Ловушка догоняющей демократии

Ловушка догоняющей демократии

Если честно задать себе вопрос: «Когда к власти в России придут демократы/либералы/западники?» То честный ответ будет малоприятным для них/нас самих: «Если и придут, то не скоро, уж точно не сразу после Владимира Путина, и понятно, что не сегодняшние».

Собственно говоря, в самой глубине души «все наши» это понимают, но в разговорах, планах и мечтах царит какая-то иррациональная, под стать религиозной, убеждённость в том, что, как только Владимир Путин и его режим покинут российскую политическую сцену, так жизнь тут же и наладиться. Типа: нам бы только обеспечить свободу партстроительства да провести «по-настоящему честные и свободные выборы» — и демократия со свободой «нас встретят радостно у входа». Не встретят.

Если в ближайшее время ничего кардинально не изменится в умонастроениях и публичной активности российского «среднего класса» и его политических чревовещателей, то свобода партстроительства, честные выборы и всеобщее избирательное право с неизбежностью приведут к власти в России таких «людоедов», при которых путинский режим нам покажется реальным «торжеством демократии и прав человека».

Россия попала в «ловушку догоняющей демократии», она же — «ловушка всеобщего избирательного права» в странах недоразвернувшегося модерна.

«Недоразвернувшийся модерн» — сословноподобная социальная структура, невызревший «средний класс», «закрытое государство» (авторитарное, олигархическое или мафиозное) с проектной формальной демократией, в экономике и политике распределение доминирует над конкуренцией, и т. д.

Наша страна угодила сразу в две цивилизационные ловушки — два российских блага, которым предстоит стать российскими проклятиями: нефтегаз и всеобщее избирательное право.

Формальное, сверху введённое всеобщее избирательное право при отсутствии «массового свободолюбия» и «массовой демократической культуры» склонно пожирать демократию со всеми её рационально-гуманистическими потрохами.

Хрестоматийный пример сработавшей «ловушки всеобщего избирательного права»: приход к власти германских нацистов в значительной степени стал возможен после того, как в результате серии всеобщих парламентских выборов НСДАП стала самой большой фракцией Рейхстага (а веймарская элита стала сговорчивей после того, как Адольф Гитлер развернул всем нам знакомую «борьбу с коррупцией» в высших эшелонах власти). В наше время «ловушка всеобщего избирательного права» время от времени захлопывается в «развивающихся» и «несостоявшихся» государствах Африки, Азии и Латинской Америки.

Общество, НЕ ПРИРУЧЕННОЕ К СВОБОДЕ ПЛАВНЫМ ОСВОЕНИЕМ ДЕМОКРАТИИ через исторически постепенное, сверху вниз, наделение избирательным правом своих членов, постоянно срывается в эксцессы диктатур, репрессий, всепоглощающей коррупции. Демократические процедуры и свободы используются в таких обществах исключительно в первобытных целях легитимации «отцов нации» и «спасителей Отечества», а заодно — для определения «главных врагов народа» и «козлов отпущения». Не выстраданное, не востребованное лично и «витально» избирательное право оборачивается массовой электоральной безответственностью в погоне за сиюминутной выгодой и самообманом утопий. Одно слово — ловушка. Беда «вынужденно догоняющего» и «вынужденно копирующего» существования.

Западная Европа своим невероятным цивилизационным рывком в XVI–XVII веках невольно загнала всё остальное человечество в колею вестернизации. «Невольно» в том смысле, что с невероятно успешного Запада невозможно не брать пример. Даже самые антизападные страны упорно плетутся по западным стопам (достаточно вспомнить современный путинский режим, президентско-парламентский Иран или героическую, но для всего мира неадекватную Кубу). Желание лучшей жизни неодолимо, а на планете Земля единственным, неоспоримым и универсальным примером «лучшей жизни» уже несколько столетий являются страны Западной Европы и Северной Америки. Главную роль в тотальной вестернизации человечества сыграла именно эта «жажда лучшей жизни», для которой западный колониализм, несмотря на всё его варварство, стал поводом, спусковым крючком. Колониализм породил в народах мира ненависть к западной геополитике и неодолимую любовь к западному образу жизни.

