В ИРАКЕ АУКНУЛОСЬ — В КРЕМЛЕ ОТКЛИКНЕТСЯ

В ИРАКЕ АУКНУЛОСЬ — В КРЕМЛЕ ОТКЛИКНЕТСЯ

Николай Коньков , Александр Нагорный

13 мая 2003 0

20(495)

Date: 13-05-2003

Author: Александр Нагорный, Николай Коньков

В ИРАКЕ АУКНУЛОСЬ — В КРЕМЛЕ ОТКЛИКНЕТСЯ

2 мая Дж.Буш-младший, облаченный в летную форму, появился из истребителя, который приземлился на американском авианосце "Авраам Линкольн", и объявил о завершении военных действий против Ирака. Президент США выглядел как римский император в момент своего триумфа. Не хватало только демонстрации трофеев и большой, грустно бредущей по палубе, толпы пленных. Но что поделаешь — все-таки другие времена на дворе. Уверенный и бодрый, Буш отсалютовал собравшимся легионерам, то бишь морякам и летчикам, а сотни камер преподнесли всему миру торжествующий образ победителя, который всем видом своим предупреждал: "Мы накажем всякого, кто будет противиться нашим установлениям и порядкам!"

Забавно, что новоявленный "император мира" откровенно позаимствовал свое появление "deus ex machinae", то есть в данном случае — из самолета, у коллеги по амплуа В.В.Путина: если помните, в такой же предвыборной ситуации, на фоне такой же "победоносной" чеченской войны, тот точно так же "сам управлял" истребителем. То ли это случайное совпадение, то ли на президентов двух стран работает одна и та же команда — судить не нам. Гораздо важнее другой вопрос: что означают итоги иракской агрессии США для России и для каждого из нас?

Американские СМИ, а вслед и за ними прямая американская агентура влияния в Москве типа Филькенгауэра, Радзиховского, Млечина и, конечно, СПС с "Яблоком", словно по команде невидимого хормейстера, слаженно запели о блистательном блицкриге, о тотальном превосходстве американской системы как в военном, так и политико-экономическом отношении. Из этой, в свое время уже изрядно надоевшей, песни следовало, что окружающий мир во всех сферах его жизнедеятельности должен беспрекословно следовать получаемым из Вашингтона распоряжениям, а Москвы, все еще больной "фантомными сверхдержавными болями" это касается прежде всего.

Принятие подобной точки зрения означало бы полное подчинение мирового сообщества американским интересам — даже вне зависимости от формы их выражения. Отсюда логично следовало размещение американских военных баз во всех наиболее стратегически значимых точках планеты. Отсюда следовало также предоставление США право единолично определять степень "демократичности" и "легитимности" политического устройства в большинстве, если не во всех, странах мира. А в макроэкономическом плане все это выводило бы на новый виток существующую сегодня систему производства-потребления, когда Америка поглощает до сорока процентов природных ресурсов мира, расплачиваясь за них ничем, кроме военной силы, не обеспеченными зелеными бумажками под названием "доллар". Но до реализации столь глубоких и всеохватывающих перемен пока еще далеко, и это видно из любого даже поверхностного анализа. Возможно даже, что рубежи столь желанных для вашингтонских стратегов перемен после "победы в Ираке" вовсе не стали ближе.

Для начала рассмотрим непосредственные военно-политические итоги этой победы. Территория Ирака захвачена войсками США, политическое руководство страны разогнано. Новой администрации пока нет, а к нефтяным скважинам приставлены собственные компании — в смысле не просто американские, а предоставившие высокопоставленным деятелям из республиканской администрации крупную долю собственности. Так что борьба против международного терроризма и за демократию в Ираке весьма гармонично сочеталась с борьбой за новые прибыли лично для клана Бушей и иже с ним. Но простым "джи-ай" эти подробности знать пока необязательно. Реакция международного сообщества смешанная: из-за нежелания получить мгновенные осложнения с "большим дядей Сэмом".

