Энергетическая доктрина России

Энергетическая доктрина России

Для понимания ближайших перспектив человечества и России как его неотъемлемой части исключительно важно понимать, что переживаемое нами с весны 1999 года беспрецедентно длительное удорожание энергоносителей носит, с одной стороны, фундаментальный, а не конъюнктурный характер, а с другой — не будет продолжаться бесконечно.

Длительность «энергетических каникул» — до 10 лет.

Помимо текущих конъюнктурных колебаний, высокая цена энергоносителей отражает их общую нехватку, с которой человечество может столкнуться в ближайшие 10–15 лет при сохранении современных темпов развития на современном технологическом базисе.

Угроза нехватки энергоносителей отнюдь не является абсолютной даже в настоящее время, на существующем технологическом уровне. Так, как минимум США и Канада могут в любой момент начать разработку битуминозных песков канадской провинции Альберта, более чем рентабельную уже при цене нефти 30 долл. за баррель, что при желании позволит достаточно приблизить мировую цену нефти к этому уровню.

Однако США и Канада не используют эту возможность в сколь-нибудь заметной степени, а мир в целом, несмотря на прилагаемые в последнее время усилия, не использует в должных объемах и иные возможности вроде альтернативных способов получения энергии, в первую очередь биологические виды топлива.

Причина проста: с одной стороны, дорогая нефть приносит сверхприбыли глобальным нефтегазовым корпорациям, в первую очередь американским, и влиятельным арабским странам, что заинтересовывает их в сдерживании развития и распространения альтернативных технологий, в том числе при помощи механизмов защиты интеллектуальной собственности, давно выродившихся в механизмы защиты злоупотреблений монопольным положениям.

С другой стороны, дорогая нефть сдерживает стратегических конкурентов США — Евросоюз, Японию и, главное, Китай (причем в этом сдерживании США опираются на интересы всех значимых экспортеров нефти мира, в том числе и враждебных им самим). В отличие от Евросоюза, Японии и Китая, США не только имеют собственные значительные месторождения нефти, находящиеся в состоянии своего рода стратегического резерва, но, главное, являются эмитентом мировой резервной валюты, обслуживающей в том числе мировой рынок энергоносителей.

В настоящее время дороговизна энергоносителей является едва ли не единственным инструментом сдерживания американским государством и американскими глобальными монополиями своего главного и единственного стратегического конкурента — Китая.

Развитие ближневосточного кризиса и его распространение на Средний Восток наряду с достижением других целей служит, как представляется, решению и этой задачи.

С весны 2006 года на повестке дня мировой политики стоит нанесение США однодневного ракетно-бомбового удара по Ирану, отбрасывающего его атомную программу (воспринимаемую как программу создания атомной бомбы) на 5–7 лет назад, временно разрушающего всю управленческую инфраструктуру страны и уничтожающего базы его военно-морского флота и ряд объектов в районе Ормузского пролива.

Помимо вполне очевидных внутри- и внешнеполитических дивидендов для руководств обеих стран, этот удар приведет к новому удорожанию нефти — ориентировочно до 100 долл. за баррель брент-смеси. Разумеется, блокада Ормузского пролива при наличии специально созданного для ее недопущения 6-го флота США может быть лишь кратковременной и потому чисто символической; разумеется, мировая финансовая система не разрушится, хотя и испытает определенные потрясения. Однако влияние этого удорожания на мир будет весьма болезненным.

Прежде всего, начнется болезненная стагнация Евросоюза и Японии, сопровождающаяся свертыванием социальных гарантий, сокращением производства и (в первую очередь в развитых странах Евросоюза) обострением этно-конфессиональных конфликтов.

Развитие Китая затормозится, однако он не будет деста— билизован из-за своевременного (еще в 2005 году) переноса акцентов государственной политики со стимулирования частной инициативы на поддержание социальной справедливости и на снижение дифференциации доходов, что позитивно скажется на устойчивости китайского общества.

Не стоит забывать и о дисциплинированности китайцев, и об их закрепленной последним десятилетием привычке к жесточайшему дефициту всех природных ресурсов, в том числе энергии и воды.

Кроме того, последние годы Китай успешно реализует глобальную стратегию по установлению контроля за самыми разными источниками энергоносителей, которая уже принесла свои плоды. В частности, в Африке китайские компании за счет отказа от эксплуатации территорий в пользу их комплексного развития потеснили монополии развитых стран в их собственных «вотчинах», включая Нигерию, а Ангола стала крупнейшим поставщиком нефти в Китай, опередив в 2006 году Саудовскую Аравию.

В силу изложенного удорожание нефти, хотя и создаст проблемы для китайской экономики, не приведет к ее краху. Главный результат будет относительно неожиданным — изменение принципов организации мировых рынков энергоносителей и форсированное завершение наметившегося в последние годы перехода от их либерального устройства к сегментации, при которой контролирующие предложение энергоносителей корпорации будут продавать их прежде всего «своим» потребителям, осуществляя поставки на открытый, либерализованный рынок «по остаточному принципу».

