наибольшее число сторонников. Кардиналам не меньше, чем простым смертным, свойственно желание оказаться на стороне победителей. Пиньедоли понимал: для избрания ему необходимо получить в свою поддержку голоса 75 некуриальных кардиналов (две трети голосов плюс еще один). Когда в курии завершится междоусобная борьба, то куриальные кардиналы в конце концов остановятся на одном определенном кандидате, предпочтительно из своих рядов. Знатоки ватиканской кухни, словно безумные циркачи, жонглировали именами возможных кандидатов от курии — Бертоли, Баджио, Феличи.
Стремясь к тому, чтобы куриальные кардиналы остановились на его кандидатуре, Баджо предпринял любопытный маневр: он связался с Полом Марцинкусом и заверил его, что в случае его, Баджо, избрания папой, тот останется на своем посту главы Ватиканского банка. Епископ Марцинкус, в отличие от кардиналов, лишившихся своих должностей по правилам, которые были введены покойным папой, продолжал руководить банком. Ничто не указывало на то, что положение Марцинкуса пошатнулось. Предпринятый Баджо шаг поставил итальянских наблюдателей в тупик. Будь у них возможность, как у кардиналов, присутствовать на закрытых заседаниях «общей конгрегации», то поступок Баджо приобрел бы для них очень глубокий смысл.
Происходившие встречи заставляли серьезно задуматься о проблемах, стоявших перед католической церковью, и о возможных путях их решения. Таким образом кандидаты на тиару выясняли, кого считают способным разрешить поставленные перед Ватиканом вопросы. Августовские обсуждения неизбежно приобретали огромную важность и значение, и не только для сегодняшнего дня. Церковь была озабочена целым рядом проблем, и среди них — дисциплина внутри самой церкви, евангелизация, экуменизм, коллегиальность в управлении и участие в нем епископов, мир на планете. Мыслями кардиналов владел также еще один предмет: финансы церкви. Многие были потрясены, что после скандала с Синдоной делами в Ватиканском банке по-прежнему заправляет Марцинкус. Другие добивались полномасштабного расследования состояния финансовых дел Ватикана. Кардинал Вийо, государственный секретарь и камерарий, вынужден был выслушать десятки жалоб, и все — на епископа Пола Марцинкуса. По этой причине у Баджо и возникло предложение оставить Марцинкусу на его посту, это была попытка сохранить статус-кво и продуманная уловка, чтобы получить некоторое число голосов — тех, кто, как кардинал Коуди из Чикаго, был бы только доволен, если бы Марцинкус продолжал возглавлять Ватиканский банк.
Не угасал интерес наблюдателей к кандидатуре кардинала Джованни Бенелли из Флоренции. Будучи специальным уполномоченным папы Павла VI, он нажил себе немало врагов, но ни для кого не было секретом, что он мог влиять на волеизъявление по крайней мере 15 участников конклава.
Чтобы еще больше запутать букмекеров с их ставками, пятнадцать рассерженных старцев, по воле покойного папы оказавшихся на грани исключения из числа участников конклава, все более усиливали давление на своих коллег помоложе.
Их группировка, куда входили самые реакционно настроенные ватиканские деятели, вполне предсказуемо высказалась в пользу своего ставленника, который, по их мнению, всецело разделял их позиции. Архиепископ Генуи, кардинал Джузеппе Сири, был лидером тех, кто активно противился многим реформам Второго Ватиканского собора. На конклаве, где был избран ПавелVI, он выступал главным кандидатом от правого крыла. Сейчас же целый ряд престарелых кардиналов полагали его идеальным претендентом на трон святого Петра. Но единодушия среди восьмидесятилетних кардиналов не наблюдалось — по крайней мере, один из них, кардинал Карло Конфалоньери, не привлекая всеобщего внимания, восхвалял достоинства Альбино Лучани. Тем не менее группа в целом считала, что Сири должен быть следующим папой.
Кардинал Сирии не раз утверждал, что его позиция во многом оставалась непонятой. Однажды во время проповеди он осудил женщин, которые предпочитали носить брюки, и заклинал их вновь надеть платья, «чтобы они вспомнили о своем истинном предназначении на земле».
Во время девяти заупокойных месс по папе Павлу VI в числе прочих с пастырским наставлением обратился к присутствующим и кардинал Сири. Тот, кто всячески препятствовал Павлу VI в каждом его начинании, торжественно брал на себя обязательства реализовать стремления покойного папы. Участие Сири в кампании в основном осталось незамеченным прессой. В поддержку притязаний Сири выдвигался и такой аргумент: следующий папа должен быть итальянцем. Требование о том, что следующего папу нужно избирать из уроженцев Италии, хотя к ним относилось лишь 27 кардиналов из 111 участников конклава, имеющих право голоса, хорошо иллюстрирует настроения, которые господствуют в Ватикане.
