Космические будни Борис Герасимов, журналист
Космические будни
Борис Герасимов, журналист
«ПАМИР» И «ЧЕГЕТ»
— Папа, можешь меня поздравить, — сообщает Виктору Петровичу Савиных его дочь Валя. — В МГУ поступила. Как и договаривались с тобой — на биологический.
— Молодец, дочурка! — радостно говорит из космоса бортинженер орбитальной станции «Салют-7». — Биология всем нужна, даже я ее полюбил, знала бы, сколько исследований и экспериментов мы уже сделали…
— Да уж догадываюсь. Но что ты все про науку и про науку? Лучше бы рассказал о себе. Сегодня же воскресенье, что делал с утра?
— Была генеральная уборка. С тряпочкой поработали, протерли потолок, стены, пол.
— Это же не мужское дело…
— А вот и нет, Валенька. В космосе все надо уметь.
— Кстати, ты обедал сегодня?.. Это хорошо. А кто готовил?
— Не волнуйся, меню неплохое. А готовим по очереди с дядей Володей. У нас большая электроплита, разогреваем консервы всех видов.
В возгласе дочери космонавта слышится удивление: несколько другой, более романтичной представляет она профессию знаменитого папы. Убеждения свои она, правда, меняет к концу беседы, но все же последнее слово за собой оставляет и резюмирует строго:
— Маму вам надо прислать на станцию!
Тут всегда находчивый Виктор Петрович выдерживает полминутную паузу. Затем по-отечески соглашается:
— Маму? В космос? Это было бы здорово!
…Пусть простят меня Виктор Петрович и его семья за невольно подслушанный разговор личного плана. Но он, право же, типичен и для многих других теперь практикующихся телевизионных сеансов, в которых космонавты встречаются с родными и близкими. И в этих диалогах звучит не только гордость юного поколения за героев-отцов, но и естественный интерес к бытовым проблемам, например, к таким: почему папа так далеко и так долго летает без нас? Вроде бы пока мы лишь в жанре фантастики читаем про семейные межзвездные перелеты. Но не за горами время, когда они станут ощутимой и конкретной реальностью. Вряд ли кто решится отрицать это. Как показывает бурное развитие космонавтики, отрицательные прогнозы здесь крайне опасны. Вспомним хотя бы скептические заключения некоторых медицинских специалистов, поставивших «предел» нахождения человека в загадочной невесомости не более месяца. Или возьмем «авторитетные мнения» о неприспособленности женщины к экстремальным условиям… И что же? Светлана Савицкая дважды была на орбите, причем второй раз даже в открытом космосе — за пределами станции. А о «лимитах» на звездную вахту и говорить не приходится, назовем следующие цифры: 96, 140, 175, 185, 211, 237. Каждая из них показывает принципиальные рубежи космонавтики — число суток, которые провели советские экипажи в околоземном пространстве. Но дело даже не в марафонских рекордах, хотя они очень многое значат, а в исключительной эффективности звездных командировок, представляющих практический интерес для ведущих отраслей науки и техники. Сейчас даже трудно назвать НИИ или КБ, которые в той или другой степени не пользовались бы «услугами космоса», не применяли бы в своей повседневной деятельности достижения орбитальных исследований. Космос в полной мере становится для землян рабочей площадкой, расширяет наши прежние представления, позволяет наладить в условиях невесомости производство немыслимых ранее материалов и сплавов. И мы планомерно расширяем масштабы мирного покорения звездных далей, шаг за шагом подбираем ключи к «эфирным поселениям» ближайшего будущего, о которых так страстно мечтал К. Э. Циолковский. Можно смело сказать, что наши «Салюты» играют здесь ведущую полновесную роль.
Каждая новая экспедиция на орбитальную станцию по-своему неповторима и памятна. Но здесь нельзя не выделить вахту наших «Памиров» — Владимира Джанибекова и Виктора Савиных, которые поистине сделали невозможное, состыковались с молчащим «Салютом-7», мужественно вселились в его салоны, вернув неисправный научный комплекс к полнокровной космической жизни. И как-то даже не верится, что сложнейшие работы героический экипаж совершил не в земных условиях, а непосредственно на борту, в невесомости, то есть в реальном полете, который не прерывался ни на день, ни на час, ни на минуту. Целый каскад удивительных филигранных восстановительных операций за плечами «Памиров». Причем многие из них осуществлены впервые в мировой практике. И сколько затем добра людям принесла советская орбитальная станция.
