Глава 1 Смысл жизни и религия

Глава 1

Смысл жизни и религия

«Нет, ребята, все не так, Все не так, ребята!»

В.С. Высоцкий

Стань тупым!

Если вы ищете смысл жизни, то рынок предложений его огромен, и любая церковь или секта готовы предоставить вам и разъяснение смысла вашей жизни, и способы его постижения и достижения. Если пренебречь фирменной упаковкой данной церкви или секты, то сам товар будет с небольшими изменениями выглядеть следующим образом: смысл жизни в том, чтобы хорошо жить вечной жизнью после смерти своего тела либо в раю и в чем-то его заменяющем, либо переселившись в другое живое тело.

На мой взгляд, заложенная религией в центр смысла жизни идея очень точная — да, вечная жизнь осмысливает жизнь в этом мире. Но сразу же возникает вопрос: а что я должен делать, чтобы добиться счастливой вечной жизни? И вот тут любознательный воцерковленец попадает в тупик веры: нужно слепо верить, что если будешь выполнять предписанные данной церковью правила и ритуалы, то достигнешь желанной цели. Попытки что-либо понять самому пресекаются в корне — верь и сам не думай!

А это, знаете ли, опасно. Все правила религий выдуманы людьми, даже если эти люди и объявлены потом святыми, то они все же люди, а людям свойственно ошибаться. Святые-то они святые, но правильно ли они поняли своих богов? А если нет? Ведь, если ты проживешь жизнь не так, как хочет Бог, попадешь вместо рая в ад, и на кого пенять будешь? На попов? Будешь просить чертей, чтобы они под их котел лишних дровишек подбросили? А что, тебе от этого прохладнее станет? То есть в какую бы веру ты ни обратился, а умному человеку требуется и понять, что ты делаешь, зачем и как это отзовется на твоей судьбе. Но, повторяю, любая вера требует от тебя, чтобы ты был тупым.

Газета «Дуэль» дискуссионная, любой человек может написать в нее, изложив свои мысли, и если они интересны и внятно изложены, то статья будет опубликована вне зависимости от того, согласен ли с ней редактор. (Который, впрочем, не замедлит с комментариями к особо не понравившимся ему выводам.) Заявленные темы начинают обсуждаться, и в конце концов часто меняется точка зрения и авторов, и читателей, да и главного редактора тоже. Дискуссии о вере, разумеется, тоже являются темой газеты, но чем больше в нее писали верующие, тем больше создавалось впечатление, что они являются тупым стадом. Какой бы вере они ни принадлежали, но они категорически отказываются обсуждать ее догмы, какими бы глупыми или двусмысленными они не выглядели.

Как-то я дал высказаться Владимиру Истархову, автору популярной книги «Удар русских богов» и пророку придури русского язычества. Как и полагается пророку новой-старой веры, он для начала тщательно потоптался на конкурентах — на христианстве. Сам он человек с юмором, поэтому досталось издевательств всем — и Иисусу, и Деве Марии, и самому Всевышнему, благо Библия предоставляет для этого бесконечные возможности, что заметил еще Л. Таксиль.

Вот тут бы верующим христианам и броситься на защиту своих догматов, благо «Бог поругаем не бывает», попробовать разобраться в противоречиях христианства, но черта с два! Их не волнует, что их жизнь может оказаться ошибкой, ведущей в ад, верующим главное, чтобы им на нее никто не указывал! Они не видят для себя выхода, кроме пребывания в тупости, в надежде на то, что Бог сделает им на эту тупость скидку. Один из христиан прямо претил мне любые дискуссии о христианстве. Он написал так (здесь и далее большие материалы я буду давать главками).

«Пусть ихний Синод разбирается»

Слышали ли Вы об известном тезисе З. Бжезинского о том, что после распада СССР задача США — ликвидировать Русскую Православную Церковь?! Не газету "Дуэль" с тов. Мухиным во главе, а именно искоренить Православную Веру в России. Зачем же они ставят такие задачи и тратят огромные деньги на борьбу с РПЦ, если Православие (по Вашему и этого язычника хренова мнению) делает людей покорными, слабыми, трусливыми и глупыми? Они знают зачем, как знали об этом ВСЕ их предшественники, в этом вопросе они Вас умнее.

Но, может быть, я ошибаюсь, и на самом деле Вы искусно боретесь с врагами Веры Христовой и радеете об ее чадах, ведь как еще объяснить исключительно глупый и бессодержательный, а то и нарочито клинический тон антихристианских статей в Вашем издании? Хитры же Вы, Юрий Игнатьевич, хитры. Вот в N14 (157) выпустили хулить христиан такого… автора, что бабочкам стыдно. Писано для детского сада или для дебилов Бивиса с Батхэдом. И вы еще хотите, чтобы с этим кто-то спорил, что-то доказывал. Да тут и разозлиться не получается. Ну не может взрослый дядя, да еще писатель, язычник (т. е. книги по истории иногда в руки берет) не знать таких вещей, которые детям в воскресной школе объясняют, а для человека, хоть немного знакомого с Православной Традицией, и вовсе очевидных? Или он сам все знает, а других путает?

Поясню на одном примере (всю его ахинею разбирать — себя не уважать). Насчет "не суди". Я не должен "судить", т. е. осуждать в душе, презирать, считать дурным, хуже меня человеком, Владимира Истархова за его богомерзкую писанину, не должен в душе озлобляться на него и желать ему зла, не должен думать "вот, какие же олухи и болваны бывают". Словом, не должен осквернять свою и без того грешную душу злобой и ненавистью к нему лично. Но! Осудить его в суде или подать туда иск за оскорбление этим типом моих религиозных чувств или в глаз ему дать, как дали тому осквернителю икон в Манеже — это мой прямой моральный долг, и никакого противоречия здесь нет. Никогда не учил Иисус Христос любить Дьявола и творимое с его подачи зло и беззаконие, так что не надо ля-ля.

