РЫЦАРЬ НАУКИ

РЫЦАРЬ НАУКИ

(Продолжение. Начало в № 31, 32)

Дискуссии по генетике 2-й половины 1930-х гг.: Социально- политический контекст. Дискуссии между мичуринцами и вейсманистами проходили на фоне серьёзного обострения социально-политических проблем в стране.

Во-первых, в 1920-х — начале 1930-х годов возникли трудности в сельском хозяйстве СССР. Эти трудности попытались углубить, чтобы вызвать недовольство народа и использовать его в своих политических целях, враги существующего в стране строя. Возникло такое явление как вредительство, принимавшее разные формы — от прямого террора и диверсий до саботажа, сознательного неисполнения специалистами своих обязанностей, включая уход в занятия «чисто академическими проблемами».

Во-вторых, в 1930-е годы продолжали вести борьбу с режимом Сталина явные и скрытые троцкисты, остававшиеся на важных руководящих должностях, в том числе в сельском хозяйстве.

В третьих, в политике и в биологии в 1920-30-х годах распространилось очень опасное по своим возможным социальным последствиям лжеучение — евгеника. В СССР оно поддерживалось наиболее видными вейсманистами: Мёллером, Серебровским, Кольцовым.

Сталинское руководство СССР выступало и за ускоренное развитие сельского хозяйства страны, противодействуя вредительству в нём; и против троцкизма, как разрушительного политического течения; и против евгеники как опасной лженауки. Поэтому противники коммунистического режима, колхозного строя, личные враги Сталина, вредители, троцкисты, евгеники и т. д. нередко объединялись между собой, создавая временные альянсы и блоки, иногда самых странных конфигураций. Например, правые русские патриоты, работавшие в сельском хозяйстве, недовольные коллективизацией и раскулачиванием, взаимодействовали с троцкистами, использовавшими их в своей подрывной работе как «полезных идиотов» — образовывался абсурдный[1] «правотроцкистский» блок. Пользовались покровительством троцкистов во власти и евгеники, притом не только из-за отрицательного отношения к евгенике лично Сталина, главного противника Троцкого, — троцкистов с евгениками объединяло ещё и некое идейное родство. Помимо внутренней кооперации некоторые из этих групп (особенно троцкисты и евгеники) пользовались поддержкой своих единомышленников на Западе, пытавшихся, по мере возможностей, оказывать им содействие, в том числе в форме внешнего давления на правительство СССР.

Эти социально-политические проблемы 1930-х годов оказали, хоть и косвенное, но значительное влияние на ход и результаты тогдашних дискуссий между мичуринцами и вейсманистами. Дело в том, что многие видные вейсманисты в СССР в 1930-х гг. являлись либо правыми оппозиционерами сталинскому режиму (Вавилов…), либо троцкистами (Левит, Агол…), либо евгениками (Мёллер, Серебровский, Кольцов). И обратно, почти все мичуринцы, во главе с Т.Д. Лысенко отрицательно относились и к троцкизму, и к «академическому уклону» в сельском хозяйстве, и к евгенике — к последней не только из-за неприятия самого этого лжеучения, но и поскольку она обосновывалась в то время с помощью теорий А. Вейсмана. Поэтому победа сталинского руководства СССР во второй половине 1930-х гг. над троцкизмом, ликвидация органами госбезопасности вредительства в сельском хозяйстве, подавление евгеники сказались и на результатах вышеупомянутых дискуссий — многие из вейсманистов- оппонентов мичуринцев были репрессированы силовыми структурами: одни за связь с троцкизмом, другие как вредители, третьи — в ходе борьбы против евгеники.[2]

Борьба против троцкизма. В 1935-38 гг. были ликвидированы практически все влиятельные приверженцы троцкизма в Советском Союзе. В их число входили профессиональные революционеры А.И. Муралов,[3] в 1935-37 гг. занимавший, после ухода в отставку Н. Вавилова, должность президента ВАСХНИЛ,[4] Я.А. Яковлев (Эпштейн), занимавший пост наркома земледелия СССР в 1929-34 гг., в значительной степени ответственный за голод в России и на Украине 1932-33 гг.;[5] бывший секретарь Ленина, управделами Совнаркома, секретарь АН СССР, вице-президент ВАСХНИЛ Н.П. Горбунов.[6] Эти политические деятели, «старые большевики», несмотря на свою троцкистскую ориентацию, постоянно поддерживали «правого» Н. Вавилова и его окружение. В 1937 году был снят со своего поста и расстрелян как враг народа нарком здравоохранения СССР «старый большевик» троцкист И. Каминский, оказывавший покровительство Медико-Генетическому институту С. Левита, в котором концентрировались, с начала 1930-х гг., кадры и исследования по евгенике (под «крышей» «медицинской генетики»[7]). Устранение этих троцкистов с политической арены сильно ослабило возможности административного и идеологического давления их подопечных, вейсманистов, на мичуринцев.[8]

Ожесточённая кампания 1935-38 гг. Сталина против троцкистов сказались и на отдельных биологах, генетиках, особенно евгениках. Как троцкисты были репрессированы: С. Левит (1894 — 1938 гг.), директор Медико-генетического института; его коллега, профессиональный революционер и по совместительству генетик, директор Биологического института им. Тимирязева И. Агол (1891 — 1937 гг.); революционер, «воинствующий марксист» и по совместительству биолог М. Левин[9] (1885 — 1936 гг.) и другие.

