Как убивают алию

Как убивают алию

Предисловие

История неосионистского движения в советской России еще не написана, также как еще не написана вся история евреев в советской России, оказавшихся отрезанными от свободного мира и свободного еврейского народа в результате политики Кремля после коммунистической революции 1917 года в России. Не написана – и не пишется! и не только по причине, что еще нет исторической перспективы...  

Настоящая брошюра раскрывает только небольшую часть из общей картины возрождения сионистского движения евреев в советской России (из-за ограниченности во времени и других технических причин). Автор является образцом плода советской политики по еврейскому вопросу , проводившиеся долгие десятилетия: незнание-незнакомство с историческим прошлым и богатым духовным наследством еврейского народа, и незнание истории борьбы предыдущего поколения сионистов – материалы, запрещенные законом для изучения в этой “прогрессивной” стране – является показательным почти для всего поколения евреев, родившихся после революции 17 года. И потому тем более важен и ценен тот факт, что несмотря ни на что! только в силу инстинкта и здравого рассудка пришли евреи к естественному чувству и к простой мысли, что они имеют право жить на своей Родине и среди своего народа!  

Тем больнее та неприятная, но правдивая часть брошюры, рассказывающая о невзгодах возвращавшихся на Родину, о которой мечтали и за которую немало шли на каторгу – на Родине, оказавшейся неподготовленной к приему сынов..., о невзгодах, повлиявших на уменьшение числа репатриирующихся... Указание и изучение причин, приведших к такому положению, не входило в задачи брошюры и этому нужно будет уделить специальное внимание: как можно излечить болезнь, если не поставить диагноз предварительно?.. Констатировать. факт, что плохо – это мало! Нужно ответить, почему плохо, почему так случилось? Какие причины привели к этому?.. Сейчас можно только отметить, что основные причины – чисто идеологические. И не поможет нам прятаться от этого! Это они в прошлом позволили замолчать судьбу миллионов евреев, лишенных своих национальных и человеческих прав в коммунистическом царстве, и это, в свою очередь, привело к отчуждению большой части народа в Израиле от евреев в России и от олим, приезжавших оттуда. Это они привели к неподготовленности еврейского государства к приему репатриации – спасению евреев из сов. России.  

Брошюра ценна тем, что является первой попыткой открыто сказать и ознакомить читателя с фактами, досель неизвестными. Она прокладывает путь для других трудов такого рода по истории борьбы евреев в советской России за свое право на свободную национальную жизнь.

Г. Елина / Апрель, 1975 г.

* * * * *

Эту работу я начинаю с чувством радости и горечи: радости оттого, что исполняется пророчество Исайи о возвращении нашего народа из изгнания в Израиль, восставший как Феникс из огня и пепла; горечи – потому что я вижу своими глазами, к чему ведут нас сегодня слепые поводыри...

Долго я думал – стоит ли, время ли писать об этом сейчас? Посоветовался с друзьями. И мы решили: необходимо писать открыто и писать сегодня, пока еще не совсем поздно.

Но нужно начать сначала, иначе многое будет непонятно.

1. Была ли алия из СССР в Израиль чудом ?

Преодоление препятствий и сочетание обстоятельств, при которых созревало движение евреев за выезд из СССР в Израиль, выглядит как чудо. Но “за спиной” чуда стояла долгая, упорная и медленная работа, стояли годы риска, годы арестов и новых попыток борьбы. Постараюсь быть кратким, хотя стоило бы рассказать о многих интересных людях и деталях борьбы. Пусть не будут на меня в обиде те, кого не упомяну в этой краткой работе, но при мысли о ком теплом наполняется сердце.