Настоящий православный знает, когда нужно простить лично своего обидчика (ну, толкнул там пьяный в автобусе или друг девушку отбил — убить, что ли, их надо?), а когда — встать за Правду и Справедливость и бороться до конца. Не быть злобным и мстительным, как те же чечи, а любить добро, людей и, в первую очередь, конечно, Бога, который нам ближе самых ближних и больше, чем отец; любить больше своего личного "Я", амбиций, удовольствий, привязанностей и привычек — вот чему учит людей Православие. И все это подробно разобрано и описано, разъяснено и разжевано много лет назад. В истории Русского Государства тьма примеров того, как Русские люди исполняли свой долг Православного воина, не щадя себя и не будучи фанатиками и рабами, как кто-то там вякает. Но стоп! Спорить и доказывать очевидные вещи как раз я не собирался.

О другом хочу сказать. Ваши, Юрий Игнатьевич, теологические диспуты нелепы и никому не нужны. Кто верует, тот плюнет и больше газету Вашу не купит. Атеистам это опять же не надо, а кто сомневается и путается, тех Вы еще больше запутаете! Поймите Вы, Бог, Вера — это не полет американцев на Луну, который можно доказать либо опровергнуть Вашим аналитическим инструментом технократа-материалиста (а Вы таков!). Бог постигается человеком душой, духовным опытом, а вовсе не праздными рассуждениями и умозаключениями. Это та гармония, которую никак нельзя поверить алгеброй. Так что оставьте Вы это, не ставьте себя в неловкое и смешное положение, словно тот академик, что решил вместо элементарных частиц, в коих преуспел, толковать о конвергенциях да о правах человека. Будьте Вы академиком в своей академии, станьте главой нового водородного проекта, который вырастет из "Дуэли" и рванет, как следует! А тратить зря газетные полосы на невежд и профанов — пустое, да и Господь хулим не бывает.

И теперь относительно "начальников" РПЦ. Не нравятся они Вам, чувствую. Что ж, вспомните, как Глеб Жеглов сказал: "Пусть ихний синод и разбирается с их моральным обликом, у нас задача другая, Шарапов". Вот и у нас, я думаю, другая. Иерархи Церкви приходят и уходят. Православие и Россия остаются. Пока… Вот нам и нужно, чтоб было без этого "пока"…

Убедить Вас, такого упрямого да умного, я не слишком надеюсь. Не верите мне, спросите у читателей, спросите их прямо: "Нужно ли в газете "Дуэль" вести дискуссию о религии и Вере? Должна ли редакция занимать какую-то позицию в этих вопросах? Одобрять либо осуждать религиозные догматы и авторитеты или лучше оставить эти вопросы каждому на свою ответственность и не заниматься впредь религиозно-мистическим "просвещением" со страниц газеты?

С уважением, Алексей, г. Москва

От себя прячетесь?

Я не очень ценю умственные способности Бжезинского, и если он действительно сказал, что нужно ликвидировать РПЦ, то он, конечно, дважды идиот. Поскольку, во-первых, у режима в России, милого Бжезинскому, нет более надежного и беспринципного холуя, чем РПЦ. Во-вторых, РПЦ давно уже такая. (Впрочем, как и все христианские церкви).

Это Вы, Алексей, про какого "Православного воина" толкуете? Анику что ли? Не было в природе никаких православных воинов, были русские воины, а попы их только благословляли издалека. Ну, так они всех благословляли — от монголов до Гитлера. И папы Римские всех благословляют — от нехристя Муссолини до иудейского НАТО. Лишь бы паства денежки в храм несла. А каков поп, Алексей, таков, знаете ли, и приход… (Хотя и наоборот тоже бывает). Давно бы вы, православные, Россию сгубили, если бы время от времени не появлялся то Дмитрий Донской, то царь Петр, то Екатерина, то большевики со Сталиным.

Что вам Россия и что вы России? Вам бы душу свою спасти. Вы, Алексей, прямо в евреи записались от страха. Те запрещают, а во многих странах уже и наказывают даже попытки обсуждать или исследовать "холокост" — боятся, что их афера всплывет. А Вы чего боитесь? Что в дискуссиях вывернется Ваша христианская душа так, что даже Вам суть ее станет видна? От себя прячетесь?

Но сначала я хочу взглянуть на христианство глазами атеиста.

В чем Истархов не прав, так это в том, что он христианство путает с учением нынешних христианских церквей. А с чего мы взяли, что учение Иисуса и учения христианских церквей — это одно и то же?

Но сначала контрольный вопрос, который, собственно, никем и не оспаривается, но уместен для атеиста — был ли Иисус Христос реальной личностью? На мой взгляд — безусловно! Подтверждением этому являются и многие исторические памятники, и сами Евангелия. Это сборник воспоминаний или повестей об Иисусе четырех авторов: Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Воспоминания, безусловно, подлинные, т. е. четыре свидетеля подтверждают — Иисус был!

Вопрос — а не мог ли этот сборник составить у себя в келье досужий монах? Нет, не мог. В этом случае повести различались бы только в деталях, а в Евангелии "благие вести" различаются в очень серьезных вещах, причем, порой диаметрально, т. е. авторы Евангелия не согласовывали его текст между собой, откуда и различия.