На первый взгляд, Америкой на Ближнем Востоке действительно достигнута внушительная победа. Но не все так просто. Издержки состоявшегося "блицкрига" таковы, что иракское общество продолжает оставаться вооруженным и негативно настроенным по отношению к американскому военному присутствию в стране. В некотором смысле победители-американцы оказались в заложниках у "побежденных" иракцев. А столкнуть между собой разные части иракского общества в "очистительной" гражданской войне весьма затруднительно: здесь не Афганистан с его маковыми полями, инфраструктура нефтедобычи, из-за которой во многом и разгорелся сыр-бор, не может подвергаться риску быть разрушенной. Шиитское духовенство, взявшее под контроль более половины органов местного самоуправления на территории Ирака, твердо ориентируется на имамов Ирана, которые осознают, что здесь проходит первый рубеж их обороны против будущей агрессии США.

Следовательно, США не могут рассчитывать на быстрое проведение "демократических выборов", которые закрепили бы на территории Ирака проамериканский порядок. А это, в свою очередь, еще раз продемонстрирует миру их действительную приверженность идеалам демократии. Но, "по гамбургскому счету", печально даже не это, а то, что единственным ресурсом для обеспечения лояльности иракских элит остается не "кнут", а "пряник", в качестве которого может выступать только гарантированный доступ к иракской же нефти. Значит, о тотальном контроле над иракской нефтью со стороны американских энергетических монополий речь может идти только при учете интересов этих элитных групп. Их "отсечение" от нефтяного пирога в любом случае потребует длительного времени с привлечением значительных сил и средств. Иными словами, иракские элиты ориентированы на достижение "докувейтского" консенсуса с Западом, когда Ирак при том же Саддаме Хусейне вовсе не был "изгоем" на Ближнем Востоке, а пользовался расположением тех же США, Франции и Германии, одновременно сотрудничая с СССР.

Постоянные ссылки российских масс-медиа на опыт послевоенных Японии и Германии, где американцам удалось "быстро и эффективно провести внутреннюю чистку и трансформацию элит и населения", некорректны по целому ряду причин. Во-первых, и это уже подчеркивалось, иракское общество продолжает оставаться вооруженным и организованным — прежде всего на той части территории, которая контролируется шиитским духовенством. Во-вторых, производственная инфраструктура Ирака практически не разрушена, а ее модернизация и использование в любом случае входит в планы американских "освободителей". В-третьих, "денацификация" Германии и "демилитаризация" Японии проходили на фоне не только "смены психологического вектора" элит этих стран, ответственных за развязывание Второй мировой войны, но и на фоне угрозы "просоветских переворотов", в условиях чего проамериканская "демократизация" воспринималась явно как меньшее зло. Не случайно именно с уничтожением СССР наметился "выход из американской тени" Германии, ставшей главным экономическим локомотивом Евросоюза, в то время как Франция, постоянный член СБ ООН с правом вето, исполняет функции локомотива политического. Япония, которая в настоящее время выступает крупнейшим кредитором американской экономики, тоже вряд ли будет равнодушно наблюдать за тем, как янки начнут избавляться от своих долговых обязательств перед Страной Восходящего Солнца. Наконец, в-четвертых, и Германия, и Япония обладали весьма обширными и развитыми культурно-политическими матрицами, способными, по виду подчиняясь, на деле интегрировать в себя — пусть и весьма своеобразно — принципы демократии "по-американски". Для иракских же элит подобное означает не только саморазрушение, но и полный разрыв с собственным населением. А за примерами того, чем завершаются подобные попытки, далеко ходить не надо — иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви был историческим и географическим соседом современного Ирака.

Все это позволяет сделать вывод о том, что военный триумф в Ираке и его оккупация не решили те политические и экономические проблемы, которые стояли перед Вашингтоном, определяя необходимость агрессии.

Ликование республиканской администрации во главе с Дж.Бушем-младшим относительно удачного поворота событий в Ираке не было случайным. Ведущие члены республиканского правительства и в особенности члены группы вице-президента Чейни, этого ядра данной операции и в целом нынешнего агрессивного курса Вашингтона, были чрезвычайно озабочены, когда силы вторжения внезапно встретили яростное сопротивление в приграничных районах Ирака, а проведенные ЦРУ тайные переговоры с военными верхами Ирака не дали ожидаемых результатов в плане военного переворота и выдачи "головы Хусейна". Эта озабоченность своей политической и личной судьбой (а неудача грозила крупнейшими неприятностями от демократических оппонентов вплоть до уголовного расследования и импичмента) легко трансформировалась в восторженное ощущение своей мощи и вседозволенности, а главное — правильности выбранного курса, рассчитанного на пассивную реакцию внешнего мира и мобилизацию "патриотической поддержки" внутри страны. Популярность Буша и республиканцев на фоне триумфальных торжеств, организованных в стиле Голливуда, явно усилилась (вплоть до 70-80%), а сам Буш в ближайшие полгода может пребывать на гребне возникшей популярности. Но до следующих выборов в ноябре 2004 года остается слишком большой период, а поддерживать ликование и уверенность в позитивном исходе выборов будет практически невозможно на фоне усиливающихся негативных параметров финансово-экономического положения США.

