Владимир Бояринов ВОЗРАДУЙТЕСЬ
Владимир Бояринов ВОЗРАДУЙТЕСЬ
СТРУГ НЕБЕСНЫЙ
Ты увидишь не скорее
Воскресения, мой друг,
Как я высек из хорея
Именной работы струг.
Вровень с ветром, вровень с тучей
Я поставил паруса,
И вознёсся струг летучий
В заревые небеса.
Не страшны ему цунами,
Не грозит ему тщета,
И лихими временами
Не разъедены борта.
То не ропот русской вьюги,
Не борей свистит в кулак, –
То заспорили на струге
Пушкин и Гораций Флакк.
Ломоносов, как я понял,
И Державин тоже здесь.
Или я ещё не помер,
Или помер, но не весь.
Как уйду я – рать святая
За отеческим селом
Пропоёт в скитах Алтая
Староверческий псалом.
Звякнут ядерные цепи,
Вздрогнет дедушка Иртыш:
"Видят матушкины степи,
Как высоко ты паришь!"
И пышна, и величава,
Пропоёт вослед Москва:
"Я твоя земная слава
И законная вдова!"
Сокрушённые ашуги,
И шаманы языка
Сложат о небесном струге
Свод сказаний на века.
Заповеданы секреты
На столетия, мой друг:
– Кто вцепился в хвост кометы?
– Кто уселся в звёздный струг?
И пока на Красной Пресне
Хоть один живой поэт
Распевает наши песни –
Есть Господь, и смерти нет!
ДУМА
Ты в раздумье раскрыла обложку –
Со страниц раскатились грома.
Ты сама допустила оплошку
И ответишь за это сама.
Двадцать лет эта книга таилась,
Двадцать лет, подбирая ключи,
Бесшабашная сила томилась
И дремала на русской печи.
Ты зачем одинокие ночи
Растревожила гулкой грозой?
Ты зачем беспросветные очи
Окропила живою слезой?
Заворочался лежень от шума,
От крылатого зуда в руке, –
И твоя сокровенная дума
Загудела в моём кулаке.
Зажужжала, заныла, запела
Золотая от солнца пчела;
Потаённые струны задела,
Окаянные путы сожгла.
Мёдом ягодным плоть налитая
Ослепила своей чистотой.
– Хорошо ли тебе, золотая?
– И не спрашивай, мой золотой!
Я пойду на Тугарина-змея,
Отсеку ему девять голов.
Этой сказке перечить не смея,
Жди меня ещё девять годов!
Жди меня. Как расчищу границы,
Щит на вражьих воротах прибью, –
Отпущу из победной десницы
Сокровенную думу твою.
ЧИСТЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК
Масленица выла:
"Не хочу поститься!"
Время приходило
С нею распроститься.
Пряталась под койки,
Пряталась под печки, –
Мы её на тройке
Увозили к речке!
Мы на тройке русской
По селу гоняли,
А столы с закуской
На санях стояли!
Милый сердцу ельник
Позади остался.
В чистый понедельник
Я в снегу купался.
Чистую рубашку
Мама подавала.
Ворот нараспашку
Вьюга разрывала!
Частый-частый ельник,
Тын мой огородный.
Чистый понедельник –
Праздник переходный.
Кони мчат рысисто,
Голубь взмыл над школой!
…Было чисто-чисто
На душе весёлой.
Ягоды рябины
Оседали в брашнах.
И цвели рубины
На Кремлёвских башнях!
***
Я спрашивал у Шафаревича:
"Зачем Иван убил царевича?"
И Шафаревич мне ответил:
"Он не убил – клеймом отметил.
И это царское клеймо
Убило юношу само!"
ПЕСНЯ О НАБЕГАХ СЕГО ВРЕМЕНИ
Хотел я поведать, как вещий Олег
Отмстил неразумным хазарам;
Но ты совершила нежданный набег
И выжгла желанье пожаром.
Зачем причинила нелепый урон
Таланту, едят его мошки?!
Зачем беспардонно уселась на трон
И свесила белые ножки?
Казнила на площади ямб и хорей,
До этого выколов очи.
Налейте же, братцы, налейте скорей!
Рассказывать нет больше мочи.
Пропали Бояны родимой земли,
А Несторы глухи и немы.
Не скажет ни камень, ни крест, где легли
Геройские русские темы.
Но если ничтожен мой песенный дар –
Сбирайся! – в ближайшую среду
Мы вместе с тобою пойдём на хазар,
Мы вместе одержим победу!
Одержим победу. Монарший венец
Ты примешь со скипетром царским:
Кому-то же надо владеть, наконец,
Великим народом хазарским?!
А я возвращусь по сугробам на Русь,
Земле поклонюсь принародно.
Ты справишься с царством хазарским, не трусь.
А Русь да пребудет свободна!
РОВЕСНИКИ
Не помню блистательной даты,
Забытых псалмов не пою,
И мысли мои, как солдаты,
В немыслимом гибнут бою.
Без слез поминальных, без водки,
Без клятвы отмщенья врагу
Встречают меня одногодки
В небесном и тесном кругу.
Ровесники собственной смерти,
Похожие так на отцов,
Что даже прожжённые черти
Нас путают как близнецов.
Сюда голубиную книжку
Вселенский сквозняк не занёс.
Здесь франт не стреляет в мальчишку,
Любимого миром до слёз.
Здесь гений себя забывает:
В объятьях глухой немоты
Молчит и таит, и скрывает
Желанья свои и мечты.
Охотник за вещими снами
Скитания проклял во мгле.
О доблестях, подвигах, славе
Забыл он ещё на земле.
Стихи заревые от века
Умов не будили окрест.
Здесь чёрного нет человека,
Немыслим изломанный жест.
Бродяга, худой как острожник,
Холмами отчизны бредёт,
Срывая в пути подорожник,
На смертные раны кладёт.
Поэт остается скитальцем,
Простор осветляя челом,
Он тычет прокуренным пальцем:
"Край света – за первым углом!"
Но пусто во времени голом!
Но слову заказано течь!
И хочется смертным глаголом
Небесные своды прожечь!
Пусть хлынет из райского сада
На землю пронзительный свет.
Возрадуйтесь, матерь и чадо!
Возрадуйтесь, внучек и дед!
ПЁТР
Мы Россию крепко любим,
Мы ей бороду отрубим, –
Не ходить же молодой
По Европе с бородой!
Мы сведём концы с концами,
Разберёмся со стрельцами.
У кремлёвского костра
Императору: ура!
Он – Юпитер, он – кондитер,
Он испёк чудесный Питер,
Что на краешке стола
Во главе стоит угла!
Режьте, гости! Мой дружочек,
Съешьте лакомый кусочек!
Мы готовим и про Вас
Императорский указ!
Мы присвистнем молодецки,
Мы Вам крикнем по-немецки:
От ревнителей пера
Императору: ура!
В ОТЕЧЕСКОМ СКИТУ
Всё понимая, всё умея,
Художник выстрадал мечту
И "Отрока Варфоломея"
Взрастил в отеческом скиту.
Свет стародавнего сказанья
В виденье запечатлено.
Столь искупительно рыданье,
Сколь позволительно оно.
Осенний лес, родная речка,
Старик, с небес сошедший днесь…
И неуместная уздечка
Как никогда уместна здесь.
Так упоительно и пусто,
Что виден ангел над скитом!
И зелена одна капуста
В сказанье этом золотом…