СМОЛЕНСКИЙ РУБЕЖ

СМОЛЕНСКИЙ РУБЕЖ

15 апреля 2002 0

16(439)

Date: 16-04-2002

СМОЛЕНСКИЙ РУБЕЖ (Беседа губернатора Смоленской области Александра Прохорова с заместителем главного редактора "Завтра" Николаем Анисиным)

Николай Анисин. В русском сознании Смоленск перво-наперво — ратная слава России. Назови здравому русскому в любом конце страны имя вашего города, и он наверняка сразу вспомнит и героическую Смоленскую оборону в начале XVII века, и доблестное Смоленское сражение в 1812-м, и кол вогнавшую в немецкий блицкриг Смоленскую битву в 1941-м.

В середине мирных шестидесятых годов минувшего века Верховный Совет СССР наградил Смоленск боевым орденом, а в такие же мирные восьмидесятые — присвоил ему Звезду Города-героя. Советские правители никогда не забывали, что Смоленщина — земля военных подвигов, но и никогда не осыпали ее щедротами из госказны. И многие коренные смоляне отправлялись искать счастья в республики Прибалтики и Белоруссию — там платили более высокую зарплату и легче было получить жилье. Насколько велика была разница в капвложениях из союзного бюджета в вашу область и, скажем, в соседние с вами белорусские области — Могилевскую и Витебскую? И что вообще из себя представляла смоленская экономика на исходе советского времени?

Александр Прохоров. Я родился в том самом году, когда высшее руководство страны во главе с Хрущевым приняло решение — осваивать целину на восточной окраине СССР. И туда, в казахские степи, поплыли огромные денежные потоки, техника и стройматериалы, которые ранее планировалось направить в русские области — в Смоленскую в том числе. Целину распахали, успешно собрали первые урожаи и превеликую их часть успешно сгноили — не хватало транспорта вывозить зерно за многие тысячи километров. Потом на поднятой целине начались песчаные бури. На устранение эрозии почв также понадобились немалые средства. Их выделили — и опять за счет обделения русских областей.

Экономика же Прибалтики и Белоруссии острого дефицита ресурсов в послевоенные годы не испытывала и развивалась поступательно. Хрущев со товарищи, в отличие от Сталина, не отказался от бредовой идеи победы коммунизма во всем мире и стремился превратить национальные республики в своего рода рекламную витрину СССР, привлекательную для всех народов планеты. Такая политика Московским Кремлем проводилась достаточно долго, и потому не только Смоленщина с ее древним Кремлем, но и почти все области Центральной России значительно отстали в экономическом развитии и от Белоруссии, и особенно от республик Прибалтики.

Наиболее благотворным для нашей области стало время, которое многие ваши коллеги-журналисты называют застойным. Я не буду оспаривать широко распространенное мнение и отрицать, что застоя в стране при Брежневе вообще не было. Но смею вас уверить: экономика Смоленщины в ту пору, как никогда, бурно наращивала свой потенциал — и в промышленности, и в сельском хозяйстве.

На территории области, в Десногорске, была построена мощная атомная электростанция — жемчужина, я считаю, нашей отечественной энергетики. С размахом заработало производство по огранке бриллиантов. Появился авиационный завод с 12 тысячами рабочих мест. Неуклонно набирало обороты автостроение в Рославле, Ярцеве и самом Смоленске, где были открыты филиалы московского гиганта — ЗИЛа. Стали смоляне выпускать и массу изделий для оборонки, и всевозможные приборы, и средства вычислительной техники, и электролампы, и оборудование для легкой промышленности и жилищно-коммунального хозяйства. А что мы имели в 70-80-е годы на селе? Самый крупный в СССР клин посевов льна. Весьма, кстати, доходной сельхозкультуры. Увеличивалось у нас и производство зерна, овощей и кормов для скота. Был рост поголовья скота и птицы.