Репрессии во 2 половине 1930-х гг. против троцкистов- администраторов — покровителей вейсманистов и против троцкистов-генетиков нанесли группе вейсманистов серьёзный ущерб.

Борьба против евгеники. Далее, в 1920-30-х гг. в СССР бурно распространялись идеи евгеники. Их поддерживал старейший русский генетик, основатель института экспериментальной биологии Н. Кольцов; заведующий кафедрой генетики в МГУ А. Серебровский; работавший тогда в институте генетики АН СССР будущий нобелевский лауреат Г. Мёллер. Евгенические положения обосновывались с помощью вейсмановской теории наследственности. «Многие крупные генетики в 1920-х гг. полагали, что генетика,[10] в приложении к человеку, ведёт к обоснованию принципов евгеники. До сих пор ряд наших крупных генетиков не считает нужным отделять генетику от евгеники».[11] Евгеники вели исследования, выпускали журнал, организовывали общества. Они даже были уже готовы перейти от теории к практике.[12] В 1929 году А. Серебровский в своей статье в Медико- биологическом журнале,[13] предложил создать в СССР банк искусственной спермы от «наилучших производителей» и оплодотворять советских женщин только оттуда. В том же году, в «Трудах кабинета по изучению наследственности человека», генетик-вейсманист С. Давиденков предложил провести всеобщий евгенический осмотр населения СССР и «наиболее ценных», «евгенически одарённых» граждан поощрять в размножении, получивших же самую низкую «евгеническую оценку» добровольно — выдав в качестве компенсации премиальные — стерилизовать. Г. Мёллер в 1936 года в письме к И.В. Сталину предложил комплекс евгенических мероприятий, называя их «новым и более высоким уровнем социальной этики» и уверяя, что русские женщины будут только рады «смешать свою плазму с плазмой Ленина и Дарвина» или с генетическим материалом из других «исключительных источников.[14]

Евгенические теории, а в ряде случаев и практические мероприятия, внедрялись и в других странах. Параллельно с ними и на той же «научной» основе — теории наследственности Вейсмана — распространялся расизм. «Необходимым следствием вейсманизма является расистская философия».[15]

В середине 1930-х гг. дикие евгенические проекты советских генетиков-вейсманистов, наконец, привлекли внимание сталинского руководства. Видимо, «последней каплей» было письмо Мёллера Сталину в мае 1936 года.[16] Сталин сообразил, что предлагаемая евгениками программа приведёт к краху государства. Ведь людям, во всяком случае, требуется кушать. А значит, кому-то надо производить полезные продукты. Если же поощрять распространение в стране «евгенически одарённых», то, конечно, эстрадных комиков, валютных спекулянтов, аферистов-приватизаторов чужого имущества, плагиаторов и шарлатанов в науке будет становиться все больше и больше — но, в итоге, все сдохнут с голоду — и «евгенически одарённые», и «евгенически неодарённые». Поэтому даже без долгих раздумий Сталин пришёл к выводу, что «евгенически одарённых», вопреки их рекомендациям, надо, наоборот, не поощрять, а строго ограничивать, как поступает и сама Природа на протяжении уже тысячелетий. И в первую очередь надо ограничить самих теоретиков «евгенизации».

С июля по декабрь 1936 года в центральной прессе прошёл ряд публикаций с резкой критикой евгеники, теоретиков евгеники и связанных с евгеникой вопросов. В конце 1936 года были проведены научные конференции с критикой расизма и евгеники. В декабре 1936 года директор Медико-генетического института[17] С.Левит был исключён из партии[18] по формальной причине «связи с врагом народа» (троцкистом Н. Каревым). Впрочем, связи с троцкистами только ухудшили положение Левита, в январе 1938 года он был арестован и репрессирован. Медико-генетический институт был закрыт осенью 1937 года.

А. Серебровский, Н. Кольцов, Г. Мёллер и евгеники рангом пониже (С. Давиденков…) практически не были наказаны за свою евгеническую пропаганду. Серебровский в конце 1936 года написал ещё одно «покаянное письмо», открещиваясь от своего проекта 1929 года; в этом письме, адресованном в президиум ВАСХНИЛ, он назвал своё предложение «диким» и наполненным «целой цепью грубейших политических и антинаучных ошибок».[19] Г. Мёллер в 1937 году вообще покинул СССР. Н. Кольцов за свои евгенические теории был словесно осуждён весной 1939 года коллективом возглавлявшегося им института и комиссией президиума АН, освобождён от должности директора (тогда же), раскритикован в прессе,[20] провален на выборах в академики АН СССР (тогда же), но никаким другим репрессиям не подвергся. Хотя осудить свои евгенические теории он, в отличие от А. Серебровского, категорически отказался.

Можно сделать вывод, что хотя евгенику как лженауку фактически ликвидировали административно-репрессивными методами, однако индивидуально из евгеников сурово наказали только тех, которые были еще и троцкистами. Их сотоварищей, «полезных идиотов», не связанных непосредственно с троцкизмом, практически не тронули.

Подавление евгеники/«медицинской генетики» в 1930-х гг., репрессии и административные наказания видных евгеников нанесли группе вейсманистов немалый ущерб.

Н. ОВЧИННИКОВ

(Продолжение следует)