Глава 25 Соседи, противники и конкуренты – растекаясь мыслью по древу

Глава 25

Соседи, противники и конкуренты – растекаясь мыслью по древу

Что представляет собой сегодняшняя Россия? Одна из бывших великих держав, хотя больше не является супердержавой, не претендует на эту роль и не должна разоряться, поддерживая ценой экономики, социальной сферы и самого своего существования паритет по всем направлениям с США. Достаточно того, что мы можем хотя бы по одному разу уничтожить друг друга, не обязательно добиваться того, чтобы мы могли сделать это бесконечное количество раз. Паритет можно держать на минимальном уровне, и не обязательно для этого банкротить страну, как сделало Политбюро ЦК КПСС в 80-е годы прошлого века. Впрочем, история не знает сослагательного наклонения, и говорить об этом бесполезно.

«Курс на многополярный мир» – столь часто употребляемый отечественными дипломатами и политиками слоган, что к нему привыкли даже профессионалы. Замечательная химера, на основании которой России непрерывно рекомендуют, на кого опираться и против кого заключать альянсы. Но кто сказал, что Россия будет одним из полюсов этого мира? Благими намерениями дорога в ад вымощена. Многополярный мир – это мир, где роль России будет значительно меньше, чем роль сегодняшняя. Мир, в котором страны, которые Россия привыкла видеть в качестве союзников в противостоянии с Западом, будут самостоятельными игроками и первым делом будут затаптывать и эксплуатировать как раз Россию. Не следует предаваться иллюзиям. Мы видим это на примере Ирана и Китая, увидим на примере Индии, Турции и всех, с кем, пытаясь сконструировать многополярный мир, пытаемся блокироваться. Этот мир жесток и прагматичен. Все плохое, что мы видим сегодня в западных странах и, справедливо негодуя, пытаемся с этим бороться, ждет нас в отношениях с будущими полюсами многополярного мира с удесятеренной силой, потому что никто там ничего по нашему поводу не забыл. Китай, которому мы помогали начиная с 20-х годов, в 60-е дошел до открытого военного конфликта с нами на общей границе. Когда Иран станет ядерной державой, наладит отношения с США – это его главная цель – и выведет свои энергоносители, покончив с санкциями, на европейский рынок, он будет главным маршрутом, по которому прикаспийские углеводороды пойдут в Западную Европу в обход России. Как только мы придем к многополярному миру, от нас еще много чего будут откусывать.

Россия как посредник между миром ислама и Западом – это бред, который является результатом горячки, будоражащей мыслительный аппарат отдельно взятых политических фигур. Запад у них вызывает идиосинкразию, но им почему-то кажется, что если уйти от Сциллы к Харибде, то и будет хорошо. Не совсем понятно, чем и кому будет хорошо в общении с несентиментальным, чрезвычайно жестким и очень жестоким Востоком. Запад плох и, безусловно, не любит нас, невзирая на нашу высокую духовность, о которой мы сообщаем всем, кто еще готов нас по этому поводу слушать. Но кто сказал, что Восток, в том числе Ближний Восток, любит нас больше? В Афганистане, с момента прихода туда Советской армии до того, как при Горбачеве мы ее оттуда вывели, была получена ясная картина всеобщей любви к Москве от имени Ближнего Востока, исламского и арабского мира. В Чечне страна получила дополнительные доказательства того, что о ней думают на Арабском Востоке. Мы не можем быть посредниками ни между кем, хотя можем в течение короткого периода использовать связи с теми, кого Запад не любит и с кем отношений не имеет. Будет ли это сделано профессионально и эффективно, сомнительно потому, что квалифицированные кадры уходили в 90-е годы из спецслужб, армии и государственного аппарата, включая МИД, и продолжают уходить сегодня. Люди, которые по-настоящему талантливы и преданы делу, с трудом находят себя в бюрократических структурах. Как правило, этих людей, которые государству необходимы, удержать в сфере реальной политики не удается. Есть позитивные примеры, хотя их и немного, но это точечные ситуации. Может быть, России что-то светит в Иране, пока он не наладит отношений с Западом. Но сомнительно, что страна сможет что-то отыграть на контактах с исламистскими группами. Несколько миллионов иранцев, арабов, турок живут на Западе. Десятки тысяч иранских, арабских, турецких студентов обучались и обучаются в Англии, Германии, Бельгии, Америке. Это потерянное для России поколение чиновников и менеджеров. Притом там они учатся бесплатно и в комфортабельных условиях, а у нас за несоразмерные деньги в условиях, где и нашим-то людям выжить трудно.

