ВЕРТОЛЕТ

ВЕРТОЛЕТ

Алеф

ВЕРТОЛЕТ

Хорошо прийти усталым домой, включить поздним вечером телевизор, а там Бжезинский. А там Олбрайт. А там Тэлботт. А там Киссинджер. И все говорят, как они любят Роcсию и русских.

Вспоминаю слово "саммит" (summit), написанное на майке, горделиво одетой матрешечным менялой в начале 90-х. Тогда был саммит Горбачев— Буш. Теперь Путин и опять Буш. И тоже саммит. Еще был стамбульский саммит. Саммиты — это новая форма переговоров с вождями индейских племен. Ну да, мы — не индейцы, вожди у нас — индейцы. Братиславский замок хорошо изображать на пепельницах, кружках, других сувенирах, на этикетках вина. После саммитов в Москве идет тихий задумчивый снег или дождь.

Несколько лет назад нам не хотелось верить, что кресты, сваленные ураганом с Новодевичьего монастыря, — дурное предзнаменование. Так вот дурное.

9 мая мы встретим в обществе мистера Буша, который приедет проинспектировать плотность кольца, в которое взята натовцами Россия. Посмотрит отчеты убыли русского населения. Похлопает одобрительно по плечу "друга Владимира". Что ж, ветераны, возможно, получат хоть какое-то удовлетворение — празднества почтит присутствием настоящее, а не мнимое руководство колонии.

Ветеранам шьют новые костюмы и показывают, как они их примеривают. А они все про какие-то льготы! Им вменено в обязанность вымирать ускоренными темпами, а старики не врубаются! Прямо досада какая-то, которую чиновникам не скрыть даже перед телекамерой.

На головы современников по самые подбородки телевидение напялило многогранные колпаки — по грани на каждый канал. Сквозь колпак не видно, как собираются уже в Америке, набивают чемоданы спецтехникой инспекторы. Они должны прибыть на русские ядерные объекты до конца 2005 года. Такая вот Братислава. Так вот бесстыже и позорно нас всех продают. Приговаривают.

Фактически лишенная суверенитета страна рассматривает, меж тем, в телевизионных иллюминаторах некоего начальника над Проездными льготными билетиками. Он подплывает к иллюминатору и шевелит губами. Начальника этого, кажется, зовут Путин. А может, и не Путин. В сущности, какая теперь разница.

Когда видишь в кадре Миронова, Грызлова, Фрадкова, Путина, отчетливо понимаешь, что все мы наказаны. Наказаны существованием такого руководства . Руководство России — ее катастрофа. За что? Да за то, что терпим все это, за то, что продолжаем жить в безбожном и внеисторичном ничтожестве, за сотни тысяч, миллионы абортов. За то, что смотрим и радуемся программу "Окна" и подобное. Ну не все, так большинство.

Спасибо конформному "Русскому взгляду" — хоть показал во всей красе "московскую биеннале". Субъекты, переполненные изнутри самым обыкновенным дерьмом и блевотиной, испражняются в центре Москвы. На это "государство" выделяет миллионы долларов.

Какие-нибудь мусульмане просто пошли бы и открутили башку "биеннальщикам". У нас все можно, хоть на Красной площади, хоть где.

Вообще, все здесь превращено в площадку для "биеналле". Повсюду бродит скособоченная мелкая сволочь и грабит, и гадит, и никто ей слова сказать не может. Телевидение — главная площадка этого торжества дегенератов, дорвавшихся до безнаказанности, до возможности распространять посредством эфира собственное тление.

Наша уверенность, наша вера в победу испытываются вот уже 15 лет. Испытываются весьма серьезно. "Сбросил десять килограммов иллюзий", — неплохо сказано. Но надо сбрасывать еще десять килограммов нерешительности, десять килограммов нерасторопности, десять киллограммов вялости, десять килограммов сомнений. Тогда, может, что-нибудь и получится. Иначе вся эта политическая физкультура, с элементами диеты, так и не выйдет на уровень большого спорта.

Весна с трудом начиналась. Наверное, она и вовсе не хочет здесь начинаться. А зачем? Чтоб стать ареной всероссийской "биеналле"? Чтобы еще раз по весне на роскошные дачи помчались начальники и нувориши жрать шашлык, а большая часть населения просто упилась перед телевизором или на убогом огороде паленой водкой? И ведь ни песни не споют, ни танца не станцуют.

Только вот голоса детей — они, как песенки птиц. Им все равно: холод или жара на дворе. Главное — жизнь. Для них всегда жизнь и везде. Поучимся у детей. Спасем детей. Спасем себя. Поборемся за Россию.