Даже наши недоброжелатели на Западе, рекламирующие «Шаттлы», боевые космические лазеры и прочие средства уничтожения, вынуждены признать наши контраргументы, значимость нашего мирного курса освоения космоса, его принципиальные всходы, плоды, предназначенные для служения человеку, а не для его истребления. И не случайно в американской прессе В. Джанибеков и В. Савиных были названы самыми популярными космонавтами наших дней.
Да, «Памиры» — экипаж экстра-класса. Так, Джанибеков уже пять раз слетал в космос, возглавлял международные экспедиции, имеет солидный стаж работы и за пределами станции. Савиных — опытнейший бортинженер, кстати, своего рода юбиляр на орбите. Его старт на «Союзе Т-4» в 1981 году был вдвойне праздничным: для покорителей космоса тот полет открыл одиннадцатую пятилетку, сам же Виктор тогда стал сотым (!) космонавтом планеты.
Но вернемся вновь к последней вахте славных «Па-миров». Когда станции они вернули былую славу, на орбиту сразу прибыл мощный «грузовичок», привезя в своих трюмах топливо, воду, продукты питания ну и, конечно, различное научное оборудование. «Товарная накладная» составлялась с дальним прицелом; так, многие доставленные приборы были рассчитаны на работу с обновленным и усиленным экипажем «Салюта». Джанибеков и Савиных вскоре разобрали поклажу, после чего грузовой корабль отшвартовался от станции. Теперь, как требовала насыщенная программа полета, приближался второй немаловажный этап научной вахты на орбитальном комплексе «Салют-7». Именно тогда и провели космонавты генеральную уборку во всех салонах, о чем, кстати, Савиных рассказал своей дочери. Беседовал с ней легко и непринужденно, скрывал усталость, словно и не было до этого труднейшей 100-суточной вахты.
А на космодроме Байконур готовились к новому запуску, вывезли на стартовую площадку величавую ракету-носитель, увенчанную пилотируемым кораблем «Союз Т-14». В назначенное время началась заправка топливных баков, а по соседству в уютной гостинице «Космонавт» собралась Государственная комиссия, которая утвердила программу полета…
Новый экипаж: Владимир Васютин, Георгий Гречко, Александр Волков. «Чегеты» (позывные экипажа) в полетных доспехах прощаются с товарищами по работе и направляются к мощной ракете. Последние земные шаги к звездному лифту, за которым уже простирается манящий и загадочный космос. Минута-другая — и экипаж уже в креслах своего корабля. Весь ракетно-космический комплекс окутан хлопьями белого дыма. Это нс-паряется жидкий кислород — один из компонентов звездного топлива.
Как всегда, томительно, напряженно тянется время, впечатление, что электронный хронометр замер на месте. Но вот наконец и главная, завершающая любой запуск команда:
— Ключ на старт… Зажигание!
Грохот и море огня сотрясают осеннюю степь. А еще через мгновение огромных размеров «сигара» отрывается от Земли и начинает разгон, уверенно выходя на заданный курс. Вот и нужная космическая скорость — заветные восемь километров в секунду.
На первых витках полета у экипажа много хлопот: Васютин обеспечивает кораблю «Союз Т-14» рассчитанные на ЭВМ коррекции, Гречко контролирует бортовую аппаратуру, сверяет принятую Землей телеметрию с показаниями различных приборов. Немало дел и у космонавта-исследователя. Волков ведет полетный дневник, докладывает медикам о самочувствии экипажа, выполняет первые визуальные наблюдения.
— Орбита корабля, — комментируют баллистики, — очень хорошая, она полностью вписалась в «салютовский» коридор. Еще две коррекции, и выйдем точно по адресу.
Через динамики Центра управления мы слушаем лаконичные радиодиалоги «космос — Земля». Операторы, естественно, пока больше внимания уделяют «Чегетам». Однако нередко звучат и уверенные голоса хозяев звездного дома.
— Передайте «Чегетам», — говорит Джанибеков, — что орбитальный причал станции недавно… освободился. Почему бы гостям не поторопиться и не заполнить вакансию?!
Конечно, командир научного комплекса знает до часов и минут расписание движения корабля, но он также прекрасно знает, как много значат в первое время дружеская поддержка, непринужденная шутка…
— Вот теперь вы нас окончательно убедили, — подыгрывает Джанибекову экипаж корабля. — Хорошо, что про стыковку напомнили. И пожалуйста, обеспечьте встречу на уровне, ведь мы везем десять тысяч приветов с Земли и еще кое-что, кстати, более осязательное. Например, свежие фрукты.
— Так бы сразу и говорили, — в беседу вступает «Памир-2», — гарантируем и теплый прием, и горячий ужин.