Если факт из жизни Иисуса нельзя понять иначе или его притчу нельзя толковать иначе, то все четыре автора их фиксируют абсолютно одинаково.

К примеру, защищая Иисуса во время ареста, апостол Петр отсек мечом ухо одному из стражников. Ухо есть ухо, как его истолкуешь иначе? И это ухо зафиксировано во всех четырех текстах. Или, выводя Иисуса для распятия, римские легионеры поленились нести крест и погрузили его на подвернувшегося прохожего. Три автора дают имя этого прохожего — Симон Кирениянин — и лишь апостол Иоанн, который писал не хронику, а сразу легенду о своем Учителе, сообщил, что крест нес сам Иисус.

Но если факт не однозначен или мог поступить только из слухов, или труден для понимания, то авторы описывают его резко различно, чего никогда не допустил бы фальсификатор, если бы писал все четыре повести сразу.

Скажем, простую притчу Иисуса о четырех зернах, упавших на дорогу — каменистую почву, в терновнике и в хорошую почву — все поняли одинаково и все воспроизводят ее чуть ли не дословно. А вот малопонятную притчу о званых и избранных, похоже, никто не понял, и она у одного излагается так, а у другого иначе.

Матфей утверждает, что когда Иисус родился, то царь Ирод повелел убить всех младенцев в Вифлееме, в связи с чем отец и мать Иисуса унесли его в Египет и вернулись только после смерти царя Ирода. Но Лука этот факт совершенно отвергает, он утверждает, что родители Иисуса никуда из Галилеи не убегали и каждый год ходили на праздник Пасхи в Иерусалим, где уже к 12 годам Иисус поднаторел в богословских диспутах. Согласитесь, что это слишком серьезное разночтение, чтобы фальсификатор, если бы он был, мог бы его допустить.

Поэтому, по крайней мере для меня, вопрос с Иисусом, названным Христом, ясен — это историческая личность, а не легенда. Следовательно, он действительно нес в мир свое учение, которое не заглохло, как тысячи других сектантских выдумок, а проросло могущественными церквями. Вопрос лишь в том, что это было за учение? Поскольку то, что изложено в нынешних Евангелиях извращено до степени, при которой сам Иисус их бы уже не узнал. В этом я тоже уверен.

Учение Иисуса. Начало искажения

Надо думать, что учение Иисуса испытало несколько стадий искажения. Первая, самая безобидная и наверное самая незначительная, это субъективные ошибки авторов Евангелий. Поскольку сам Иисус ничего не писал и его идеи изначально существовали только в устной форме, то они даже при заучивании не могли не подвергнуться искажению. Тем более, что записывались они через десятки лет после смерти Иисуса.

Второе — надо понимать, кто записал его идеи. Это ученики Иисуса, его единомышленники и соратники. Они потерпели поражение, и Иисус был казнен, но они фанатично внедряли его идеи в умы людей. Для того, чтобы эти идеи впечатлили людей, самому Иисусу стали придавать божественный облик, которого, я уверен, он при жизни не имел. Точнее, не напирал на свое божественное происхождение, хотя и не мешал людям так думать. Но когда он погиб, этот вопрос для последователей Христа стал принципиальным, и они из благих побуждений в пропаганде и в Евангелиях превратили его в бога.

Поскольку после казни Иисуса они разошлись, чтобы нести его идеи в народ, то согласовывать свои легенды им, надо думать, было трудно. Каким-то образом Матфей и Лука согласовали непорочное зачатие девы Марии, но историю детства Иисуса согласовать не смогли. Характерен в этом Иоанн. Он пишет, что был любимым учеником Иисуса и настолько доверенным, что только ему Иисус сообщил имя того, кто его предаст. Он присутствовал при кончине Иисуса на кресте, и Иисус именно ему поручил свою мать, которую Иоанн взял к себе жить. Казалось бы, что никто, кроме Иоанна, не мог столько знать о рождении и детстве Иисуса. Но Иоанн об этом молчит, не говорит ни слова! Ведь наверняка обо всем расспросил Марию, но молчит!

Надо понять, что и Иисус, и его ученики были истинными верующими, иудеями. Заявить, что Бог лично или через Святого Духа оплодотворил Марию — это немалый грех. И Иоанн смолчал. Но зато в компенсацию этого малодушия не развернулся в другом — наиболее цветисто описал и чудеса Иисуса, и суд над ним, и казнь. Скажем, описал воскрешение Иисусом умершего Лазаря. (Сенсация, о которой остальные три автора даже не вспомнили, упирая на менее значительные чудеса — лечение Иисусом припадочных, к примеру.). Это у Иоанна Иисус превращает воду в вино и совершает другие чудеса, на которые у остальных авторов Евангелий не хватило фантазии.

Но и эта корректировка Евангелий учениками вряд ли сильно исказила идеи Иисуса, поскольку его последователи "улучшали" его личный имидж в народе и вряд ли покусились бы на коренное искажение его идей. Исказили их позже, но сначала все же остановимся на том, кем был Иисус до своего распятия.

Учение Иисуса. Царство Божие

Моя гипотеза также не нова. Вероятнее всего Иисус был тем, кого мы сегодня назвали бы коммунистом-идеалистом: коммунистом, верящим в божественные истоки коммунизма. Это был не столько духовный революционер, сколько гражданский. Он, к примеру, в Евангелии неоднократно заявляет, что в духовной сфере руководствуется только законами Моисея и не собирается их менять, а лишь будет добиваться их исполнения. Следовательно, главные его идеи касались гражданской сферы.

