: Александр КокшаровСергей

: Александр КокшаровСергей

Александр Кокшаров

Сергей Сумленный

Выборы показали, что Германия остается островком стабильности в кризисной Европе. Однако подобное возвышение Германии — особенно в сочетании с консервативной политикой Меркель — опасно для будущего ЕС

Фото: AP

Победа на выборах в Германии возглавляемых Ангелой Меркель консерваторов означает, что продвижение Европы к созданию федеративного супергосударства окончательно остановлено; наметившаяся тенденция к фиксации конфедеративного устройства ЕС набирает силу. Меркель остается самым сильным европейским политиком, поэтому ее линия на повышение роли национальных правительств в ущерб полномочиям Еврокомиссии будет продолжена. Немецкий бизнес, который довольно агрессивно агитировал против социал-демократов, сдержанно радуется, однако остальному Евросоюзу это не обещает ничего хорошего — такое «раздельное» существование в условиях единой валюты обрекает более слабые страны на дальнейшую социально-экономическую деградацию. Ведь противоречие между едва ли не социалистическим характером экономики и неолиберальными принципами функционирования валютного союза будет только нарастать, и самостоятельно вырваться из этой ловушки менее развитые страны ЕС не смогут.

Торжествующая канцлер

Результат консервативного блока ХДС/ХСС превзошел все самые смелые ожидания. Партия действующего канцлера Ангелы Меркель набрала на выборах 41,5% голосов. Это на 7,7 процентного пункта больше результата консерваторов на прошлых выборах. И это лучший для них итог за последние 23 года — то есть с выборов 1990 года, когда на фоне энтузиазма по поводу объединения Германии консерваторы под руководством Гельмута Коля получили 43,8% голосов.

В итоге, с учетом голосов, перераспределенных от партий, не прошедших пятипроцентный барьер, ХДС/ХСС получит в новом парламенте 311 мест из 630 — консерваторы остановились буквально в волоске от абсолютного большинства. До 50% плюс одно место партии Ангелы Меркель не хватило лишь пяти депутатских мандатов. Именно поэтому кадры обычно сдержанной Меркель, пустившейся в пляс вместе со своими министрами прямо в штаб-квартире партии ХДС в Берлине, смотрелись совершенно естественно.

Меркель стала третьим канцлером в истории Германии, получившим право управлять страной третий срок подряд. Ранее это удавалось лишь Конраду Аденауэру и Гельмуту Колю (оба побеждали на выборах по четыре раза подряд). Именно в их ряд — создателя свободной Германии, вытащившего страну из послевоенной разрухи, и объединителя Германии, сумевшего превратить страну в лидера Европы, — смогла вписать свое имя скромная дочь протестантского священника из бывшей ГДР. Немцам нравится и демонстративное спокойствие Меркель на фоне европейского кризиса, и уверенность, с которой она проводит европейскую политику.

Удивительный бундестаг

Впрочем, на этом радостные для немцев новости заканчиваются. Итоги голосования 22 сентября стали не просто сюрпризом, но и большим разочарованием. Впервые за всю историю страны в бундестаг не прошла либеральная Свободная демократическая партия (СвДП). Либералы участвовали в формировании правительств ФРГ на протяжении 45 из 64 лет существования страны. С 1969-го по 1998 год СвДП входила в правительство непрерывно, создавая по итогам выборов коалицию то с консерваторами, то с социал-демократами, за что получила прозвище «делателя королей».

В 2009 году СвДП вошла и в находящееся до сих пор у власти коалиционное правительство с Ангелой Меркель. Всего за четыре года, прошедших с последних выборов, либералы сумели снизить свой рейтинг с 14,6 до 4,8% и с позором вылетели из бундестага — это значит, что немецкое общество всерьез разочаровалось в институте либеральной партии. Уже объявленная массовая отставка лидеров проигравшей партии — лишь первый и самый малозначащий шаг к оздоровлению либеральной партии. Чтобы по-настоящему вернуть доверие граждан, СвДП придется предложить совершенно новую политическую программу, отличающуюся от примитивного требования снизить налоги на бизнес и на доходы, и перестать регулировать здравоохранение.