Однако такие словесные разминки редко звучат на орбите. Гораздо чаще слышишь деловые доклады и комментарии, бесчисленные цифры, таблицы, которые в виде заданий на новый виток диктуют экипажам операторы Центра. Это сложившийся и до предельного лаконизма отточенный космический лексикон, призванный экономить дорогое полетное время. И к чести «Чегетов» предложения Земли они понимают с каждого полуслова и гак же быстро их воплощают на практике. В этом экипаже наглядно прослеживается преемственность поколений, прекрасное сочетание зрелого опыта и молодого задора, объединенное одной главной целью: выполнить безупречно задание, мобилизовать все силы и знания, способности и стремления.
Помнится недавняя встреча в Звездном, где генерал А. А. Леонов представлял улетающий на космодром Байконур экипаж.
— …Кандидатура Георгия Гречко не вызывала сомнений: он провел две сложные экспедиции на станциях «Салют-4» и «Салют-6». Однако выше всяких похвал работали в Звездном и его молодые коллеги Владимир Васютин и Александр Волков. Оба они до этого были профессиональными военными летчиками, опытными инструкторами, затем занимались долгие годы в отряде Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина.
— Кроме всего прочего, — говорил как-то мне один из методистов Звездного городка, — у нас претендентам на будущий орбитальный штурвал приходится выдерживать и такие вроде необычные испытания: «испытание славой» и «испытание долгим дублерством». Первое, как правило, выпадает уже летавшим… Иной порой думает, я и так вроде все знаю, зачем работать в полную силу на тренировках. Но зачетные экзамены не делают даже малейших скидок на титулы и сразу определяют, «кто есть кто». Второе испытание, пожалуй, сложнее… Делаешь, кажется, абсолютно все, выкладываешься, работаешь в полную силу, ан нет, Госкомиссия опять выбрала другого товарища, ты же вновь остался в дублерах. И в этом плане долго не везло двум молодым «Чегетам». Так, Владимир Васютин мечтал о полете еще девять лет назад, готовился по самым разным программам, однако в последний момент его «чуть-чуть» опережали другие. И именно здесь ему пригодились сила характера, мужество, умение скрыть собственное разочарование, способность собрать волю в кулак, чтобы на следующий раз добрать эти каверзные «чуть-чуть». А ведь некоторые, к счастью, их в Звездном абсолютное меньшинство, не выдерживают напряженной «гонки за лидером».
…Выдержали «Чегеты» и первое испытание космосом, безупречно причалив к станции «Салют-7».
— Лучше и не придумаешь, — услышали мы веселую реплику Владимира Джанибекова после вселения «Чегетов» в апартаменты «Салюта». — Хозяева привыкают к гостям, ну а те — к невесомости. Спасибо друзьям за лимоны. Мы так растрогались, что потеснились, уступив новоселам лучшие спальные места. Гречко, понятно, предпочел… потолок. Говорит, что похудел он, потерял сразу пять килограммов. Но что-то не очень заметно, будем и дальше его держать на диете.
— Вот еще, — перебивает Георгий. — Может, и на велоэргометре за тебя поработать? Тоже друг называется. Давай-ка лучше приступим к программе, понаблюдаем за Землей, атмосферой, да и «биологию бы неплохо включить». Сам понимаешь, приборов привезли много, а вот дней у нас мало. До завершения пересменки неделя.
Обратите внимание: впервые звучит «пересменка» — новый космический термин, открывающий и новый регламент на станции. Как раньше было? На орбите работали разные экспедиции: основные и посещения. Завершив всю программу, в том числе проводы разных гостей, — хозяева преступали к консервации станции. Затем после определенного перерыва на «Салют» приходили новые экипажи, начиная программу в обратном порядке — с расконсервации. А это все сопровождалось потерями полетного времени. Теперь же передача станции происходит непосредственно на ходу, да и сам экипаж обновляется, обретает свежие силы. Руководство полета решило: оставить на вахте Савиных и двух новичков — Васютина с Волковым. А возвращаться с орбиты должны Джанибеков и Гречко.
Но до пересменки еще масса времени, я двум экипажам предстоит выполнить целый каскад совместных исследований. Успеху смелого научного пояска способствуют новые приборы в установки, только что «расчехленные» Георгием Гречко. В их числе я уникальный, уже полупромышленный биологический реактор «Робот». Это довольно внушительная электрофоретическая установка для получения сверхчистых препаратов для медицины, фармакологии, животноводства. А «бабушкой» данного «Робота», как весело окрестил ее Джани-беков, была «Таврия» — своего рода реактор первого поколения. «Памир-1» год назад много занимался на ней вместе со Светланой Савицкой.