Публикуемые данные, хотя и в смягченной форме, но неоспоримо свидетельствуют об углубляющемся структурном кризисе, возникшем и обострявшемся в течение последних десятилетий. Администрация Клинтона сумела во многом демпфировать негативные тенденции за счет развала Варшавского Договора и уничтожения СССР, в результате чего в долларовую зону было включено как минимум 25 стран с общей численностью населения в 400 млн. человек.

Однако с первых дней правления Буша из экономики США повалил все более густой дым, а теперь наружу вырываются и первые языки пламени финансово-экономического кризиса. Перегрев фондовых и фьючерсных рынков, перенасыщение денежной массой во всех ее агрегатных формах, астрономическая задолженность абсолютно всех сегментов американской экономики, цепь коррупционных скандалов, разорение крупнейших компаний, стагнация и падение производства — все это ставит под угрозу способность США и впредь поддерживать высокий уровень жизни большинства населения с одновременным финансированием научно-технического отрыва от всего остального мира, прежде всего в военной сфере. Со времен "звездных войн" Рейгана "визитной карточкой" республиканцев остается сочетание традиционных ультраконсервативных постулатов монетаризма: снижение учетных ставок и налогов, "сильный" доллар и т.п.,— с бюджетным стимулированием военно-промышленного комплекса (новые военные заказы). Необходимость внутренней реструктуризации экономики при этом начисто отвергалась. Иракская кампания, несмотря на ее "победоносное" завершение, привела лишь к усилению негативных тенденций в американской экономике. Среди "достижений" Буша — новый уровень бюджетного дефицита, падение экономической активности, а также снижение курса доллара в отношении других валют, прежде всего евро, что резко снижает привлекательность "баксов" как средства тезаврации (накопления) и — прежде всего поэтому — международной расчетной единицы. За последние три-четыре года доллар и без того потерял около 40% своей реальной покупательной способности, а в ближайшие три-четыре месяца незначительные политические и экономические выгоды, полученные в результате иракской кампании и связанные с перспективой снижения цен на нефть, вообще могут быть сведены к нулю. Отсюда и единственный вывод — запаса прочности, созданного "победой над Саддамом", окажется недостаточно для поддержания эйфории среди населения и компенсации экономических трудностей. Следовательно, группировке Чейни и в целом всей администрации республиканцев придется, скорее всего, решиться еще на одну военную авантюру. Выбор объектов для нее в обозримой перспективе не слишком широк: Иран, Сирия или Саудовская Аравия. Это, пожалуй, и все, если не принимать в расчет совсем уж авантюрные планы касательно Китая и России. Но при ударе по любой из этих ближневосточных стран неминуемо возникнет еще более глубокая пропасть между США и всем остальным миром, усилится свойственное любой "империи" распыление сил и средств, а внутренние проблемы Америки как не были, так и не будут разрешены.

Международная реакция на американскую "победу" в Ираке еще раз подтвердила наметившийся еще в ходе подготовки американо-британского вторжения раскол "атлантического блока", да и всего мира на сторонников и противников глобального Pax Americana. Против агрессии высказались наиболее крупные державы Европы и Азии, за — Великобритания, Австралия и целый ряд восточноевропейских государств.

Позиция этой "малой Европы", экономически зависимой от Евросоюза, прежде всего от Германии и Франции, а политически (и финансово) делающей ставку на США, наиболее любопытна. Кульминацией процесса стало заявление Вашингтона о присоединении к оккупационным американо-английским силам Польши и выделении ей некоей "зоны ответственности" на севере страны, в "курдском" секторе, а также о желательности привлечения других стран к участию в процессе послевоенного урегулирования в Ираке, как всегда у американской дипломатии, является "многоцелевым" ходом. Кроме стремления сформировать видимость международной схемы, действующей в отношении Ирака и Ближнего Востока помимо ООН и демонстрирующей "новое всемирное политическое единство" под эгидой американской глобализации, Вашингтон тем самым пытается и отобрать у своего союзника Турции право единолично решать курдскую проблему.