Неожиданно сильны оказались и позиции радикальной партии евроскептиков «Альтернатива для Германии». Созданная всего за несколько месяцев до выборов, партия объединила университетских профессоров экономики и неонацистов-изоляционистов (лучшие результаты «АдГ» получила в округе Гёрлиц на границе с Польшей — там же, где один из лучших результатов по стране получила неонацистская партия НДПГ) и требует выхода Германии из еврозоны и даже из Евросоюза. Радикальная изоляционистская партия набрала невероятные 4,7% — в результате ее лидер Бернд Люке хотя и не попал в бундестаг, но по праву считал себя одним из триумфаторов выборов.

Наконец, крайне неприятным итогом выборов оказалось то, что по их результатам будет создан парламент, далеко не идеально представляющий волеизъявление народа. 15,6% голосов, или почти 7 млн бюллетеней, были отданы за партии, не прошедшие в парламент: в первую очередь за СвДП и «Альтернативу для Германии», но также за левоанархистскую партию «Пиратов», праворадикальную Национал-демократическую партию и за другие политические силы. Эти голоса будут поделены между партиями, набравшими более 5% голосов, — даже несмотря на то, что две крупнейшие не прошедшие в бундестаг партии, СвДП и «Альтернатива для Германии», недобрали до пятипроцентного барьера всего по 0,2 и 0,3 процентного пункта соответственно. Так что бундестаг будет формироваться при игнорировании мнения почти 7 млн человек, принявших участие в выборах. Такой доли голосов, отданных впустую, на выборах в ФРГ раньше никогда не фиксировалось.

Договориться будет нелегко

Нынешний парламент с четырьмя прошедшими в него партиями станет на ближайшие две недели полем для коалиционных переговоров. Пока что очевидно следующее: новый бундестаг стал первым за 19 лет, в котором представлены всего четыре партии. Долгие годы политологи пугали немцев дроблением партийного ландшафта страны и прохождением в парламент шести-семи партий и более. Этого не произошло. Да, дробление действительно имело место (хотя бы в виде появления «Альтернативы для Германии»), но в результате две крупные партии, ХДС и СДПГ, лишь укрепили свои позиции по сравнению с прошлыми выборами. Дробление же ландшафта произошло за счет оттока избирателей от малых партий, что еще больше расчистило политическое поле в самом бундестаге.

Теперь в парламенте теоретически возможны три типа коалиций: ХДС—СДПГ, ХДС—«Зеленые» или СДПГ—«Зеленые»—«Левые». У последней левой коалиции формально имеется абсолютное большинство — 319 голосов из 630. Это, однако, не означает, что тройственный левый союз сможет поставить нового канцлера. Для утверждения канцлера необходимо, чтобы за него проголосовало более 50% депутатов парламента, а идея союза с «Левыми» вызывает раздражение у многих депутатов от СДПГ, считающих невозможным союз с наследниками антидемократической ГДР. Всего шесть лет назад аналогичный политический расклад наблюдался в земельном парламенте региона Гессен. Там тройная коалиция имела формальное преимущество в четыре голоса, однако как раз четыре депутата СДПГ отказались голосовать за своего лидера, пошедшего на союз с «Левыми». В итоге были назначены новые выборы, на которых триумфально победили консерваторы.

Таким образом, реально возможны лишь две коалиции: либо ХДС и СДПГ («большая коалиция»), либо ХДС и «Зеленых». «Большая коалиция» создавалась в Германии последний раз в 2005 году, тогда нынешний лидер социал-демократов Пеер Штайнбрюк был министром финансов в правительстве Меркель. Хотя перед нынешними выборами Штайнбрюк многократно отвергал идею «большой коалиции», вполне возможно, что он просто отойдет на второй план, заняв место, например, лидера парламентской фракции СДПГ, а правительство с Меркель будут создавать социал-демократические политики, не связанные обещанием воздерживаться от таких политических союзов.

