Вертикаль от поля до прилавка

Вертикаль от поля до прилавка

Иван Рубанов

Двадцать передовых российских производителей свинины по производственной эффективности ничем иностранцам не уступают. Вступление в ВТО и падение цен поставило крест на сверхприбылях, но их бизнес остается доходным

«Десантировавшись» с коллегами из Казахстана, снабженец Сергей Новиков сумел отстроить в России высокотехнологичный агрохолдинг

Фото: Виктор Зажигин

После того как в начале прошлого десятилетия в России были выстроены таможенные редуты в виде пошлин и системы квотирования, животноводство пережило настоящий бум инвестиций. Возникло «новое сельское хозяйство» — крупное, высокотехнологичное, четко реагирующее на рынок и весьма конкурентоспособное. Сегодня это уже не просто точка роста, а крупный сегмент, который задает тон во всем секторе: «постсоветские» комплексы обеспечивают более половины производства мяса птицы и треть — свинины. Лакмусовая бумажка эффективности животноводческих хозяйств — коэффициент конверсии корма, показывающий, сколько условных единиц корма тратит предприятие на единицу привеса скота или птицы. В советские времена в свиноводстве этот показатель составлял от 8 до 11 единиц, у сегодняшних передовых российских компаний АПК он снижен до 3 и даже меньше. Передовики ничем не уступают лучшим иностранным предприятиям. Один из таких — холдинг «Агропромкомплектация», который в последние годы активно расширял свой свиноводческий бизнес. Даже в нынешнем году, когда цены на свинину резко обвалились из-за присоединения России к ВТО, а молочное направление показало отрицательную динамику, холдинг ввел в строй несколько крупных комплексов и более чем удвоил поголовье.

Мы решили поговорить с генеральным директором и контролирующим акционером агропредприятия Сергеем Новиковым о том, как организовать передовой аграрный бизнес, сколько можно на этом заработать и как решать проблемы, стоящие перед отраслью.

Десант из Казахстана

— Когда вы начали заниматься сельским хозяйством?

— Когда я только научился ходить, мне сразу дали вилы и лопату, в сарае убирал за поросятами и телятами навоз, ходил сено косить с отцом. В молодости довелось за штурвалом комбайна открутить пять сезонов в студотряде. Я же выходец из Северного Казахстана, а там в социалистические времена, когда начиналась уборочная, всех «ставили под ружье».

— А как пришли в агробизнес?

— Я работал в агрокомбинате «Боровое» начальником отдела снабжения. Это было громадное предприятие, которое входило в десятку крупнейших в СССР. В 1988 году я создал кооператив по нефондовому снабжению. Потом вышли законы об аренде, об акционерных обществах, мы переорганизовывались, но как было общество «Агропромкомплектация» изначально, так и остается, названия не меняли. В этом году нам исполнилось двадцать пять лет.

— В России- то как оказались?

— В 1993 году на нашей бывшей родине начались серьезные проблемы вроде отключения электричества, воды и газа. Я основной костяк команды перевел в Зеленоград и в Тверскую область, в район города Конаково. На одном из мероприятий познакомились с местными людьми, завязались отношения. В Зеленограде мы построили торгово-офисный комплекс, собственную пекарню, цех по производству мясных и рыбных полуфабрикатов, организовали розничную сеть магазинов. Потом, когда обосновались, я перевез из Казахстана еще 450 человек. Встал вопрос, куда их пристроить. Поехали к главе Тверской области, говорим: «Надо что-то с людьми делать, ведь это же не какие-то абстрактные мигранты, а наши русские люди». Он говорит: «Ну забирай вот совхоз, два миллиона долларов долгов — по электроэнергии, по газу, по налогам… Перспектив у него все равно никаких». На месте этих развалин мы создали молочное хозяйство, купили пять тысяч гектаров земель этого же совхоза для кормопроизводства. Ну и пошло. Когда посчитали, получилось, что из технологических и экономических соображений надо иметь не менее 1200 дойных голов. Затем поняли, что для того, чтобы создать устойчивый и независимый бизнес, надо строить свою переработку и заниматься сбытом.

Интерес к свиноводству пришел после того, как в середине прошлого десятилетия были запущены госпрограммы развития сельского хозяйства, были введены жесткое квотирование импорта мяса и высокие пошлины на его ввоз. Понадобилась собственная кормовая база, и мы пришли в Курскую область.