Если с этой точки зрения посмотреть на текст Евангелия то можно найти массу цитат, из которых следует, что Иисус свой коммунизм (царство Божие, Волю Божию) собирался установить в Иудее уже при своей жизни. Сейчас это трактуется так, что Царство Божие на земле Иисус собирался установить во второе свое пришествие, но дело в том, что о втором пришествии он заговорил (если заговорил) всего за несколько дней до смерти (за два дня до Пасхи), когда понял, что его предприятие заканчивается неудачей, и когда он решил во славу своего дела не избегать смерти.

Во все предшествующее время он говорит о Царстве Божием именно на земле и в настоящем времени, причем дело это в его понимании имело преимущество даже перед загробной жизнью. Вдумайтесь в единственную молитву, которую Иисус оставил людям: …"Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое, да придет Царствие твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе…" — и только после просьбы установить Царство Божие на земле, идут просьбы о хлебе, о прощении, о защите от дьявола. Ни на какое будущее время строительство Царства Божьего Иисус не относил: "Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят сына человеческого, грядущего в Царствии Своем". (Матфей, 16:28).

Отсюда, между прочим, проистекает и жизненная задача каждого христианина (о которой они сегодня наглухо забыли и делают вид непонимающих), поскольку текст "Отче наш", хотя и меняется Церковью, но все же содержит подлинные слова Христа. Задача христианина не душу спасти, а построить Царство Божие на земле и этим спасти душу. Достижение той цели, которую поставил перед собою Христос, и является смыслом христианства и пропуском в Рай: "…ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу ради меня, тот обретет ее" (от Матфея 16:25, то же и у Луки 17:33).

Тем не менее, Евангелие так искажено, что сам факт того, что Иисус лично хотел построить коммунизм (или социализм) при своей жизни сегодня требует доказательств.

Давайте начнём вот с чего. Если христианскими церковниками было произведено искажение Евангелия, то почему еврейские "фарисеи и книжники" не смогли произвести такое же искажение Ветхого Завета, в котором сначала были записаны те законы Моисея, которые хотел исполнить Иисус?

Я полагал, что указания Иисуса на то, что он пришел исполнить законы Моисея ("Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить" Матфей 5:17) касаются только каких-то церковных канонов иудейской религии (молитв, постов, праздников и т. д.). Мне не пришло в голову, что сами по себе законы Моисея уже могли содержать революционную справедливость, лозунги типа "Земля — крестьянам!" Что сам Моисей мог быть революционером, и для Иисуса быть кем-то, кем был Маркс для Ленина и Сталина. И что сами законы Моисея могли быть извращены теми, кто уселся на "Моисеевом седалище".

Наш читатель прислал мне работу раввина Дижь-ракель?я по истории еврейства. Эта работа действительно очень интересна, но я не могу так много места уделять истории евреев, тем более что недавно я дал статью из чешской энциклопедии.

Свою статью раввин Дижь-ракель написал в конце прошлого века, судя по всему, он был отступником в иудейской среде или, точнее, диссидентом. Он оставался иудеем, но иудеем, переживающим за то, что евреев ненавидят во всем мире и за несправедливости в среде самих евреев. Выход он видел в возвращении иудейства к законам Моисея, к исправлению основанных на религии обычаев евреев. Хотя он вообще не упоминает Христа и, судя по всему, ни в коем случае не собирался менять веру отцов, но из текста невольно следует, что он хотел сделать иудейство более терпимым, более похожим на христианство. Однако в данном случае не это главное.

Дижь-ракель достаточно подробно описал гражданскую и социальную суть законов Моисея, и становится понятным, почему массы народа пошли за апостолами христианства, несшими им эти законы, усиленные авторитетом богочеловека Иисуса Христа, становится ясно, как выглядело "Царство Божие" на земле в те времена.

Предлагаю отрывок из этой статьи, выделения сделаны мной.

Моисей и Ездра

Евреи, подобно большинству первобытных народов, составляли вначале простые неустроенные общества "диких варваров" (моргай), скитающихся по степям и пустыням Азии, причём главным источником их существования была охота. В этот отдалённый период образ жизни их был вполне патриархальным: семья сосредоточивалась около женщины-матери, и родство считалось по женской линии. Так, Сарра и Авраам хотя и были детьми одного отца, но это не мешало им быть супругами, так как происходили они от разных матерей.

Прошли сотни лет, наступил период пастушеский, когда стада стали составлять собственность, а для хранения их потребовалась взаимная помощь. Крупные владельцы должны были приглашать к себе на помощь лиц, не имеющих скота. Семьи расширялись вступившими в них новыми членами; устанавливались новые отношения между полами с преобладанием родства по мужской линии. Каждая пастушеская группа, представляя из себя несколько разнородных семей, начинает постепенно интегрировать — сливаться. Кровные дети собственника стад считаются первыми между равными; в соединённых семьях выделяется понятие о родоначальнике; несколько семей составляют колено.

На этой степени социального развития евреи, вследствие неурожаев в Ханаанской земле, оставили её и, перекочёвывая с одного места на другое, пришли в Египет. Здесь они сначала заняли землю Гесем, а впоследствии Рамсед с городом Гереполисом — самую плодороднейшую страну Египта.