Что касается союза ХДС и «Зеленых», то подобная коалиция ни разу не создавалась на федеральном уровне и является наиболее рискованной, так как политические позиции правого крыла консерваторов (баварской партии ХСС) слишком далеки от левоэкологической программы «Зеленых». Впрочем, на прошедшей неделе лидеры ХСС уже заявили, что не исключают союз с «Зелеными» после того, как раздражающая консерваторов верхушка этой партии уйдет в отставку после провального выступления «Зеленых» на выборах (результат партии оказался значительно ниже ожидавшихся 10%). Кроме того, подобный союз был бы выгоден для Меркель. В отличие от союза с СДПГ коалиция с «Зелеными» позволила бы ХДС получить для себя куда больше преференций в рамках единого правительства. Так или иначе, опыт создания предыдущих коалиций говорит о том, что новое правительство Германия получит не раньше чем через полтора-два месяца.

Бизнес озабочен

Именно условия формирования будущего правительства — главная головная боль немецкого и европейского бизнеса. Поскольку на этих выборах к власти могло прийти левое правительство, то они рассматривались немецким бизнесом как судьбоносные. Так, за неделю до выборов частная страховая компания Barmenia разослала 240 тыс. своих клиентов письма, в которых призвала не голосовать за СДПГ, «Зеленых» или «Левых». В письме страховщики называли предстоящие выборы решающими для будущего немецкого здравоохранения и предупреждали частных клиентов, что левая коалиция первым делом уничтожит систему частной страховой медицины, заменив ее всеобщей социальной страховой системой. Это якобы должно неминуемо привести к удорожанию медицинских услуг, ухудшению медицинского обслуживания и невозможности получать качественное лечение иначе, чем за наличные деньги.

Крупная торговая сеть Tengelmann пошла дальше. Концерн, которому принадлежат супермаркеты Kaiser’s и Netto, а также строительные рынки OBI, чей оборот превышает 10 млрд евро, разместил за два дня до выборов рекламу в ведущей экономической газете Handelsblatt. На рекламной полосе, выполненной в виде предвыборного бюллетеня, был изображен с одной стороны непристойный жест (кандидат от СДПГ Пеер Штайнбрюк показал средний палец фотокорреспонденту газеты S?ddeutsche Zeitung за две недели до выборов — желая продемонстрировать свою раскованность), а с другой — руки, сложенные в типичный жест Ангелы Меркель. «Когда не знаете, за кого голосовать, — голосуйте за сложенные ручки!» — гласила подпись к рекламе.

Теперь, даже несмотря на то что канцлером Германии, очевидно, останется Ангела Меркель, бизнес не перестает высказывать озабоченность. Традиционно партии, создающие правящую коалицию, заключают коалиционный договор, в котором прописывают условия, на которых вступают в союз. Уже сейчас очевидно, что одним из предметов дискуссии для любого политического расклада (и ХДС—СДПГ, и ХДС—«Зеленые») станет вопрос повышения ставки подоходного налога. Скорее всего, именно здесь консерваторы готовы пойти на определенные компромиссы. Генеральный секретарь ХДС Херманн Грёэ заявил популярной газете Bild, что не исключает повышения максимальной ставки подоходного налога до 49% (с нынешних 47,5%). Возможности достижения компромисса с одной из левых партий по вопросам ставки налогов не исключил и нынешний министр финансов и влиятельный лидер ХДС Вольфганг Шойбле .

Такие планы уже вызвали резкую критику со стороны бизнеса. «Учитывая, что государство и так собирает рекордные суммы налогов и ускоренными темпами сокращает госдолг, повышение налогов выглядит совершенно необоснованным», — говорится в официальном заявлении Союза немецкой промышленности BDI.

Энергия для Европы

Еще одним важным компромиссом, необходимым для заключения коалиции как с социал-демократами, так и с «Зелеными», должна стать энергетическая политика, в частности объемы субсидирования альтернативной энергетики и сохранение ценовых льгот на электричество для крупных энергоемких производств. Ранее правительство Меркель упорно отказывалось финансировать создание новой энергетики за счет энергоемкой промышленности, поднимая налоговые отчисления только для частных домохозяйств. В результате, по данным Федерального союза энергетики и водоснабжения BDEW, среднее частное домохозяйство платит сегодня 28 евроцентов за киловатт-час, в то время как среднее промышленное предприятие — 14 евроцентов за киловатт-час. Очевидно, эта практика в результате коалиционных переговоров будет пересмотрена, что не может не сказаться на немецкой промышленности.

