Очень нетипичный современный лидер: психологический портрет Муаммара Каддафи

Очень нетипичный современный лидер: психологический портрет Муаммара Каддафи

Национальные лидеры бывают разные. Большинство из них – скучные прагматики, решающие вопросы в тиши кабинета, время от времени появляясь на телеэкране, чтобы выступить с какой-нибудь занудной речью. Но бывают и другие. Харизматичные, экстравагантные личности, обладающие ярким набором индивидуальных особенностей и даже странностей, свойственных скорее художникам и артистам. Таков был Гитлер, таковы отчасти были британские премьеры Дизраэли и Черчилль, русские цари Иван Грозный и Петр I. Таким был и остается Муаммар

Каддафи. Всю жизнь он давал повод посудачить о своих неожиданных выходках, нестандартном поведении и образе жизни. Его манера ярко одеваться и украшать себя множеством самых экзотических орденов тоже производила неоднозначное впечатление. В арабском мире он заслужил прозвище «маджнун» – безумец.

В западном мире безумцами занимаются соответствующие специалисты. Их взгляд на мир и людей несколько специфичен, но, тем не менее, представляет интерес. Итак, западные психологи называют Каддафи «пограничным типом», которому свойственны резкие переходы от приступов ярости к эйфории. По их мнению, под маской «нормы» скрывается слабый, незащищенный и очень чувствительный человек. Реальность он воспринимает фрагментарно и не всегда верно. Хотя большую часть времени Каддафи нормален и адекватен, в стрессовой ситуации его восприятие реальности и мышление нарушаются.

Его манера ярко одеваться и украшать себя производила неоднозначное впечатление. В арабском мире он заслужил прозвище «маджнун» – безумец.

Специалисты-душеведы выделяют в личности Каддафи два основных мотива, которые кажутся им важными. Первый – самоощущение аутсайдера, восстающего против авторитетов. И второй – паническая боязнь заговоров против себя, как внутри Ливии, так и вовне, за границей. Насколько эта экспертная оценка соответствует действительности, судить сложно. Мы едва ли когда-нибудь узнаем, ощущал ли Каддафи себя аутсайдером. А что касается заговоров, то у него, как почти у любого диктатора, были все основания их опасаться. Нужно учесть, что персона полковника привлекла внимание психологов в самое недавнее время, и на их высказывания не могли не наложить отпечаток последние события, сделавшие образ Каддафи в сознании западного человека несколько демоническим. Тем не менее рискнем предположить, что «нет дыма без огня».

Тем более что в связи с нашумевшими публикациями сайта WikiLeaks в прессе широко обсуждаются сведения об очевидных психических отклонениях Каддафи. Говорят, что он боится высоты, и именно поэтому возит за собой знаменитый бедуинский шатер, который якобы позволяет ему уклониться от необходимости жить в высотных зданиях. Также рассказывают о том, что он избегает перелетов длительностью более 8 часов, и при трансатлантических перелетах ему приходится останавливаться на ночлег где-нибудь на западе Европы.

В воспоминаниях советских послов, в разное время работавших в Ливии, образ ливийского лидера предстает в несколько ином свете. Хотя и здесь он не свободен от некоторых странностей и чудачеств.

Вот что рассказал о своей встрече с Каддафи чрезвычайный и полномочный посол СССР в Ливии (1986–1991) Погос Акопов[1]:

«Помню обстоятельства одной из первых встреч с Каддафи. Я получил из Москвы послание, которое должен был передать ливийскому лидеру. Запрашиваю возможность встречи. Звонят: «Ночью приезжайте в аэропорт». Сначала летим самолетом, потом едем по пустыне на машине. Ночь. Темно. Шатер. В центре – Каддафи на вращающемся кресле. Перед ним походный раскладной стол. Для меня предназначен обычный стул. В глубине шатра бедуинская постель. Телевизор. На столе радиоприемник, блокнот, ручка. Каддафи укутан в верблюжье одеяло. Поприветствовал меня. Пригласил сесть. Я спросил, почему он ведет такой аскетический образ жизни. Он отвечает: «Я здесь один. Мне никто не мешает. Ко мне здесь приходят мысли. Здесь я разговариваю с Аллахом»».

Акопов вспоминает, что Каддафи любил беседовать один на один не только с высшими силами.

«В первую же встречу я передаю ему послание Горбачева, переведенное на арабский язык. Каддафи: «Я ничего не понимаю, скажи своими словами». «Ничего себе, – думаю. – Переведено на чистейший арабский литературный язык. Как он может не понимать, если даже я понимаю?!» Соображаю, что Каддафи проверяет, знаю ли я арабский язык. Могу ли я говорить с ним один на один».

При первой же возможности Каддафи стремился изгнать переводчика.

Каддафи: «Я не президент, не глава государства, я лидер революции».

Несмотря на столь серьезное отношение к беседам с послами у Каддафи было обыкновение не принимать у них верительные грамоты, передавая эту обязанность министру иностранных дел. Он говорил: «Я не президент, не глава государства, я лидер революции, но это не запрещает мне принимать послов».

На вопрос о психических отклонениях ливийского лидера Акопов отвечает отрицательно:

«Я более сорока раз встречался с Каддафи и ни разу не почувствовал, что у него есть какие-нибудь психические отклонения. Совсем наоборот. Помню, мы как-то стали его убеждать, что война с Чадом, которую тогда вела Ливия, бесперспективна, не отвечает интересам Ливии и эту войну надо поскорее заканчивать. Каддафи спокойно выслушал и обращается ко мне: «Да, я ошибся, что влез в Чад, но теперь не знаю, как оттуда вылезти. Помогите мне. Я передаю вам все права на переговоры. Договаривайтесь с французами и англичанами о прекращении военных действий». Разве сумасшедший сумасброд так быстро и здраво среагировал бы на наши слова?»

Реакция Каддафи на оккупацию Кувейта Саддамом Хусейном была не менее здравой. На следующий же день после оккупации Акопов был приглашен на беседу с лидером революции и услышал от него следующие слова: «Хусейн что, дурак? Зачем он оккупировал Кувейт? Он же тем самым предоставил американцам золотую возможность войти в Персидский залив и десятками лет оттуда не выходить!»

Он не всегда давал себе труд соблюдать приличия в общении с некоторыми государственными деятелями африканских стран.

С другой стороны, бывший чрезвычайный и полномочный посол России в Ливии Владимир Чамов утверждал, что многих своих союзников Каддафи потерял «по причинам психологического характера». Он не всегда давал себе труд соблюдать приличия в общении с некоторыми государственными деятелями африканских стран, не делая исключения даже для президентов. «Он всех учил жить, он рассказывал, как должно быть, как надо сделать… Конечно, это не всем нравится»[2]. Чамов охарактеризовал Каддафи как человека вспыльчивого, динамичного, быстро принимающего решения.

Очень может быть, что у слухов о «ненормальности» Каддафи вполне достаточно оснований. Но очевидно, что его «безумие» прекрасно сочеталось с умением принимать сильные и удачные решения в своих интересах. Удержаться у власти в нефтяной стране – непростая задача. Обычному сумасшедшему это не по силам.

Американский политолог Бенджамин Барбер, которому довелось несколько раз встретиться с полковником лично, замечает: «Я вижу в нем бербера, выходца из культуры, сформировавшейся в пустыне, в песках, очень нетипичного современного лидера. Это придает ему определенную выносливость и настойчивость»[3].

Оставим эту красивую, хотя и несколько неопределенную характеристику в качестве резюме того, что было сказано выше о сложностях и противоречиях характера ливийского лидера.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.