Глава XI «Братство» заметает следы

Глава XI

«Братство» заметает следы

С окончанием Нюрнбергского процесса правду о деятельности «братства» постарались похоронить. Шахт, который знал, как никто другой, финансовое положение нацистской Германии, устроил на суде великолепный спектакль. На вопросы главного обвинителя Роберта Джексона он отвечал либо презрительно, либо насмешливо. Шахту предъявили обвинение в соучастии в тяжелейшем преступлении против человечества — развязывании войны. Однако дело на процессе было представлено так, будто Шахт действовал лишь в рамках политики нейтралитета, проводимой «братством». Конечно же, Шахта оправдали (за соучастие в составлении и осуществлении заговора против мира и человечности Гельмар Шахт вместе с другими главными нацистскими военными преступниками был предан суду Международным военным трибуналом в Нюрнберге 20 ноября 1945 г. — 1 октября 1946 г. Невзирая на решительный протест советских членов суда, представители США и Великобритании добились принятия решения об его оправдании. При этом они выполняли волю тех монополистических кругов западных держав, которые оказывали германскому империализму экономическую поддержку накануне и в ходе второй мировой войны, с тем чтобы его руками если не уничтожить, то хотя бы существенно ослабить Советский Союз. После войны Г. Шахт учредил собственный банк, финансировавший ремилитаризацию ФРГ). А он мог бы поведать во всех подробностях о тайной деятельности «братьев». Тем не менее лишь однажды при перекрестном допросе Шахт обмолвился о сложностях, связанных с доставкой в Берлин австрийского золота (а ни чешского, ни бельгийского, ни датского. — прим. авт.).

А это значит, что он хорошо был осведомлен о финансовых операциях нацистов. Ни разу Шахта, далее выступавшего на процессе свидетелем, не спросили ни о Банке международных расчетов, ни о Томасе X. Маккитрике. Мемуары Шахта не дают абсолютно никакого представления о том, что он знал в действительности.

К счастью для «братства», Геринг и Гиммлер покончили с собой, похоронив тем самым тайны, которые Шарль Бедо, Уильям Родс Дэвис, Уильям Уэйс и Уильям С. Фэриш хранили до самой могилы. Джеймс Форрестол тоже покончил жизнь самоубийством. В 1949 году он повесился в оконном проеме военно-морского госпиталя «Бетсесда» в Вашингтоне, куда его поместили по причине прогрессирующей параноидной шизофрении.

Что касается других членов «братства», то их жизнь в послевоенный период шла своим чередом, вполне спокойно и размеренно.

Когда Германия капитулировала, Герман Шмиц, бежав из Франкфурта, укрылся в местечке около Гейдельберга. Во время бомбежек, спрятавшись между сиденьями в железнодорожном вагоне, этот могущественный господин испытывал неподдельный ужас от грохота разрывающихся бомб… Пришедшие американские войска обошлись с ним крайне мягко — он был арестован, но содержался в хороших условиях благодаря заступничеству всесильных друзей. На нем и его сообщниках лежала ответственность за уничтожение в лагере смерти Освенцим миллионов людей. Тем не менее их судили не как военных преступников, повинных в массовых убийствах, а по обвинению в подготовке и планировании агрессивной войны и связанных с этим деяниях. Изначальным намерением обвиняемых, как выяснилось, было создание всемирной фашистской империи — причем по возможности без военной конфронтации. Поскольку их основной целью было превращение Германии всего лишь (!) в одну из составных частей «Соединенных Штатов Фашизма», то первое обвинение с них сняли, а другие, менее тяжкие, повлекли незначительные меры наказания.

Похудевший Шмиц, все с той же пикантной бородкой, принял воистину мудрое решение: притворился больным и показаний на процессе не давал. Однако его часто можно было видеть в зале заседаний. Лишь единственный раз Шмиц открыл рот, но не для того, чтобы сделать заявление, нет: набравшись наглости, он обратился в конце разбирательства к судьям и принялся цитировать св. Августина и Авраама Линкольна. В тюрьме после суда он провел всего восемь месяцев.

Макс Ильгнер также проявил чудеса изворотливости. Он заявил обвинителям, что после тюрьмы намерен стать священником, и действительно стал им.

Дело о шпионаже не было возбуждено — поисками героев трансатлантических авантюр никто не занимался. Так же как и Рудольф Ильгнер, Дитрих Шмиц остался безнаказанным и спокойно доживал свои дни на птицеферме в Коннектикуте. Неоднократно в ходе судебных разбирательств 40-х годов Шмицу и Ильгнеру косвенно предъявлялись обвинения, однако дело против них так и не было возбуждено.