Наконец, существенные изменения могут ожидать и немецкую европейскую политику. Дело в том, что младший коалиционный партнер традиционно получает в Германии пост вице-канцлера и министра иностранных дел. Даже относительно близкие к ХДС социал-демократы, начав руководить МИДом, привели бы к пересмотру консервативно-либеральной европейской политики. «Переговоры о приеме Турции в Евросоюз пошли бы быстрее. Что касается отношения к кризисным странам еврозоны, то социал-демократы настроены на более мягкий подход к ним. И это может вызвать серьезное сопротивление немецкого населения сразу же, как только наступят сроки первых платежей», — заявил «Эксперту» сооснователь Дрезденского института политологии профессор Вернер Патцельт .

Впрочем, и от самой Меркель стоит ожидать более яркой европейской политики. Уже сейчас, по слухам из ее администрации, можно заключить, что главной идеей Меркель в общении с Брюсселем станет перетягивание властных полномочий от Еврокомиссии обратно к национальным правительствам. В первую очередь речь должна идти о финансовых и налоговых полномочиях. Так, по мнению эксперта по европейским вопросам берлинского Европейского совета по международным отношениям Ульрики Геро , «цель Меркель — долгосрочное ослабление Еврокомиссии в пользу глав национальных правительств, с тем чтобы полномочия комиссаров ограничились техническими вопросами».

Из «больных» в лидеры

Правда, сама Меркель предпочитает не педалировать тему перераспределения власти в ЕС. «Я полагаю, что наша европейская политика положительно влияет на интеграцию, и я не вижу причин ее менять», — отметила канцлер после выборов. Это и понятно, ведь Германию в последние годы и без того постоянно обвиняют в узурпации власти в Европе.

С момента введения евро Германия резко усилила свои позиции. Еще в конце 1990-х британский журнал The Economist называл эту страну «больным человеком Европы» — государством с раздутыми социальными обязательствами и недостаточно гибкой экономикой. Однако за последние десять-пятнадцать лет ситуация радикально изменилась. После своей победы Меркель отметила, что из «больного человека» Германия превратилась в экономическую опору континента — благодаря оптимизации социальных расходов и либерализации рынка труда. Теперь, по мнению немецкого канцлера, и другим европейским странам нужно следовать по этому пути: повысить свою конкурентоспособность, соблюдать бюджетную дисциплину и восстановить доверие инвесторов и финансовых рынков.

Германия разговаривает с остальной Европой с высоты своего положения. Уровень безработицы в Германии сегодня составляет всего 5,4% — вдвое ниже, чем в среднем по ЕС (еще ниже из европейских стран она только в Австрии). Молодежная безработица, подбирающаяся к 60% в странах Южной Европы, в Германии находится на самом низком уровне за двадцать лет. Бюджет страны сбалансирован, госдолг, несколько возросший в первые годы кризиса, вновь падает, а стоимость заимствований для бюджета — самая низкая в Европе. На страну приходится пятая часть ВВП Евросоюза и четверть его экспорта. Немецкая промышленность представляет ключевые отрасли, причем важную роль в ней играют не только всемирно известные бренды, такие как BMW, BASF или SAP, но и сильный сектор средних по размеру компаний — лидеров в своих нишах. Наконец, Германия — крупнейший кредитор в еврозоне. Она предоставила самые существенные средства для финансирования помощи государствам-банкротам — Греции, Португалии, Ирландии и Испании.