Традиционно такая сегментация является базовым подходом американских стратегических планировщиков, а в 2000–2002 годах она легла в основу и китайской глобальной политики. Новый виток удорожания энергоносителей может стать катализатором распространения этого подхода со сфер оценок и аналитики на практическое устройство конкретных глобальных рынков. Определяющее влияние на конкретный характер сегментации энергетических рынков будет иметь стратегический выбор Казахстана — подлинного «хартленда» Евразийского континента, который ему придется делать между потребителями Запада и Китая, с одной стороны, и транспортировкой энергоносителей по территории России и в обход ее — с другой.

Удорожание нефти сделает более доступным сжиженный природный газ (СПГ) и подстегнет расширение его рынка. Способствуя «отвязыванию» рынка газа от капиталоемких магистральных газопроводов, распространение СПГ подтолкнет не только либерализацию существующих региональных рынков газа (в первую очередь европейского), но и постепенную интеграцию их в единый глобальный рынок газа, где долгосрочные поставки по газопроводам будут сначала дополняться, а затем и ограничиваться поставками СПГ.

Однако эта либерализация и формирование глобального рынка парадоксальным образом не разрушит общую картину сегментации глобальных рынков энергоносителей, но лишь встроится в нее. Последствия снятия технологических ограничений для свободной продажи газа будут во многом нейтрализованы возникновением глобальных политических барьеров, и СПГ будет продаваться в первую очередь стратегически дружественным потребителям точно так же, как и нефть, и нефтепродукты.

Сегментация глобального рынка энергоносителей будет усилена тенденциями к национализации нефтегазового сектора неразвитых и развивающихся стран, в том числе переходом месторождений нефти и газа из-под контроля глобальных монополий Запада под контроль национальных государств. Понятно, что это нанесет сильнейший удар по глобальным монополиям развитых стран, — и не только потому, что они лишатся части своих сегодняшних ресурсов, но из-за утраты перспективы дальнейшего расширения сфер своего влияния и практической деятельности. Поскольку фондовые рынки ориентируются не столько на текущее реальное состояние бизнеса, сколько на его перспективы, именно разрушение перспектив нанесет самый страшный в краткосрочном плане удар глобальным энергетическим монополиям.

Однако значительно более серьезные проблемы создаст для них технологический прогресс.

Ведь сегментация глобальных рынков энергоносителей, хотя и облегчит положение Китая, отнюдь не решит всех его проблем (и при этом, по всей видимости, еще и серьезно усугубит проблемы Евросоюза и Японии). В результате он форсирует поиск технологий, снижающих энергоемкость экономики, и качественно новых источников энергии.

В принципе уже существующих сегодня технологий достаточно для существенного и достаточно быстрого снижения зависимости мировой экономики от нефти и газа, однако, весьма вероятно, в этом направлении могут быть найдены и новые, еще более эффективные решения. Вопрос заключается в их форсированном распространении, сдерживаемом, насколько можно понять, глобальными монополиями и некоторыми государствами — экспортерами энергоносителей.

Однако удорожание энергоносителей усилит потребность в снижении энергозависимости до такой степени, что она гарантированно прорвет существующие ограничения и обеспечит стремительное развитие сверхпроизводительных технологий, разрушающих глобальный монополизм.

Главным практическим следствием этого будет драматическое удешевление энергии. Можно предполагать, что уже к 2020 году человечество подойдет в условиях «энергетического изобилия» и при качественно ином мировом порядке, чем сейчас.

Этот мировой порядок, равно как и коллизии его неизбежно хаотического формирования, представляет собой самостоятельный интерес (наиболее вероятно, что наибольший выигрыш получит Китай, который имеет максимальные шансы стать источником и центром распространения новых технологий в силу максимальной организованности, качества государственного управления и наиболее спокойного отношения к праву интеллектуальной собственности), однако для России наиболее важным сегодня с практической точки зрения является осознание того, что баснословно благоприятные для ее развития внешние условия, связанные с дороговизной сырья, сохранятся не слишком продолжительное время.

С одной стороны, беспрецедентное по своей длительности (с середины 1999 года) удорожание энергоносителей сохранится на ближайшие годы. Оно уже в полной мере превратило российские нефть, газ и уголь из коммерческого в стратегический, геополитический ресурс.

С другой стороны, было бы верхом беспечности и безответственности полагать, что это удорожание носит долгосрочный характер; наиболее разумно исходить из того, что «энергетические каникулы» для России продлятся еще не более 10 лет.

Это требует коренного переосмысления принципов и механизмов их использования.

Представляется принципиально важным сознавать, что нападения США и их сателлитов на Югославию в 1999 году и на Ирак в 2003 году уничтожили международное право в том виде, в котором оно существовало ранее, и превратили его в простое прикрытие грубой и открыто реализуемой военной силы. Обеспечив необходимую обороноспособность (в том числе в информационной сфере, где обороноспособность заключается в возможности транслировать свою правоту в глобальных СМИ в должных объемах), Россия должна ответить на военную силу США своей энергетической силой.

Выработка и реализация принципиально новой Энергетической доктрины России, затрудняемая плачевным состоянием и продолжающейся деградацией российской государственности, облегчаются тем не менее самоочевидностью данной доктрины и решаемых ею задач.

Восстановление энергетического суверенитета

Это первый, наиболее насущный и наиболее принципиальный шаг, который должна сделать Россия.