Сейчас молочное скотоводство для нас уже второстепенное направление, главное — свиноводство. В прошлом году мы запустили несколько крупных свинокомплексов в Курской области, начали строить новую бойню на полтора миллиона голов, она будет одной из самых крупных и современных в России, проектируем селекционно-генетический центр (нуклеус) на две с половиной тысячи голов чистопородных свиней. У нас есть небольшой завод стотонник, где сразу же перерабатывается вся молочная продукция, а также свой мясокомбинат — выпускаем около 250 наименований колбасных изделий под собственными брендами. Все это в основном продаем в Центральном федеральном округе, в Москве, через собственные торговые дома. Часть продукции продаем через розничные сети. Сейчас начинаем разворачивать в Москве сеть кафе под брендом «Фермерская лавка. Ближние Горки», нацеленную на премиальный сегмент. Мы отстроили самодостаточный вертикально интегрированный холдинг «от поля до прилавка».

Ставка на ребят, не испорченных столицей

— У « Агропромкомплектации» хорошие производственные показатели, коэффициент конверсии корма у вас не хуже, чем у европейской или американской фермы. Как вы этого достигли? И как обстоят дела со вторым вашим направлением — молочным животноводством?

— Конверсия корма в среднем по нашим пяти свинокомплексам — 2,7 единицы, а на Троицком, где проводим эксперимент, этот показатель равен 2,45 (в среднем у передовых российских свинокомплексов этот показатель составляет 3. — « Эксперт» ). Мы анализировали данные, и получается, что из мировой элиты, сотни ведущих свинокомплексов, мы где-то на двадцать пятом месте находимся. До середины 2012 года, пока не началась засуха и фуражные корма не подорожали, себестоимость свинины была 47 рублей — это почти вдвое ниже цены реализации.

У нас хорошая генетика, мы создали свой нуклеус. Вообще говоря, все наши ведущие производители свинины — «Мираторг», «Черкизово», «Белогорье» — ничем иностранцам не уступают. Двадцать ведущих российских свинокомплексов — на мировом уровне.

По молочной продукции технологические показатели тоже неплохие. Надои — 8,5 тысячи литров на фуражную корову (в среднем по России этот показатель — всего 4,98 тыс. литров. — « Эксперт» ). Можем их «разгонять» и до 10–12 тысяч литров, но не делаем этого сознательно. Это отрицательно сказывается на здоровье животных.

В отличие от старых ферм животных как попало в стойлах мы не смешиваем, используем передовую «конвейерно-цеховую» технологию. Телята у нас находятся в специальных домиках, есть отдельное помещение для молодняка, отдельный цех по нетелям и отдельно цех по сухостойным животным. Если вакцинируем скот, переводим его в специальный зал, чтобы не смешивалось молоко от обычных и вакцинированных животных. По всем показателям качества продукции мы выдерживаем евростандарт: 3,4 процента — белок, 4,2 процента — жир, все молоко высшего сорта. При этом всю нашу гигантскую молочную ферму обслуживают только 28 человек. Все основные процессы — поение, вентиляция, доение — автоматизированы.

— Почему в российском молочном скотоводстве так мало передовых хозяйств? Каковы главные проблемы « серой массы» отсталых предприятий отрасли?

— Процентов пятьдесят успеха связано с тем, что я смог найти толковые кадры для всех уровней бизнеса — от механизаторов и доярок до управленцев. В основном это были наши люди, с которыми я уже поработал в Казахстане. За ними потянулись и местные. И хороший баланс сложился. Набрать кадры из местных, между прочим, очень непросто. Ведь, знаете, юго-восток Тверской области, пограничье с Московской областью, — это своеобразная курортная зона, здесь обосновалось много дачников из столицы. Причем богатых дачников. Механизатор у нас получает больше 30 тысяч рублей, но тот, кто для этой работы годится, рассуждает так: «Зачем мне это? Я возьму пять дачных участков, буду тихонько подстригать на них травку. Ну присматривать за ними иногда — те же деньги за нехлопотную работу».

Чтобы разрулить кадровую проблему, пришлось решать вопросы с жильем для специалистов и даже для механизаторов. Кстати, бытовавшее с советских времен представление, будто механизатор — это такая низкоквалифицированная и малооплачиваемая работа, для современного агробизнеса — нонсенс. Нормальный кормоуборочный комбайн стоит 6–10 миллионов рублей, туда кого попало не посадишь, в современном агробизнесе оператору такой техники нельзя мало платить.

Тщательно подбирали и среднее звено специалистов — зоотехников, ветеринаров. Я в свое время много занимался этим вопросом, даже был непосредственно знаком с ректорами ряда университетов, Агроинженерного, Тимирязевки, Скрябинки. Встречался и общался с деканами, вытаскивал студентов четвертого курса, «вел» их. Но обнаружились две принципиальные проблемы. Как там учили в 60-е годы надаивать 4,5 тысячи литров от коровы, так и сейчас учат. На днях я смотрел курсовую одного из студентов — они пишут про то, как возделывать пашню трактором ДТ-75 и плугом ПН-3. И это в трех ведущих аграрных вузах страны!