Мусульмане, живущие в России, – это коренное население России. Народы, которые живут здесь испокон веку, ниоткуда не пришли и не приехали. Это люди европейской цивилизации, которые живут в стране, являющейся их родиной. Они служат в ее армии, защищают ее интересы и являются для всего мира русскими, такими же, как русские, украинцы, белорусы, молдаване, евреи, армяне, грузины и прибалты, живущие в России. Люди эти были когда-то подданными Российской империи, стали гражданами Советского Союза и сегодня являются гражданами России или пытаются ими стать, включая приезжих из Азербайджана, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркмении и Киргизии. Это, что называется, «наши люди», при всей деградации этого понятия. Существует колоссальная разница между советским или постсоветским таджиком и узбеком и таджиком и узбеком афганским. Такая же разница между туркменами и азербайджанцами «нашими» и туркменами и азербайджанцами иранскими – это разные люди. По ментальности и языку, отношению к религии и бытовым привычкам. По книгам, которые читали, и фильмам, которые смотрели в детстве. По соседям, которые жили рядом с ними, и по отношениям с этими соседями.

Слава богу, эти люди пока не являются проводниками того, что является сегодня стержнем идеологии современного исламского мира. В тот момент, как границы между современным мусульманским миром и опирающимися на него европейскими общинами и внешним миром разрушаются, эти общины становятся проводником всего, что взрывает изнутри сам мусульманский мир в странах, где они в настоящее время живут. Мусульманский мир находится сегодня в той же ситуации, в которой Европа была пять столетий назад в эпоху религиозных войн. Его разрывает война на уничтожение между суннитами и шиитами не менее кровавая, чем войны между протестантами и католиками. Это мир победоносной борьбы за власть радикальных религиозных группировок, которые заменяют собой государства. Не говоря уже о терактах, которые взрывают этот мир, завоевывающий себе пространство в Европе, попутно уничтожая европейскую цивилизацию и разрушая ее изнутри. Нужно ли это России? Сомнительно.

Нет ничего веселого в колониальных и религиозных войнах, в том, как Россия завоевывала свои провинции, как подавлялись национальные и религиозные движения в Советском Союзе. Но через эту кровь в стране было создано общество, в котором были разрушены внутренние стены. Между мусульманами России и остальным ее населением нет преград. Они женятся между собой, живут в одном мире, ходят на одну и ту же работу. В тот момент, как эти стены возникают вновь, возникают и зародыши будущих войн, погромов, розни и резни. Все, что может принести Ближний Восток на российскую территорию, – это восстановление ощетинившейся в межобщинном противостоянии стены, а внутри них – замкнутые враждебные всему окружающему анклавы. Взрывоопасные ячейки жесткой борьбы. Исламский мир раздирают чрезвычайные внутренние «нестроения», которые он проецирует на всю планету. Если еще большие нестроения Черной Африки замкнуты пока на самом Африканском континенте, все, что происходит в исламском мире, экспортируется вовне. Теракт 11 сентября – только маленькая иллюстрация того, что ждет планету в ходе притирок с современным политическим исламом. России этого пока удалось избежать, хотя стране достались Буденновск, «Норд-Ост» и Беслан. Посредническая миссия между цивилизациями хороша теоретически, если вы марсианин и, посредничая, не заразитесь религиозно-политической чумой, которой болеют те, с кем вы сотрудничаете в этом посредничестве. Если же вы в стремлении наступить на ногу такому нелюбимому соседу, как США, действуете по принципу: «Господи, пусть у соседа корова сдохнет, даже если у меня сдохнут обе!» – это как минимум глупо.