Прежде всего, надо решительно и открыто отказаться от колониальных по сути соглашений с глобальными монополиями, подписанных в первой половине 90-х годов и либо прямо нарушающих российские законы (как Каспийский трубопроводный консорциум, создающий конкуренцию российской нефти), либо наносящих России неприемлемый ущерб. К последним относятся, например, соглашения о разделе продукции (СРП), по которым иностранные инвесторы получают практически всю прибыль от добычи российских нефти и газа, а Россия не только полностью компенсирует их завышенные издержки на добычу своих полезных ископаемых, но еще и оказывается им должна!

Формальные основания для отмены соответствующих соглашений может дать тщательное и беспристрастное расследование обстоятельств их заключения. В частности, вскрытие коррупционных мотивов их подписания российскими реформаторами (трудно представить себе иные причины, по которым они, даже при всей их легендарной безграмотности и даже в хаосе первой половины 90-х годов, могли пойти на столь невыгодные для страны соглашения) по нормам современного международного права является вполне достаточным основанием для признания соответствующих сделок ничтожными.

СРП должны быть законодательно запрещены как заведомо неприемлемый для России колониальный способ освоения ее природных ресурсов ее стратегическими конкурентами.

При освоении природных ресурсов следует целенаправленно обеспечивать максимальное влияние российского капитала — как частного, так и государственного. У России достаточно денег для самостоятельной реализации проектов любого масштаба; иностранцы должны допускаться лишь как носители отсутствующих у нас технологий и, желательно, при условии передачи этих технологий и их широкого распространения в России и в среде российского бизнеса.

Следует стремиться к привлечению иностранных носителей передовых технологий прежде всего на уровне отдельных специалистов и их групп, при невозможности ограничиться этим — на уровне специализированных фирм, решающих те или иные отдельные технологические задачи (вплоть до разработки инвестиционных проектов). В крайнем случае, когда освоение того или иного российского месторождения энергоносителей действительно является исключительно сложным, иностранный капитал может привлекаться к соответствующему инвестиционному проекту в виде управляющих фирм, организующих его реализацию.

Однако контроль за любым проектом и собственность на добываемые ресурсы при любых обстоятельствах должны оставаться исключительно национальными.

Магистральные трубопроводы в силу своей стратегической значимости должны оставаться в исключительной собственности государства или компаний с государственным участием не ниже 75 %+1 акция.

Доступ к трубопроводам должен быть равным и свободным для всех представителей российского государственного и частного капитала, однако иностранный капитал как стратегический конкурент России в принципе не должен иметь к ним доступа. Настойчивое стремление Евросоюза к лишению России ее естественного конкурентного преимущества, созданного трудом поколений советских людей, в том числе при помощи принуждения к ратификации Договора к Энергетической хартии (обеспечивающего свободный доступ к нашей трубопроводной системе всех желающих), напоминает стремление наиболее оголтелых революционеров столетней давности к обобществлению чужих женщин. Оно является столь же безосновательным и должно остаться столь же бесплодным.

Вторая по значимости стратегическая задача современной России — обеспечение баланса между интересами бизнеса и общества. Опыт развитых стран показывает, что решение этой задачи наиболее эффективно при помощи территориального разделения указанных интересов.

Сверхрентабельная добыча экспортного сырья (в первую очередь энергоносителей) в России должна быть направлена в первую очередь на удовлетворение общественных интересов. Соответственно, и осуществляться она должна либо государственными компаниями, либо российским частным капиталом под плотным контролем государства.

Объектом же реализации коммерческой инициативы и здоровой агрессивности частного бизнеса должны становиться не собственные граждане, которых государство должно защищать, в том числе и от избыточной энергии предпринимателей, но окружающие страны, в первую очередь постсоветское пространство, которое, по крайней мере, в наиболее стратегически важном, энергетическом плане должно полностью принадлежать российскому бизнесу.

Каждая тонна нефти и каждый кубометр газа, добытые на постсоветском пространстве (не говоря уже о самой России) любой компанией со значимым участием иностранного капитала (не говоря уже о полностью иностранных компаниях), — овеществленный позор России и оскорбление ее национальных интересов, подрыв ее экономического, а, в конечном счете, и политического суверенитета.

Объективной стратегической задачей России является полный контроль за всей системой магистральных газо-нефте- и продуктопроводов на всем постсоветском пространстве. В настоящее время ключевым приоритетом российской энергетической стратегии должно стать блокирование любой ценой и любыми способами реализации проекта газопровода из Казахстана в Турцию в обход России, равно как и всех других проектов, грозящих нашей стране отсечением от нее жизненно необходимого газа Туркмении и Узбекистана. Необходимо разработать и осуществить масштабный комплекс разнообразных мероприятий, для того чтобы сама мысль о принципиальной возможности проектов такого рода стала абсолютным табу для всех без исключения представителей не только среднеазиатских, но и мировых элит.

Государство должно организовывать, направлять и всемерно поддерживать внешнюю экспансию частного российского бизнеса. Основным принципом данной экспансии должно стать предоставление относительно дешевых российских энергоресурсов в обмен на стратегически значимую собственность соответствующих стран. Наиболее естественным практическим механизмом осуществления экспансии представляются созданные на «энергетические деньги» про— российские лобби, но ни в коем случае не бесплодный и шокирующий энергетический шантаж, не говоря уже о контрпродуктивных, а порой и разрушительных для России «газовых» и «нефтяных» войнах.

