В поисках нового плацебо

В поисках нового плацебо

Череду неудач и провалов, преследующих нашу страну, принято объяснять слабостью политической власти — безыдейной, безвольной, внутренне противоречивой, во внешних проявлениях непоследовательной, сплошь и рядом коррумпированной или как минимум своекорыстной, а главное, так и остающейся — во всем, кроме наездов на бизнес и панической сдачи позиций в дипломатии, — сугубо виртуальной.

Однако не все так просто. И, справедливо критикуя коллективного Путина за неумение остановить системный кризис, смягчаемый лишь баснословными ценами на нефть, мы, по сути дела, требуем от него не просто компетентного и ответственного выполнения собственных обязанностей (как кажется нам самим), а чуда. И нарастающее разочарование в президенте — это обида не на государственного деятеля, почему-то оказавшегося недостойным собственного поста, а на несостоявшегося чудотворца.

«Болит? — сказано в старом анекдоте. — А чему вы удивляетесь, батенька? У вас же рак!» Разумеется, Путин обманул общие ожидания в том плане, что не вылечил Россию, а всего лишь на какое-то время приостановил развитие болезни — и эту ремиссию значительная часть общества поспешила принять за полное исцеление или хотя бы за предшествующий исцелению кризис, — но остаётся вопрос: а что это, собственно говоря, за болезнь? Если язва или бронхит, то да: доктор плохо старался! А если все-таки нечто неизлечимое и вместе с тем на все сто процентов смертельное? Тогда надо не к врачу, а к бабке. Или в церковь. Но вместе с тем тогда уж и нечего пенять на врача: светило он или самозванец, роли не играет.

Самое простое истолкование нашей болезни предлагают историки, напоминающие о том, что распад империй всегда проходит несколько стадий. Распался Варшавский договор, распался СССР, распадается СНГ, на очереди распад России. Распад до какого-то критически минимального — молекулярного или даже атомарного — уровня, на котором она исчезнет окончательно — или же (бывает и так) начнётся новое собирание земель. Распад, неизбежно сопровождаемый и дополнительно ускоряемый всевозможными бедствиями… Поначалу показалось, будто Путин возрождает государственность, а значит, приостанавливает дальнейший распад, но дело обернулось четырёхлетней мнимой ремиссией: они притворились, будто нас лечат, а мы — будто выздоравливаем. Но выздороветь было нельзя, и мы напрасно злимся на доктора за то, что нам прописали плацебо. А что с операцией он замешкался и, едва начав её, при виде крови принялся, чтобы не упасть в обморок, обмахиваться скальпелем, как веером, — так мы ведь все равно были неоперабельны.

Сегодняшняя политология, вероятно на уровне коллективного подсознания, обращается к медицинской терминологии и — вот вам характерный пример — оперирует ею. Что такое консерватизм, как не призыв к консервативному лечению: не пей, не кури, соблюдай диету, больше бывай на свежем воздухе? Что такое либерализм, как не поблажки смертельно больному: водка? Да хоть залейся! Но лучше всего — «Абсолют»! Курить? На здоровье! Но, чтобы не кашлять, лучше курить «Парламент»! Оттянись напоследок по полной программе! Что такое государственничество — во всем спектре вплоть до великодержавного шовинизма, — как не призыв лечиться самовнушением: я здоров… я молод… я красив?.. Что такое, наконец, наша социал-демократия, как не предписание отправиться в хоспис?.. А у больного меж тем портится не только самочувствие, но и характер, он все с большей ненавистью посматривает на несостоявшегося кудесника в белом халате и вот-вот накинется на него с кулаками. И тот, предчувствуя «горчичную революцию», паникует. И заранее отстреливается полными пригоршнями плацебо.

Единственный серьёзный упрёк Путину заключается в том, что он не сотворил чуда, тогда как спасти нас способно только оно. Не сотворил — и уже не сотворит: это и есть главное открытие (и главное разочарование) второго срока; а все остальные ошибки и огрехи — лишь производные от внезапно (!) открывшегося клинического бессилия. Отсюда, кстати, и тоска по Сталину (кровавому чудотворцу), овладевающая массами, да и преследующее элиты желание умереть «в постели с чистыми простынями, голландскими, если можно» (Лорка). Отсюда и проблема Преемника, который должен оказаться филиппинским хилером, или индейским шаманом, или хоть белорусским коновалом, но непременно — лекарем-чудотворцем. Представителей традиционной медицины просят не беспокоиться.

2005

Данный текст является ознакомительным фрагментом.