8 сентября 1944 года Рузвельт направил Корделлу Хэллу письмо, которое потом обошло первые полосы газет. В нем президент решительно заявлял: «История о том, как использовали нацисты концерн «И. Г. Фарбен», напоминает захватывающий детективный роман. Наряду с разгромом нацистской армии следует покончить навсегда с орудиями ведения экономической войны».

Однако военная администрация союзников, оказывавшая покровительство «братству», заняла иную позицию. Она настаивала на легком наказании руководителей «И. Г. Фарбен» и сохранении концерна. Моргентау в связи с этим заявил протест Рузвельту. Президент не стал тратить время понапрасну и отправил Моргентау в сентябре 1944 года на англо-американскую конференцию в Квебек (Канада) — пусть там и обсудит эту проблему.

Министр финансов изложил в Квебеке план, получивший название «план Моргентау» — нежизненный и нереальный. В его разработке принял участие Гарри Декстер Уайт. Хорошо знавший о тайных интригах и махинациях, Уайт настаивал на полной ликвидации не только «И. Г. Фарбен», но и некоторых отраслей промышленности Германии: военной, химической и металлургической. Словом, будущая Германия представлялась ему страной аграрной; Рузвельт, по-видимому, был с ним согласен. Так, в декабре 1944 года под влиянием Моргентау президент сделал через Джона Вайнанта заявление, в котором призвал уничтожить военно-промышленную машину Германии. Но уже тогда в план начали вноситься некоторые компромиссные изменения — «правые» обрушили на Моргентау поток брани, а больной президент начал склоняться к менее решительным мерам. На Ялтинской конференции в феврале 1945 года Рузвельт, разделяя мнение Моргентау, способствовал принятию решения о разделе Германии на восточную и западную зоны, за что впоследствии его подвергли жестокой критике (на ялтинской (Крымской) конференции 4–11 февраля 1945 г. было принято решение не о «разделе Германии», а об установлении зон оккупации Германии на период выполнения ею основных требований безоговорочной капитуляции. Целью установления зон оккупации являлось проведение мероприятий по денацификации и демилитаризации Германии для создания гарантии того, что она никогда больше не будет в состоянии нарушать мир всего мира». См. История дипломатии. М., 1972, стр. 563).

С воцарением в Белом доме Трумэна Эйзенхауэр, как командующий союзными войсками в Европе, продолжал действовать в духе Моргентау. Он стремился к искоренению нацизма — во избежание развязывания третьей мировой войны. Однако мнения Трумэна и Эйзенхауэра разошлись. Президент считал, что превратить Германию в аграрную страну означает расчистить путь большевизму. Генерал Джордж Паттон[49] был с ним полностью согласен. После войны он помог многим нацистам вернуться на работу в различные немецкие учреждения.

Тех, кто прибывал из США в Германию с намерением ликвидировать концерны, с самого начала ожидали препятствия и трудности. Одним из таких энтузиастов был молодой и способный адвокат либеральных взглядов Расел Никсон — сотрудник управления по расследованию деятельности картелей и выявлению заграничных активов. Его предложения с самого начала встретили сопротивление. Дело в том, что Никсон непосредственно подчинялся бригадному генералу Уильяму Дрейперу, который наряду с Джеймсом Форрестолом являлся одним из вице-президентов банка «Дилон, Рид энд компани», финансировавшего Германию после первой мировой войны. Никсон быстро сообразил, что Дрейпер, начальник экономического управления, и Мерфи, посол США в Германии, перед этим работавший в Северной Африке, будут ставить ему палки в колеса. Прибыв в Германию в июле 1945 года, Никсон обратился к полковнику Пиллсбери, уполномоченному по контролю над «И. Г. Фарбен». Его интересовало, что было сделано за минувшие со дня победы месяцы для осуществления директивы Эйзенхауэра о ликвидации предприятий концерна. Пиллсбери сказать ничего не смог и вполне серьезно спросил, есть ли у Никсона полномочия вести расследование деятельности концерна. Расспросив сотрудников Дрейпера, Никсон сумел узнать лишь одно — тот не потрудился дать им письменных распоряжений о закрытии предприятий «И. Г. Фарбен».

Некто Джозеф Додж сообщил Никсону, что дал указания своей группе ликвидировать завод отравляющих газов, принадлежавший «И. Г. Фарбен», но Дрейпер отменил их. Когда Додж попытался уничтожить подземный завод «И. Г. Фарбен» в Мангейме, Дрейпер вновь помешал. Вскоре после этого тот же сотрудник сообщил Никсону, что по инициативе бригадного генерала объем производства на обоих заводах увеличился.