Здесь мне бы хотелось сослаться на беседу с одним из разработчиков интересной биологической программы, лауреатом Государственной премии СССР А. А. Лепским, которая состоялась еще во время предшествующего полета.
— В наши дни, — пояснял ученый, — лаборатории оснащаются мощной экспериментальной базой, используют чуть ли не весь арсенал современной техники. В частности, колоссальное магнитное поле, сверхглубокое охлаждение, шквалы заряженных элементарных частиц, обеспечивающие проведение особо точных исследований. Удалось привлечь в союзники и невесомость — постоянно действующий фактор в околоземном пространстве. И если в первых полетах она в основном мешала, сдерживала сроки пребывания на орбите, то теперь медики научились «бороться» с ней, а технологи — даже извлекать конкретную пользу. Речь идет о синтезе звездных кристаллов, получении важных для Земли материалов и сплавов. Можно сказать с уверенностью, что исследования в невесомости внесут лепту и в понимание многих необъяснимых пока процессов. Не парадокс ли, что мы знаем законы развития далеких галактик, изучили структуру атомного ядра, а вот природу живых организмов трактуем порой весьма приближенно? Восстановить справедливость, видимо, позволит серия масштабных исследований, осуществляемая на наших «Салютах».
Взять хотя бы бортовую оригинальную установку «Цитос». Еще в советско-французском полете она сумела заглянуть в удивительный мир живой клетки: ее зарождение, развитие, гибель. Экипаж добился в целом замечательных результатов, в частности, ученым удалось выяснить устойчивость микробов к различным антибиотикам. А чуть позже уже Владимир Джанибеков и Светлана Савицкая осуществили серию экспериментов на новой модернизированной установке, где объекты космической биологии были представлены более широко.
— Но если «Цитос», — продолжал А. А. Лепский, — в основном служил фундаментальной науке, то другой «салютовский» комплекс, «Таврия», может гордиться прикладной сферой деятельности, конкретными результатами, которые внедрены в практику медицинских клиник. Это заслуга и космонавтов, и самих идеологов интересной программы — ученых Ленинградского института имени Пастера. В невесомости получены сверхчистые препараты, которые на Земле, в условиях гравитации, воссоздать нереально — крайне трудно и дорого. И на их основе в период массовой вспышки гриппа медики проводили первую вакцинацию, и самое главное, что новые препараты (за счет космической чистоты) не давали нежелательных побочных явлений. Это, конечно, встретило одобрение многих специалистов, в том числе врачей-педиатров. И не случайно космонавты наладили на орбите первое «аптечное производство», успешно выполнив важный заказ ленинградских ученых.
«Таврию» (точное ее название — реактор по синтезу биологически активных веществ) заправляли рядом пробирок. В них находились самые различные препараты, которые в невесомости затем обрели принципиально новое качество. С их помощью, например, ученым затем удалось получить и кормовые антибиотики, увеличившие прибавку веса животных на 15–20 процентов.
Как видим, каждый фрагмент любого полета — принципиальный шаг в новое, неизведанное, приближающее науку и практику к очередным немаловажным свершениям. Сколько уже наработано в космосе препаратов, закладывающих фундамент фармакологии ближайшего будущего… Перспективы актуальных исследований комментирует директор Всесоюзного научного кардиологического центра академик Е. И. Чазов:
— «Салют-7» считаем своим филиалом, — говорит Евгений Иванович. — Более того, имели в космосе и полномочного представителя. Это Олег Атьков — сотрудник нашего центра, способный ученый. Например, выполненный им в том полете эксперимент «Мембрана» позволил заглянуть в саму суть клетки, приблизил понимание природы кальциевого обмена, происходящего в ее «недрах». А кальций — это регулятор некоторых функций живых организмов. Как их защитить, обеспечить развитие — вопрос далеко не праздный. Один из путей — получение в космосе препаратов, которые в дальнейшем, видимо, можно будет применять для профилактики и лечения очень серьезных недугов.
Штурмует наука и тайны генетики. Так, в прежней экспедиции Олег Атьков, кстати, впервые в мировой практике, провел необычный эксперимент «Геном". Он включал в себя работы с набором так называемых хромосом, в которые природа заложила законы наследственности, закодировала всю программу развития организма. Задача научного поиска — разделить нуклеиновые кислоты, познакомиться поближе с загадочным геном. На Земле реализации смелой идеи во многом препятствует извечная гравитация. О перспективах открытия даже говорить пока трудно: скорее всего оно станет прологом к самым дерзким свершениям, которые ученые направят на благо здравоохранения.