Я родился уже после захвата власти в России коммунистами и потому воспитывался в советской школе, где материализмом из детей выбивали любое понятие о Б-ге, религии, национальной культуре (кроме русской!). Я вырос, ничего не зная об обычаях своего народа, о его культуре, о его героях. Мои родители, жившие в Москве, очевидно считали, что ассимиляция – лучший путь к нормальной жизни в новой России. Ничего еврейского в семье нашей я не помню, хотя отец и мама не были коммунистами и не внушали мне также ничего просоветского. Зато в школе я был встречен дружным хором голосов: “Жид! Жид! Жид!” Я не был подготовлен к этому, никто не снабдил меня материалом для возражения, я не понимал, почему и за что меня оскорбляют, но понимал, что оскорбляют. Оружия против этих оскорблений у меня не было: я не знал, что могу гордиться своей национальной историей и культурой, разнесенной из Израиля по всему миру. И поэтому я вскоре внутренне смирился с тем, что у моих оскорбителей “есть право” называть меня “вонючим и трусливым жидом”. А родители меня успокаивали: “Они перестанут, они глупые, не обращай внимания!”.

Я прошел Вторую Мировую войну. И видел антисемитизм везде: русский парень – солдат, раненный рядом со мной в бою, сказал мне, когда нас вместе везли в госпиталь: “Ты разве видел на фронте жидов?” – и очень удивился, узнав, что я еврей. Антисемитизм сопровождал меня всю жизнь, иногда в форме весьма распространенного “комплимента”: “хороший ты парень, совсем на еврея не похож!”

Вот в такой внутренней атмосфере я встретил 1948 год, год воссоздания Израиля. Поэтому стоит ли удивляться, что я и мои товарищи-евреи не понимали даже, почему государство названо “ИЗРАИЛЬ”, кто он такой, этот Израиль, почему не Палестина? Мы еще не были сионистами, но были париями в антисемитском обществе. Мы знали, что лишь отдельные евреи добиваются успеха и высокого положения ценой отказа от своего человеческого достоинства. И поэтому тогда впервые у нас появилось чувство гордости: есть где-то государство евреев, у нас – “свое” государство! Лишь из этого чувства интереса людей, живущих в состоянии постоянного внутреннего оскорбления, мы начали собирать все возможные сведения и детали об этом новом государстве – ведь даже карты его достать было нельзя! Мы ходили в библиотеки, листали энциклопедии, мы читали (в русском тексте) Библию, пользуясь ею как справочником по истории Израиля. Следует помнить, что 1948 год, когда СССР “признал” Израиль в ООН, был годом начала новой волны антисемитских репрессий и арестов, годом начала обострения государственного антисемитизма. Поэтому наши разговоры и обсуждения новостей об Израиле, конечно, велись в узкой компании друзей, доверявших друг другу. Я помню, как один из моих друзей – С. достал где-то ходившие по рукам в списках стихи М. Алигер, главу из ее запрещенной цензурой поэмы “Мы – евреи”. Стихи эти будили у еврея чувство национального самосознания, поэтому власти сажали в тюрьму за найденный экземпляр этой поэмы. Мы выучили эти стихи наизусть, печатали их тайком вновь и вновь, и передавали друзьям, оставляли “случайно” в домах знакомых евреев, посылали по почте менее знакомым евреям: нам почему-то очень хотелось, чтобы как можно большее число евреев выпрямили согнутые спины. Мы обсуждали возможность поехать в Израиль (как в Испанию! в свое время) и участвовать в боях за независимость страны. Мы шли к московской синагоге встречать Голду Меир – и это был праздник: свой посол приехал!

Но власть тех дней была беспощадна и сильна террором: начались аресты “сионистов”. Я беру это слово в кавычки, потому что это инкриминировали нам власти, хотя мы, честно говоря, и слова этого в те дни еще не знали.

Я уцелел тогда и был арестован лишь в 1953 году. Знаю, что много разрозненных групп и душ еврейских потянулось к своей стране” к Израилю, в 1948 году. Помню, как арестовывали тех, кто составлял описки добровольцев для поездки на фронт в Израиль, и тех, кто был в этих списках. И до сих пор до конца неизвестно, по чьей вине эти списки оказались в руках КГБ. Говорили, что составление их было спровоцировано властями через московскую синагогу... Так или иначе, но первые тысячи юношей- и девушек-сионистов поплатились за это годами тюрьмы, а многие жизнью.