В силу высокого протекционизма развитых стран и плотности их политического пространства, «разрыхление» которого недоступно современной российской бюрократии в силу ее неэффективности, их освоение российским энергетическим бизнесом может носить лишь значительно более ограниченный характер. Как представляется, оно должно быть нацелено прежде всего на качественное повышение доходов за счет увеличения степени переработки экспортируемой продукции и приближения к потребителям.

В ближайшие годы наиболее актуальным остается прорыв «Газпрома» в распределительные сети стран Евросоюза. Неудача, которую потерпела Россия в этом направлении в 2006 году, должна не разочаровывать, но лишь мобилизо— вывать энергию нашего государства на этом направлении.

В качестве постоянного инструмента взаимодействия с Евросоюзом в энергетической сфере следует использовать возможность частичной переориентации экспорта на Восток. «Первой ласточкой», обозначающей эту стратегию, стала готовность переориентировать 28 млн. т нефти в год, поставляемые из Западной Сибири в Западную Европу, на первичное заполнение Тихоокеанского нефтепровода— с замещающим увеличением поставок по Каспийскому трубопроводному консорциуму. Однако в дальнейшем замещающие мероприятия должны предусматриваться представителями не поставщиков, а исключительно потребителей энергоносителей, как наиболее заинтересованной в таких мероприятиях стороной.

Стратегическим ресурсом России в глобальной конкуренции с развитыми странами — импортерами энергоносителей является укрепление отношений, вплоть до заключения союза, окончательно зафиксировавшего бы сегментацию мирового рынка энергоносителей, с Ираном, Казахстаном и Китаем. При этом предметом торга с Западом должен быть не сам факт движения в этом направлении, но лишь его скорость и степень учета интересов западных потребителей. В частности, если они будут отказываться от долгосрочных договоренностей (в особенности это касается потребления российского газа Евросоюзом), Россия должна быть готова к постепенной переориентации поставок в пользу не только наиболее сговорчивых членов Евросоюза, но и Китая.

Первоочередными целями в продвижении «Газпрома» в европейские распределительные сети, помимо Великобритании и Германии, должны стать Нидерланды (как ключ к Франции, прямой выход в распределительные сети которой пока невозможен из-за протекционизма), Италия и Греция.

Структурные преобразования в энергетическом секторе России

Фундаментальной задачей в данной сфере является повышение степени переработки экспортируемой продукции. В 2005 году российский бизнес самостоятельно начал стихийное замещение экспорта сырой нефти по железной дороге более эффективным экспортом нефтепродуктов: падение экспорта нефти на 5 % сопровождалось ростом экспорта нефтепродуктов на 16 %. Эту тенденцию, сохранившуюся и в 2006 году, представляется необходимым закрепить государственной политикой. России необходимо форсированное строительство комплекса нефтеперерабатывающих заводов для полного прекращения экспорта сырой нефти по железной дороге и танкерами с замещением его экспортом нефтепродуктов.

Следует всемерно развивать нефте-, газо- и углехимию для максимально полного замещения экспорта сырья качественно более выгодным экспортом продукции его переработки.

Разумеется, интенсификация развития топливно-энергетического комплекса ни в коей мере не отменяет необходимости освоения новых месторождений, в первую очередь Ямала, и восстановления масштабов геологоразведки, достаточных для устойчивого развития топливно-энергетического комплекса в стратегической перспективе.

Жизненно необходимое России масштабное энергосбережение в необходимых для экономики масштабах не может идти само собой, без системных усилий государства. Так, качественное снижение потерь в жилищно-коммунальном хозяйстве требует его технологической модернизации, обеспечения финансово-экономической прозрачности и жесткого ограничения злоупотреблений монопольным положением.

Развитие электроэнергетики должно быть подчинено принципам технологической эффективности, а не извлечению прибыли из отдельных фрагментов единой энергосистемы за счет ее общей деградации. Первоочередные задачи — обеспечение приоритетного использования наиболее дешевой энергии ГЭС (сейчас, наоборот, стимулируется потребление в первую очередь наиболее дорогой энергии ТЭС, что ведет к необоснованному росту внутреннего потребления газа, который является потенциальным экспортным ресурсом) и воссоединение потребителей с «запертыми» мощностями сибирских ГЭС при помощи восстановления «энергомостов».

С учетом оздоровления энергетического баланса страны в результате указанных мер нужен системный анализ экспортных обязательств, взятых на себя не только Россией как государством, но и всеми ее компаниями, в том числе и частными. При необходимости эти обязательства должны быть приведены в соответствии с возможностями российского ТЭК. Без этого возможна ситуация, при которой экспортные обязательства России будут выполняться за счет сокращения поставок на внутренний рынок с торможением, а то и дестабилизацией национальной экономики. Признак возможности такого развития событий появился еще летом 2006 года, когда в некоторых регионах России началось ограничение поставок газа на электростанции, связанное с его физической нехваткой.

Внутренние цены на энергоносители должны быть привязаны к уровню жизни большинства россиян, а не жителей наиболее развитых стран мира (который отражают мировые цены). Их повышение возможно только по мере роста уровня жизни, причем не наиболее обеспеченных 1215 % населения, как это происходит в последние годы, а всех россиян, и в первую очередь их беднейшей части.