В третьем мире, о сотрудничестве с которым так много говорят эксперты, которым что «арабская весна», что кол на голове теши, Россию ждут как дойную корову и противовес Соединенным Штатам. По мысли лидеров тех стран, которые об этом говорят, пытаясь возродить в отечественном руководстве ностальгию по былому величию, Москва должна сцепиться с Вашингтоном, обеспечив местным «умным телям, которые двух маток сосут», возрождение игры, проводимой ими в 60 – 80-е годы. Игра была проста: ориентироваться на Москву до той поры, пока не удается переориентироваться на Запад. От России ждут, чтобы она стала бараном, который даст шерсть, шкуру, а потом ляжет под нож мясника, когда наступит время сосать молоко большой американской коровы. У стран нет друзей. Положительным моментом являются персональные отношения с конкретными людьми. В мире вообще много умных, талантливых, ярких людей, и многие из них испытывают к России теплые чувства. Те, кто окончил наши вузы, поскольку это было время их молодости, испытывают к месту, где когда-то учились, впервые распили бутылку водки или поцеловали девушку, где у них были друзья и драки на танцплощадках, нормальные человеческие чувства. Но стран, которые относились или относятся к нам хорошо, не существует по определению. Нам может симпатизировать или относиться с ностальгическими чувствами лидер страны, окончивший рязанское училище ВДВ или, как Асад и Мубарак, ВВС. Все прочее зависит от того, как устроена эта страна и как живет в ней население, открыта она или закрыта, современная или патриархальная, модернизируется или, как Египет, вступила в период необратимой деградации.

Общие штампы говорят: нам рады в третьем мире. Дойной корове, щиту, которым можно прикрыться от неприятностей, мешку с деньгами и цепному псу, которого можно натравить на того, кого не любят, рады всегда. Если говорить о человеческих отношениях, повторим, там есть отдельные симпатизирующие нам люди и целые выпуски наших вузов. Есть те, кто женился на наших девушках, и их дети, некоторые из которых помнят о своем происхождении. Есть много людей, которые интересуются окружающим миром, открыты этому миру, абсолютно нормальны, а иногда и просто замечательны. Совершенно неважно, кто они: курды или турки, арабы или берберы, персы или азербайджанцы, латиноамериканцы или вьетнамцы, китайцы или индийцы, афганцы или африканцы. Третий мир обладает огромным населением, большинство которого – нормальные люди, которые не хотят трогать своих соседей, готовы дать им возможность жить своей жизнью и сами хотели бы жить нормальной жизнью. Но если говорить об элите этого мира, тех, кто борется там за власть и побеждает в этой борьбе, кто сегодня является духовным лидером этого мира, автор поставил бы знак вопроса размером с останкинскую башню и спросил: зачем России слишком близко сходиться с ними? Да и не только с ними, но с лидерами и духовными отцами любой другой цивилизации, которая, даже если она поступает с нами по-доброму, мягко и без насилия, по определению видит высшую ценность в себе и неизбежно попытается изменить и обустроить нас «под себя». Именно это происходит в общении с американцами и европейцами, которые с великим рвением пытаются внедрить в окружающий их мир либеральные ценности, как они их понимают.

В этом плане разве что страны Дальнего Востока – Корея, Китай, Вьетнам или Япония – ничего никому не навязывают. Вы берете там то, что хотите, и остаетесь собой. Но это великое искусство и великое исключение. Именно поэтому Япония наполовину буддистская, наполовину синтоистская страна, причем одни и те же люди применяют в одних случаях буддизм, в других синтоизм и не видят в этом проблемы. Россия как губка впитывала и впитывает все позитивное, что находила и находит в окружающем пространстве. Огромную часть всего, ставшего общероссийским и общерусским, от шашлыка, лаваша и плова до ковров, которые есть в каждом доме, или привычки снимать обувь у порога и ходить в тапочках, Россия взяла с Востока, в том числе с Ближнего и Среднего Востока. Этот Восток был непосредственным соседом, а не экзотической далью, где-то за морями. Россия – перекресток цивилизаций, таков ее исторический путь. Она стоит на большой дороге между Севером и Югом, Западом и Востоком: Дальним, Средним, Ближним Востоком. На караванном пути, в караван-сарае, остается много хорошего, и не стоит пытаться выстраивать какое-то новое позиционирование страны, потому что, придумывая сомнительные теории и пытаясь воплотить их в жизнь, мы потеряем то хорошее, что было и есть в наших отношениях с третьим миром.