Убежденность, что лишь понтифик-итальянец способен держать под контролем не только Ватикан и всю католическую церковь, но и саму Италию, глубоко пустила корни в ватиканской деревне. Последним папой-«иностранцем» был Адриан VI, выходец из Голландии. Одаренный и безупречно честный, он был избран римским понтификом в 1522 году. Адриан VI ясно осознавал, каким множеством пороков был поражен Рим. Стремясь остановить нарастающую волну протестантизма в Германии, он писал своему посланнику в немецких землях:
Вам также нужно заявить, что мы честно признаем, что… на протяжении многих лет возле Святого престола творились деяния, вызывающие отвращение. Тем, что свято, злоупотребляли, обряды и таинства нарушались, и все меняется лишь к худшему. Поэтому не приходится удивляться, что зараза распространилась от верхов к священникам, от папы к иерархам. Мы все, прелаты и весь клир, сбились с пути истинного… Посему от нашего имени дайте обещание, что со всем своим усердием мы станем исправлять прежде всего то, что, вероятно, и является рассадником всего зла, — Римскую курию.
Папы Адриана VI не стало через несколько месяцев после того, как он сделал это заявление. По всем предположениям, папу отравил его же лекарь.
Теперь, после похорон Павла VI, кардиналы из Римской курии, составлявшие на конклаве меньшинство, вновь пытались навязать свою волю большинству. На одном из первых заседаний общей конгрегации, где присутствовало всего 32 кардинала, причем большинство из них — итальянцы, было принято решение начать конклав не ранее 25 августа, а к процедуре голосования 111 кардиналов приступят не ранее 26 августа. Отсрочка на двадцать дней была всего на день меньше максимального срока, на который разрешали отложить начало конклава правила, принятые покойным папой. И в современной истории эта задержка оказалась самой большой. В 1878 году, когда еще не летали лайнеры «Тидаблю-эй» и «Пан-Ам», кардиналы ждали всего лишь десять дней до открытия конклава, на котором был избран папа Лев XIII. Благодаря трехнедельной отсрочке кардиналы-итальянцы имели максимум времени, чтобы убедить «иностранцев» в разумности избрания преемником Павла VI их соотечественника. Однако они натолкнулись на неожиданное сопротивление. Не один Альбино Лучани склонялся к мысли о том, что пришла пора избрать папу из «третьего мира». Многие прелаты из развивающихся стран испытывали схожие чувства.
Большая часть кардиналов из Латинской Америки собралась 20 августа на секретное заседание в Бразильском колледже в Риме. На собрании какого-либо главного кандидата не определили, но все согласились, что нужен папа-наставник, несомненно благочестивый, понимающий нужды бедных, выступающий в поддержку разделения власти в церкви и за коллегиальное управление, а по своему характеру и душевным качествам он должен привлекать к себе людей во всем мире. Главным образом участников заседания интересовало, каким должен быть его святейшество, а не конкретное имя нового папы, хотя выдвинутые ими требования значительно уменьшали круг возможных кандидатов.
Находившийся во Флоренции[6] Джованни Бенелли, которого многие обозреватели ошибочно считали вероятным претендентом на папский престол, получил послание с пожеланиями латиноамериканских кардиналов. С улыбкой он размышлял о том, кто подходит под их требования: точь-в-точь биография именно того человека, который, по мнению Бенелли, должен быть папой. Сняв трубку телефона, он набрал иногородний номер и через минуту уже оживленно беседовал с кардиналом Сюененсом в Бельгии.
В Риме Пиньедоли продолжал давать роскошные обеды, кардиналы курии продолжали тайно обрабатывать выборщиков, агитируя за Сири, и ватиканское Бюро печати проводило прежнюю политику, не желая сотрудничать с журналистами мировых СМИ и передавая им минимум информации, а тем временем дата «самого тайного в мире голосования», как назвал конклав Питер Николс из газеты «Таймс», становилась все ближе.
Но не одни лишь латиноамериканские кардиналы выработали документ, содержащий перечень требований к претенденту на рабочее место. Неделей раньше группа католиков, назвавшая себя КРЕП (Комитет за ответственный выбор папы), созвала в римском отеле «Колумбус» пресс-конференцию. Смелость ответить на многочисленные вопросы более 400 репортеров взял на себя отец Эндрю Грили. Не будучи членом этого комитета, он вместе с группой теологов подготовил для комитета список требований к кандидату в папы.