Короче говоря, к концу советского времени Смоленщина звезд с неба в экономике не хватала, но располагала в промышленности и сельском хозяйстве таким потенциалом, который позволял ей уверенно смотреть в будущее.

Н.А. Если я вас правильно понял, основу смоленской экономики составляли тогда высокоточная обрабатывающая индустрия и агропромышленный комплекс. То есть те отрасли, по которым реформы Ельцина — Гайдара ударили особенно больно. Как сказалось первое пятилетие реформ на экономической ситуации в области, и как вы можете оценить действия областной власти в то время: она помогала экономике выжить или не мешала ее удушению?

А.П. Честно говоря, судить-рядить сейчас о деятельности моего предшественника Глушенкова мне не хочется. Мы, новая команда областной администрации, ее проанализировали, выводы сделали — и теперь это все ушло в историю. О последствиях же реформ на Смоленщине к тому времени, когда я стал губернатором, вкратце скажу. Вот несколько фактов.

На нашем авиазаводе, как я уже обмолвился, работали 12 тысяч человек, осталось — 3 тысячи. Причем ушли самые молодые и, стало быть, самые перспективные кадры. Примерно также обстояли дела на предприятиях военно-промышленного комплекса и заводах других высокотехнологичных отраслей.

А теперь обратим взор к селу. Из 124 тысяч гектаров льняного поля области сохранилось только 4 тысячи. Льнопроизводство в нашем АПК было наиболее прибыльным. И если знать, что оно сократилось в 40 раз, то легко можно представить, какой удар был нанесен по всему сельскому хозяйству Смоленщины.

Глубокий кризис в экономике области был создан, разумеется, макроэкономической политикой в стране. Но давно известно: как навязанные сверху обстоятельства определяют жизнь людей, так и сами люди могут изменять обстоятельства — хотя бы частично. И исходя из этого, я в 1998-м выставил свою кандидатуру на губернаторских выборах.

Н.А. Когда в августе 1991-го в Москве свершилась демократическая революция, вы возглавляли самый экономически могучий район Смоленска — Промышленный. Но вам, выдвинутому в председатели исполкома с поста секретаря райкома запрещенной КПСС, остаться во власти было невозможно. Путь же в бизнес для вас никто не закрывал. Появилась бы в Смоленске коммерческая фирма Прохорова, и вы — полный сил 38-летний управленец, имеющий тьму дружеских связей с распорядителями собственности, могли бы лично материально процветать в стремительно нищающей области и даже могли бы превратиться в олигарха как минимум смоленского масштаба. Но вы, после увольнения из Промышленного исполкома, почему-то поступаете на не престижную и малооплачиваемую хозяйственную госслужбу — становитесь заместителем начальника Смоленского жилкомхоза. Там вы дожидаетесь конца антипартийной истерии, и как только появляется шанс, возвращаетесь во власть — сначала на выборах получаете должность главы администрации Промышленного района, потом — мэра Смоленска и, наконец, в 1998-м — пост губернатора Смоленщины. Что толкало вас к власти и что заставило отказаться от вполне реально светившей вам карьеры областного олигарха?

А.П. Мне, уволенному из Промышленного исполкома, никто никакой престижной, по вашим словам, должности во власти не предлагал. Предложений же заняться бизнесом была масса. Некоторые из них выглядели очень соблазнительно. Но принять их не позволили моя натура и мое воспитание: я могу браться только за такое дело, которое знаю и к которому лежит душа. О коммерции же я имел весьма смутное представление, и вникать в ее правила, приспосабливаться к царившим в ней нравом не желал категорически. Личное благополучие — это хорошо, но насилия над самим собой оно не стоит. И как только появилась возможность устроиться в жилкомхоз, я без колебаний направил туда свои стопы.

