Европейцы очень тихие

Европейцы очень тихие

Казалось бы, не так уж и сложно увидеть Китай таким, каков он на самом деле. Влияние буддизма, способность этой культуры к адаптации наглядно проявляются во впечатляющих храмах, украшающих собой многие китайские города. Надо лишь окунуться в современную историю Китая, чтобы узнать о стараниях претендующих на роль модернизаторов личностей разрушить китайскую традиционную культуру. Включение новых, завезенных из других стран овощей в китайскую кухню должно быть очевидно любому, кто отведал обильно сдобренное перцем чили блюдо в сычуаньском ресторане. Отчего же нам так трудно в этом разобраться? Почему мы столь уверены в неизменяемости китайской культуры?

Подсказку можно найти в нашей собственной истории. Сотни лет велись религиозные войны в Европе, последователи различных ответвлений христианства подвергались беспощадным преследованиям. Со времени крестовых походов и до оттоманской осады Вены в 1529 году ислам представлял для европейцев внешнюю военную угрозу. Шрамы, оставленные на теле континента расколом и враждой, видны и по сей день. И конечно же, Америка была колонизирована протестантскими нонконформистами, покинувшими Европу в поисках свободы совести. Нашу историю определяют религиозные раздоры.

По контрасту Китай отличается гораздо более гибкими и терпимыми религиозными традициями. Определенно были периоды, когда буддизм подвергался гонениям. Императорский эдикт IX века предписывал христианам «прекратить осквернение китайских обычаев». Императоры цинской династии изгоняли миссионеров из китайских провинций. Коммунистический режим преследовал все без различия религии. И все же, невзирая на эти факты, можно сказать, что религиозная толерантность более типична для китайской истории, нежели религиозные гонения. В 1685 году Людовик XIV отменил Нантский эдикт, вновь превратив французских протестантов в мишень для погромов; в это же десятилетие китайский император Канси издал указ, повелевающий терпимо относиться к католикам. «Европейцы очень тихие, — говорится в императорском указе. — Они не вызывают никаких беспорядков в провинциях, они не причиняют никому вреда, они не совершают преступлений, и их вера не подстрекает к мятежу и не имеет ничего общего с ложными сектами, которые есть в моей империи».

Многие китайцы изучали одновременно даосизм и буддизм. Несмотря на огромные различия в учениях, некоторые буддийские храмы были посвящены Конфуцию. Мусульманский ученый XIX века Ма Дэсинь пытался даже соединить ислам с конфуцианством. Реформатор и жертва поздней цинской эпохи Тань Сытун писал: «Основатели всех трех религий [христианства, конфуцианства и буддизма] едины. Молясь одному, я возношу молитвы им всем».

Либеральное, лишенное догматизма отношение к вере сохраняется и в наши дни. На буфете в доме моего дядюшки в Гуанчжоу статуэтка смеющегося Будды прекрасно уживается с изображениями трех жизнерадостных даосских божеств по имени Фу, Лу и Шоу. Они олицетворяют соответственно счастье, достаток и здоровье. Еще одно популярное в Китае буддийское божество — облаченная в белые одежды богиня милосердия Гуаньинь, обликом своим напоминающая Деву Марию.

Религиозный синкретизм такого рода чужероден для западной традиции. В своей знаковой статье 1993 года американский политолог Сэмюэль Хаттингтон предрекает «Столкновение цивилизаций», основываясь отчасти на логической несопоставимости религиозных убеждений. «Человек может быть по крови наполовину французом и наполовину арабом, он даже может иметь двойное гражданство, — пишет Хаттингтон, — [но] гораздо труднее быть наполовину католиком, а наполовину мусульманином». В европейско-американском сознании это утверждение, возможно, представляется самоочевидным. В Китае, как мы видим, это ни в коей мере не очевидно.

Нам сложно представить, что Китай мог абсорбировать эти столь различные религии, не испытав при этом опустошительных религиозных войн. Нам проще понять Китай, сделав акцент на одной лишь линии в китайском духовном наследии, чаще всего на конфуцианстве или даосизме, поэтому мы игнорируем другие конфессии или придаем им меньшее значение, чем они того заслуживают. Но не может ли тут существовать еще одна, менее уважительная причина?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.