На берегу великой плодоносной реки, вблизи культурною мира с развитым земледелием, промышленностью и торговлей евреи более трёхсот лет плодились и множились, но жили обособленной пастушеской жизнью. Теперь строго патриархальный характер управления не был достаточен; он устарел и заменился правлением "представительным". Племя еврейское разделилось на 12 колен, колена — на поколения, а поколения — на дома отцов, дома отцов — на группы, группы — на семьи. Народ стал управляться выборными от колен, или "старейшинами", которые являются теперь не представителями родового начала, как прежде, а избранниками народа — выразителями его воли. Как скотоводы евреи получили между египтянами самую широкую известность: не только многие богатые люди, но даже фараоны доверяли им свои стада. Они проникли благодаря знакомствам с влиятельными лицами во все сферы египетской общественной жизни, достигли высоких постов как в войске, так и в различных административных учреждениях, и многие из них, по свидетельству Талмуда, нажили огромные состояния. Когда евреи внедрились в общественный организм и стали обнаруживать всем известные наклонности и качества, египтяне не могли не увидеть в них опасную силу, против которой нужно было принять репрессивные меры. Правительство фараона, заметив в евреях уклонение от земледельческого труда и развивающееся тунеядство, стало возлагать на них тяжёлые земляные работы, к которым они, как все кочевые народы, относились с презрением. Племя застонало под тяжёлым игом, тесно сплотилось и стало жить идеей освобождения в политическом значении этого слова. Представительный образ управления создал в евреях понятие о народности, способной образовать самостоятельное государство.

Долго, но безуспешно старейшины работали над этим вопросом, пока не явился "величайший пророк Моисей", задумавший основать еврейское государство, сильное своей энергией и могущественное своим союзом с Иеговой. Между тем народ за истекшее трёхсотлетие близко познакомился и, так сказать, приобщился к благам культурной жизни, достаточно растлил себя идолопоклонством, приспособился к условиям окружающей жизни, но условий для того, чтобы пользоваться этими благами в единстве труда с египетским народом, не выработал; короче, по духовному складу он оставался тем же кочевником, каким вышел из земли Ханаанской. В нём ясно выразился антагонизм между так называемыми законами, которыми создаётся государственная жизнь, с одной стороны, и между приспособлениями к результатам и удобствам этой жизни — с другой. Моисею предстояла трудная задача: во-первых, возвратить еврейское племя к единобожию, а во-вторых, перевести всю пастушескую орду к земледельческой культуре, чтобы создать оседлый государственный строй жизни.

Под влиянием такой великой задачи Моисей приходит к глубокому убеждению, что только во вновь закреплённом союзе с Творцом Вселенной народ достигнет возможного совершенства. И вот Иегова, Творец всего мира, с вершины Синайских гор объявляет израильскому народу Свою всемогущую волю, берёт его под Своё особое покровительство и обещает управлять им по особым, ради его созданным, законам. Но при этом обязывает евреев добровольно признать Его Единым Истинным Богом, чтобы не было других богов, кроме Него. Этот союз с Иеговой лег в основу теократического принципа идеальных законов Моисея в смысле равенства всех израильтян друг перед другом как равноправных слуг Божьих. Для детальной разработки законодательства Моисей воспользовался историческим прошлым еврейского народа и его обычным правом, освященным сотнями лет. Своим вдохновлённым гением он хотел создать идеальнейшее государство на таких началах, которым едва ли когда-нибудь придёт черёд осуществиться. Над этой идеей Моисей работал многие годы и создал, наконец, то колоссальное, чудное законодательное здание, которое вследствие своей чистоты и высокой идеальности просуществовало благодаря еврейской косности лишь одно мгновение и было разрушено почти до основания.

Главная основа этого великого здания заключалась в том, чтобы каждый еврей принадлежал бы одинаково как самому себе, так и обществу; пользуясь свободой сам, согласовал бы её в то же время со свободой всех; чтобы каждый старался создать такие условия деятельности, которые, давая средства для достижения личных целей, в то же время приводили бы эти цели в согласие с целями всего общества, так, чтобы достижение первых было удовлетворением последних и наоборот. Словом, Моисей, с одной стороны, стремился вывести народ из традиции кочевой жизни, где семья, род и даже личность живёт своими эгоистическими интересами, идёт своею собственною дорогой; с другой стороны, подчинив личность государственным интересам, подобно египетскому строю жизни, он опасался, чтобы государство не поглотило семьи и чтобы личность не была принесена в жертву обществу.

Стремясь уравновесить эти два принципа, Моисей создает прежде всего идею экономического равенства и экономической справедливости на вполне теократических началах. Земля принадлежит Иегове, принадлежит Ему как Творцу её, а в силу этого Он, сохраняя за Собой право собственности, уступает её лишь в пользование еврейскому народу за принятие им известных обязательств. Но так как в принятии Синайского законодательства равномерно участвовали все члены еврейского народа и приняли равные обязательства, то, естественно, они должны были пользоваться равномерно землёй. На основании этого закона совершенно устранялась возможность узаконенных земельных преимуществ одних пред другими, устранялись самовольные захваты земли со стороны сильнейших. Законодатель предполагал разделить землю между всеми израильтянами поровну; участки делились на пахотные и луговые, причём первые дробились между отдельными лицами, а последние состояли в общем пользовании всех членов общества.

Создавая экономическое равенство еврейского народа, Моисей отлично сознавал, что при развитии естественных условий распределения богатств и в силу принципа бесконтрольности этого развития одни всегда должны будут богатеть за счёт других, а потому целым рядом отдельных постановлений старался воспрепятствовать как развитию крайней плутократии, так и гнетущего пауперизма. К числу таких постановлений относилось:

1) Каждый нуждающийся бедняк имеет право для личного потребления в известное время года пользоваться плодами чужого поля или виноградника.