Не стоит забывать, как выстраивались отношения Российской империи и СССР с внешним окружением страны. Как жестко все ее правители ограничивали идеологическое и религиозное влияние на своих подданных и своих граждан – мусульман, евреев, христиан, буддистов, атеистов. Можно выстраивать какие угодно отношения, понимая, что есть красные линии, которые нельзя переходить. Тот, кто ищет невесть что у соседа, потеряет то, что есть у него самого. Все положительное можно вырастить исключительно внутри страны, его не удастся привнести извне, не переработав и не адаптировав к своему образу жизни. Относительно Востока, в том числе Ближнего Востока, это верно в еще большей мере, чем относительно Запада. Религиозные конфликты, которые разрывают Ближний и Средний Восток, в Европе относятся к эпохе последней европейской православно-католическо-протестантской резни. Достаточно прочитать трилогию Сенкевича об отделении Украины от Польши и войнах Речи Посполитой с Россией и Швецией. Машина времени хороша, если она переносит в Золотой век, а не во времена чумных бунтов, опричнины и инквизиции. Экспорт в Россию духовных ценностей с Ближнего Востока означает подавление иноверцев и инородцев, теракты, развал экономики и всех институтов современного общества, как и происходит в Западной Европе.

Что до глобализации – обмен товаров и изобретений между Западом и Востоком не получается, поскольку исламский мир не производит ничего, применимого на Западе, кроме предметов традиционной культуры, кулинарных рецептов, туристических красот – там, где они еще не разрушены местным населением, а также энергоносителей и прочего сырья. В инновациях он отстает не только от Запада, но и от Индии и Дальнего Востока. Иран и Турция еще имеют шансы, но арабские ученые, некоторые из которых являются экспертами мирового уровня, а кое-кто нобелевскими лауреатами, работают в западных центрах, Китае и Японии. Что до религиозных ценностей, уже тюркские завоевания позднего Средневековья пресекли развитие теологии в Халифате. XII–XIII века – период упадка творческой мысли по сравнению с VIII–XI столетиями: временем расцвета исламской и арабской культуры, философской и теологической школ, когда арабский мир был носителем моральных ценностей и знаний античности. С того времени, как Ибн-Таймия, идеи которого легли в XVIII веке в основу учения Ибн-Ваххаба, вышел на авансцену исламской теологии, он положил начало идеологии упадка, реваншизма, ненависти по отношению ко всему новому, гуманному и прогрессивному. Эта идеология воздаяния за грехи предков, отторжения всего «еретического» и легла в основу ваххабизма современных Катара и Саудовской Аравии.

Отечественные консерваторы и «патриоты» возражают против союза с Западом, в первую очередь США, справедливо указывая на конъюнктурность западной политики, в надежде на многополярный мир. На самом деле, почему отношения с Индией и тем более Китаем должны иметь под собой более прочную основу, чем со странами, входящими в «восьмерку», а европейская «Новая Антанта» для России предпочтительнее союза с США – не ясно. По крайней мере, исламисты являются противниками всех перечисленных выше партнеров РФ. Сложнее вопрос об отношениях России с исламским, в том числе арабским, миром. Отечественное лобби, действующее в интересах стран, составляющих эту часть мира, опирается на воспоминания об отношениях 60 – 80-х годов. Мифы из идеологического арсенала исламского сообщества об ответственности Моссада и ЦРУ за события 11 сентября и оккупации Ирака по требованию Израиля греют сердца ветеранов «холодной войны». Не ясно только, какое отношение к национальным интересам России имеет их активная и зачастую вполне бескорыстная деятельность в качестве инструмента воздействия на отечественную политику Тегерана или Эр-Рияда. Бывшие сателлиты СССР в арабском мире переориентировались на Запад и сотрудничают с Россией постольку, поскольку по тем или иным вопросам не могут с Западом сторговаться. Россию они в этом торге используют как разменную монету. Война в Афганистане в 80-х и подавление сепаратизма в Чечне в 2000-х превратили Москву в жупел исламского мира. Россию там ненавидят меньше, чем США, но не считают силой, с которой нужно считаться, и не боятся. События в Катаре, ставшем пристанищем для значительного числа действующих против России исламистов, в диапазоне от ликвидации на его территории Яндарбиева до избиения российского посла показали это.