Возмущенный Никсон начал действовать через голову Дрейпера. Так, 17 декабря 1945 года он сообщил американскому верховному комиссару в Германии генералу Луциусу Д. Клею: приказы Эйзенхауэра намеренно не выполняются, а заверения Дрейпера, опубликованные в печати, будто все предприятия «И. Г. Фарбен» уничтожены во время авиационных налетов или ликвидированы, голословны — заводы находятся в рабочем состоянии. Все они, утверждал Никсон, уцелели от бомбардировок благодаря командующему армейской авиации США, генералу Генри Арнольду.

Клей выслушал разоблачения, но мер никаких не принял. Далее выяснилось, что оборудование на заводах «И. Г. Фарбен» не демонтируется на основании специальных распоряжений из Вашингтона. 15 января 1946 года, разбирая досье, Никсон обнаружил написанное Максом Ильгнером письмо от 15 мая 1944 года, адресованное финансовому отделу правления «И. Г. Фарбен». Серьезный документ! В нем были изложены инструкции сотрудникам «поддерживать друг с другом постоянные контакты» в оккупированной Германии, поскольку американские власти непременно дадут разрешение на возобновление деятельности концерна. Итак, глава разведсети «Н. В.-7» работавший на «И. Г. Фарбен», сумел точно предсказать будущее — он лучше, чем кто-либо другой, знал американцев, с которыми имел дело.

Никсону чинила препятствия не только американская администрация, но и английская. Лейбористское правительство Великобритании испытывало серьезные финансовые трудности и потому было заинтересовано в промышленных связях с Германией. Как и правительство США, оно всемерно способствовало сохранению статуса «И. Г. Фарбен». Так что, когда Расел Никсон на заседании Объединенного комитета начальников штабов обратился к сэру Перси Милсу с просьбой повлиять на Клея и Дрейпера, тот попросту затянул дело еще больше. В результате к 1946 году практически все, кто стоял во главе экономики нацистской Германии, находились на свободе.

Никсону все-таки удалось возбудить дело против некоторых из них: Пауля Денкера, старшего бухгалтера отдела отравляющих газов концерна «И. Г. Фарбен», Карла фон Хейдера, директора по сбыту неорганических химикатов, Ганса Куглера, директора по сбыту красителей, Гюнтера Франка-Фале и Курта Крегера из шпионской организации Ильгнера, а также Гюстава Купера, возглавлявшего юридическую службу отдела красителем. Тем не менее никто из них не был арестован. Никсон хотел также привлечь к суду директоров банков, непосредственно сотрудничавших с «И. Г. Фарбен», а именно «Дейче банк», «Дейче лендерсбанк», «Рейхсбанк» и «Дрезднер банк». Он намеревался узнать от них о местонахождении награбленного немцами золота, включая золотой запас Австрии и Чехословакии, перечисленный через БМР. И опять препятствие — Дрейпер приказал контрразведке не производить арестов. Тогда Никсон связался с Вашингтоном, и после продолжительной задержки приказ Дрейпера отменили. Однако, лишь только банковские служащие были доставлены в месторасположение американских войск, командированный Дрейпером генерал-майор Эдсок привез приказ об их освобождении. Никсона обвинили в нарушении субординации. Он должен был предстать перед военным судом, поскольку не согласовал своих действий с Дрейпером.

Позднее в отчете сенатору Оуэну Брюстеру из комиссии по военным делам в Вашингтоне Никсон указывал, что к весне 1946 года из 200 тыс. руководителей промышленности и гестапо были арестованы только 85 тыс. Глубокое возмущение Никсона вызвал тот факт, что крупнейший фашистский промышленник Рихард Фрейденберг не понес вообще никакого наказания. Тот в свое время вместе с Герингом и Карлом Краухом занимался разработкой 4-летнего плана и входил в совет директоров Банка Шредера. Когда Никсон на основании директивы № 1067 объединенной группы начальников штабов осмелился отдать приказ о его аресте, комиссия по денацификации во Франкфурте четырьмя голосами против одного решила, что на Фрейденберга положения директивы не распространяются, а посол США в Германии Роберт Мерфи отдал приказ о его освобождении. При этом Мерфи сделал любопытное заявление: «Перспектива уничтожения частной собственности нежелательна для Америки». По-видимому, для Америки куда более желательным было восстановление высокопоставленных нацистов на их прежних должностях. Один из сотрудников промышленного отдела военной администрации, сам того не сознавая, подтвердил мнение Мерфи. Как-то не без юмора он заметил: «Этот Фрейденбергчрезвычайно предприимчивый промышленник, своего рода Генри Форд». Оспаривать не станем…

Зимой 1946 года Дрейпер поручил одному сотруднику установить контроль за деятельностью Никсона. Им оказался Карл Петерс, который при Кроули осуществлял негласный надзор за управлением зарубежных экономических связей. Кроме того, он был одним из директоров «Адванст солвентс корпорейшн», дочернего предприятия «Дженерал анилайн энд филм». В свое время ему официально предъявили обвинение в связях с противником, однако хода делу не дали, а Петерс через некоторое время появился в Пентагоне в звании полковника. Установив контроль над Никсоном, он стал принимать меры к освобождению германских промышленников и опять превратил старый норвежский завод «Норамко» в дочернее предприятие «И. Г.».