Создается впечатление, что "малая Европа" по отношению к США выполняет сегодня ту же функцию, которую в конце XVIII-начале XIX века выполняли по отношению к британской короне мелкие германские государства,— функцию поставщика "пушечного мяса". Не менее знаковым выглядит и встраивание в проамериканский курс Испании и Италии, объективные интересы которых, несомненно, требуют укрепления зоны евро и углубления экономической интеграции Евросоюза. Здесь налицо, возможно, и недовольство "франко-германским диктатом" внутри объединенной Европы, и ряд других привходящих факторов. Но все же, несмотря на противоречия внутри "большой Европы", а также между "большой" и "малой" Европой, главной политической реакцией на "победу" США можно считать совместное решение Франции, Германии, Бельгии и Люксембурга о создании собственных, автономных от США и НАТО "сил быстрого реагирования". Тем самым политический раскол между Евросоюзом и США, наметившийся накануне и в ходе иракской кампании, был перенесен в военно-политическую сферу.

Что касается других крупнейших "центров силы", то здесь явно наметилось ускорение гонки вооружений с упором на собственные ракетно-ядерные средства и системы ПВО. В политико-дипломатической сфере это нашло открытое выражение в ситуации, сложившейся вокруг "атомного проекта" КНДР. То, что Пхеньян открыто стал манипулировать своим выходом из договора о нераспространении ядерного оружия на фоне обвинений США в адрес Багдада, уже подрывало престиж Вашингтона и вело его к "потере лица" в системе конфуцианского сознания, господствующего в Юго-Восточной Азии. Уже после сдачи Багдада представитель США прибыл в Пекин для переговоров с КНДР (тем самым признавая роль Китая как посредника и арбитра), а через несколько дней госсекретарь К.Пауэлл объявил, что конфликт будет урегулирован на прежних, весьма позорных для США, принципах — поставки нефти в обмен на прекращение дальнейшего производства ракетно-ядерных средств, что практически невозможно проверить в условиях северокорейского режима. Тем самым Китай, сохраняя все плюсы от взаимодействия с США (прежде всего свободный экспорт на американские рынки) политически зафиксировал свое независимое и даже главенствующее положение в регионе. Правда, в этой "заочной борьбе гигантов" Вашингтон ответил весьма креативным способом: тотальной шумихой в мировых масс-медиа вокруг эпидемии "атипичной пневмонии". Непрерывное муссирование этой темы прямо подрывало популярность китайских товаров как на американских, так и на других рынках мира. Потери экономики КНР вследствие этого могут оказаться чрезвычайно большими, а удивительная "своевременность" возникновения этой эпидемии прямо ставит вопрос о том, кому выгодно ее распространение. Учитывая современный уровень генной инженерии (а в США данное направление научных разработок считается одним из приоритетных), мутации, приведшие к возникновению серии патогенных штаммов коронавируса, вполне могли быть рукотворными. Подозрения еще более усиливаются, если вспомнить "полевые учения" американской системы бактериологической защиты и алармистские вопли тех же СМИ по поводу бактерий сибирской язвы и возможных "биологических атак" со стороны "международных террористов". Не являлась ли эта шумиха отвлекающим маневром, не кричал ли вор: "Держи вора! "? В любом случае, в Юго-Восточной Азии Америка начала игру с огнем. Не исключено, что "пусковым механизмом" стал гигантский рост внешних инвестиций в китайскую экономику в конце 2002-начале 2003 года на фоне изъятия средств из американской.

Наконец, на самом Ближнем Востоке Соединенные Штаты попытались ускорить разрешение палестино-израильского конфликта путем продвижения т.н. "дорожной карты", которая предусматривает создание палестинского государства и отказ от борьбы палестинцев за Иерусалим и другие территории. Парадоксально, что при этом откровенное давление американцев на Сирию и Ливан с требованием "закрыть" такие движения, как Хамаз и др., явно стала просматриваться и абсолютно не устраивающая Тель-Авив передача палестинцам тех территорий, от которых сами израильтяне отказываться не собираются. Отсюда и высокая вероятность новой вспышки конфликта вокруг Палестины при обоюдной неприязни и даже ненависти арабов и евреев к США как "плохому" гегемону. Показательно, что сами мусульманские страны арабского мира, хотя и лояльные к США, приняли требование о выводе оккупационного корпуса из Ирака.

