Полгода после катастрофы

Полгода после катастрофы

К сожалению, и я не избежала общей участи.

Через полгода я почувствовала, что теряю волосы. Дело в том, что мое затворничество в подвале библиотеки ДГПБ спасло меня от немедленного заражения, но не спасло от голода. Пришлось выходить на поверхность и общаться с людьми. Дозиметр начал зашкаливать. Уцелевшие были все до одного лысые, как бильярдные шары, и говорили одинаковыми старческими голосами. Так что отличить мужчин от женщин было трудно.

Я понимала, что меня ждет то же самое, но выхода не было. Продукты в подвале были съедены. Другие испортились. Пришлось «ходить по магазинам».

Зато появилось человеческое общение. Здесь, в читальном зале библиотеки, я встретила сразу четверых уцелевших. Тоже из нашего брата-интеллигента. И знаете, что они делали? Читали книги!

Эти философы много порассказали мне о первых днях катастрофы. Оказывается, «Вечерний Ростов» выпустил в этот день свой экстренный номер! А «Третий канал» пытался вести передачи с набережной. Некоторые мужественные журналисты остались в городе и до последнего вели репортажи с места событий!

И еще мне рассказали о положении в зоне. Прежде всего, я узнала, что город блокирован. Внутренние войска взяли его в тесное кольцо.

Есть еще одно так называемое «внешнее кольцо» по периметру «Большой зоны» (это вся центральная и южная часть Ростовской области). Наш Ростов, а также Волгодонск, Цимлянск и Новочеркасск — это «Малая зона». Каждый из этих городов блокирован по отдельности. Вся акватория реки Дон, от Калача до Азова, запрещена для плавания любых плавсредств.

В «Большую зону» журналистов пускают. В «Малую» — нет.

Мировая общественность все время хочет знать, что происходит в «Малых зонах», но им твердят, что там отсутствуют проявления человеческой жизни, но не исключают вообще наличие там «живых существ».

Подробности насчет журналистов я узнаю по радио и делюсь новостями с последними читателями библиотеки.

Официально цель блокады — воспрепятствовать проникновению мародеров и выходу зараженных животных из пределов зоны.

Солдаты, блокирующие нас, очень жестоки и совершенно лишены индивидуальности. Никто из нас никогда не видел их лиц под респираторами. Иной раз они высаживаются в центре города и проводят облаву на уцелевших. Я отсиживаюсь в своем подвале. Солдаты тащили пойманных ростовчан в транспортные вертолеты. По-видимому, их увозят в секретные военные лаборатории, чтобы изучать действие радиации на людей.

Я думаю, что все происходит именно так, поскольку журналисты во внешнем мире ничего не знают про эти облавы. Тем более, что других людей солдаты просто отстреливали как животных.

Однажды в брошенном доме я подслушала их разговор.

Оказывается, эти мерзавцы называют нас «марсианами»! Так и говорят: «Сколько марсиан сегодня настрелял?»

Впрочем, среди «марсиан» появляются опасные экземпляры. Прежде всего это помешанные и сумасшедшие. Даже целые банды сумасшедших. Очевидно, действует фактор «стойкого долговременного помутнения сознания», о котором я читала в брошюрке о последствиях Чернобыля. На моих глазах одна почтенная библиотечная дама воображает себя собакой и все время пытается прибиться к стае на стоящих, хоть и лысых, собак.

В связи с этим еще одна сенсация местного значения:.

По городу шатается группа полусумасшедших в гитлеровских касках, с автоматами и карабинами. Они беспорядочно стреляют и даже нападают на солдат. Скорее всего, это подростки, которые разграбили оружейный магазин «Грифон», где продавались настоящие немецкие каски.