Обязательства по стремительному повышению внутренних цен на газ, принятые в ходе переговоров с Евросоюзом о присоединении к ВТО под давлением российского газового лобби (и формально закрепленные в Энергетической стратегии на период до 2020 года и в решениях правительства), должны быть немедленно отменены как подрывающие национальную конкурентоспособность. Формальными основаниями могут стать обструкционистская позиция США на переговорах о присоединении России к ВТО, фактический отзыв Евросоюзом своего согласия на присоединение России к ВТО и одностороннее выдвижением им новых, ранее не обсуждавшихся в связи с присоединением к ВТО требований бесплатного пролета самолетов над Сибирью и ратификации Договора к Энергетической хартии.

Принципиально важным является то, что, даже если указанные вопросы и будут урегулированы, интересы поддержания конкурентоспособности российской экономики должны признаваться более важными, чем интересы стратегических конкурентов России.

Переход к экспорту энергоносителей, а затем и остального сырья исключительно за рубли является стратегической целью, достижение которой не просто кардинально повысит значимость нашей страны в мировой экономике, но и трансформирует всю мировую финансово-экономическую систему в национальных интересах России и создаст предпосылки для превращения российского рубля в мировую резервную валюту.

Доходы от экспорта сырья должны направляться на комплексную модернизацию страны: возрождение ее управленческого, человеческого и производственного капитала на качественно новой, передовой технологической основе.

Комплексная модернизация необходима не только потому, что без нее увеличение доходов от экспорта сырья попросту не имеет смысла, но и для обеспечения надежных гарантий обороноспособности страны и безопасности ее руководства. Эти гарантии представляются совершенно необходимым условием реализации описанной Энергетической доктрины, так как вызываемое ею достаточно резкое изменение баланса глобальных финансовых потоков в пользу России по вполне объективным причинам создаст для развитых стран сильнейший соблазн насильственного возвращения к современной ситуации колониальной по сути эксплуатации богатств нашей страны.

Справочно

Энергетическая безопасность: проблемы мнимые и реальные

^{Выступление на конференции «Стратегическиерамки восточной политики Евросоюза» (Братислава, 9–12 ноября 2006 года)}

Понятие энергетической безопасности, как широко известно, состоит из трех основных неразрывно связанных друг с другом и попросту не существующих поодиночке элементов. Это, во-первых, обеспечение бесперебойной и достаточной поставки энергоносителей, во-вторых— при условии гарантированного стабильного объема закупок, в-третьих — по ценам, определяемым прозрачными рыночными механизмами или равноправными переговорами.

К сожалению, в современной Европе обычно под энергетической безопасностью понимают только первый элемент, а саму ее трактуют как «безопасность потребителя». «Безопасность производителя», которую обеспечивает второй элемент, представители Евросоюза просто отказываются рассматривать.

В частности, на саммите в Лахти Россия столкнулась с единым фронтом стран Евросоюза, потребовавшим от нее ратификации Договора к Энергетической хартии.

Именно это требования является сегодня и будет оставаться завтра ключевым аспектом темы энергетической безопасности.

От нас требуют свободного доступа к нашим трубопроводным системам без предоставления каких бы то ни было гарантий по транзиту и объемам закупок именно у нас.

С практической точки зрения, подобные ситуации заканчиваются приоритетными закупками энергоносителей у трейдеров, конкурирующих с российскими. При этом приоритет определяется не коммерческими, но политическими причинами. Классический пример — ситуация с проливами Босфор и Дарданеллы: озабоченная экологическими рисками Турция ограничивает проход по ним танкеров с российской нефтью, но не конкурирующей с нами нефтью Каспийского трубопроводного консорциума, который вдвое увеличил свои мощности.

Если Россия ратифицирует Договор к Энергетической хартии, Евросоюз начнет в приоритетном порядке закупать энергоносители у своих собственных трейдеров, объявив российских трейдеров «непрозрачными» или «сотрудничающими с диктаторским режимом Путина» или же найдя какой-нибудь еще предлог.

Однако дело имеет и теоретический аспект.

Договор к Энергетической хартии составлен так, что обеспечивает интересы только потребителей, но не производителей. Не давая гарантий по транзиту, он тем самым весьма существенно ущемляет интересы России, что показал украинский кризис.

С учетом изложенного выходом мог быть обмен доступа к российским магистральным трубопроводам на гарантию наших транзитных интересов или на доступ к распределительным сетям Евросоюза (чтобы компенсировать риски прибылью). Однако и в том и в другом, за исключением отдельных не делающих погоды эпизодов, нам было с возмущением отказано.

Этот возмущенный отказ поставил Россию и Запад на грань новой «холодной войны», а победа демократов на довыборах в США, полагаю, обеспечит пересечение этой грани.

Все это уже сейчас отталкивает Россию не только от Запада как такового, но и от Евросоюза, способствуя нашей переориентации на растущий центр мировой экономики — Китай и связанные с ним страны Юго-Восточной Азии.

Мы привязаны к Европе географией, традицией, инфраструктурой и культурой, однако позиция Европы вынуждает нас, поддерживая взаимодействие в рамках существующей инфраструктуры, наращивать инфраструктуру сотрудничества не с ней, а с ее стратегическими конкурентами, балансируя Запад Китаем и исламским миром.