Попав в 1953 году в политический лагерь, я встретил кое-кого из этих евреев, сидевших зачастую без элементарного обвинения – в их делах было написано: “антисоветские националистические высказывания” – этого было достаточно.

Итак, евреи встретились в лагерях и тюрьмах. А тюрьма в годы засилья диктатуры – это наилучшая школа осознания самого себя и спайки будущих единомышленников. Думаю, что одной из первых ошибок КГБ было то, что молодых евреев, не осознавших еще стремление в Израиль как основную цель в то время, оно превратило в сознательных и убежденных сионистов, объединив их в тюрьмах и лагерях. После долгих лет, в конце 50-х годов из политических концлагерей СССР начали выходить те, кто оказался несломленным. Тюрьма ломает слабых, но закаляет тех, кто внутренне не сдался.

Выйдя из тюрьмы в 1963 году после 10 лет заключения, я видел, как кропотливо собирали мои несломленные друзья первые группки евреев, осмелившихся думать об Израиле. Вот Давид Хавкин идет по пляжу с маленьким магнитофоном в руках: магнитофон белый а голубой изоляционной лентой проведены две полоски вверху и внизу – флаг Израиля... Опытный взгляд еврея в СССР заметит это немедленно. И музыка – еврейские песни! А еврейское ухо чуткое: “Простите, что это у вас?” – подходит к Хавкину посторонний человек. “Музыка” – спокойно отвечает Давид, разглядывая подошедшего: нужно ведь, основываясь на лагерном опыте, распознать. – не провокатор ли. “А нельзя ли переписать эти песни?” – “Можно”. И вот знакомство завязано. Так по одному, по одному собирается компания, где основа – лишь “любовь к музыке”...

Это лишь один пример работы тех лет. И если учесть, что только единицы начинали ее тогда, то последовавший через годы успех – чудо. Но для осуществления этого чуда люди работали и должны были преодолеть в себе страх ареста. И преодолели его, но были арестованы. А выйдя из лагерей, вновь продолжили свою работу. Встает вопрос: почему власти СССР снова не арестовали в 1960-1963 гг. евреев, уже явно сознательно работавших в сионизме? Ответ один: после разоблачений преступлений Сталина власти страны были заняты другими проблемами: они вели “чистку” партаппарата и сами ослабили власть КГБ, так как боялись собственной тайной полиции (ведь Берия был всесилен и над коммунистами!). Поэтому зревший среди евреев интерес к Израилю и сионизму не был раздавлен в то время и постепенно креп.

Однако в 1964 году Хрущев уже готовился предпринять кое-какие шаги против сионизма. К нашему счастью, он был сброшен политическим переворотом, а пришедшие к власти Брежнев и Косыгин первые годы так были заняты укреплением своего аппарата власти и нового правительства, что дали нам время окрепнуть и действительно встать на ноги. К 1967 году уже существовали многочисленные, хотя зачастую маленькие, группы евреев по всей стране: в Москве, Риге, Вильнюсе, Минске, Киеве, Новосибирске, Харькове и ряде других городов. Уже было положено начало еврейскому “самиздату”: не имея в достаточном количестве книг по истории Израиля, мы размножали на пишущих машинках и иными способами (все это преследуется в СССР тюрьмой!) доставаемые нелегально книги. Так увидели свет в самодельных изданиях такие книги как “Экзодус” Леона Юриса, “Братья мои Маккавеи” Фаста, “Иерусалим – имя славное” А Седых; так переиздавались в сотнях экземпляров история еврейского народа и списки великих еврейских ученых, двигавших цивилизацию мира: ведь евреи в СССР ничего не знали по этим вопросам, ни единой легальной книги достать нельзя было. А газет, журналов, театра или кино на еврейском языке в СССР нет. Нет ни школ, ни религиозных училищ: их не существует практически, с 1948 года. А синагоги (их осталось всего лишь 5-6 на весь Советский Союз!) превращены властями в рассадники доносительства: габаи и раввины зачастую являются агентами КГБ. Поэтому, собираясь у синагог в дни еврейских праздников (все те же люди приводили молодежь к синагогам впервые после многих лет!), евреи старались танцевать и петь около синагоги, а не внутри, используя синагогу как место сбора произраильски настроенных людей, но не как место только молитвы.