2) Чтобы укрепить идею братства между еврейским народом, как социально-нравственную силу, Моисей устанавливает систему "субботних годов", в силу которой произведения земли, выросшие без ухода за ней после шести лег в седьмой, предоставляются в общее пользование.

3) Независимо от этого введена система юбилейных годов "суббота суббот", т. е. пятидесятый год, имеющая целью восстанавливать чрез полстолетия то экономическое равенство, которое было создано при разделении земли на равномерные участки. В этот год земли, проданные по крайней нужде вопреки законам и заложенные, возвращались безвозмездно их владельцам. Таким образом, в юбилейный год каждый еврей возвращался в своё владение, дарованное ему по завету Божественному.

4) Хотя каждому колену, поколению и семейству строго предписывалось всякими средствами сохранять свои наделы в потомстве, однако браки и родственные связи одного колена с другим могли вызвать нарушение этого закона. Для устранения такой возможности был установлен так называемый "деверский брак". Деверь ("иават" — мужнин брат), женившись на бездетной жене своего брата, не только "восстанавливал его семя", но и сохранял поземельный участок в своей семье, в своём колене; в противном случае жена, выйдя замуж за другого, могла отторгнуть земляные имущества в другое колено.

5) Главную заботу о сохранении уделов в коленах и поколениях законодательство Моисея возлагало на "гоэлев", или представителей поколений данной семейной общины. Гоэль обязан был сохранять цельность поземельного надела всего поколения посредством выкупа, проданного бедным родственникам участка земли, для возвращения ему обратно. Для того, чтобы обеспечить гоэлев, закон определял старшему сыну двойную часть, какая останется после родителей.

6) Вообще аграрные законы Моисея воспрещали еврею продавать землю, но единственное исключение в этом случае, как указано ранее, было сделано для впавших в крайнюю бедность. Чтобы и в этом последнем случае ограничить злоупотребление, бедняку предоставлялось право продать лишь часть данного ему надела "от владений своих, да и то только до юбилейного года. В основе этого закона лежало то же теократическое начало: "Землю не должно продавать навсегда, говори! Истова, ибо земля Моя".

7) В довершение стремлений, преследующих цели экономического равенства, Моисей создаёт систему законов "о долгах и займах". Этими законами в обеспечение уплаты займа хотя и разрешается брать залог, но только на предметы первой необходимости и при том "строго воспрещалось брать проценты" за оказанную услугу. И в этом случае в силу теократических принципов установлен был "год прощения", совпадающий с субботним аграрным годом. В год прощения неимущему брату прощались все долги и возвращались залоги.

Таким образом, заветами с вершины Синайских гор в союзе с творцом имелось в виду создать для евреев религиозное равенство, аграрными же законами? равенство экономическое.

Посмотрим теперь, какие начала положены были Моисеем в основу законов о равенстве социальном.

Социальным равенством Моисей стремился, во-первых, устранить развитие кастового начала, а во-вторых, воспрепятствовать образованию класса правящих — пользующихся всем, и класса обездоленных — лишённых всего. Здесь в силу договора с Иеговою и в силу одинаковых обязанностей "для всех предполагался один закон, для всех одно право!".

Но так как этот принцип нельзя было приложить к левитам и к рабам, то Моисей в своём законодательстве обратил на этот вопрос особенное внимание.

1) Чтобы не дать левитам того преобладающего влияния, каким пользовались жрецы, например, египтян, Моисей совершенно устраняет их от социальной и политической жизни. Законодатель говорит: "Весь Израиль — святой народ, все — царство священников" В силу этого еврейские священноцерковнослужители не могли пользоваться ни особыми правами, ни привилегиями.

2) Рабство среди евреев Моисей старался уничтожить всеми силами своего боговдохновлённого ума, но, уступая "привычкам и развращённому жестокосердию евреев", дозволял им покупать рабов среди других народов. Объявляя уничтожение рабства для единоплеменников, он говорит: "Сыны израилевы стали собственными рабами Иеговы, потому не должно продавать их, как продают рабов; рабы Иеговы не могут быть рабами людей!".

Создав такие поражающие своей гуманностью для того времени идеи равенства, Моисей хорошо понимал, что имеет дело с народом развращённым и жадным, и не надеялся на торжество истины, а потому должен был пойти на нижеследующий компромисс.

3) Чтобы сколько-нибудь смягчить тяжесть рабского состояния между евреями, великий пророк создаёт новый класс людей — переходную ступень между вольными работниками и рабами, так называемых "абодимов". Желая определить положение абодима, с одной стороны, как раба, а с другой — как члена теократического государства, законодатель издал целый ряд специальных постановлений, всячески ограждающих права порабощённого люда… Закон говорил: "Когда обеднеет брат твой и продан будет тебе, не налагай на него работы рабские; он должен быть как наёмник, как работник". Поэтому хотя положение еврея-абодима как раба определялось лишением свободы, но только не дальше семи лет; в субботний год он выходил на свободу даром; не только даром, но господин обязан был снабдить его "от скота своего, от гумна своего", и проч. Независимо от этого, семилетний срок рабства, не говоря о выкупе, сокращался наступлением юбилейного года, когда освобождались решительно все абодимы независимо от числа лет их рабского состояния. Положение абодима как члена теократического государства определялось следующим образом: он наравне с гражданами участвовал в общественных торжествах и при принесении жертв пользовался покоем субботнего дня; преступления против абодима влекли за собой те же последствия, как против свободного гражданина; наконец, абодимы могли "иметь достаток".