Это не очень приятно, но это не выбор России — это выбор Запада, который не оставляет нам иной траектории развития.

В целом основной проблемой в понятии «энергетическая безопасность» является ее исключительно односторонняя трактовка. «Энергетическая безопасность» понимается именно как «энергетическая безопасность Евросоюза», при этом все попытки разъяснить, что существует и «энергетическая безопасность России», воспринимаются едва ли не как враждебные действия.

Тема «энергетической безопасности» стала актуальной в Евросоюзе после украинского кризиса, когда Россия очень короткое время не смогла обеспечивать надежные поставки газа в условиях несанкционированного его забора Украиной, и экстремально холодной зимы на своей территории.

Действительно, Россия продает Евросоюзу газ на западной границе Украины, поэтому проблемы ее поведения — это наши проблемы.

Однако нельзя не отметить, что в период возникновения газового кризиса украинские власти в политическом отношении находились под доминирующим контролем европейцев, которые просто не захотели помочь себе сами.

Более того: проблемы с газоснабжением европейцы практически создали сами себе, сначала практически отказавшись от идеи газового консорциума, а затем всячески поддерживая и раздувая антироссийскую позицию части украинского руководства. Обвинять Россию в последствиях своей собственной политики возможно, является нормой для Евросоюза, однако эта норма деструктивна и не ведет ни к чему, кроме дискредитации в России как Евросоюза, так и европейских ценностей.

Существенной проблемой является то, что Украина не может покупать газ по европейским ценам. Однако это является ее внутренней проблемой. Если бы Украина была не независимым государством, а сателлитом России, мы имели бы основания давать ей скидку в качестве платы за подчинение. Однако Евросоюз настаивает на независимости Украины и других стран постсоветского пространства от России, и мы полностью разделяем эту позицию. Но вот только когда мы признаем суверенитет Украины не на словах, а на деле, в том числе и в области цен на энергоносители, Евросоюз вдруг перестает нас понимать и не поддерживает наши попытки получения адекватной цены за наши энергоносители (в том числе и собственностью, раз уж у Украины нет денег). Именно подобные эпизоды привели к тому, что словосочетание «европейское лицемерие» стало в России столь же устойчивым, как, например, «японское трудолюбие» или «американская эффективность».

Сознавая все это, Россия предприняла попытку защитить Евросоюз от зигзагов внутриукраинской политики, и договорилась с правительством Венгрии о строительстве в этой стране значительных подземных хранилищ газа. По завершении этого строительства Евросоюз перестанет быть заложником своих украинских партнеров: даже если Россия будет вынуждена в связи с воровством ограничить поставки в Евросоюз через Украину, Евросоюз будет получать российский газ из этих хранилищ.

Однако буквально в день достижения договоренностей об этом в Венгрии были организованы массовые антиправительственные выступления, стихшие только недавно. Поводом для них стала запись грубых высказываний премьера, загадочным образом попавшая на государственное радио. Отставка премьера с высокой степенью вероятности сделала бы невозможным строительство подземных газохранилищ в Венгрии.

Изложенное показывает иррациональность позиции Евросоюза по вопросам энергетической безопасности.

Однако это отнюдь не означает, что путинская Россия является идеальной страной. Я отношусь к Путину негативно и считаю его несчастьем для России, но его недостатки не имеют отношения к энергетической безопасности Евросоюза — за исключением единственного пункта, на котором остановлюсь позже.

Основная претензия к Путину в отношениях с Евросоюзом заключается в том, что, будучи близок к нему по своему опыту и стремлению к комфорту, Путин склонен к чрезмерным уступкам и к недостаточному отстаиванию интересов России перед Евросоюзом. Отчасти это вызвано также наличием не только российских, но и частных интересов, причем Евросоюз с удовольствием пользуется возможностью обменивать удовлетворение отдельных частных интересов «друзей Путина» на его отказ от значительно более масштабных общероссийских интересов.

Классическим примером служит разрешение на реэкспорт российского газа, которое в 2003 году было выдано Путиным Германии, Франции и Италии в обмен на их отказ от критики России по поводу дела «ЮКОСа». Это была чрезмерная плата, несоизмеримая с реальной «ценой вопроса».

Весьма знаменательно также и отсутствие российской реакции на чудовищное заявление Еврокомиссии, которая пытается требовать ратификации Договора к Энергетической хартии, шантажируя Россию отзывом согласия Евросоюза на присоединение России к ВТО.

Таким образом, основанные на реальности, а не на попытках ущемить Россию, претензии к Путину не имеют отношения к вопросам энергетической безопасности Евросоюза.

Есть лишь одно исключение, и весьма показательно, что именно оно никогда и ни при каких обстоятельствах не высказывается европейскими представителями.

Дело в том, что «Газпром» перенапрягся из-за искусственного превращения в непрозрачную многоотраслевую корпорацию — в становой хребет нового, не государственного, но бюрократического капитализма. Обслуживание власти, в том числе ее усилий по вытеснению из экономики частного бизнеса, отвлекает все его административные и финансовые возможности. В результате новые месторождения газа не осваиваются.

Разбуривание новых месторождений на Ямале началось, но идет, как представляется, недостаточно интенсивно.