На документ КРЕП обрушился яростный шквал критики. Большая часть замечаний оказалась банальной, и многие можно было отмести сразу Несомненно, те, кто подписал этот документ, искали человека исключительного. Также не было никаких сомнений в том, что они питали глубокую любовь к Римско-католической церкви. Их в высшей степени волновало то, каким будет новый понтификат. Чтобы в штыки принимать таких незаурядных людей, как Ганс Кюнг, Ив Конгар и Эдвард Шиллебек, требовался склад ума, граничащий либо с духовной стерильностью, либо с интеллектуальным бессилием. Профессор Кюнг, к примеру, по мнению многих компетентных специалистов в этой области, был самым блестящим католическим богословом из всех живущих сегодня. Все подписавшие пресс-релиз обратились с таким выразительным призывом:
НУЖНА ПОМОЩЬ!
Требуется многообещающий, благочестивый человек, способный улыбаться.
Интересная работа, гарантированный заработок, предоставляется служебная жилплощадь в соответствии с должностью. Охрану обеспечивает надежная и проверенная служба безопасности. Обращаться в Ватикан, в коллегию кардиналов.
Так начиналась эта своеобразная должностная инструкция. Далее шло описание качеств кандидата, избрания которого на тайном конклаве хотел бы КРЕП. Было заявлено, что для них не имеет значения, входит он в курию или нет, итальянец он или нет, выходцем какой страны он является — «первого мира», «второго» или «третьего». Не имело значения, интеллектуал он или нет, будет ли он дипломатом или духовным пастырем, каких взглядов он придерживается, прогрессивных или умеренных, будет ли он эффективным администратором или ему недостает управленческого опыта… В настоящее время, в этот важнейший исторический период, требовался в первую очередь, по утверждениям теологов, «человек святости, человек надежды, человек счастья. Праведник, способный улыбаться. Папа не только для всех католиков, но и для всех людей. Человек с безупречной репутацией, не запятнанный ни малейшим подозрением в причастности к финансовым махинациям». Затем авторы документа приводили и другие важнейшие качества. При сравнении этого перечня со списком главных кандидатов возникало неизгладимое впечатление, что составители чувствовали крайнюю, едва ли не граничившую с отчаянием, потребность в таком человеке.
Выступление Грили было встречно бурей возмущения, и она приняла еще более ожесточенный характер, когда он дерзнул высказать безрассудное предложение, что, возможно, не самая плохая идея, если римский папа будет женского пола. Попытка заявить подобное перед репортерами, среди которых подавляющее большинство составляли мужчины, да еще и итальянцы-мачо, свидетельствовало о безграничной смелости отца Грили. В конце концов разбушевавшийся зал едва не потонул в хаосе, а одна молодая итальянка кричала отцу Грили, что он воплощение зла, да вдобавок отягощен серьезными сексуальными проблемами.
Несколько дней спустя, в интервью итальянскому журналу новостей «Панорама», профессор Ганс Кюнг заметил, что, на его взгляд, сексуальными проблемами отягощена вся Римско-католическая церковь и ничего не изменится до тех пор, пока ориентиром для нее является энциклика «Жизнь человеческая». Проблему регулирования рождаемости он поставил на первое место среди всех задач, стоящих перед новым папой. «Это фундаментальный вопрос для Европы и США, но более всего — для стран “третьего мира”… Необходимо пересмотреть постулаты “Жизни человеческой”. Вряд ли богословы и даже епископы столкнутся с какими-то сложностями при одобрении методов регулирования рождаемости, пусть даже и искусственных, если принять, что установленные в прошлом папой правила могут быть скорректированы».
21 августа кардинал Лоршейдер из Бразилии в данном им интервью сделал всеобщим достоянием содержание заявления латиноамериканских кардиналов о том, каким бы они хотели видеть будущего папу римского. Им нужен был человек, исполненный веры и надежды, с положительным отношением к миру. Им нужен был тот, кто не стремится навязать христианский взгляд нехристианинам, кто не глух к социальным проблемам, открыт для диалога и готов к поискам единства; достойный наставник и хороший пастырь, такой, каким был Иисус; тот, кто искренне считает, что епископский совет должен играть значительную роль в делах папства, а не быть для Ватикана каким-то глупым фарсом. Он должен быть восприимчив к поискам нового решения проблемы регулирования рождаемости, которое, не противореча энциклике «Жизнь человеческая», могло бы выйти за ее ограничения.
Кардиналы Бенелли и Сюененс, не спешившие окунуться в римскую жару, без особого шума собирали силы в поддержку кандидатуры, которая соответствовал пожеланиям и латиноамериканских кардиналов, и отца Грили, и профессора Кюнга: это был Альбино Лучани.
Когда незадолго до начала конклава имя Лучани было названо в итальянской прессе, то его кандидатуру не приняли во внимание, расценив как уловку. Один итальянский эксперт по Ватикану, Сандро Маджистер, отозвался о нем как о «бесцветном патриархе Венеции». Джанкарло Дзидзола должен был знать о нем больше, поскольку девять лет назад он брал у Альбино Лучани обширное интервью, но за несколько дней до конклава Дзидзола опубликовал краткую биографию патриарха под названием «С бедными, но не с левыми». В ней эксперт привел слова неназванного источника: «Последнее, что можно сказать о нем, что сейчас он общепризнанный лидер правых в церкви, венецианская копия кардинала Оттавиани».