Так постепенно и медленно шло развитие еврейского самосознания в СССР. И в 1967 году результаты уже были: свой “самиздат”, постоянный контакт маленьких еврейских групп по всей стране, организованная полулегальная еврейская самодеятельность (особенно в Риге и Вильнюсе) и вошедшее в привычку регулярное слушание радио Израиля “Кол-Исраэль”. А также систематическое обдумывание того, каким путем развивать движение за выезд евреев в Израиль.

2. Война 1967 г. и развитие еврейского движения

Следует учитывать, что в те времена – теперь уже далекие, а по сути совсем недавние – борьба шла за чистую идею выезда: люди, боровшиеся и организовывавшие еврейское движение, больше верили в возможность нового ареста и возвращения в тюрьмы, чем в то, что они сами попадут когда-либо в Израиль. Работу по пробуждению национального самосознания и воспитанию смелости в евреях вести было трудно. Власти глубоко внедрили в сознание евреев (и неевреев) несколько понятий: прежде всего, порочность самой идеи любви к своей нации и связь сионизма с “мировым империализмом”; в сознании многих укоренилась с детства неизбежность ассимиляции как единственного выхода в спокойную жизнь и работу. Желание выезда в Израиль власти прямо рассматривали как “измену Родине”! Мне лично известны конкретные случаи, когда при подаче документов на выезд в Израиль, чиновники МВД заявляли: “Вы что, хотите Родине изменить?” На это некоторые бывшие политзаключенные отвечали: “Я уже давно числюсь изменником и отсидел за это в тюрьме”. Но для рядового советского обывателя решиться даже на подачу заявления на выезд в Израиль было небывало высоким порогом: это означало отречься от спокойной жизни и выйти на борьбу с властями почти без надежды на успех, подвергнуть риску семью... Люди еще были внутренне рабами. А Моисей пророчески сказал нам, что “рабы не войдут в Землю Свободы”. Лишь немногие решались тогда (1960-1967 гг.) на этот, по сути, героический поступок – подачу заявления на выезд в Израиль...

Осложнения возникали на всем пути: в Израиле не оформляли приглашения, если не было подлинных родственников (какой-то советский дипломат придумал, а весь мир подчинился абсолютно противозаконной формулировке: “выезд для воссоединения семьи”); по получении вызова в МВД требовали сообщать все подробности о родственнике в Израиле, которых почти никто не знал (точное место работы, материальная обеспеченность, состав семьи и т.п.). При неточных или неуверенных ответах следовало обвинение в поддельном вызове – а это уже уголовное дело... Обо всем этом я пишу, чтобы было более понятно, как много психологических и бюрократических преград стояло на пути еще до подачи заявления на выезд, и как тяжело было решиться на это, зная, что потом, после нескольких месяцев, а то и года ожидания – отказ... А еще до отказа – увольнение с работы. И семья без денег. В то время еще никто из-за границы евреям в этой неравной борьбе не помогал: не было посылок, не было денег, не было телефонных контактов, не было туристов для передачи писем, не было давления общественного мнения против беззакония, царящего в СССР. Советские евреи были в полной изоляции от свободного мира. Сегодня, когда идет открытая борьба за выезд, странно уже вспоминать, какой смелостью было в те времена одеть открыто на одежду Маген Давид или бело-голубой государственный флажок Израиля: люди в автобусах и на улице отодвигались от подобных смельчаков, а евреи ворчали: “Зачем дразните гусей, нам всем будет плохо из-за вас...”