Решение о сохранении национального контроля за Штокмановским месторождением обидело развитые страны. Возможно, предполагалось разменять Штокман на ВТО, но обмен не получился, и решение оказалось принципиальным. Это значит, что в ближайшие годы ни одна сервисная компания мира не возьмется осваивать Штокмановское месторождение — и, соответственно, оно останется резервом.

Мы не против, но старые месторождения постепенно вырабатываются, и добыча на них снижается.

В результате в ближайшие годы может начаться снижение объемов добычи газа в России.

В условиях нехватки газа, которая возникла на отдельных сегментах внутреннего рынка России уже летом 2006 года, эта ситуация создает неуверенность в способности России выполнять свои экспортные обязательства.

Какое-то время газ будет поставляться на экспорт в ущерб собственной экономике, так как правящая элита России ориентирована на достижение личных коммерческих интересов, а не на развитие своей страны. Поэтому до 2011 года вы находитесь в полной безопасности.

Однако после 2011 года может быть введен газопровод из Казахстана по маршруту Баку-Тбилиси-Джейхан. Этот газопровод отсечет от России необходимый ей газ Туркмении и Узбекистана. Да, суммарное поступление газа в Евросоюз не изменится, но изменение маршрута поступления может привести к структурным диспропорциям.

В частности, новые члены Евросоюза с его северо-востока, считающие критику России главным критерием демократии и ключевой европейской ценностью, столкнутся с реальными, а не надуманными проблемами, потому что часть газа, которая сегодня идет через них или рядом с ними, будет идти через Турцию.

Переброска же части газа Средней Азии в Китай и вовсе лишит этого газа Евросоюз.

Для России же это будет означать «газовый голод» и принудительную, шоковую перестройку не только национальной экономики, но и всей структуры международных отношений.

Думаю, именно перспектива этой перестройки является сегодня главным вопросом не ближайших нескольких лет, но стратегической перспективы.

В ходе последовавшей дискуссии М. Г Делягин заявил также:

Недопонимание в отношениях Евросоюза и России вызвано изменением положения последней. На протяжении полутора десятилетий наша страна не существовала в глобальной политике и была лишь географическим, но не политическим понятием. За это время Запад в целом и Евросоюз в частности привык, что у России нет никаких интересов.

Поэтому, когда Россия начала осознавать, а затем и заявлять свои интересы, для Евросоюза это оказалось даже не неожиданностью, а шоком. Ну представьте, что какие-нибудь муравьи вдруг потребовали бы права голоса, равнозначного вашему! Евросоюз испытывает сейчас аналогичный шок от того, что Россия начинает вспоминать о своих интересах.

Нам ставят в вину, что мы используем энергетику как инструмент влияния. Знаете, каждый использует то, что имеет. У нас нет 300 и даже больше сортов сыра, которые есть у Франции, у нас нет языка всемирного общения, которым обладает Великобритания, у нас нет даже армии. Возможно, кто-то хотел бы, чтобы мы использовали для влияния на Европу бомбардировки, как это делали США всего 7 лет назад, — вы, возможно, уже забыли это, но мы-то помним. Однако мы не будем бомбить Европу не только потому, что не можем, но и потому, что не хотим.

У нас есть нефть и газ, и мы используем именно их.

Россию обвиняют в том, что она предпочитает вести переговоры с отдельными странами, а не с Евросоюзом в целом. Это правда, но это вызвано тем, что с отдельными странами можно договариваться и достигать соглашения, а с Евросоюзом в целом это почти невозможно.

Причина в сложности согласования позиций стран, образующих Евросоюз. Это согласование настолько сложно, что согласованную в конце концов позицию уже просто невозможно изменить. В результате диалог по-европейски — это диктат. Вести диалог с Евросоюзом — то же самое, что говорить со стенкой или с магнитофонной записью, которая прокручивается практически без изменений в ответ на любые ваши аргументы.

В 2001 году, после 11 сентября Путин в бундестаге предложил Евросоюзу стратегический обмен: энергию в обмен на технологии. Евросоюз не ответил России до сих пор — и это еще раз подтверждает ограниченность возможностей сотрудничества с Евросоюзом.

При этом важной проблемой Евросоюза является некомпетентность, возведенная в принцип.

Не будем ходить далеко в поисках этой некомпетентности: только здесь и сегодня мы уже услышали массу интересного.

Оказывается, Шувалов диктовал Евросоюзу свои правила игры! Напомню, что, когда осуществлялась либерализация европейского рынка газа, нам начали говорить: знаете, у нас в Европе теперь новые законы, так что мы подписанные с вами долгосрочные соглашения выполнять не будем. Мы говорим: как же так, вы же подписывали договора, они же еще не истекли, — а нам на это отвечали: «Ну и что, что не истекли, зато у нас теперь будут новые законы!» Естественно, мы требовали от Евросоюза выполнение его собственных обязательств, — и теперь выясняется, что это диктат!

А до этого, когда решения о либерализации рынка газа только-только было принято, мы постоянно спрашивали, что это будет и что это значит для нас, так как нам надо было корректировать стратегию, — но нам ничего не отвечали! Мы не могли получить никакой информации в принципе!