«Все разнообразные программы помощи южноевропейским странам включали в себя гарантии и кредиты Германии, причем весьма значительные — эквивалентные годовому бюджету страны. Меркель смогла убедить Бундесбанк не противостоять денежной политике ЕЦБ. Напомним, что летом 2012 года, когда судьба евро висела на волоске, Европейский центробанк объявил, что примет любые меры, чтобы сохранить единую европейскую валюту. В частности, ЕЦБ объявил о программе прямых денежных вливаний, чтобы поддержать на плаву гособлигации проблемных стран. Это сняло напряжение на рынках и дало еврозоне столь необходимую передышку. Чтобы немецкое общественное мнение согласилось с этими мерами, канцлеру пришлось доказать своим налогоплательщикам, что она намерена защищать национальные интересы страны. А они, среди прочего, включали в себя сохранение евро как выгодной для сохранения сильных позиций немецкого экспорта валюты», — рассказала «Эксперту» Эльга Бартш , экономист Morgan Stanley по Европе.

В этом смысле примечательно, что, несмотря на довольно успешное выступление на выборах, антиевропейская партия «Альтернатива для Германии» получила все же значительно меньше, чем ее аналоги в Финляндии и Нидерландах.

Один в поле

Впрочем, нынешнее безоговорочное лидерство Германии — это серьезное испытание для ЕС. «С самого начала европейской интеграции ключевую роль играло немецко-французское партнерство. Но сегодня отношения между Парижем и Берлином оказались на самом низком уровне за десятилетия. Это связано не только со слабостью администрации французского президента Франсуа Олланда, но и с экономическими трудностями во Франции, экономика которой стагнирует. Франция проигрывает Германии по влиянию на европейские дела», — сказал «Эксперту» Ричард Уитмен , научный сотрудник лондонского института Chatham House.

Если последние десять лет Германия последовательно занималась расчисткой завалов и набирала мощь, то Франция совсем наоборот: никаких реформ по повышению конкурентоспособности не проводилось, страна погрязла в хроническом дефиците бюджета, и, по мнению ряда наблюдателей, именно Франция сегодня тот самый «больной человек», от которого Европа может ожидать неприятных сюрпризов уже в ближайшее время. Других же претендентов на роль равноценных партнеров Германии нет, что разрушает хрупкий баланс влияния внутри Евросоюза.

Британия, третья крупнейшая экономика Евросоюза, не только не входит в зону евро, но и активно обсуждает перспективы выхода из ЕС. Нынешний премьер страны Дэвид Кэмерон в случае победы своей партии на выборах в 2015 году (а вероятность этого в последнее время возросла благодаря улучшению экономической ситуации) пообещал провести в 2017 году референдум о членстве своей страны в Евросоюзе. По опросам, две трети британцев проголосовали бы за выход из ЕС.

Италия, четвертая крупнейшая экономика Евросоюза, тоже не способна заменить Францию в качестве ключевого партнера Германии. Технократическое правительство Марио Монти , на которое возлагались большие надежды, продержалось лишь полтора года. С апреля нынешнего года премьером стал Энрико Летта , возглавивший большую коалицию, решившую отменить многие из экономических реформ предыдущего кабинета. Это ставит большой знак вопроса по поводу того, сможет ли правительство решить проблему госдолга Италии, который к 2014 году вырастет до рекордных 132,2% ВВП и уже давно превратился в бомбу с запущенным часовым механизмом, заложенную под евровалюту.

Так что претензии на роль замены Парижа во франко-немецкой оси теперь имеет лишь одна страна — Польша. В декабре 2011 года, в разгар кризиса еврозоны, польский министр иностранных дел Радослав Сикорский во время визита в Берлин заявил, что опасается «бездействия Германии больше, чем действий Германии». Этот момент стал сигналом к окончанию десятилетий недоверия Варшавы к Берлину. А в нынешнем сентябре бывший лидер «Солидарности» и первый посткоммунистический президент Польши Лех Валенса заявил, что его страна должна усилить экономическое и военное сотрудничество с Германией, чтобы «создать единое государство из Польши и Германии». Однако Польша слишком небольшая страна, чтобы эффективно заменить Францию в переставшей функционировать оси. Если ВВП Германии составляет 3,4 трлн долларов, а Франции — 2,6 трлн, то ВВП Польши сегодня лишь 488 млрд — меньше не только Испании, но и Нидерландов, Швеции или Швейцарии.