Немногочисленные светские режимы и умеренные монархии исламского мира готовы к сотрудничеству с Россией против их исламистов, но не считают нужным, напрягая внутриполитическую ситуацию, действовать против антироссийских сил на своей территории. Участие России в качестве наблюдателя в Организации исламская конференция и диалог с другими наднациональными структурами мира ислама лишь подтвердили для салафитских группировок их нелегитимность. Этот диалог поощряет, а не останавливает антироссийский террор, поскольку с точки зрения исламского мира демонстрирует слабость страны, заигрывающей с ним в силу неспособности оказать ему действенное сопротивление. Обострение конфликта между ИРИ и арабскими монархиями продемонстрировало готовность ваххабитской оси Доха – Эр-Рияд и следующих в фарватере ее политики монархий ССАГПЗ выступить против России. По убеждению их руководства, Москва, заблокировавшая в ходе их борьбы за свержение алавитского режима в Сирии, единственной стране арабского мира, на протяжении десятилетий бывшей открытым союзником Ирана, резолюцию ООН, открывавшую дорогу к внешнему военному вмешательству, выступила на стороне шиитов против суннитов. Как следствие, возможно восстановление арабскими странами Залива финансирования террористической деятельности исламистов, направленной против России. Иран, с его претензиями на передел Каспия, не является союзником России в такой же мере, как суннитские ортодоксы. Российских сепаратистов и террористов Тегеран не поддерживал и в сфере противостояния распространению афганских наркотиков с Москвой сотрудничает из собственных интересов. Конфликт России с Западом из-за Ирана приветствовался бы в исламской республике, но вряд ли соответствовал бы интересам самой России, поставляющей на Запад углеводороды, экспорт которых приносит стране львиную долю бюджетных поступлений.

Отечественные либералы, копируя распространенные штампы «мирового сообщества» о терроризме как «оружии бедных», полагали причиной войны на Кавказе плачевное экономическое состояние местных автономий, необходимым условием защиты прав местного населения прекращение военных действий против боевиков, а единственным возможным союзником – Запад. Пацифизм сам по себе достоин комплиментов, но теория далека от действительности: террор – инструмент перераспределения власти, используемый образованными выходцами из среднего класса. Перераспределение экономической и гуманитарной помощи в пользу «правящих бандитов» представляло собой реалию не только Судана, Алжира или Палестины, но и Северного Кавказа, так же как любое перемирие – «худна» – использовалось лишь для отдыха и перегруппировки перед возобновлением боев. В настоящий момент можно констатировать, критикуя сколь угодно долго и во многом справедливо режим Кадырова-младшего, что с экономической точки зрения Чечня отстроена. Ситуация в республике, хоть и напоминающая феодальную унию между лидером и его соплеменниками, на порядок лучше всего, что происходило там в период расцвета сепаратизма и терроризма.

Беда в том, что либеральные требования союза России с Западом напоминают унию, похожую на историю неудачного объединения православной и католической церкви тысячелетней давности. Теоретически уния такого рода должна возникнуть после копирования Россией всех его норм и установлений, принятых в просвещенном цивилизованном мире. Практический опыт говорит о другом: даже ограниченная по масштабам задача интеграции Турции в ЕС де-факто сорвана европейским истеблишментом, породив целую череду острых противоречий между Анкарой и Брюсселем, не говоря уже о Париже и Берлине. Не стоит забывать, что финансирование, пополнение кадрами и организационная поддержка исламистского терроризма осуществляются не только из стран самого исламского мира, но и с территории тех западных государств, которые исламистское сообщество атакует. Структуры, действующие под брендом «Аль-Каиды» и ее союзников, базируются в США и Великобритании и успешно используют банковскую систему Запада для пополнения своих ресурсов, а средства ЕС и других спонсоров ПНА используются для организации палестинского террора. Ситуация усугубляется коррупцией, распространенной в западном сообществе не меньше, чем в России. Коррупция вообще один из главных союзников террористов, будь это действия постовых, пропускающих без проверки машины на контрольно-пропускном пункте за сравнительно скромную мзду, или чиновников, кормящихся на «распиле бюджета», иногда составляющего миллиарды. В этом вопросе западное сообщество, несмотря на индексы коррупции, в которых Россия занимает одно из последних мест, ей не уступает. История вовлечения Дохой Парижа в военные действия против Каддафи говорит об этом более чем явно. Как следствие, при всем желании идти в дружном и цивилизованном строю идти вперед придется в одиночку, поскольку строя просто нет. Обидно – но факт.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.