Сегодня, идя по пути Запада, то есть изо всех сил стремясь к лучшей жизни, «догоняющие страны» не имеет возможности естественно (как в своё время западные страны) проходить все необходимые стадии модерного развития. В спешке к процветанию «догоняющие страны», включая Россию, глотают целые эпохи, выныривая в «парламентскую демократию» и «социальное государство» из сословно-патриархальных, а то и напрямик из родоплеменных отношений. В результате общества «догоняющих стран» находятся в перманентно разбалансированном, нестабильном состоянии. К собственным естественным, имманентным конфликтам в этих странах добавляются мощные институциональные конфликты между «почвой» и имплантированными институтами «западного прогрессорского пакета». Точнее, всё ещё хуже: каждый политический, экономический и социальный конфликт в «догоняющих странах» — это невероятная смесь имманентных и привнесённых противоречий, в которых сам чёрт ногу сломит. Поэтому «вестернизация» для большинства «догоняющих стран» — это путь к всё большему отставанию. И это не заговор «тлетворного Запада» — так сложились на планете обстоятельства. Отсюда суперзадача, над которой бьются сегодня все великие «догоняющие страны» — найти свою, невестернизированную модель модернизации. Пока с этими поисками всё очень мутно, даже в Китае, если вспомнить нищету 80 % его населения.

* * *

Если в ближайшее время ничего кардинально не изменится, то после Путина к власти придут именно «людоеды» просто потому, что именно за них и их ставленников проголосуют на выборах (или поддержат в массовых беспорядках) те, кто ещё недавно составлял «путинское большинство». Или кто-то думает, что «бывшее путинское большинство» после ухода Путина проголосует за «дерьмократов» с «либерастами», за хипстерские «хомячковые партии», за «пустышки» КПРФ с ЛДПР, за останки (преемников) «Единой России»? Последнее возможно, но как временный паллиатив, до политического вызревания «людоедов».

«Людоеды» сегодня в тренде, они популярны в «российском большинстве», их «ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩАЯ НЕНАВИСТЬ» — единственное, что вдохновляет простого человека на современном политическом поле. Поэтому (если ничего кардинально не изменится) именно «людоеды» будут определять послепутинскую политику и повестку, именно они будут «сертифицировать» послепутинских политических игроков.

Если в ближайшее время ничего кардинально не изменится, сразу после Путина Россией будет править «людоедоориентированный» преемник или сами «людоеды». Точнее, ненадолго — преемник, а потом — сразу «людоеды». Или «людоеды» до поры до времени, вместе с преемником. В любом случае без стратегической поддержки «людоедов» преемнику не стать полноценным преемником, то есть не быть принятым большинством населения.

Даже если Владимир Путин, «осознав себя творцом нового варварства», захочет что-то исправить и обеспечит старт преемнику из «людей свободы» — у того ничего не получится — «бывшее путинское большинство» его не примет. Это если в ближайшее время ничего кардинально не изменится.

Если же в России действительно случатся серьёзные социальные потрясения и Владимир Путин уйдёт, не оставив после себя более или менее сильного преемника, который бы смог подобрать и ублажить на время «путинское большинство», то к власти сразу же придут «людоеды», самостоятельно и впопыхах или более обстоятельно во временном союзе с ошмётками «Единой России».

Если в ближайшее время ничего кардинально не изменится в умонастроениях и публичной активности российского среднего класса и его политических представителей, стране опять, уже в который раз за последние 100 лет, предстоит наступить на грабли «КОНСЕРВАТИВНОЙ РЕВОЛЮЦИИ», которая вовсю уже бурлит не только внутри думского «взбесившегося принтера», но и на диванах перед телевизорами в спальных микрорайонах, в сетевых убежищах «офисного планктона», в пивном трёпе гопников на облёванных скамейках. В общем, «народ к разврату готов».

Если в ближайшее время ничего кардинально не изменится, то «партии среднего класса» смогут стать парламентским большинством только в результате какой-то уж совсем извращённой случайности: если, например, все остальные партии ни с того ни с сего откажутся участвовать в выборах или тот, кто будет у власти, вдруг решит отменить всеобщее избирательное право и введёт имущественный или даже образовательный ценз для избирателей.