В целом, можно констатировать, что агрессия США в Ирака создала гораздо больше проблем, чем решила, и акции "нового мирового правительства" с центром в Вашингтоне остаются еще менее невостребованными, чем до начала вторжения, и сильно упали в цене.

В целом агрессия США против Ирака вызвала в российском обществе активное отторжение, аналогичное отторжению во время бомбардировок Югославии 1999 года. До забрасывания посольства яйцами и пузырьками зеленки на этот раз дело не дошло, но деятели из Союза правых сил и гиганты интеллигентской мысли наподобие Аксенова, Боннэр и т.п., рьяно поддержавшие действия Буша и Ко, выглядели исключениями, только подтверждающими общую тенденцию. Естественно, в поддержку американцев выступили олигархи и принадлежащие им средства масс-медиа. Но здесь тот самый случай, когда сердце находится там же, где лежит кошелек. Социологические опросы показывали, что в провинциальной России победы Ираку желали до 90% населения, а в мусульманских районах эта цифра подходила к 100% с активной готовностью "записаться добровольцем" и идти воевать против американских агрессоров, где бы те ни находились: в Северной Америке или же в Москве. Показательно, что даже "яблочники", включая Явлинского и Лукина, осторожно критиковали американцев, осознавая настроения своего и без того небольшого электората. В числе критиков агрессии с некоторым показательным запозданием оказались даже представители "Единой России", получившие соответствующие указания из администрации президента. Наиболее иллюстративным примером здесь, несомненно, стала демонстрация, устроенная "Единой Россией" 9 апреля — как раз на следующий день после отъезда из Москвы советника Буша по национальной безопасности Кондолизы Райс.

Свою роль здесь сыграла и официальная позиция Кремля в лице президента Путина, который на протяжении последних 15 месяцев упорно критиковал линию США по иракскому вопросу и солидаризировался в этом вопросе с Германией и Францией. Удивительно, однако эта линия российского президента не претерпела существенных изменений даже после окончания военных действий в Ираке. Во всяком случае, общая тональность сообщений государственных ТВ-каналов и ориентация пропутинской "Единой России" определялись именно позицией Путина, в то время как Администрация президента в лице Волошина явно вела собственную игру.

Логика развития событий заставляет нас предположить, что в российском истеблишменте разворачивается острейшая схватка, близкая к формам дворцового переворота. Весьма симптоматичным здесь выглядел визит Волошина в Вашингтон, который пришелся на самый разгар военных действий. Прием главы совершенно неконституционного органа российской исполнительной власти высшими должностными лицами США прозвучал как гром среди ясного неба, поскольку не предусматривался никакими протокольными соображениями. Кстати, как и прием Касьянова президентом США вне всякого предварительного протокола. Если не сам Путин столь необычным путем что-то решил сообщить своему коллеге Бушу, то (и это намного вероятнее) Волошин налаживал прямой контакт с республиканской администрацией, выступая от имени "семейного" клана (Касьянов—Волошин—Юмашев—Дерипаска—Абрамович). Не исключено, что в этом случае разговор мог идти только о необходимости смещения Путина и гарантии безопасности "семейных" активов в банках США в обмен на тотально проамериканские позиции "семьи". Так это или не так — вопрос, разумеется, спорный, хотя в пользу подобного предположения свидетельствует резкость заявлений Путина в ходе его встреч с Шредером и Шираком в Петербурге, а также с Блэром в Москве уже после целевой сдачи Багдада, когда, казалось бы, и препираться нечего.

Вопрос заключается в том, чем Путин при этом руководствовался. Ведь пропуск американским "джи-ай" в среднеазиатские республики он выписывал лично, за что и удостоился рукопожатия Буша. А в нынешней ситуации почему-то реализует диаметрально противоположную схему.

Чтобы ответить на этот вопрос, прежде всего необходимо отметить, что "сфера влияния" российского президента в экономической сфере ограничена отраслями военно-промышленного комплекса и — отчасти — Газпромом, где ставленникам Путина удалось если не отстранить, то хотя бы потеснить у руля старую "черномырдинско-вяхиревскую" гвардию. Однако газовые поставки на десятилетия вперед завязаны как раз на страны Евросоюза, Германию прежде всего, и из этой схемы, заложенной еще в советские времена, выходить "хозяину Кремля", по большому счету, некуда. Да и незачем.