Вполне допустимо, что придет время, когда орбитальные станции станут базой Главного аптечного управления и в звездных аптеках наладят выпуск удивительных препаратов. Ведь в этом и смысл космонавтики: служить Земле, Человеку.
И только радуешься, когда слышишь сообщения «Чегетов» с орбиты:
— Включили «Робот». На борту полный порядок.
А «Робот», как мы уже знаем, полупромышленная установка, взявшая все лучшее от «Таврии», других аналогичных приборов, дебютировавших на заре фармакологии космоса. Только масштабы теперь иные и сулят неоценимые перспективы, широкое внедрение в земных клиниках и лабораториях. Во всяком случае, это уже произошло со многими побывавшими ранее в космосе приборами для космической медицины. Раньше мы, например, вряд ли встречали врачей, которые, спеша на вызов, брали с собой тот же электрокардиограф: кардиограмму снимали только в стационарах. Сейчас благодаря жесточайшим орбитальным лимитам на габариты и вес создан элегантный портативный прибор, позволяющий в походных условиях выполнить диагностику сердца. И все больше машин «скорой помощи» оснащаются сейчас новой аппаратурой.
Космонавтику не случайно называют наукой настоящего, наукой будущего! Космонавтика врывается во все отрасли наших знаний, помогает постигать тайны далекого мироздания и одновременно изучать то, что находится непосредственно возле нас: саму планету и окружающее ее вроде бы столь знакомое голубое небо. Сколько еще открытий ждет своего звездного часа.
Увы, мы пока еще мало знаем… свою атмосферу, не всегда еще точно предсказываем погоду даже на следующий день. А атмосфера ведь живет, ежечасно меняется, «одаривает» земной шар циклонами и антициклонами. Более того, многие ученые в будущем допускают изменение климата в глобальных масштабах. Кстати, эти далекие отголоски проявляют себя уже сегодня, вызывают частые капризы небесной стихии, ошибки синоптиков. А чтобы таких ошибок было бы меньше, нужно более фундаментальное понимание «кухни погоды», всех ее составных звеньев.
Так что интерес к атмосфере у космонавтов вполне оправдан. Например, Георгий Гречко попросил прервать телевизионный сеанс связи, когда «Салют-7» приблизился к терминатору. В космосе граница ночи и дня проявляется особенно резко, а если еще на нее взглянуть всей мощью новой «салютовской» техники, то обязательно узнаешь что-нибудь интересное, важное для общего понимания сложнейших процессов. Напомним, что физикой атмосферных явлений Гречко занимается много лет.
…Всевидящие «глаза» станции, смотрящие на планету ночью и днем, также пополнились арсеналом приборов. В их числе телевизионная камера с портативным видеомагнитофоном. Новинка позволяет приближать интересные земные объекты, осуществлять «наплыв» объектива, показывать крупным планом тот или иной участок. Словом, идеальная информация для геолога, геофизика, гидростроителя, агронома, океанолога… А дополняет «данные сверху» еще один дебютант космоса — дисплейный спектрометр «Скиф».
— Работать с ним очень удобно, — отзывается о «Скифе» бортинженер Савиных. — И главное — эффективно работать. Уже сфотографировали десятки районов, одновременно получив их спектрограммы. Но самое важное, что космические снимки мы сразу видим на экране дисплея. Если они были смазанными или не удовлетворяли условиям освещения, то прибор быстро удавалось перенастроить. То есть добиться исключительно высокого качества. Раньше же экипаж не имел такой оперативной обратной связи. О ценности космических фото или, наоборот, о досадных проколах экипаж узнавал лишь после проявления пленок в наземных лабораториях.
…В центре внимания космонавтов и эксперименты по астрофизике. В распоряжении экипажа только что расчехленный набор сильных бортовых телескопов. Успех той работы в решающей степени определяет безупречная привязка станции к выбранному участку звездного неба. Владимир Джанибеков филигранно справляется с трудным делом, а затем передает эстафету своему тезке Васютину. И надо сказать, что «Чегет-1» так же четко обеспечивает оптимальные углы наблюдения за Вселенной, выполняет порой немыслимые «капризы» товарищей по развороту «Салюта». А Волков и Гречко тем временем «колдуют» у телескопов.