Вторая проблема московского студента — после столицы его на сельскую ферму не затащишь. Сразу после практики он опять бежит в Москву торговать, в какой-нибудь ветклинике или в западной компании, продающей витамины. Мы это увидели и сначала думали, что это проблема жителей столичного региона, стали «вести» парней из глубинки, но результат получился тот же самый. Сегодня пошли по другому методу, работаем с региональными вузами — Оренбург, Омск, Мордовия. Смотрим ребят, которые пришли из деревни, после того как они отучились в региональных вузах, подтягиваем их сюда, обучаем. Берем на практику, потом сразу заключаем долгосрочные договоры на работу.

— Часто приходится слышать о проблеме мотивации селян: основная масса ни к чему не стремится, кропотливой работе для карьерного роста предпочитает менее хлопотное воровство.

— Я на примере нашего мясокомбината могу сказать: 10 процентов сырья мы закладываем на воровство. Доходит до того, что между ног выносят, кусок вырезки в полиэтилен заворачивают. Нужен жесткий контроль, причем не только в виде ЧОПа, но и так, чтобы работала автоматика, электроника, видеофиксация и системы учета. У нас, например, кормовоз сегодня заходит на комбикормовый завод, загружается, тут же данные по загрузке с весов уходят в компьютерную систему. На машине стоит навигатор. Пока она едет на свинокомплекс, мы полностью фиксируем маршрут, если остановка больше пяти минут — срабатывает система контроля. Приходит на свинокомплекс — разгружается, опять система фиксирует, за сколько минут он разгрузился и сколько довез, вес нетто, брутто — все данные уходят в программу. Она сама их анализирует, если что-то не так, указывает на проблему или нестыковки.

В московском регионе «Агропромкомплектация» решила самостоятельно продвигать часть своей продукции под премиальным брендом

Фото: Виктор Зажигин

Гандикап господдержки

— В нынешнем году в России впервые упали надои молока. После вступления в ВТО наблюдалось обвальное падение цен на свинину. Отраслевые игроки требуют срочной и масштабной государственной поддержки, даже передовые компании кричат об убытках. Так ли уж все плохо?

— Молочное направление всегда было самым сложным в сельском хозяйстве — и технологически, и экономически. Это единственное крупное направление, которое за восемь лет не продвинулось по валовым показателям производства, в 2012 году надои молока упали с 33 до 32 миллионов тонн. На самом деле ситуация еще хуже. На переработку, по отчетным данным, сдается лишь 15 миллионов тонн молока, остальное якобы выпивается в личных подворьях. Хотя всем понятно, что это приписки. Я своими глазами вижу, как за последние годы резко сократилось поголовье у частников. Еще в 2000 году в Тверской области, в районе нашей Дмитровой Горы, частное стадо было 1000 голов, а сегодня — 50. То же самое в Курской области.

В свиноводстве до августа-сентября прошлого года все было замечательно, рентабельность была выше 40 процентов. «Живок» продавали по 95 рублей за килограмм. И вдруг почти в один момент это все обрушилось. После вступления в ВТО и произошел скачкообразный рост импорта, который обрушил цены. Ситуация закрутилась как снежный ком — все низкоэффективные хозяйства, старые свинокомплексы, где плохая генетика, начали активно вырезать не только свое товарное поголовье, но и свиноматок, и весь мелковес. Предложение на рынке выросло на 38 процентов, цена упала до беспрецедентно низкого уровня — 58 рублей за килограмм. Дело дошло до того, что импортировать этот продукт стало невыгодно. Ситуацию усугубила засуха. В прошлом году стоимость фуражного зерна выросла с 4,5 до 11–12 рублей за килограмм — это беспрецедентный уровень, исторический рекорд. Даже самые эффективные наши производители оказались в убытке.

— Но долгие годы « живок» и полутуши свиней у нас стоили где- то на 60 процентов дороже, чем за рубежом, и даже теперь они все еще дороже импортных ( см. график). Молоко, даже после многолетней стагнации цен, на 20 процентов дороже, чем у иностранцев, включая наших ближайших соседей — Литву, Белоруссию, Украину. Почему?

— Сегодня канадский, американский, европейский фермер может получить кредит в среднем под 2,5 процента годовых и на двадцать пять лет. Европейцы получают субсидию в среднем около 400 евро на гектар, американцы — 250 долларов на гектар, а у нас сегодня аграриям собираются выдать 250–500 рублей на гектар. Дайте нам сегодня столько же, поставьте нас в равные условия!