Вот в этой атмосфере начавшейся уже борьбы за еврейские сердца, когда отдельные евреи уже говорили с гордостью об Израиле и непривычные к этому, отвыкшие еврейские уши несмело внимали благую весть – в эти дни разразилась Шестидневная Война. Для характеристики отношения к этим дням боев в Израиле можно привести одну очень популярную песню А. Галича, ходившую в “самиздате”, она называлась “Три с половиной миллиона”. В предисловии к песне Галич говорит, что в первые дни войны у него испортился радиоприемник и он вынужден был пользоваться лишь общедоступной официальной советской информацией из передаваемых по советскому радио новостей. А советское радио передавало радостные сообщения о разгроме Израиля арабами... И Галич, ассимилированный, как он сам говорит, еврей, но фактически человек с чутким и горячим еврейским сердцем, написал трагические стихи о гибели еврейского народа – открыто встал на сторону своего уничтожаемого народа! Это же самое я, и все мы, видели по всей стране: первые сообщения советского радио о победном марше арабов евреи встретили как личное горе и личное поражение... Тем больше, тем откровенней были радость и ликование, охватившие евреев при точных сведениях о победе Израиля над многократно более сильными противниками.

Я пишу об этих общеизвестных фактах лишь для того, чтобы была понятна вторая ступень “чуда”: в эти дни Израиль помог евреям в СССР осмелеть, распрямить спину, поднять голову и с гордостью заявить (или хотя бы подумать) о своем еврействе, о “своей” стране. А отсюда уже прямая дорога к размышлениям о выезде: главное было пробудить сердца! С этого момента и евреи и неевреи в Сов. Союзе впервые стали отождествлять понятия “еврей” и “израильтянин”. Но и власти СССР отреагировали на разгром своего оружия у арабов – ожесточением чиновников, усилением государственного антисемитизма и категорическим запретом на выезд в Израиль – вот каковы были для нас внешние последствия шестидневной войны.

Однако следует учитывать и иные последствия. Дело в том, что на психологию русского народа в России отложило глубочайший отпечаток постоянное страшное давление силы, угнетавшей слабого: это воспитало в населении этой страны уважение к силе и только к силе. “Сила всегда права” – гласит народная пословица. Поэтому простые люди восприняли победу Израиля явно положительно: евреев в СССР откровенно поздравляли их соседи (часто антисемитски настроенные), и даже появился анекдот: “Раньше мы говорили: “Бей жидов!”, теперь будем говорить – “бей по-жи-довски!”. Вот эта неожиданная психологическая поддержка простых людей, неевреев также, сыграла свою положительную роль в формировании мышления евреев: почувствовать себя сильным, а не униженным, было ново, заманчиво и, раз появившись, чувство гордости за свою нацию (гордости, подтвержденной и укрепленной признанием чужих!) начало развиваться. Это была хорошая гордость: не заносчивость, а чувство проявившегося уважения н: себе и к своему народу. Именно поэтому сионистская работа стала встречать после 1967 года все больший отклик у евреев: у нас просили книги об Израиле, слушание “Кол-Исраэль” стало обычным явлением среди евреев, и новостями “из дома” обменивались с радостью и удовольствием.

Активизация сионистских групп в разных городах нарастала и, очевидно, КГБ уже попросту не рисковал арестом сотен (а вдруг тысяч?) известных им активистов: пока в правительстве шла борьба за главенство (Хрущев боролся с трупом Сталина, Брежнев – с Хрущевым), из десятков выросли сотни. А в 1967-68 гг. арест большого количества людей был властям не по силам, он вызвал бы слишком большой шум в мире.

Каждый город, каждая еврейская душа вкладывала свою лепту в общую работу; не было объявленного еврейского Центра, но новости среди нас развозили свои добровольцы, и литературу, размноженную рискующими сионистами (теперь мы уже знали значение этого слова!) отвозили во все концы страны. Одновременно с этой “повседневной” работой было проведено несколько акций, которые выглядели в те времена почти наглостью с нашей стороны: появились в ряде городов ульпаны для изучения иврита; в Риге евреи своими силами благоустроили пустырь в Румбале, где было кладбище расстрелянных немцами евреев и где советские власти хотели построить завод – евреи посадили там цветы, установили памятник (КГБ по ночам ломал и уничтожал сделанное днем, но днем позже все появлялось вновь!); а в Одессе собрали группу евреев из шести городов и устроили что-то вроде палаточного городка на берегу моря, где звучал иврит, где пели еврейские песни – не хватало только израильского флага. А вот в Москве и флаг Израиля был поднят, когда большая группа евреев выехала за город и шумно отпраздновала День Независимости Израиля. Потом в Одессе устроили “общественный просмотр”, “премьеру” фильма, полученного из Израиля. И хотя собрались мы тайно, но сам факт показа фильма 50-60 евреям в обстановке слежки КГБ был, безусловно, дерзостью.