Никсон решил — с него хватит! — и вернулся в Соединенные Штаты. Он подробно доложил о том, как следственная комиссия во главе с Килгором покрывает нацистов. Он заявил, что кое-кто в госдепартаменте США, в министерствах иностранных дел Великобритании и Франции сознательно препятствует розыскам союзниками авуаров нацистов в нейтральных странах, поскольку могут вскрыться подробности деятельности фашистских сил в Испании, Португалии, Швейцарии, Швеции и Аргентине в пользу нацистской Германии и тогда «всплывут все факты сотрудничества с этими силами некоторых промышленников в союзных странах».

В Европу прибыл из Вашингтона юрист Джеймс Мартин во главе специальной группы министерства юстиции. Оказавшись в Буши-парк в Лондоне, где располагалось командование войсками США в Европе, он обнаружил, что поступил в подчинение к полковнику Грэму Говарду из «Дженерал моторс». Мартин заявил протест в разведуправление, указав на связи «Дженерал моторс» с фашистами. Тем не менее все осталось по-прежнему. Однако Мартину удалось найти книгу Говарда «Америка и новый мировой порядок», и военным властям из-за боязни возмутить общественность пришлось отправить Говарда домой.

Мартин установил местожительство Герхарда Вестрика, положение которого в Германии в последний год войны стало чрезвычайно опасным. После казни по обвинению в измене генералов Фелльгибеля и Тиле он умудрился продержаться почти до конца войны. Этот деятель «братства» бежал из Берлина, когда город стал подвергаться бомбардировкам, а его собственный дом был разрушен. Он скрылся в одном из замков югозападной Германии. Бен, явно опасаясь разглашения своих связей с Вестриком, не отвечал на его письма, взывающие о помощи. Бен договорился со своими армейскими друзьями, чтобы они доставили Вестрика в Париж. Там, в отеле «Кларидж», он представил полный отчет о состоянии предприятий ИТТ в Германии полковнику Александру Сандерсу, занимавшемуся этим концерном.

Вестрик был приговорен к непродолжительному заключению и вскоре освобожден, но затаил жгучую обиду на Бена, допустившего даже такое мягкое наказание.

Мартин также установил, что Лео Кроули и Эрнст Холбах — эти опекуны «Дженерал анилайн энд филм»— в ответ на запрос представить сведения о том, кто действительно владел ДАФ через «И. Г. Хеми», порекомендовали обратиться к Аллену Даллесу. Однако глава управления стратегических служб США сведения по интересующему Мартина вопросу представить не смог.

В главном правлении «И. Г. Фарбен» во Франкфурте Мартин обнаружил документацию, которая подтвердила его ранние предположения о том, что Шмиц вынашивал планы покорения всего мира, достижения победы при поддержке США. Он начал понимать, почему Шмиц и другие деятели «И. Г. Фарбен» оказались в оппозиции Гитлеру, Несомненно, Гитлер собирался обрушить на Соединенные Штаты бомбардировщики Геринга, как только будут созданы самолеты большой дальности. Лояльность Шмица по отношению к американским коллегам вполне объяснима — он предпочитал сохранить с ними альянс и в будущем, если бы пришел к власти Гиммлер или ряд небезызвестных генералов. Они бы, считал Шмиц, поддержали его планы о заключении мира путем переговоров.

Обнаруженные документы проливали свет на продолжавшееся и во время войны сотрудничество Шмица с Соединенные Штатами. В 1943 году в «Петролеум таймс» появилась статья Гэслэма из «Стандард ойл». В ней утверждалось, что контакты с «И. Г. Фарбен» были выгодны правительству США. В одном же из специальных отчетов «И. Г. Фарбен» отмечалось: с ведома военного министерства США Германия получала от своих американских друзей бесчисленные услуги (например, поставки тетраэтила). Далее в отчете указывалось: «К началу войны мы были полностью подготовлены в техническом отношении. Мы применяли методы производства, исходя не только из собственного опыта, но и заимствуя их у «Дженерал моторс» и других крупных производителей автомобилей». Также отмечалось, что «Стандард ойл» продала «И. Г. Фарбен» минеральных масел и авиационного бензина на сумму 20 млн. долларов. В заключение в докладе подчеркивалось: «Тот факт, что нам удалось по требованию правительства Германии закупить эти продукты у «Стандард ойл компани» и объединения «Ройал датч Шелл» в таких количествах и ввезти их в нашу страну, можно объяснить лишь содействием «Стандард ойл компани».