Я с большим интересом узнал, что оказывается, вина России в том, что в ней нет никакой реформы энергетического сектора! Я не знаю, что можно ответить на эту претензию, кроме пожелания читать газеты. В России полным ходом идет реформа электроэнергетики, разработанная по английскому образцу и приведшая уже к утрате управляемости отраслью. Эта реформа стала самостоятельным риском для энергетической безопасности — но отрицать ее факт просто нелепо. Демонополизация же «Газпрома» обсуждалась, но не более того.

Здесь сетовали на то, что европейские компании не имеют доступа на российский рынок, не могут осуществлять инвестиции в Россию. Докладываю, что иностранные инвестиции в Россию уже несколько лет растут на 30–50 % в год, и, если 6 лет назад это было в основном возвращающиеся российские деньги, то сейчас это на три четверти иностранные капиталы, не менее половина которых — европейские. В России долгое время наблюдался отток частного капитала; в последние полгода, во втором и третьем кварталах 2006 года, чистый приток частного капитала превысил 24 млрд. долл. — и колоссальная часть этих денег европейские!

Да у нас есть проблема вытеснения российского частного бизнеса иностранным из-за того, что иностранный бизнесмен, которого защищает его государство, платит значительно меньше взяток, чем российский. Поэтому один и тот же завод при одинаковом управлении может быть убыточным у российского хозяина и сверхприбыльным у иностранного.

И вы жалуетесь на то, что европейский капитал не пускают в Россию!

Здесь польским экспертом было сказано прямым текстом: Северо-Европейский газопровод пошел в обход Польши из-за позиции Польши! И тут же тем же выступающим был сделан логический вывод: значит, во всем виновата Россия.

Коллеги, и после таких умозаключений и после такого уровня компетентности и вменяемости вы хотите, чтобы с вами сотрудничали, как с нормальными людьми?

Россию только что обвинили в том, что она-де не повышает внутренние цены на газ. Коллеги, она повышает внутренние цены на газ на 15–20 % в год уже на протяжении нескольких лет, подрывая тем самым свою экономику. Она повышает их потому, что Евросоюз поставил такое повышение категорическим условием присоединения к ВТО. В ВТО нас не взяли, но мы в одностороннем порядке продолжаем повышать внутренние цены на газ — и те самые европейцы, которые этого добились, теперь обвиняют нас в том, что мы этого не делаем!

Я благодарен господину Хирману, который обратил внимание на то, что до повышения мировых цен на нефть «Газпром» экономил на Украине существенные средства, так как тариф на прокачку отставал от европейских цен сильнее цены газа, а после удорожания нефти «Газпром» начал нести убытки. Это имеет место и повлияло на позицию России по отношению к Украине, хотя главным был все же политический фактор.

Вспомните 1 млрд. долл., подаренный ради победы Януковича в виде изменения налогового режима, вспомните, в конце концов, выступление Путина по украинскому телевидению, которое стало толчком к Майдану. Но мы работали там не одни — помнится, господин Квасьневский весьма энергично действовал на Украине, причем от имени Евросоюза. Давайте рассматривать обе стороны медали.

И, если вам не нравится, что бедные белорусы, украинцы и грузины будут слишком много платить за российский газ, — кто мешает вам заплатить за них? Мы не возражаем. Американские налогоплательщики содержат правительство Саакашвили, платят ему зарплату— почему бы европейскими налогоплательщикам строго симметрично не оплачивать энергию, которую потребляет Грузия? Вы можете начать делать это уже с сегодняшнего вечера — и решить проблему. Россия только «за». Прецедент был: в 90-е годы США дотировали Чехию, чтобы она не покупала российский газ, а пользовалась бы более дорогим норвежским.

Раздавшиеся здесь призывы критиковать Россию за недостаток демократии — классический пример «двойных стандартов»: выборы в Ираке признаны демократическими, выборы в Афганистане признаны демократическими, выборы в Грузии признаны демократическими, а выборы в России, видите ли, не демократические!

Я не сторонник демократии по-путински, но при всех недостатках построенным им «авторитаризм» значительно лучше той демократии, которую Запад построил в Ираке и Афганистане.

Тут говорили про «Шелл». Коллеги, а вы знаете, что по итогам конфликта вокруг «Сахалина-2» представители «Шелл» остались довольны — перевели дух и говорили между собой, что они очень дешево отделались?

А знаете почему?

Потому что «Шелл» подписала в 1994 году колониальный, кабальный договор с Россией. Достаточно указать, что после выкачивания всего газа «Сахалина-2» Россия получила бы его на жалкие на общем фоне 2,8 млрд. долл. по мировым ценам, причем из этих денег еще надо было бы строить газопровод для его транспортировки.

Другое дело, что использование экологического предлога нелепо. Надо было провести прямое и честное расследование обстоятельств подписания договора об СРП в 1994 году. Как человек, работавший тогда в государстве, могу сказать, что с высокой степенью вероятности этот договор был подписан на коррупционной основе. Трудно представить себе иные причины, по которым бы российские чиновники подписали бы столь невыгодный договор.

А по всем международным соглашениям договор, подписанный на коррупционной основе, является ничтожным, и мы получили бы все права его не выполнять.

Наше же правительство, к моему глубочайшему сожалению, просто испугалось — и в результате этого не только выставило себя в смешном свете, но и превратило себя в объект критики.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.