Хозяйственная деятельность — моя профессия. Я был заведующим промышленно-транспортного отдела, извините за тавтологию, Промышленного райкома КПСС и его вторым секретарем, в обязанности которого входило опять-таки курирование промышленности. Ее проблемами, само собой разумеется, и проблемами сферы услуг населению я напрямую занимался как председатель Промышленного райисполкома. И поэтому и в жилкомхозе, и в должностях главы администрации Промышленного района, и мэра Смоленска я был на своем месте. И многие люди вам могут подтвердить, что с моим приходом на каждую из упомянутых должностей на вверенном мне участке работы происходили перемены к лучшему. Баллотироваться же в губернаторы я согласился не без сомнений. Область — это не только города, но и веси, а мне основательно погружаться в сельские проблемы не приходилось; и стоит ли браться за незнакомый гуж?

Развеяли мои сомнения доводы старших товарищей: тебе всего 45 лет, ты не потерял способности учиться и, зная механизм городского хозяйства, без особого напряга уразумеешь механизм хозяйства сельского — законы управления одинаково действуют и там и тут. Так на самом деле и оказалось. Главное для руководителя области — иметь хозяйственный опыт и привычку повседневно держать руку на пульсе экономики и социальной жизни. Нет у губернатора такого опыта, нет такой привитой с молодости привычки, толку от него не будет.

Н.А. В свое время власть в Курской области получил губернатор-любитель генерал Руцкой, и с каждым годом его правления все больше знаменитых курских черноземов зарастали бурьяном и кустарником. Еще один губернатор-любитель, генерал Лебедь, ныне управляет Красноярским краем. И край трясет. На тушение там экономического пожара недавно ездил президент Путин. Дилетанты во власти, как правило, отличаются высокими амбициями и начинают с самоутверждения — что хочу, то и ворочу.

То есть перетряхивают кадры, перекраивают структуру управленческих звеньев, внедряют новые масштабные эксперименты в экономике, затевают передел собственности. А с чего начали свою губернаторскую деятельность вы, управленец-профессионал?

А.П. В 1998-м я был одним из самых молодых губернаторов России. Но самоутверждаться и набивать себе цену в родном крае, где я и институт закончил, и где с молодости работал, мне абсолютно не требовалось — вся смоленская элита знала, чего я стою, какие у меня есть плюсы, какие минусы. Тем не менее почти сто процентов высших областных руководителей мне пришлось заменить. Почему?

Став губернатором, я стал наследником пустой казны. Пенсии и зарплата бюджетникам в области не выплачивались месяцами, детские пособия не выдавались годами. Наполнить казну можно было только одним способом — силой власти помочь предприятиям-налогоплательщикам вырваться из кризиса, в котором они находились. А для этого прежняя команда обладминистрации была малопригодна. Костяк новой команды я составил из тех, кто имел солидный хозяйственный опыт, кто доказал умение выживать в рынке, и кто, соответственно, мог оказать предприятиям реальную экономическую помощь — причем очень скорую.

В первую очередь энергия нашей администрации была брошена туда, где производственная жизнь теплилась. Кому-то мы замораживали долги, кому-то давали временные льготы, кому-то обеспечивали кредиты с щадящими процентами, кому-то за пределами области находили инвесторов или потребителей.

Мы действовали тогда на самом деле, как бригада скорой помощи. У меня не хватало времени на сон дома, и с тех пор я научился отсыпаться в автомобиле. Даром наши усилия не пропали. По мере того, как самые жизнеспоспособные предприятия области мало-помалу вставали на ноги и обеспечивали поступления налогов в бюджет, мы получали возможность и расширять сферу наших антикризисных мер, и решать социальные проблемы.

Работа администрации в авральном режиме постепенно сменилась на работу в режиме более или менее плановом. Раньше чрезвычайные экономические ситуации предопределяли наши действия, теперь мы сами пытаемся, и небезуспешно, диктовать развитие ситуаций: вот это можно и нужно сделать сегодня, это — завтра, это — послезавтра.

С моим приходом в администрацию революции в системе управления областью не произошло. Но в ней появились энергичные и толковые люди, которым присущи здравый смысл, прагматизм и нацеленность на достижение конкретных результатов. Власть на Смоленщине личностно изменилась. И жизнь изменилась. К лучшему.