Мартин обнаружил еще более невероятные вещи — в 1944 году «И. Г. Фарбен» предоставил дочернему предприятию «Стандард», принадлежавшему Карлу Линдеманну, кредит в 50 млн. марок. Компания функционировала в Германии и деньги получила через «Дейче лендерсбанк», полностью принадлежавший «И. Г. Фарбен», а председателем банка был Герман Шмиц.

Таким образом, не может быть никаких сомнений в том, что дела «Стандард ойл» в фашистской Германии процветали, а его немецким дочерним предприятиям выплачивались значительные суммы на основе довоенных соглашений.

Мартину и его людям чинили препятствия на каждом шагу. В своей книге «Братство бизнеса» он писал: «В Германии нам мешали не немецкие, а американские бизнесмены.

Те, кто нам мешал, действовали из Соединенных Штатов, но действовали не открыто. Нам мешал не какой-нибудь закон, утвержденный конгрессом, не приказ президента США, не решение президента или кого-либо из членов кабинета об изменении политического курса. Короче говоря, формально мешало нам не «правительство». Но мешавшая нам сила, как это совершенно ясно, держала в своих руках те рычаги, при помощи которых обычно действуют правительства.

Перед лицом растущей экономической мощи правительства относительно бессильны, и это, конечно, не новость».[50]

Именно с этой закулисной деятельностью столкнулся Джеймс Мартин и его люди, начав свою работу над документацией осенью 1945 года. Спустя год многие фашисты из непосредственного окружения как самого Гитлера, так и Шмица продолжали оставаться на свободе. Коллега Шмица, один из директоров «Дейче банк», Герман Абс, к тому времени уже стал советником по финансовым вопросам в английской зоне. Здесь же другой партнер Шмица, Генрих Динкельбах, управлял металлургической промышленностью. А еще один директор сталелитейного союза, Вернер Карп, ближайший друг барона фон Шрёдера, вышел из заключения и стал партнером Динкельбаха.

Так обстояло дело с приказом Эйзенхауэра о денацификации германской промышленности. «Нацистские главари, — писал Раймон Даниэль в «Нью-Йорк таймс» 20 сентября 1945 года, — сохранили возможности попрежнему держать под контролем машину, с помощью которой Германия развязала войну».

Даниэль продолжал: «Плачевные результаты программы денацификации… свидетельствуют о колоссальном могуществе людей, чьи националистические и милитаристские взгляды представляют собой полную противоположность идеалам демократии… В промышленности, в области транспорта и связи невыполнение указаний генерала Эйзенхауэра особенно прискорбно… Не соблюдая положений приказов, служащие армейских и военных учреждений проявили непростительное попустительство. Там, где им не удавалось уклониться от исполнения приказов полностью, они действовали в обход их, классифицируя важные предприятия иным образом и давая им другое название, тем самым оставляя нетронутой их нацистскую сущность».

Далее Даниэль писал: «Что касается плана продажи собственности наиболее активных нацистов, то здесь успех был крайне малым, хотя результат ожидался обратным, коль скоро их банковские счета были заморожены. В настоящее время рассматривается предложение о выплате прежних окладов бывшим фашистским служащим, которые, теперь находясь под арестом, предоставляют информацию оккупационным властям. Иными словами, предлагается тем, кто сотрудничал с нацистами и представляет сейчас для нас интерес, оплачивать услуги примерно в том же размере, как это делали прежние хозяева».