Именно астрофизика позволяет приблизить самые далекие уголки разных галактик, «подсмотреть» интимные стороны развития и гибели целых миров. Белые карлики и пульсары, «черные дыры» и нейтронные звезды, другие не менее экзотические объекты Вселенной ныне волнуют не только астрономов и фантастов-писателей. Как ни странно, но бурлящие где-то совсем на «задворках» процессы и взрывы имеют непосредственное отношение к земным делам. Вспомним, например, известную гипотезу о гибели динозавров, вызванную повышенным космическим фоном., который давным-давно внезапно обрушился на нашу планету. Другая гипотеза прямо противоположная. И считает она космос источником жизни. По той гипотезе, к небесным камням (метеоритам) миллиарды лет назад «прилипли» органические вещества. Затем в условиях нашей планеты они развивались, усложнялись и совершенствовались. А спустя много и много лет в результате таких эволюций и появился в конце концов род человеческий. Гипотеза интересная, я бы сказал, жгучая. Недавно, например, установлено, что космическая пыль содержит полный букет химических элементов, достаточных для органических образований. Но могут ли те элементы взаимодействовать, позволит найти ловушка для метеорной пыли «Медуза» — оригинальная научная установка, которую Джанибеков и Савиных смонтировали на крыше орбитального дома.
Вызывает уважение и аппаратура для изучения Вселенной, пожалуй, в самом интересном и перспективном диапазоне — рентгеновском! Она позволяет «увидеть невидимое», зафиксировать очень слабые источники из-лучения, информация от которых не достигает планеты, попросту погибает в толще ее атмосферы. Зато это все предстает в первозданном и чистом виде зорким приборам орбитального научного комплекса. Разве не заманчиво экипажу зафиксировать новые позывные, идущие из глубин Вселенной?
…Джанибеков и Гречко собирают космический рюкзачок, пакуют бесценные биологические материалы, кассеты, другую продукцию, которую по праву следует маркировать «СССР. Сделано в космосе». Научный багаж экипажа очень весом и значим, представляет благодатнейшую почву для тысяч земных ученых, специалистов, конструкторов.
Впервые из космоса в одном корабле вернулись два космонавта, пробывшие на орбите весьма различные сроки: первый — 110, второй — 9 суток. Такой сильным контраст — очень важная информация к размышлению и для космической медицины, возможность сопоставить реакцию организмов на самом сложном этапе полета.
Более двух месяцев проработали «Чегеты» в космосе. И работали бы еще дольше, но случилось неожиданное — заболел командир экипажа Владимир Васютин. Поначалу и он сам и его товарищи в космосе и на Земле надеялись, что приступы боли удастся снять… Но врачи приняли решение, а с медиками не спорят. Для тех. кто ответствен за космические полеты, человеческий фактор самый важный.
Болезнь командира осложнила полет. Но и при таких обстоятельствах экипажу удалось сделать многое. Отснять 16 миллионов квадратных километров поверхности СССР и Мирового океана, провести более четырехсот сеансов научных экспериментов, поработать с аппаратурой 85 наименований, изготовленной специалистами многих стран. «Чегеты» были астрофизиками, океанологами, геологами, технологами, метеорологами, биологами, такелажниками, навигаторами, ремонтниками…
21 ноября 1985 года в 13 часов 31 минуту экипаж возвратился на Землю. Функции командира корабля на завершающем участке полета принял на себя Виктор Савиных. В этот раз он пробыл в космосе 169 дней, а его коллеги Васютин и Волков по 66.
Орбитальный комплекс «Салют-7» — «Космос-1686» продолжает полет в автоматическом режиме.
ЗНАКОМАЯ НЕЗНАКОМКА
Тишина в Байконуре обманчива. И месяца не проходит, как все окрест зальется морем огня, вздрогнет земля, и мощный гул покатится по степи. И вот уже жители соседних поселков видят в небе рукотворную звездочку. Вначале она затмевает величие Солнца, но затем тает в размерах, пока не скроется вовсе за горизонтом. И тогда человечество узнает о рождении нового спутника, пилотируемого корабля, орбитальной станции. Счет запущенных на сегодня космических аппаратов перевалил за добрую тысячу. И мы как-то уже привыкли к сообщениям о стартах с Земли, воспринимаем их как нечто должное, обязательное! И это естественно и логично, лишний раз показывает, как бурно и прочно космонавтика ворвалась в нашу жизнь, приблизив одновременно к нам звездное поднебесье, Луну, Марс, Венеру, наконец, само Солнце.