Н.А. У Пушкина есть такие строки: "Всех строже оценить сумеешь ты свой труд. Ты им доволен ли взыскательный художник?" Руководитель области тоже является своего рода творцом — творцом политики и тоже должен всех строже свой труд оценивать. Так вот, довольны ли вы результатами вашего четырехлетнего губернаторства?

А.П. Нет, естественно. Не доволен. Мне сегодня совершенно очевидно, что мы могли бы добиться большего. Но, увы, ряд возможностей упустили. Были у меня некоторые кадровые ошибки. Не удалось мне склонить соответствующих должностных лиц в Москве к решению о скорейшей реализации у нас федеральных программ, выгодных и области, и стране. Не хватило у меня дипломатической ловкости для того, чтобы убедить руководство силовых ведомств России: пора, наконец, навести порядок в смоленских правоохранительных органах и прекратить их конфронтацию друг с другом, что крайне негативно сказывается на криминальной обстановке в области и привлечении в нее инвесторов. Укоряю я себя и за то, что не мог предвидеть кардинального изменения федеральной законодательной базы, во многом поменявшего правила игры в экономике, и поворотов в политике исполнительной власти России. Знать бы нам, например, пару лет назад, что импорт "ножек Буша" будет свернут или хотя бы ограничен, то мы бы, безусловно, поработали по вливанию средств в смоленские птицефабрики и подняли производство на них на более высокий уровень.

На результаты своего труда я смотрю не без досады, но и посыпать голову пеплом — желания у меня нет. Наша область поднялась с колен и делает, хотя и медленные, но уверенные шаги к преуспеванию.

Н.А. Все, как известно, познается в сравнении. Тот или иной губернатор хорош настолько, насколько хорошо идут дела в его области в сопоставлении с другими территориями. Как выглядит Смоленщина среди областей Центральной России — по темпам роста производства и объемам инвестиций, по наполнению бюджета и выполнению социальных программ?

А.П. Столичные экономисты из Аналитического управления правительства Москвы и Института прогнозирования Российской Академии наук не так давно провели исследование: как развивались области Центра в первые девять лет реформ. Данные этого исследования обнародованы и свидетельствуют они следующее: по объемам промышленного и сельскохозяйственного производства и инвестициям, по доходам бюджета, по товарообороту и экспорту продукции наша область в 1998-м занимала 14-е место, а в 2000-м — вышла на 6-е. Хуже или лучше мы выглядим теперь? По итогам минувшего года, как говорит официальная статистика, мы — в первой пятерке по уровню денежных доходов на душу населения, по темпам роста индустрии у нас 7-е место, по объему розничной торговли мы — в "бронзовых призерах", то есть находимся на 3-м месте. Лучшей же, чем у нас, ситуации с безработицей в Центральной России нет — по занятости населения мы впереди всех.

Лукавит ли в чем-то статистика — мне трудно судить. Но я лично не раз встречал подтверждение тому, что живем мы далеко не хуже соседей. Скажем, русский предприниматель из Голландии, который экспортирует цветы в Россию, сообщил мне недавно, что его бизнес в Смоленске развивается успешней даже, чем в богатейшей Москве. Всех почти соседей мы опережаем и по приросту мобильной телефонной сети. Я на прошлой неделе приезжаю в аграрный Темкинский район, где всего 7 тысяч жителей, и вижу — там ставят вышку для той самой сети. Спрашиваю: она-то здесь зачем? Мне отвечают: есть спрос на связь и в этом районе, и вблизи расположенных. К какому выводу я клоню? Если на Смоленщине все активнее покупают недешевые импортные цветы и дорогие телемобилы, значит, среди моих земляков все больше становится тех, кому вполне хватает и на хлеб, и на кашу.