В октябре 1945 года Мартин в ходе расследования обнаружил следующее: генерал Дж. Паттон откровенно саботировал выполнение решений Потсдамской конференции (Потсдамская (Берлинская) конференция глав правительств СССР, США и Великобритании проходила в Потсдаме — пригород Берлина — с 17 июля по 2 августа 1945 г. Главное место на конференции занял германский вопрoc. Было вынесено решение, что в Германии подлежат ликвидации все военные и фашистские организации, вооруженные силы и военные запасы, а также вся промышленность, которая может быть использована для военного производства. Правящие круги США и Великобритании в одностороннем порядке нарушили эти решения, так как уже тогда они вынашивали планы использовать германский империализм в качестве союзника в борьбе против СССР), предусматривавших ликвидацию концерна «И. Г. Фарбениндустри». На самом деле он был разделен на составлявшие его компании, и они продолжали функционировать под руководством ряда подчиненных Шмица, занявших к тому времени более ответственные посты. Одновременно с этим комиссия Килгора 5 ноября 1945 года сообщала в Вашингтон, что швейцарские банки под руководством БМР и Швейцарского национального банка нарушали соглашения, заключенные к концу войны, а именно: допускали финансовые сделки, в результате которых нацисты получали награбленные богатства. Сенатор Харли Килгор заявил: «Хотя правительство Швейцарии заверило, что германские авуары будут заморожены, немцы путем махинаций сумели добиться доступа к своим средствам в Швейцарии и могут, осуществляя продажу награбленного золота, получать крайне необходимую им иностранную валюту. Они имеют возможность утаивать свои экономические резервы для будущей войны. Эту возможность они получили благодаря готовности правительства Швейцарии и ее банковских служащих заключить тайные сделки с нацистами в нарушение их соглашений с союзными державами…»

Существенная доля этой информации была представлена Килгору людьми Мартина и специальной группой из министерства финансов. Они также обнаружили одно письмо от Эмиля Пуля д-ру Вальтеру Функу от 30 марта 1945 года, в котором сообщалось: «Прежде всего я настаивал (в Швейцарском национальном банке), чтобы мы получали швейцарские франки в обмен на рейхсмарки, которые Рейхсбанк может выдавать беспрепятственно. Это важно, поскольку такая возможность позволит нам использовать эти франки для перевода денежных средств в третьи страны».

В 1945 году находившаяся в Швейцарии миссия, которую возглавлял советник по вопросам экономики Лочлин Карри, разрешила использовать золото для оплаты расходов посольства. Пуль вынудил швейцарцев перекупить германское золото. В письме, последовавшем от Пуля Функу 6 апреля 1945 года, сообщалось: «Все-таки, помоему, неплохо, что нам удалось заключить со швейцарцами финансовую сделку. Как бы события ни развивались далее, такого рода контакты всегда будут существовать между нашими странами, и факт наличия соглашения о контрактах может оказаться в будущем чрезвычайно важным. В любом случае что-либо иное, как-то разрыв многочисленных контактов, вызвал бы в конечном итоге чрезвычайные трудности».

Через день после того, как комиссия Килгора выступила с разоблачениями, Мартину и группе из министерства финансов было категорически запрещено продолжать расследование. 16 ноября Раймон Даниэль писал в «Нью-Йорк таймс», что специалисты, намеревавшиеся найти утаенные фашистами средства, неожиданно оказались в странном положении. «В результате, — заключал он, — 140 служащих министерства финансов сегодня вечером гадают, отзовут их обратно или велят и впредь составлять никому не нужные отчеты».

На протяжении всех этих трудных недель Мартин со своими сотрудниками и группа из министерства финансов вели жестокий спор с Дрейпером и его подчиненным Чарльзом Фае из подразделения юридической службы, которые открыто игнорировали обязательные положения Потсдамской конференции. Расел Никсон сочувствовал их большей частью бесполезным попыткам покончить с могуществом промышленников в Германии и за океаном. Он говорил: «Военная администрация ни во что не ставит экспертов из министерства финансов». Более того, он заявил, что Дрейпер вообще отказался денацифицировать финансовые учреждения в Германии.

В Вашингтоне полковник Бернард Бернштейн из министерства финансов обрушивал мощные удары на «И. Г. Фарбен» на заседаниях комиссии Килгора. Он обвинил «Стандард ойл» в том, что концерн заключил соглашение с врагом по синтетическому каучуку, контракт на авиационный бензин стоимостью 20 млн. долларов, а также по поставке тетраэтила на сумму в 1 млн. долларов. Непосредственными организаторами этих поставок филиалам «И. Г. Фарбен» в Южной Америке после событий Перл-Харбора он назвал Эрнста К. Холбаха и Хью Уильямсона из ДАФ. Бернштейн заявил, что 6 процентов обыкновенных акций «И. Г. Фарбен» во время второй мировой войны принадлежало Дюпонам и что швейцарские банки в один голос отказались предоставить информацию по «И. Г. Хеми». Килгор следующим образом комментировал эти разоблачения: «Меня глубоко тревожит ряд недавно происшедших событий, свидетельствующих о моральной поддержке и даже поощрении некоторыми нашими руководителями фашистских тенденций в экономической и политической жизни Германии». Он также сообщал, что Дрейпер проигнорировал данные ему шесть месяцев назад указания об уничтожении заводов «И. Г. Фарбен», добавив, что госдепартамент явно поддерживает проводимую Дрейпером политику.