«После Путина» речь ведь пойдёт не о символической победе в виде «20-процентного поражения на выборах московского мэра». В повестке дня будет политическое и идеологическое завоевание «российского большинства» немногочисленным в России и пока субтильным «средним классом». В мечтах о «светлом беспутинском будущем» эта «мелочь» как-то забывается.

Даже если, говоря о «российское большинство», нам хочется и даже уже можется называть его «быдлом», даже если «российское большинство» таковым и является (в сугубо научно-словарном смысле слова, как «люди, покорно подчиняющиеся чьей-либо воле, позволяющие эксплуатировать себя»), его — то ли «большинство», то ли «быдло» — всё равно нужно политически завоевывать, чтобы получить власть, хоть в результате всеобщих выборов, хоть в результате путча.

* * *

«Путинское большинство» — это не «плохие люди», это просто «народ» в его современном политическом измерении. В данном случае я говорю о «народе» в узком, не этническом, смысле слова, то есть о «населении минус элиты и маргиналы», о тех, кто самоназывается «простым народом», устаревшее — «простолюдины», или, как я их/нас наукообразно называю (чтобы без обид) — «социальное большинство». «Народ» как «простой народ» — не абстракция, а вполне себя реальный социальный феномен ровно в той же степени, в какой «реальным социальным феноменом» является «элита». «Простой народ» — это реальность, поскольку десяткам миллионов жителей России очень важно экзистенциально и социально отделять себя от «политиков и начальников», с одной стороны, и от «бомжей, мигрантов и бандитов», с другой. Можно иначе: для подавляющего большинства российских жителей «простой человек» — это одна из важнейших социальных ролей (самопрезентаций).

Очень важно понимать, что российский «простой народ» в сути своей и в основной части — всё ещё «домодерный простой народ», то есть социально более или менее однородный и, следовательно, политически более или менее единый — всё ещё в основной своей массе просто «сословие трудящиеся». В очередной раз зарождающийся в России «средний класс» только-только начинает разъедать «социальное единство» «социального большинства». «Социальное большинство» модерных обществ (тоже «без элит и маргиналов») по определению разнообразно и включает в себя социальные группы даже с противоположными интересами по многим жизненно важным вопросам.

На рубеже 80-х и 90-х годов сегодняшнее «путинское большинство» было «демократическим большинством», то есть «простой народ» в основной своей массе был настроен «перестроечно», «демократически», «проельцински» и т. п. (ранее социально те же люди составляли «советское большинство»). Затем, к 1993 году, российский «простой народ» как «социальное большинство» дематериализовался, распался, рассыпался на «ячейки самовыживания».

В середине 90-х страна осталась без «социального большинства», без «народа». По сути не было и элит — конвенциональных общепризнанных хозяев жизни. Несколько лет в России не было самого Общества: государство существовало само по себе, 150 миллионов ничем не объединённых людей — сами по себе. Новая элита только ещё зарождалась в недрах разлагающейся старой и непосредственно в человеческих популяциях, утративших общественное измерение. В стране не было ни подданных, ни, тем более, граждан, на выборы ходили «живые политические симулякры несуществующих граждан».

Позже, к началу 2000-х, когда «жизнь стала налаживаться», «простой народ» собрался заново, на этот раз — в «путинское большинство». Сейчас «путинское большинство» помаленьку перезагружается как «людоедское большинство», что тоже не «бог весть что такое».

Важно не забывать, что все эти «большинства»: «советское», «демократическое», «путинское», формирующееся «людоедское», состоят в основном из одних и тех же людей («из одних и тех же» в социальном, а не в индивидуальном смысле).

Многим «народам» уже доводилось бывать «людоедскими большинствами». Достаточно вспомнить хрестоматийные примеры из российского, германского, итальянского тоталитарного прошлого. Но это только самые известные и осмысленные человечеством примеры. На самом деле время от времени любая «историческая общность» переживает периоды «массового людоедства», когда различные варианты ксенофобии, те или иные «истерии ненависти» становятся наиболее предпочтительными моделями общественного поведения.