Н.А. В январе 2002-го соседняя с вами Калужская область отмечала 225-летие со дня образования губернии. На торжество прибыли и Герой Социалистического Труда тульский губернатор Стародубцев, и Отличник капиталистического труда московский мэр Лужков, и брянский губернатор-коммунист Лодкин, и тамбовский губернатор-демократ Бетин. Они вместе с полпредом президента по Центральному федеральному округу Полтавченко и хозяином мероприятия — калужским губернатором Артамоновым — предстали перед публикой как некий коллектив единомышленников и соратников. Вас в дружеском с виду кругу руководителей-соседей не оказалось. Как это объяснить? Нет ли у вас проблем в отношениях с коллегами, и с какими регионами России Смоленщина наиболее тесно сотрудничает?

А.П. Приглашение на юбилей в Калугу я получил. Но из-за неотложной командировки туда не поехал, а направил своего заместителя. Я — желанный гость у моих коллег, а любой из них — у меня. Нам делить между собой нечего, а вместе дела делать — сам Бог велел.

В вашем последнем вопросе чувствуется некая ирония. Вы, перечисляя фамилии руководителей с идеологическими ярлыками, сначала даете понять, что они чуть ли не политические противники, а потом намекаете — играли они перед публикой, притворялись коллективом соратников.

Никакой игры, никакого притворства, я уверен, на калужском юбилее не было. Идеологические пристрастия в отношениях между упомянутыми вами региональными лидерами никогда погоды не делали. И я, например, очень многому научился и у Юрия Михайловича Лужкова, и у Василия Александровича Стародубцева, которых вы в вашем вопросе противопоставили титулами.

Немаловажное значение для сотрудничества территорий имеют, конечно, личностные симпатии и антипатии губернаторов. Когда два руководителя по-человечески друг другу близки, то и партнерство у них успешней складывается. Мне личный фактор плодотворно работать с коллегами не мешает. А поскольку Смоленщине есть что предложить партнерам, то двери перед нами открываются во всех тех областях и городах, где у нас появляются экономические интересы.

Н.А. Вступив в должность, президент Путин, в отличие от предшественника, сразу стал жаловать вниманием области российского Центра. Он дважды побывал с визитами во Владимирской области и один раз — в Калужской. Не намерен ли Путин в скором времени посетить Смоленщину, и как можно охарактеризовать отношения вашего областного руководства с правительством РФ, с Госдумой и с администраций президента?

А.П. Визит первого лица государства в область всегда ожидаем — он важен для нас и с моральной, и с организационной точек зрения. Нами разработаны программы, которые заслуживают рассмотрения на самом высоком уровне. А так как эти программы имеют не только областное, но и федеральное значение, то мы надеемся рано или поздно увидеть на нашей прославленной земле и президента Путина, и премьер-министра Касьянова. Что же касается отношений с правительством, Госдумой и президентской администрацией, то они — вполне рабочие. Интересы области в органах федеральной власти не ущемляются и в общем и целом не игнорируются. Мне, как, наверное, и любому другому губернатору, хотелось бы, конечно, чтобы в решении наших проблем Центр проявлял особое участие. Но это, видимо, можно заслужить только особо крупными успехами в делах.

Н.А. На днях в Смоленске был убит бывший первый заместитель начальника областного УВД полковник милиции Пантухов. Всего же за шесть последних лет в области от рук киллеров погибли сорок человек, в том числе — пять известных каждому смолянину. Ни одно из громких убийств не раскрыто. Почему? И какова ваша доля ответственности за беспомощность правоохранительных органов?