В основу политического равенства для евреев легло следующее положение: "все сыны Израиля составляют царство Иеговы и управляются самим Иеговою, выражающим свою волю в воле всего народа", а для этого:

1) Царство разделяется на 12 республик (колен). Вопросы первостепенной важности решались всем собранием сынов израилевых; затем были собрания из представителей двенадцати колен, собрания старейшин, тысячников, сотников, десятиначальников.

2) Ограничив выборно-представительным родовое пастушеское начало, Моисей разрешил народу, когда то потребуется, избирать себе царя, которого укажет ему сам Иегова и который станет помазанником его.

3) Наконец, чтобы царь не сделался восточным деспотом, Моисей ограничивает его власть всенародным собранием и различными постановлениями, на основании которых он должен смотреть на народ не как на рабов, а как на братьев своих.

Таковы контуры величественного здания идеального Моисеева государства. При всех высоких достоинствах во внешней отделке его всё же для достижения колоссальной идеи социального и экономического равенства в нём не доставало самого главного — учения о любви и взаимном всепрощении, и на основании еврейского права "зуб за зуб" оно не могло иметь прочных основ. Кроме этого, созданию еврейского государства мешало мало ослабленное законами Моисея гентильное родовое начало. Известно, что у народа пастушеского идея семьи преобладает над идеей деревни, гентильная форма поглощает политическую; у народов земледельческих наоборот — идея деревни преобладает над идеей семьи, и при естественном переходе от пастушеского образа жизни к земледельческому первая как бы вытесняет последнюю — политическая форма подавляет гентильную. В еврейском народе, несмотря на постановления, свойственные политической общине, каждое колено живёт и развивается сообразно своим особенностям, своими путями и ведёт войны не только с внешними врагами, но и с соседними коленами по традициям пастушеского быта. Вследствие этого еврейский народ не мог составить без особого руководства сплочённую нацию и должен был скоро распасться.

Независимо от этого, хотя Пятикнижие Моисея и охватило все стороны еврейской жизни, определило религиозный, общественный и государственный строй этого народа, дало им законы политические, экономические, гражданские и уголовные, но расшатанный нравственно долгим пребыванием среди языческого мира в Египте израильский народ не был в состоянии принять не только блага свободы и эмансипации, но даже возвратиться к монотеизму и сохранить заветы и клятвы, данные им истинному Богу. Великие законы Моисея оказались для него неприменимыми и неисполнимыми. Ещё на пуги к Обетованной земле, под свежими впечатлениями заветов Иеговы на глазах боговдохновлённого Моисея евреи преклоняются то пред золотым тельцом — символом богатства, то пред медным змием — символом лукавства и хитроумия. Моисей надеялся, что в течение сорокалетнего странствования по Аравии старое поколение вымрет, а новое перевоспитается, но, как увидим, наследственность и прирождённые качества взяли своё.

Хотя, несмотря на то, что из всех израильтян, вышедших из Египта взрослыми, пришли в Обетованную землю только два великих праведника — Иисус Навин и Халев, — нужно было ожидать, что новое молодое поколение, восприняв высокочеловеческое законодательство Моисея, будет в состоянии создать еврейское государство, однако, уже после смерти Иисуса Навина, а отчасти даже и при нём, народ Божий забывает Иегову, служит Ваалу, Астарте и другим языческим богам. Монотеизм всюду борется с идолопоклонством, при Давиде достигает своего апогея и потом снова низко падает. Даже Соломон, построивший Иерусалимский храм, поклоняется Молоху — мерзости амонитской. Аграрные законы равенства вскоре были забыты, о социальном равенстве не было и помину. В конце концов сами цари иудейские — помазанники Божии — превратились в грубых язычников, забыли Иегову и законодательство Моисея, доказательством чему служит то, что даже благочестивый царь Иоссия не знал о существовании Пятикнижия.

Вместе с тем, вступивши в Обетованную землю, как говорит нам история, с огнём и мечом и варварски истребляя и сметая с лица земли всё живое, евреи создали себе врагов в окружающих их соседях, с которыми должны были вести впоследствии постоянные войны. Разрозненный на колена еврейский народ не мог силою оружия отражать мщение своих врагов, а потому долгим опытом выработал в себе политический такт — ловко переходить в случае войны на сторону сильнейшего соперника между ссорящимися соседями, заискивать его покровительство и потом растлевать его всевозможными средствами как религиозного, так и политического свойства, чтобы завладеть торговлей и промышленностью.

Так рухнуло и разрушилось колоссальное здание законодательства Моисея, от него остались одни развалины, и мечта великого пророка создать социальное государство не осуществилась. Идолопоклонство разрозненных колен и падение нравов довели евреев до того, что святыня их — Иерусалимский храм — был разрушен и сами они сделались вавилонскими пленниками.

С этого времени начинается перерождение евреев: вместо гуманных законов Моисея, отброшенных и забытых в своих идеях, создаются новые; наступает новая эра израильской жизни, в которой возродились талмудизм и "обработанные скрижали", лежащие в основе настоящего социального быта евреев.

После всех бедствий назрела необходимость пересоздать внутренний строй порабощённого народа, и эта трудная задача выпала на долю священника Ездры (459 л. до Р.Х.), которого по уму и энергии израильтяне не без достаточных оснований считают вторым Моисеем.