Кроме того, общая тенденция к модернизации вооружений — причем модернизации, вызванной угрозами со стороны США,— неизбежно вызовет огромный всплеск спроса на российские военные системы, особенно если будут существовать политические гарнтии того, что ноу-хау этих систем не будет заранее "сдано" тем же американцам. "Цена вопроса" в сложившейся ситуации составляет сотни миллиардов долларов, и Путин лично заинтересован в том, чтобы они не прошли "мимо кассы".

Кроме того, сдача Кремлем Организации Объединенных Наций в качестве единственного легитимного института, определяющего нормы международного права и правоприменительную практику, вовсе не входит в интересы российского президента, поскольку девальвация права вето в СБ ООН будет представлять собой такую бездарную растрату активного политического капитала, на которую не решался даже Ельцин в самом пьяном угаре. Соответствующую реакцию Франции (а значит, Германии) и КНР на подобную "сдачу" тоже предугадать нетрудно.

На этом фоне лишь дополнительным аргументом могло предоставить в принципе пагубное для экономики и государственного бюджета РФ обвальное падение цен на нефть. В условиях накопления 56 млрд. долл. золотовалютных запасов и активного внешнеторгового сальдо за 2002-2003 гг. Кремль с экономической точки зрения может позволить себе вообще сократить нефтяной экспорт до нуля на три-четыре месяца (может ли он это сделать по политическим соображениям — другой вопрос).

Ближайшие события покажут, что именно разворачивается перед нашими глазами: временный "каприз" Путина, или все-таки поворот в сторону защиты истинных национальных интересов. Не исключено, что "моментом истины" станет его встреча с Бушем на праздновании 300-летия родного города российского президента. Логика дальнейшей экспансии США неизбежно требует восстановления проамериканского режима в Иране. А это по всем геополитическим и военно-стратегическим характеристикам на порядок более объемная и трудная задача, чем свержение Саддама Хусейна. Без наличия военных баз в Азербайджане и Грузии американцам здесь не обойтись. Следовательно, Буш обязательно потребует от Путина фундаментальных уступок в Закавказье. После установления тотального диктата на Ближнем Востоке перед США встанет еще более глобальная стратегическая задача — захват контроля над нефтью Каспия и Сибири, что должно обеспечить полную энергетическую блокаду стремительно развивающегося коммунистического Китая. Какими путями американцы будут добиваться этой цели? Расчленением Российской Федерации? Выводом в Кремль кого-то из "олигархов"? Эти вопросы в равной мере стоят сегодня и перед властью и перед народно-патриотической оппозицией. Они объективно требуют общенационального диалога и во многом драматических корректировок внутри нынешней российской "элиты". Только последующие военно-политические, экономические и финансовые события покажут, насколько осознают в Кремле существо стоящих перед страной проблем.

В любом случае новый виток "большого имперского круга", в который вступили США, обострит их взаимоотношения с внешним миром и грозит тотальным финансово-экономическим кризисом. Это предоставляет России новые перспективы при условии искусного и по настоящему национально-ориентированного руководства страной. Поэтому мы можем смело прогнозировать резкое усиление внутриполитической борьбы в Кремле и его окрестностях, сопровождаемое серьезными кадровыми подвижками, а также неожиданными союзами и расколами — наподобие известного "пакетного соглашения" между КПРФ и "Единством" в январе 2000 года.

Тем более, что тотальная диффамация КПРФ, предпринятая сегодня Администрацией президента и олигархическими масс-медиа, вполне может быть продолжена столь же тотальной диффамацией пропутинской "Единой России". В этих условиях число "степеней свободы" для коммунистов и их союзников резко возрастает. Иной вопрос, сумеет ли оппозиция в ее нынешнем виде воспользоваться этими новыми возможностями, или же предпочтет оставаться в привычной парламентской нише. "Пробным камнем" здесь будут выборы в Госдуму в декабре с.г., на которых КПРФ должна продемонстрировать свою политическую силу и мобилизовать как можно большее число своих сторонников. Слабые союзники в любом случае никому не нужны, поскольку они создают больше проблем, чем помогают решить.