Когда пресса принялась выпытывать у самого Лучани, что он думает о внезапном появлении его имени в списке претендентов, патриарх Венеции со смехом отозвался о безосновательности подобных предположений: «В лучшем случае я сижу на самом дальнем краю скамейки запасных кандидатов в папы». Удовлетворившись этим, средства массовой информации оставили его в покое. Его имя быстро забыли.
Оставаясь в стороне от кулуарных переговоров и закулисных махинаций, Лучани прогуливался в саду резиденции монашеского ордена августинцев, откуда был хорошо виден собор Святого Петра. Повстречавшись в саду с братом Клементием, он разговорился с ним. Глядя на вспотевшего монаха, который неустанно трудился на клумбах, Лучани вспомнил, что в детстве ему приходилось работать в поле, и заметил: «Тогда у меня все руки были в мозолях. Теперь же мозолями покрылся ум».
Дата открытия конклава приближалась, но у Альбино Лучани появились другие заботы. У его пятилетнего автомобиля «ланча-2000» что-то забарахлило в двигателе, и он попросил своего секретаря, отца Лоренци, поскорее отдать машину в ремонт. Голосование на конклаве должно было начаться в субботу, 26 августа. Лучани настаивал, чтобы автомобиль был готов ко вторнику, 29 августа. Он хотел уехать обратно в Венецию как можно раньше — по возвращении ему предстояло еще так многое сделать.
25 августа Лучани написал своей племяннице Пиа:
Дорогая Пиа,
Я пишу тебе, чтобы у тебя были новые марки периода «вакантного престола», и еще хочу поздравить с первым успешно сданным экзаменом. Будем надеяться, что с Божьей помощью ты хорошо сдашь и остальные. Сегодня последней «общей конгрегацией» закончился предварительный конклав. После чего тянули жребий, выбирая кельи, а потом отправились их посмотреть. У меня номер 60 — в спальню превратили гостиную; я словно бы вернулся в 1923 год, в семинарию в Фельтре. Железная кровать, матрас и тазик для умывания.
В 61 — кардинал Томашек из Праги, а дальше кардиналы Таранкон из Мадрида, Медейрос из Бостона, Син из Манилы, Малуал из Киншасы. Не хватает только кого-нибудь из Австралии, и у нас бы тут собрался весь земной шар. Не знаю, долго ли продлится конклав, ведь так трудно выбрать нужного человека, которому придется столкнуться с таким множеством проблем, а каждая из них — сама очень тяжкий крест. К счастью, мне это не грозит. Достаточно и той огромной ответственности, чтобы проголосовать в сложившихся обстоятельствах. Уверен, что, как добрая христианка, ты станешь молиться за Церковь. Передавай привет Франческо, маме и папе. Им я не пишу, так как очень сейчас занят. Твой нежно любящий
Альбино Лучани.
На следующий день, всего за несколько часов до начала конклава, он написал своей сестре Антонии:
Дорогая сестра, пишу тебе перед тем, как отправиться на конклав. Мне нелегко сейчас, давит груз ответственности, пусть даже ничего для меня опасного и нет, какие бы слухи ни распускали в газетах. В такие времена участвовать в голосовании за папу — очень тяжкое бремя. Молись за Церковь и передавай нежные приветы Эррере, Роберто и Джино.
Альбино Лучани.
Вручив письмо монахам-августинцам, чтобы те его отправили адресату, Лучани также передал им, что большую часть своих вещей он оставил в отведенной ему комнате. В то утро, вместе со своими братьями-кардиналами, он отслужил мессу «за избрание папы римского». Брат Клементий уже отнес сумку с ночными принадлежностями Лучани в Сикстинскую капеллу. Теперь Альбино Лучани присоединился к своим коллегам в капелле Паолины, расписанной фресками Микеланджело. Под руководством монсеньора Вирджилио Ноэ, папского церемониймейстера, и в сопровождении хора Сикстинской капеллы, поющего гимн Святому Духу, кардиналы прошествовали через Герцогский зал, украшенный херувимами работы Бернини, и вступили в Сикстинскую капеллу.
Когда монсеньор Ноэ громко произнес «Extra omnes!» («Выйдите все!»), хор, алтарные служки, телевизионные бригады и все прочие удалились. Кардинал Вийо встал на пороге капеллы изнутри, монсеньор Ноэ — снаружи, и дверь за 111 кардиналами медленно затворилась. Откроется она лишь тогда, когда будет выбран папа. Самое тайное голосование в мире продолжается, пока клубы белого дыма не возвестят ожидающей на площади Святого Петра толпе и многим миллионам во всем мире, что на ватиканский престол взошел новый папа.