Ездра прежде всего с замечательной ловкостью исходатайствовал у царя Артаксеркса 1 разрешение вновь возвратиться евреям в Палестину и занялся там политическим устройством народа на новых началах. Хорошо понимая, что главный пробел законодательства Моисея состоял в чрезмерном развитии гентильного начала, выражающегося в делении на колена, а также в том, что евреи среди языческого мира не были достаточно ограждены от затопления и поглощения, Ездра обратил на эти недостатки главное внимание. Но так как в плену вавилонском, да и ранее этого, фактическое деление на колена почти уничтожилось, то Ездре оставалось только как можно сильнее раздуть в народе потухшую искру веры в Единого Бога, возбудить в нём религиозный фанатизм и, вызвав ненависть к окружающим язычникам, обособить евреев, чтобы уничтожить всякие связи их с окружающими народами.

На этих основаниях он предполагал создать внутреннее единство и сплотить народ в могущественную нацию, которая должна достигнуть господства над всем миром и подчинить себе всё живущее на земле.

Для ознакомления народа с Пятикнижием, о существовании которого многие забыли, Ездра перевёл его с совершенно непонятного древнееврейского языка на общеупотребительный халдейский язык. При этом Пятикнижие было добавлено разъяснениями и толкованиями и составляло то, что называется "Тора" (закон). По содержанию своему Торы разделялись на две части, из которых одна содержала историю еврейского народа и связанной с ней Обетованной земли, а другая? 613 законов, обнимающих все проявления духовной, политической и гражданской жизни евреев.

Чтение Тор Ездра сделал публичным и обязательным по понедельникам, четвергам и субботам, а тем, которые вздумали бы уклоняться от общественных чтений Тор в продолжение трёх дней, объявил тайное преследование подосланными судом. Затем за малейшее нарушение законов Ездра ввёл строгие наказания — до смертной казни включительно.

В общественной жизни, чтобы оградить евреев от влияния язычества, Ездра предписал под страхом смертной казни расторгнуть браки с язычницами и запретил их на будущее время. При раздирающих душу криках, при отчаянных воплях евреи должны были выгнать из Иерусалима своих жён, не имея силы противиться распоряжениям правителя.

В социальных отношениях между евреями с падением экономического равенства произошли коренные перемены. Вместо равноправных граждан теперь возникли два класса людей, неравных по правам и обязанностям, — классы правящих и подчинённых. К первому, соответствующему современным "морейне", относились первосвященники и князья, возвратившиеся на родину, и все учёные чтецы, изучавшие Тору и получившие название "рабой", что значит господин. Второй класс составлял чёрный люд — "амигарейцы" (в переводе "народ земли"), которым новый закон Ездры предоставлял гораздо меньше прав, чем пользовались ими рабы не только по законам Моисея, но даже у язычников. Так например, всякий морейне мог завладеть имуществом амигарейца, и никто не смел заступиться за него; всякий еврей обязан возвратить владельцу найденную вещь, если только она не принадлежит амигарейцу; браки морейне с амигарейцами строго воспрещались, ибо амигарейцы — земляные гады, а жёны их — пресмыкающиеся; наконец, всякий морейне, убивший амигарейца, не преследовался законами. Раввинские законы не дают покоя амигарейцу даже и на смертном одре. Рабби Елиазар говорит, что к умирающему морейне ангел смерти ("мелах-гамовеш") подходит тихо и ласково, но к смертному одру амигарейца приближается с гневом и со страшными терзаниями перерезывает ему горло особым ножом ("лайта").

На иноплеменников и вообще не евреев Ездра установил точку зрения полного ненавистничества. Разжигая патриотическое чувство евреев и возбуждая надежду на скорое восстановление царства Давида, Ездра в то же время внушал народу, что языческий властелин не может быть царём еврейским, что исполнение предписанных законов есть только временная необходимость и что имущество окружающих язычников есть собственность евреев, которым последние могут пользоваться всеми решительно способами.

Такая ненависть к народам, такой фанатизм и такая отчуждённость, положенные в основание постановлений Ездры вместе с кривотолками Пятикнижия Моисея, создали, можно утверждать, все последующие бедствия еврейского народа, которые преобразователь едва ли мог даже предвидеть.

Во внутреннем управлении по грамоте Артаксеркса I Ездра создал следующие административные учреждения 1) "Великий сейм", состоящий из 70 членов под председательством "Нази" (князя). Великому сейму предоставлялось не только решать все важные вопросы, но избирать царей и первосвященников; 2) "Дом суда", или "Бет-дин", состоящий из трёх судей, ведавших уголовными делами и 3) "Малый сейм" из 23 членов.

Теперь видно, какое дерево было посажено на развалинах Моисеева законодательства, и нам остаётся взглянуть на плоды, которые оно дало впоследствии.

Ещё при жизни Ездры все пояснения Торы, придуманные членами синедриона, разными знаменитостями и благочестивыми мужами выдавались за "словесные законы, полученные будто бы Моисеем на Синае". Таким образом, Тора разделялась на "Тора-Шебиктав" (Пятикнижие) и "Тора-Шебеал-пе" (устный закон). Хотя в той и другой части кривотолкованиями законы Моисея были искажаемы до неузнаваемости. Но, однако, все искажения истин до времени разрушения второго Иерусалимского храма были под руководством и наблюдением; потом, когда толкования и добавления сделались бесконтрольными, искажения Пятикнижия достигли ужасающих размеров.

Рабби ДИЖЬ-РАКЕЛЬ

Умен и нормален

Итак, за что Иисус боролся, понятно, — за справедливые законы Моисея, растоптанные к тому времени евреями и окончательно искажённые «книжниками» после Ездры.