Есть куча других проблем. Например, высокопродуктивный породный скот. Его мы очень дорого покупаем за границей, своего, к сожалению, нет. У нас выше транзакционные издержки. Мы даже на бухгалтерию, на охрану тратим кучу денег. Я содержу 250 «бойцов»; на каждом свинокомплексе надо ставить по 4–6 человек охранников, наша полиция не в состоянии обеспечить такой же уровень правопорядка, как за рубежом. Еще один важный момент — логистика и инфраструктура. Американцы могут свою продукцию возить сорокатонными кормовозами, а мы только двадцатитонными. Электричество, все коммуникации к этой ферме, жилье — все это делается за рубежом бесплатно, за счет бюджетных средств. Я был не так давно у знакомого немца, который из Казахстана эмигрировал в Германию. Встал в шесть утра прогуляться. Так там ко всем их мелким полям в 200 метров шириной нормальная дорога подходит. А у нас? Я уже целый год сужусь с администрацией Конаковского района по поводу разрушившегося муниципального моста. Через него шла дорога к нашим участкам площадью тысячу гектаров, так что мост для хозяйства был очень важен. Пока разные инстанции наверху выясняли, чей этот несчастный мост, наступила посевная, пришлось его за свой счет починить. А это миллион рублей.

— А как все обозначенные вами проблемы соотносятся с ценой на молоко у наших ближайших соседей? У белорусов большинства этих преимуществ нет, у украинцев и подавно.

— Об Украине говорить не буду, там сплошной мухлеж и проблемы с качеством. Поговорим о Белоруссии. Недавно ко мне приезжал глава молочного хозяйства оттуда, мы с ним подробно поговорили, кто и как работает. Знаете, почему у них 11–12 рублей сегодня литр молока стоит?

— Почему?

— Потому что уважаемый Батька, построив комплекс (а строят там за счет государства), сдает его в долгосрочную аренду или в управление сельскохозяйственному предприятию, коллективу. Ставка арендной платы близка к нулю. До вступления в ВТО с Белоруссией у нас были четкие договоренности по балансу поставки молочных продуктов: столько вы можете поставить сухого молока, столько сметаны, столько еще чего-то. Сегодня со вступлением в ВТО этот барьер убрали.

Таблица:

Величина отдельных издержек в отечественном и зарубежном свиноводстве (руб.)

Накормим своей свининой

— Вы можете оценить долю дополнительных затрат на подведение инфраструктуры в ваших инвестпроектах?

— Где-то 10–20 процентов. Но тут надо признаться, что в некоторых субъектах региональные власти эти расходы берут на себя, в тех же Курской, Белгородской областях. А в большинстве, включая Тверскую, — нет. В Тверской области руководство втянуло меня в проект строительства свинокомплекса во Ржеве; областное руководство мне лично пообещало, что 20 процентов затрат будет профинансировано регионом. В итоге развели руками, говорят: слушай, денег нет, вот вам 0,1 процента софинансирования, вопрос с коммуникациями тоже не решили. В итоге мои специалисты посчитали разницу по стоимости между этим проектом и аналогичным в Курской области, она составила 320 миллионов рублей. Это при общих затратах в 2,2 миллиарда! Понятно, где сельское хозяйство будет развиваться. Это, кстати, еще и о том говорит, что аграрную политику должны определять не субъекты, а федеральное правительство.

— Главный инструмент поддержки АПК в России — субсидирование процентных платежей по кредитам на самые разные цели. Обычно в размере двух третей ставки рефинансирования, а часто и больше. Вот вы под какой процент основную массу кредитов получаете?

— Раньше — от 12 до 16 процентов годовых в рублях. После вычета субсидии получается 5–6 процентов.

— Многие вам вообще бы позавидовали. Фактическая процентная ставка может оказаться ниже уровня инфляции, то есть стоимость денег для заемщика будет отрицательной. После разговоров с вашими коллегами сложилось впечатление, что большей проблемой для отрасли является уже не уровень ставок, а условия предоставления кредита — короткий льготный период и отсутствие длинных денег. Это особенно большая проблема для молочного бизнеса, который имеет длительные сроки окупаемости. Как у вас обстоят дела с длинными кредитами?

— Мы пролонгировали кредиты на срок до одиннадцати лет. Для развития молочного скотоводства нужны кредиты на пятнадцать лет минимум. В идеале мы мечтали бы получать кредиты на пятнадцать — двадцать пять лет под 2,5 процента годовых.