«В результате Германия вынужденно остается лидером-одиночкой. Реальная власть в Европе в последние годы сдвинулась в сторону Берлина», — утверждает профессор Уитмен.

Опасный европрагматизм

И если внутри самой Германии вопрос растущего влияния страны в принятии решений стараются не заострять во избежание политических параллелей, то в остальной Европе эта тема бурно обсуждается. «Многим не нравится, что Германия чрезмерно доминирует внутри ЕС, что она пытается навязать свое видение экономической политики другим странам, например на юге Европы. Причем самое большое неудовольствие вызывает то, что Германия делает это в интересах своего бизнеса и налогоплательщиков и не обращает внимания на экономические трудности в этих странах, например в Греции или в Португалии. Неудивительно, что местные газеты выходят с карикатурами на Меркель в нацистской военной форме и с гитлеровскими усами», — рассказал «Эксперту» Стивен Тиндейл , научный сотрудник Центра европейской реформы в Лондоне.

Хотя на юге Европы Германию обвиняют в чрезмерном влиянии на европейские дела, во многих североевропейских странах, где разделяют подход Берлина к бюджетной ответственности, хотели бы видеть усиление немецкого влияния в Европе.

«В проблемных странах на периферии еврозоны многие обвиняли Меркель в том, что она вела себя чрезмерно осторожно и запаздывала с принятием решений, они не понимают, что она действовала прежде всего в интересах своих налогоплательщиков. Но это совершенно разумное поведение для избираемого политика. Было бы странно, если бы она действовала против этих интересов. Поэтому можно ожидать, что такой подход Меркель сохранится и в третий срок», — утверждает Ричард Уитмен из Chatham House.

Осторожность Меркель приведет к тому, что, хотя Берлин и продолжит поддерживать евро, он, не имея возможности разделить бремя лидерства, будет уклоняться от амбициозных предложений партнеров по ЕС. Так, на идею создать общеевропейскую систему социального обеспечения в Германии уверенно отвечают: ни в коем случае. Утверждения о том, что нынешние планы относительно банковского союза в рамках еврозоны оказываются недостаточно всеобъемлющими, отвергаются Берлином как способ заставить немецких налогоплательщиков субсидировать проблемные банки в Испании или Греции. А на предложение ввести единые гособлигации еврозоны немцы и вовсе отшучиваются: один из советников Меркель как-то отметил, что другие пользующиеся евро страны, например Франция и Италия, могут показать пример и выпустить совместные гособлигации.

Конечно, практически нереально (по крайней мере пока), что Германия возьмет пример с Британии, которая начала быстрое движение по пути выхода из ЕС. Германия продолжает поддерживать идею расширения еврозоны: например, Берлин приветствовал решение Брюсселя разрешить вступление Латвии в зону евро в 2014 году и поддерживал идею присоединения Польши к евро до конца этого десятилетия. Немецкое руководство также в целом сохраняет верность идеям политического союза в рамках ЕС. Однако нынешний, на первый взгляд вполне разумный европрагматизм Берлина может оказаться фатальной ошибкой.

С момента провала проекта общеевропейской конституции Евросоюзу хронически недостает политического лидерства. Образ единой, привлекательной для всех Европы изрядно потускнел — и прагматизмом его не заменить. Единая валюта без единого государства — без общей налогово-бюджетной и социальной политики, без единого рынка госбумаг, без единого рынка труда, без единых институтов политической солидарности — имеет мало шансов на выживание. Тем более что валютный союз разрушает социальные системы менее сильных стран, из-за чего политический кризис в ЕС будет накладываться на проблему европейского лидерства.

Лондон—Берлин

График 1

Две крупнейших партии страны получили почти 70% голосов избирателей

График 2

Ангеле Меркель наконец-то удалось вернуть консерваторам популярность

График 3

В то время как в Германии безработица продолжает падать, в еврозоне в целом она растет

График 4

Несмотря на продолжение кризиса в еврозоне, Германия сумела сбалансировать свой бюджет

График 5

Кризисные годы стали временем растущей безработицы во Франции

График 6

Ситуация с дефицитом бюджета во Франции уже более десятилетия остается хуже, чем в еврозоне в целом