Представитель военной администрации США в Германии, имени которого названо не было, на страницах рождественского 1945 года номера «Нью-Йорк таймс» выступил с опровержением заявления Килгора. Он утверждал, что против концерна «И. Г. Фарбен» были приняты меры и что на самом деле «вопрос об «И. Г.» рассматривался на уровне четырех держав». Он подчеркнул, что Соединенные Штаты, Великобритания, Франция и Россия контролируют ту или иную часть «И. Г. Фарбен» в силу его разобщенной структуры. Но он забыл при этом добавить, что из четырех держав только Россия попыталась разрушить эту структуру.

Шел июль 1946 года. Джеймс Стюарт Мартин попрежнему не жалел сил, чтобы выявить правду о нацистско-американских деловых соглашениях. Однако его интересы отнюдь не разделял бригадный генерал Александр Кретер, вновь назначенный экономический советник Дрейпера. Этот авантюрист в свое время состоял партнером Шарля Бедо по банку «Вормс». На сцене появился также Гордон Керн из ИТТ. Он якобы был советником, однако на самом деле занимался переводом заводов «Фокке-Вульф» из советской зоны в американскую. С его помощью войска связи стали использовать принадлежавший фашистам завод ИТТ, тем самым предотвратив его ликвидацию. По его инициативе Вестрик оказался в Швейцарии, чтобы заполучить из швейцарских банков германские патенты ИТТ.

В октябре 1946 года Килгор и члены сенатской следственной комиссии по делам, связанным с войной, прибыли в Германию, намереваясь установить, почему попытки декартелизации фашистской экономики постоянно встречали на своем пути препятствия. Джордж Мидер, юрисконсульт комиссии, подготовил тысячи страниц показаний офицеров армии США. Несколько недель спустя, когда расследование еще не было закончено, Аверелл Гарриман (из компании «Браун бразерс энд Гарриман»), преемник Джесси Джонса на посту министра торговли, направил Филипа Рида со срочным поручением в Берлин для переговоров с Дрейпером. Рид, возглавлявший «Дженерал электрик», в свое время финансировал Гитлера и в угоду Круппу скрывал запасы карбида вольфрама.

Одновременно в Вашингтоне Килгор негласно провел двухчасовую беседу с генералом Луциусом Клеем. Содержание ее навсегда осталось в тайне.

Клей вернулся в Германию в декабре, будучи глубоко уязвленным критикой своей деятельности. Он организовал встречу Дрейпера и Филипа Рида в кабинете своего советника по финансовым вопросам Джека Бенета. В ходе встречи Ричард Спенсер из юридического отдела Клея подверг критике политику Трумэна в области денацификации и ликвидации «И. Г. Фарбен». Рид сообщал Гарриману, что расследование деятельности этого концерна и чрезмерная активность американцев, руководимых Мартином, свидетельствуют об «экстремизме» последнего, с чем следует покончить немедленно.

Подробный отчет Дж. Мидера, убийственный в подробностях и убедительный по фактам, был чересчур резок даже для Килгора. Помимо прочего, в нем говорилось: «Я бы выразил это следующим образом: если бы нашу страну оккупировала Германия и мы оказались бы в ее власти, некоторые люди в числе первых стали бы сотрудничать с оккупантами и играть определенную роль в деловой жизни Германии».

Военный министр Роберт Патерсон на это заявил, что выводы Мидера «искажают и дают зачастую ошибочное представление об американской зоне». Генераллейтенант Дэн Салтен, генеральный инспектор армии, также подверг критике выводы Мидера, утверждая что они являются «голословными». Тем не менее отчет Мидера составлялся на основе достоверных сведений, согласно которым, в частности, многие офицеры оказались замешанными в коррупции, махинациях и связях с нацистами.

Среди других показания дал один из руководителей армейской разведки при Клее, бывший сотрудник управления стратегических служб, полковник Фрэнсис Милер. Он утверждал, что «для руководства важными экономическими вопросами в военную администрацию привлекались служащие, имевшие связи в промышленности США, что могло оказать влияние на их мнения и поступки». Он настоятельно советовал прибегнуть к активной помощи армейской разведки для выявления случаев должностных преступлений среди руководства.

В декабре того же года комиссия Килгора извлекла на свет многочисленные скандальные истории. Мидер представил сведения, согласно которым Дрейпер заявил группе приезжих журналистов, что программа денацификации тормозит экономическое развитие.

