Фантаст родился

Фантаст родился

Серия взрывов потрясёт Москву в октябре 2005-го, а уже 7 ноября белокаменная сгинет окончательно и безвозвратно. Поэтому вручение Букеровской премии (декабрь) не состоится вовсе, а оглашение шорт-листа придётся как раз на первую декаду светопреставления. Так что, куда ни кинь, эсхатологическому роману Дмитрия Быкова «Эвакуатор» ничего не светит. Двое разнополых сотрудников столичного еженедельника заводят служебный роман, в котором, наряду с вялыми соитиями, существенное место отводится бурному трёпу в виде главным образом ролевых игр. Одна из которых — своего рода космическая одиссея — мало-помалу вытесняет все прочие. Я инопланетянин, говорит мужчина, всё здесь вот-вот провалится в тартарары, но вот тебя я спасу. Я возьму тебя с собой в наш мир. Прокачу с ветерком на звездолёте. И дочь твою прокачу, и мужа, и мать, а бабушку пусть Жучка катает. Женщина и верит, и не верит, и то и дело обмирает в неземных по форме и по факту объятьях. А Россию меж тем рвёт Москвою, и мир — Россией, и нашу Солнечную систему — старушкой Землёй. Но и на Альфе Центавра дело обстоит ничуть не лучше… Авторский проект «Дмитрий Быков» в своей амбициозности, разносторонности и неиссякаемости сходен с акунинским. Обоим модным сочинителям приспичило переписать заново всю великую русскую литературу. Не пересказать своими словами (своих, по-настоящему оригинальных, слов ни у того, ни у другого нет), а именно по-борхесовски (Пьер Менар — автор «Дон Кихота»!) переписать слово в слово. Заменив пресловутую духовность филистерскими рассуждениями и филигранным меркантильным расчётом (Акунин) или, по большому счёту, бескорыстно, но с тем большей ненасытностью залюбовавшись собственным исполнительским мастерством (Быков). У Акунина получаются мутанты, у Быкова — клоны, и Владимир Сорокин отдыхает. В романе «Эвакуатор» Быков клонирует и контаминирует знаменитые, но не лучшие образцы отечественной словесности: «Невозвращенца», «Мастера и Маргариту», «Доктора Живаго» (в книгу демонстративно включены «Стихи вокруг романа») и братьев Стругацких с поправкой на обруганного прямо в тексте автора «Б. Вавилонской» Митрофанушку Веллера. Особенно губительны, разумеется, уроки, взятые у жидов города Питера: национально-пропорциональное представительство положительных персонажей, допущенных в космический ковчег; замешенное на дурных каламбурах хохмачество (секс бывает банальным или анальным); высокопарно-бездарные разговоры о смысле жизни и о самопожертвовании вперемешку с милыми пустячками, вроде провинциальной бабуси, со вкусом цитирующей Василия Васильевича Розанова, или звездолёта в форме садовой лейки. На «фантастических» страницах (а их большинство) роман проваливается в такую бездну, что кажется, будто его сочинил не автор талантливого «Оправдания» и кондиционной «Орфографии», да и вполне качественной, хоть и вторичной лирики, а какой-нибудь непоправимо бессмысленный «турбореалист», с ног до головы увешанный погремушками от престарелого Дона Натановича Руматы.

То ли тихий ангел пролетел, то фантаст родился… Московские страницы, впрочем, весьма милы. Служебный роман — и отдельно птичий язык, на котором, используя остранение по Шкловскому, переговариваются центральные персонажи, — почти превосходен. Пока его (и тот, и другой), как лягушку дробью в рассказе Марка Твена, не «заряжают» аллюзиями на Маргариту и Лару. И, разумеется, на Мастера и Поэта. Потому что такая лягушка, ясен пень, летать способна только низенько. Тогда как космическая лейка и вовсе не фурычит. Равно как не лезет ни в какие ворота российская глубинка, куда за родной бабушкой, она же В. В. Розанов, на перекладных едет Лара, став при этом свидетельницей небольшого, но симптоматичного Чернобыля и лишь чудом спася дефективного мальчика, местного Левшу и исполненную непоказного гнева чеченскую террористку. Впрочем, в романе постоянно подчёркивается, что ни чеченцы, ни даже ФСБ ничего не взрывают: просто-напросто всё разваливается само. Бытует мнение, будто роман «Эвакуатор» плох прежде всего потому, что вырос из небольшого рассказа. Про нашего мужа, про феноменально дешёвую забегаловку в Свиблово, про журнал «Собеседник», который здесь, естественно, переименован в «Собутыльник». И, понятно, про «сентябрьский синдром»: паническое ожидание взрывов (начиная с социального) в очередной День Москвы… Что ж, это объяснение правдоподобно, но недостаточно. Ведь в случае с «Эвакуатором» мы имеем дело не с творческой неудачей несомненно одарённого и авторитетного автора, а с поразительным по своей беспомощности и безнадёжности художественным провалом. Блеск (пусть и вторичный) всего, что делает в литературе Быков, оборачивается здесь даже не треском, а пшиком. И, априори (в букеровском случае) и апостериори (в ситуации с «НацБестом») подозревая жюри литературных премий в предвзятости, чтобы не сказать в оголтелой ненависти к плодовитому и профессионально успешному автору, более того — искренне симпатизируя Быкову в его циклопических усилиях, далеко не всегда оборачивающихся сизифовым трудом, — рискну однако же заметить: на этот раз дело не в личной или клановой неприязни. Всё куда запущеннее. Похоже, это понимает и сам Быков. Иначе с чего бы публиковать ему восторженную статью о братьях Стругацких и — отдельно и особенно — о творчестве С. Витицкого? Раздающего, если кто забыл, пусть и сугубо локального значения премиальные погремушки. Но нет, высказав подобное предположение, я, скорее всего, возвёл на нашего новопрорезавшегося фантаста напраслину. Потому что человек он искренний. И восторженный. И, случается, искренне восторгающийся — и как раз статьи о том, чем он искренне восторгается, получаются у него ярче всего. И статья о Стругацких наверняка из этого ряда, а вовсе не из желания лизнуть по самые гланды ситуативно полезного человечка. Это не более чем совпадение. Правда, не любят Быкова в том числе (наряду со многим прочим) и за повышенную частотность таких совпадений. Я же, не разделяя всеобщей нелюбви, желаю Быкову поскорее проститься с дурными образчиками хорошей прозы и хорошими образцами дурной фантастики — и слово в слово переписать в следующий раз не «Ночной дозор», а «Войну и миру», сконтаминировав её с «Братьями Карамазовыми» и с «Обрывом», — и тогда всё, кроме премии, непременно срастётся.

2006

Данный текст является ознакомительным фрагментом.