Тем не менее внимание человечества в декабрьские дни 1984 года вновь было приковано к Байконуру, где снаряжались две дерзкие экспедиции в просторы Вселенной. Их маршрут поистине впечатлял масштабами и задачами, призванными впервые познакомиться, кстати, путем непосредственного контакта, с кометой Галлея. Предвижу возможные реплики ряда читателей: вот, мол, опять нечего делать ученым, только кометы нам не хватало, лучше бы взялись за земные проблемы, их на Земле, увы, много… Нужно ответить скептикам однозначно: опыт истории, опыт развития науки нас учит, что крайне важно и обязательно постигать новое, неизведанное. И здесь хотелось бы привести записанные десять лет назад инженером-конструктором А. Ивановым слова одного из ведущих специалистов по ракетной технике — Михаила Клавдиевича Тихонравова:
— Те, кто говорит, что на Земле и так много дел, что со временем население планеты стабилизируется, — напрасно убаюкивают и себя и других. На Земле было много дел, но люди отправились на Северный и Южный полюсы. В Европе было много дел, когда мореходы открыли Америку. Сейчас человечество подбирает ключи к далекой Луне. Не за горами и Марс. Казалось бы, зачем он нам нужен, когда ясно, что это отнюдь не райская обитель? А Венера? И все же я уверен, что найдутся смельчаки, презирающие обывательскую самоуспокоенность, которые нырнут под ее облака.
Трудно не согласиться с авторитетом ученого. Не было бы спутников, мы бы не стали свидетелями расцвета космического телевидения, позволяющего у голубого экрана собрать весь мир в одном доме. Не было бы орбитальных станций, мы бы не узнали об открытии десятков месторождений нефти и газа, других не менее ценных природных богатств. Не было бы «луноходов», вряд ли ученые познали бы лик далекой Селены, законсервировавшей процессы мироздания, «отгремевшие» у нас на Земле миллиард лет назад.
Видимо, хватит подобных примеров, показывающих тесную связь космоса и земной практики. Тем более стоявшие на Байконуре под «парами» звездные каравеллы также подчинены конкретным жизненным целям. Очень привлекает и география далекого путешествия. Первая «остановка» у планеты Венера, а затем следующий еще более величественный перелет — к небесной страннице, обладающей гигантским хвостом. Итак, проект «Венера — Галлей». Первые две буквы этих имен определили название необычных научных станций «Вега», созданных впервые в мировой практике.
— Программа исследований, — рассказывал на космодроме руководитель проекта «Вега» член-корреспондент Академии наук СССР В. М. Ковтуненко, — два важных этапа. Первый вроде уже известный, традиционный: десант на планету загадок. Однако ее изучение мы планируем провести на качественно новом принципиальном уровне, как бы добавим еще один эшелон для знакомства с далеким таинственным небом. В частности, предусмотрен специальный научный аэростат, который автомат сбросит со станции и который будет плавать в атмосфере Венеры. В отличие от спускаемого аппарата, сравнительно быстро погибающего при достижении цели (колоссальные давления и температуры непосредственно на поверхности), аэростат зависнет примерно на пятидесяти километрах — на высоте дрейфа, где условия куда более райские. Там, за бортом, не 500 градусов Цельсия, а в пятнадцать раз меньше.
Это, в свою очередь, позволит провести всестороннюю и длительную «инвентаризацию». Задача довольно сложная, но реальная. Отработка новой аппаратуры первого в мире аэростата для чужеродной планеты, скрупулезные испытания новых методов и приборов позволяют специалистам надеяться на предстоящий успех.
— Но работа с Венерой, — продолжал ученый, — в данной программе — только полдела! Скажу откровенно, самые главные события начнутся потом, после облета «Вегой» первой желанной цели. Понятно, это все еще впереди, пока же важно провести сложный запуск, вывести на орбиту научную станцию, аппаратуру для которой вместе с советскими учеными разрабатывали их коллеги из многих стран — Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Чехословакии, Австрии, Франции, ФРГ. В этих целях был создан и международный научно-технический комитет. Возглавил его директор Института космических исследований АН СССР академик Р. 3. Сагдеев.
И надо сказать, что «Вега» успешно выдержала первый сложный этап, ее бортовой спидометр уверенно стал отсчитывать первые звездные мили.
— Расстояние до станции восемьсот километров, тысяча, пять тысяч… — пояснял Центр дальней космической связи. — Орбита хорошая, все бортовые системы в норме.