Предпринимались попытки отойти от проводимой Трумэном политики изъятия у фашистов патентов. Инициатором этого был один из руководителей «Ю. С. стил корпорейшн», имя которого осталось в тени по причине его связей со сталелитейной империей Шмица и Круппа. Этот «инкогнито» призывал к немедленному возобновлению деятельности германского патентного бюро. Вышеупомянутый руководитель также ратовал за полное прекращение проведения обследований германских заводов. Филипс Хокинс заявлял в ответ, что восстановление патентной системы и прекращение контрольной деятельности было бы губительным для декартелизации.

Комиссия установила, что генерал Клей направил Дрейперу резкое послание относительно целесообразности денацификации промышленности. Подчеркивая, что могут возникнуть серьезные проблемы между администрацией и рабочими, он во всеуслышание отчитал Дрейпера, сохранившего руководящие посты за нацистами.

Был зачитан целый ряд писем Джеймса Стюарта Мартина, которые свидетельствовали о причинах, вынудивших его пойти на попятную. Он назвал имя — хотя вслух оно произнесено потом не было — одного американского промышленника, который пытался установить в Германии монополию на пенициллин путем перекупки одной за другой американских корпораций, связанных с нацистами. В числе их значилась и «И. Г. Фарбен». Он также заявил, что определенные круги в Вашингтоне способствовали получению разрешения на въезд в Германию по специальным пропускам компаниям ИТТ, «Нэйшнл кэш реджистер» и «Зингер».

Обвинения, выдвинутые Мидером, Килгор «разоблачил» в прессе. Возмущенный Джеймс Стюарт Мартин оставил свой пост. Его преемник Филипс Хокинс женился на дочери генерала Дрейпера.

В феврале 1947 года Ричардсон Бронсон, младший инспектор при Мартине, сократил на одну четверть штат его группы и заявил, что декартелизация «И. Г. Фарбен» и других предприятий тяжелой промышленности Германии прекращается. Впредь она будет осуществляться только в отношении мелких фирм, производящих товары потребления. Это решение получило одобрение бывшего президента США Герберта Гувера, который в 1931 году принимал в Белом доме Германа Шмица. В результате проведенной инспекционной поездки Гувер пришел к выводу, что концернам «И. Г. Фарбен» и «Крупп» следует предоставить возможность восстанавливать Германию.

Тех одиночек, которые пытались протестовать против таких изменений, военные убирали с пути как «красных». Однако кое-кто все же критиковал Дрейпера. Так, Александр Сакс, работавший с Джеймсом Мартином, в 1948 году сообщил комиссии Фергюсона по декартелизации, что «политика администрации как Рузвельта, так и Трумэна подвергалась грубым искажениям теми самыми лицами, которые были обличены наибольшим доверием для проведения этой политики». Сакс был вынужден уйти в отставку.

Что касается «Дженерал анилайн энд филм», то против этого несокрушимого столпа «братства» оказались тщетными все усилия Моргентау и министерства финансов. Продолжая традиции своего отца, Роберт Кеннеди, будучи министром юстиции, уберег компанию от ликвидации. 9 мая 1965 года ДАФ была продана на аукционе, причем страсти разгорелись такие, подобных которым еще не знала Уолл-стрит. Покупателям, выложившим 340 млн. долларов, оказался филиал «И. Г. Фарбен» в Германии.

Боровшиеся против «братства» пострадали куда больше членов самого сообщества. В 1948 году комитет палаты представителей, занимавшийся вопросами антиамериканской деятельности, в ходе одной из своих разнузданных кампаний клеветы, заклеймил верных сподвижников Моргентау Гарри Декстера Уайта и Лочлина Карри «большевистскими агентами». Моргентау и его люди из министерства финансов были скомпрометированы в глазах общественности. Против них использовались голословные утверждения некой Элизабет Бентли, «признавшейся» в шпионаже в пользу Советского Союза. Слушания, организованные комитетом, сломили Уайта и Карри, этих убежденных врагов фашизма, благодаря которым была вскрыта преступная деятельность Банка международных расчетов, «Стандард ойл», «Чейз нэшнл», «Нэшнл сити бэнк», семейства Морганов, Уильяма Родса Дэвиса, «Тексас компани», ИТТ, РКА, СКФ, ДАФ, «Форд мотор компани» и «Дженерал моторс». Карри переехал куда-то в Колумбию, а в 1956 году был лишен американского гражданства. Уайт умер от сердечного приступа 16 августа 1948 года в возрасте 56 лет, вернувшись домой после очередного дознания.

Итак, если уцелевшие руководители «братства» процветали по-прежнему, собирая силы для послевоенного сотрудничества, то осмелившиеся пролить свет на их деяния, понесли за это жестокое наказание. Посему руководители «братства», ушедшие в мир иной, могут спать спокойно.