КРЕСТ СВЯТОЙ И ЧУДЕСНЫЙ
КРЕСТ СВЯТОЙ И ЧУДЕСНЫЙ
Священный Холм, что под Псковом, продолжает собирать земли. "Принеси к Холму землю сердца твоего" — выбито на черном мраморе. От каждой брошенной горсти — больше света и силы. Чудодейственные лучи летят далеко над полями, привлекая к Холму путников, богомольцев. Наполняют верой страждущие души, укрепляют усталые сердца. Исцеляют хворых, насыщают жаждущих правды хлебом духовным. Свадьбы приезжают к холму, и невесты кидают на Холм разноцветные бусы. Две ржавые солдатские каски в зазубринах пуль и осколков появились на камне, и какой-то прохожий положил перед касками спички и сигареты — дескать, пусть солдаты покурят.
Год, как высится у дороги огромное лиственничное распятие, круглятся валуны каменной Голгофы. И снова людно вокруг — длится обряд холмотворения, сотворяется твердыня Государства Российского, полнится светом чаша русской истории.
По всему Холму трепещут пылающие в синеве хоругви. Словно стяги древнего воинства. Кажется, дивный флот приплыл из небесной лазури. Хоругвеносцы — могучие бородачи, сжимают древки, удерживают в потоках ветра шумные ткани. "Спас Нерукотворный". "Пресвятая Богородица". "Воин-мученик Евгений Родионов". Огненная на черной парче надпись: "Православие или смерть".
Владыко Евсевий, митрополит Псковский и Великолукский, год назад освятивший Холм, отрядил четырех священников. Слова молитвы летят над осенним полем, над погостами, городищами, и гусиный табун повернул к Холму, словно в синеве прозвенели гусли небесные.
Посланцы "Православного Палестинского Императорского общества" восходят на холм, открывают ларец и ссыпают красноватые палестинские земли из мест, где ступала нога Христа. "Земляное Евангелие", описывающее земную жизнь Иисуса, как незримая священная книга, ложится в основание Холма. Вифлеем. Назарет. Гора искушений. Берег Галилейского моря. Иордан. Иерихон. Гефсиманский сад. Гроб Господень. Святая Земля, перенесенная в Псков кораблями и самолётами, сливается со святынями русской земли. Теперь незримый Христос обходит псковские озера и реки. Отдыхает у камня, на который ступала княгиня Ольга. Черпает горсть воды из Чудского озера, где сражались витязи Александра Невского. Над Соротью, в селе Михайловском, тихо шепчет стих Пушкина. Печально молчит на опушке, где упал на амбразуру Александр Матросов. Одиноко плывет в челне через воды к пустынному острову, где покоится старец Николай Гурьянов. В Холме, в котором раскрылось "Земляное Евангелие", драгоценно загораются камни, будто яркие буквицы.
Воины 76-й десантно-штурмовой дивизии, что базируется под Псковом, привезли к Холму огненные земли Южной Осетии. Туда, на зов помощи, полетели транспортные Ил-76 с боевыми машинами и десантным батальоном. Там, на окраинах Цхинвали и в предместьях Гори, они вступили в бой с грузинскими танками и самолётами. Десантники в голубых беретах под стук барабанов восходят на Холм и высыпают из касок землю, помнящую стоны раненых, предсмертные молитвы, командирские приказы, рев установок залпового огня. Командир 104-го десантно-штурмового полка Геннадий Анашкин, Герой России, произносит краткую речь. Из Холма на героев-десантников смотрят дружинники Трувора, ратники Ледовой сечи, защитники Пскова, отразившие штурм Стефана Батория, красногвардейцы, отбившие атаку кайзера, солдаты штрафных батальонов, стоявшие насмерть у Ступинских высот, Шестая рота, погибшая в Аргунском ущелье. Все сошлись в Священном Холме, все слились в братских объятиях под залпы салюта и гром оркестра.
Настал и мой черед выступать. Подымаюсь на Холм среди шумящих хоругвей. Словно поднялся на космический корабль и застыл над седыми полями, золотыми лесами, голубыми озерами. Держу в руках мою книгу с дорогим для меня названием "Холм" — роман, в котором герой собирает священные русские земли, складывая их в "земляную икону", кается перед ней в содеянных грехах, молится за русскую землю, сочетается душой с именитыми и безымянными предками. Поминаю друга и боевого товарища, полководца Русской Победы Геннадия Николаевича Трошева, мечтавшего побывать у Холма, не долетевшего до его каменной кручи.
У Холма клубится народ. Псковские депутаты и предприниматели. Музейные работники и ученые. Ветераны и члены военно-исторических клубов. Глава законодательного собрания Борис Полозов и профессор Александр Голышев. Искусствовед Савва Ямщиков и чудесный литератор Валентин Курбатов. Дирижер Максим Шостакович и основатель духовного движения "Переправа" Александр Нотин. Псковские предприниматели Леонид Тевосян и Алексей Севастьянов. Соединились русские государственники: люди церкви и армии, политики и культуры. Холм всех окормляет, всех сочетает.
Он обладает волшебной силой. С древесного распятия, как из таинственной антенны, излетают невесомые вихри. Крест, как сказано в апокрифическом евангелии от Фомы, шагает по земле и благовествует. Он, животворящий, вёл за собой батальон десантников под Цхинвалом. Закрывал глаза убитым героям. Целовал кровавые солдатские раны. Заслонял десантников от пуль и снарядов. Навешивал непроницаемый покров над воинами, делая их невидимыми для врага. Сеял в рядах неприятеля ужас, заставляя их бежать, бросая оружие. Этот Крест воздвигнут на краю русской земли, отбивает от нее волны ненависти и вражды, обращает эти волны вспять. Не его ли силой сокрушена надменная мощь Америки, рушатся корпорации и банки, мертвеет взгляд ненавистников России, испепеляются планы по уничтожению русских?
Днём над Холмом густая лазурь, как на иконах Рублёва, словно сгустилась вокруг креста и открыла путь в райские пределы. Куст боярышника весь усыпан тёмно-алыми каплями ягод. Ночью Крест осыпан звёздами, серебряными спиралями галактик, искрами падающих метеоров. Гляжу на расцветший райский сад ослепительных планет.
"Крест святой и чудесный, помилуй нас!"