Да, в первые часы полета сеансы со станцией происходили почти мгновенно: просто радиоволны еще не «чувствовали» расстояний. А вот через месяц-другой… Дистанция составила миллионы, десятки, сотни миллионов миль. Тогда сигналы с Земли только на путь «туда» затрачивали десятки минут. И столько же на получение обратной «посылки». Вот уж где даже рекордные скорости света, радиоволн (300 тысяч километров в секунду) оставляют желать много большего. Но в принципе такие задержки времени, обусловленные масштабом эксперимента, преодолеть и не так уж трудно. Просто аппаратом даны большие права — своя автономия, осуществляется которая в полете электронной бортовой автоматикой. И это естественно, зачем поминутно опекать Земле своего посланца: пусть справляется сам. А вот рассчитать различного рода коррекции, передать их и другие команды на борт, наконец, принять информацию с трассы — это была уже прямая обязанность Центра. Потому-то Земля не обременяла на первых порах свою «Вегу», предпочитая работать в дежурном режиме.
…По традиции советские межпланетные станции ходят парами. Не было исключения и на этот раз. Вскоре с Байконура стартовал второй дозорный науки, в конечном итоге также запрограммированный на перехват кометы Галлея. Теперь ученым и конструкторам, разработчикам звездного марафона, оставалось набраться терпения. Расстояния-то во Вселенной очень солидные, их даже «резвые» ракеты пробегают за долгие месяцы. Причем только лишь до Венеры. А комета в эти дни вообще была на «задворках», даже в самые мощные телескопы просматривалась крошечным светлым пятнышком.
Наступило 9 июня 1985 года. Первый межзвездный экспресс приблизился вплотную к планете загадок. Ранним-преранним утром Земля «попросила» своего подопечного поработать во славу науки. В расчетную минуту небо Венеры расчертил рукотворный болид. Автоматический аппарат завис под куполом парашюта и плавно опустился на равнину Русалки. Но чуть раньше от него отделился еще один необычный зонд. Это был гелиевый научный аэростат, впервые заброшенный человеком в небо другой планеты. Специалисты задали высоту его дрейфа как раз в толще загадочных облаков. Конечно, можно было опуститься и ниже, но тогда бы пришлось вести исследования в неблагоприятных условиях: слишком уж «перегретая» атмосфера вблизи поверхности. А вот спускаемому аппарату поручили ринуться в самое пекло, вплотную познакомиться с поверхностью далекой планеты, где температура превысила 450 градусов.
Четко посланец Земли вел репортаж, передал весьма интересные для науки сведения. Не менее добрую славу снискал и научный аэростат. Он дрейфовал в извечной для нас вуали Венеры, фиксировал параметры ее атмосферы и облачного покрова. Вся информация сразу же по радиоканалам транслировалась на Землю, где ее с нетерпением ждали ученые ведущих советских и зарубежных научных центров.
Так же четко, по расписанию, к Венере подошла и вторая станция, безупречно выполнив программу научных исследований. Затем обе «Веги» взяли уже прямой курс, приготовились взять самый сложный рубеж.
…Космическим аппаратам поручено перехватить комету Галлея. И первыми с ней должны познакомиться наши «Веги». Оснащены они научно-измерительными приборами, которые были специально разработаны для встречи с кометой. В частности, советскими, венгерскими и французскими учеными создан необычный телевизионный комплекс, предназначенный для получения разномасштабных снимков кометы, в том числе снимков ее «крошечного ядра».
Проект «Вега» рассчитан и на прямые контакты, получение ценной информации во время непосредственной встречи. Этой цели послужит оригинальный прибор ПУМА — пылеударный масс-анализатор. Новинка разработана учеными СССР, Франции, ФРГ и предназначена для определения «паспортных данных» в хвосте кометы — исследования химического состава, размерен и концентрации пылинок в загадочном шлейфе. То есть впервые наука получит возможность «потрогать» комет — ное вещество, перейти от догадок, предположений к конкретным физико-химическим характеристикам и пара метрам.
Межпланетные станции «Веги» в данном круизе выполняют три миссии. О первых двух мы уже знаем — это изучение планеты Венеры, а затем непосредственная встреча с кометой. Но станции здесь выступят и в роли своеобразного лоцмана, помогут еще одному посланцу Земли выйти на «финишную прямую». Речь здесь о коррекции трассы полета космической станции «Джотто». Названа она в честь флорентийского художника, который первым из живописцев (еще в 1301 году) увековечил комету Галлея. Проект этот осуществляется в рамках сотрудничества стран, входящих в Европейское космическое агентство. И вот 6 марта 1986 года межпланетная станция «Вега-1» прошла через газопылевую оболочку кометы на расстоянии около 9 тысяч километров от ее ядра и впервые произвела комплексные исследования этого небесного тела. А спустя три дня — 9 марта — «Вега-2» прошла еще ближе от ядра кометы — на расстоянии 8,2 тысячи километров. Программа исследований по проекту «Венера — Галлей» была выполнена полностью.