Вот смотрите, у меня производственная себестоимость молока была 11 рублей, а с амортизационной нагрузкой и затратами на обслуживание кредитов — уже 16–17 рублей, а этой весной, в условиях дорогих кормов, она уже до 17,5 дошла. Наше предприятие молоко отпускает по 18,5. Но такую цену можно получить лишь в московском регионе, где много крупных переработчиков вроде «Вимм-Билль-Данна». В других регионах оно стоит дешевле. Таким образом, мы вынуждены работать с минимальной рентабельностью.

Благодаря сверхвысоким ценам бизнес передовых свиноводов до последнего времени был очень успешным, считает Сергей Новиков

Фото: Виктор Зажигин

— А как дела со свиноводством? Насколько я понимаю, даже после падения цен на свинину нашим потребителям она обходится дороже, чем иностранцам в своих странах?

— Я был недавно на бойне в Карлсруэ, там закупали свиней по 1,48–1,50 евро за килограмм. Если учесть логистику и хотя бы десятипроцентную наценку, мы получим цену импортного мяса в районе 70 рублей. Поэтому сегодня цена на свинину на нашем рынке и держится в районе 75 рублей за килограмм, и такой, видимо, и останется. Ситуация в секторе стабилизировалась. Принят ряд мер, о которых громко не принято говорить. Сейчас выделили средства на дотации для компенсации удорожания кормов.

Согласен, прежняя цена в 95 рублей за килограмм «живка» была неприличной. Мы были в шоколаде, нам не нужны были кредиты, для развития вполне достаточно было собственных средств. Но когда все рухнуло... Падать всегда намного больнее. К тому же надо понимать, что у нас есть разные группы производителей, большинство из них по экономическим и технологическим показателям выглядят гораздо хуже нас.

— Значит, неэффективные производители просто должны уйти с рынка. Почему их должно поддерживать государство? Почему налогоплательщики должны повышать рентабельность отдельно взятого бизнеса?

— Я с вами согласен. Так и встал вопрос в Минсельхозе: мол, ребята, извините, это же рынок, переизбыток продукции, цены упали. Чего вы хотите?

— А в чем они не правы?

— Может, они и правы. Но давайте тогда скажем о другом. Восемь лет назад была разработана государственная концепция развития агрорынка России, которая была утверждена правительством и подписана президентом. В ней были четко указаны цифры, что Россия должна к 2020 году производить собственного мяса 14 миллионов тонн. Сегодня мы производим 11 миллионов тонн мяса, немногим более 60 процентов от потребления, остальное экспортируем. Если поменялась концепция, то вы объявите открыто, но ни в Минсельхозе, ни в других федеральных структурах об этом почему-то открыто не говорят.

— Вообще- то у нас не плановая экономика…

— Мы говорим о государственной поддержке развития АПК. Наше российское государство сегодня должно ее ввести, как это делается во всех развитых и многих развивающихся странах. Вроде везде рынок, но вы можете представить себе ситуацию, когда Америка попытается зайти со своей курятиной в Европу? Я тоже нет.

Группа компаний "Агропромкомплектация" - вертикально интегрированный холдинг, основные производственные активы которого расположены в Курской, Тверской и Московской областях. В состав холдинга входит 19 производственных единиц, формирующих четыре блока: растениеводство и кормопроизводство, животноводство (разведение свиней и молочного скота), переработка (хладобойни, мясной и молочный комбинат), оптовая и розничная торговля. Земельный банк компании составляет 53 тыс. га сельхозугодий, главным образом в форме пашни под корма и зерно. Основная специализация холдинга - свиноводство; в последние полтора года запущено несколько новых свинокомплексов, поголовье свиней более чем удвоилось и составляет 350 тыс. голов, по этому показателю "Агропромкомплектация" входит в десятку крупнейших российских производителей.

Объемы выпуска товарной продукции - 85 тыс. тонн свинины, 70 тыс. тонн переработанной мясной продукции, 70 тыс. тонн молока в год. Компания продвигает несколько брендов молочной и мясной продукции ("Дмитрогорский продукт", "Искренне Ваш" и др.), розничная торговля представлена несколькими сетями магазинов в Центральном регионе, которые реализуют продукцию холдинга.

Число сотрудников - 3 тыс. человек. Выручка компании в 2012 году увеличилась на 40% и составила 6 млрд рублей. При этом холдинг получил около миллиарда рублей государственных субсидий, в основном в форме компенсации процентной ставки по кредитам.

График

Российский потребитель обеспечивал свиноводам шикарную доходность в прошлом, и неплохую - сейчас