А.П. Губернатор — высшее должностное лицо области, и в глазах ее жителей он отвечает за все в ней происходящее. На Смоленщине работают 5 тысяч служащих 42 федеральных структур. Они финансируются из государственного, а не из областного бюджета. Но если, скажем, задерживается выплата зарплаты ветеринарам или лесникам, то кого они в первую очередь поминают недобрым словом? Естественно, власть в лице губернатора. Он деньгами ведомств не распоряжается, а перед служащими-смолянами все равно как бы виноват. Перекладывают, наверное, люди вину на меня и за положение дел с преступностью. Но я, глава администрации области, не могу влиять на кадровую политику смоленских правоохранительных органов. Раньше кандидатуры их руководителей при назначении согласовывались с губернатором, теперь — нет. И нераскрытые заказные убийства — это свидетельство бессилия нынешнего прокурора области, главы управления ФСБ и их подчиненных. К сожалению, преодолеть недостаток профессионализма и объединиться на подавление криминалитета они не стремятся. Зато в последнее время много сил тратят на дискредитацию областной администрации. Но это вечно продолжаться не может. И у меня есть основания полагать, что вскоре политические интриги в наших правоохранительных органах будут пресечены, и они все свои усилия бросят на исполнение служебного долга. Народ же на Смоленщине в абсолютном своем большинстве законопослушен, и несмотря на неэффективную деятельность областной прокуратуры и ФСБ, наша область по числу заказных убийств отнюдь не лидирует в Центральном округе. Криминал у нас не торжествует и правопорядок должным образом поддерживается.

Н.А. Вы упомянули о ваших программах, которые имеют не только областное, но и федеральное значение. Что они из себя представляют?

А.П. Смоленская АЭС, которую я считаю жемчужиной отечественной энергетики, находится на западной границе России. И через нашу область можно и нужно организовать значительные потоки экспорта электроэнергии в Белоруссию, в Польшу и другие европейские страны. Соответствующие предложения на сей счет у нас имеются.

Мы готовы принять самое активное участие в строительстве моста между Европой и Азией — платной магистрали Брест—Москва—Екатеринбург. На 400 ее километрах на территории нашей области, помимо автомобильной дороги, должны появиться бензозаправки, отели, службы сервиса и связи. Мы уже сегодня можем сказать, что способны сделать для обустройства магистрали, которое даст работу и зарплату тысячам смолян.

За четыре последних года льняное поле области увеличилось в четыре раза — с 4 до 16 тысяч гектаров. У нас — самые благоприятные для выращивания этой культуры почвы и климатические условия. И если учесть, что производство хлопка ныне вне пределов России и что льняные ткани гораздо полезней для здоровья человека, чем хлопковые, то наша область может и должна стать важнейшей сырьевой базой российской легкой промышленности. Что для этого необходимо — у нас расписано.

По нашим расчетам, возрождая традиционные производства и создавая новые (за 4 года у нас появилось 40 новых предприятий), мы можем в ближайшие пять лет выдавать валовой объем продукции на 55-56 миллиардов рублей, что позволит сполна профинансировать все статьи наших расходов и иметь фонд развития региона.

Впервые за минувшее десятилетие у нас в области начала увеличиваться рождаемость. Пособие на новорожденного мы выдаем в размере 2 тысяч рублей. Я понимаю, что это мизерная сумма. Чтобы рождаемость на исконно русской смоленской земле превысила смертность, надо выдавать молодым семьям на ребенка 20, а ещё лучше — 200 тысяч рублей. И я верю, что у нас на Смоленщине это может быть.

Н.А. За год с небольшим в нашей газете были опубликованы беседы с несколькими вашими коллегами с фамилиями от А до Я — от калужского губернатора Артамонова до губернатора Санкт-Петербурга Яковлева. Наша с вами беседа — в ряду их. Но у вас в области скоро выборы, и я, умышленно уйдя от вопросов о перипетиях вашей избирательной кампании (вы газете интересны как действующий губернатор, который еще не ушел в предвыборный отпуск), все-таки хочу спросить: что для вас выборы — занудная, формальная, но необходимая акция, или увлекательная, азартная, волнующая вам кровь политическая битва?

А.П. Выборы — это мой отчет перед избирателями. Битва у меня была все минувшие четыре года. Битва за достойную жизнь моих земляков. И им теперь судить: достойно ли я ее вел.