Таким образом мы действовали, но надежда на достижение цели была более чем туманна. Ведь выезда в Израили практически не существовало: лишь в редких случаях КГБ разрешало отъезд каким-либо беспомощным старикам, не имеющим детей или случайным и подозрительным для нас людям.

Вот в этот период московской группе удалось, при помощи американских дипломатов, устроить выезд – почти побег – Яши Казакова. Это была небывалая удача – так мы это расценили тогда. Но активизация сионистских групп нарастала, и нервы руководства КГБ не выдержали: очевидно, они решили “избавиться” от смутьянов и заводил. Началось с Давида Хавкина. Он пошел на большой риск и обратился с просьбой о помощи в выезде в Израиль к А. Гольдбергу – представителю США в ООН. Он сделал это открыто, публично, около московской синагоги. Очень скоро Хавкин был буквально выслан из СССР – именно так выглядело разрешение на его выезд в Израиль. Перед этим (также в короткий срок) были высланы А. Рубин из Минска, Л. Словина и Н. Шперлинг из Риги.

Но параллельно с этим КГБ предпринял и запугивающий провокационный улар: в Ленинграде была арестована группа из 12 человек за попытку нелегального выезда из СССР. В Риге, Кишиневе и Ленинграде прошли обыски и аресты – было арестовано дополнительно еще примерно 40 евреев. КГБ явно хотел покончить с сионизмом, арестовав часть евреев для устрашения остальных и выслав некоторых, чтобы обезглавить движение.

Среди нас встал вопрос: можно ли уезжать? На кого оставить самиздат и все наши дела? Но было решено – счастливцы, получившие разрешение, должны ехать: их пример лишь воодушевит других евреев, и на их место придут новые силы – люди поймут, что уехать можно!

На мое счастье я попал в группу выезда и осенью 1970 года прилетел в Израиль.

Передать состояние счастья и упоения, охватившее нас, когда мы ступили на Землю Израиля, конечно, невозможно: позади были долгие, долгие годы лагерей, тюрем, ссылки и абсолютной безнадежности. И вдруг: мы – дома!

3. Дома. Но...

Теперь нужно хотя бы вкратце рассказать о взаимоотношениях неосионистского актива в России с государством Израиль, о связях с посольством Израиля в Москве, о попытках контакта с Израилем через туристов и советских граждан, ехавших заграницу в период 1960-1970 гг.

Прежде всего следует принять во внимание, что до 1967 года, да и после него, т.е. уже после Шестидневной войны, встреча с любым иностранцем на территории СССР влекла за собой прямое вмешательство и преследование со стороны КГБ. В памяти людей еще были свежи воспоминания о том, что до 1954 года даже за простой разговор на улице с иностранцем в СССР немедленно арестовывали и отправляли в лагерь на 25 лет как “шпиона”. Исходя из этого, попытка молодых неосионистов в Москве вступить в прямой контакт с сотрудниками посольства государства Израиль была вначале чрезвычайным событием в жизни нашего молодого национального движения. А от КГБ “наглость” евреев потребовала принятия каких-то новых мер: после разгрома Берии политаппарат ослабил власть карательных органов, и они пугали, но не всегда арестовывали. В этих условиях начались единичные контакты евреев с израильтянами в синагогах: у них просили молитвенники (это вроде бы безобидно), учебники иврита, значки из Израиля, Маген-Давиды – всячески старались объяснить им стремление молодых советских евреев внутренне приблизиться к Израилю. Контакты эти явно удивляли евреев из свободного мира: везде укоренилось мнение, что евреи в СССР полностью ассимилировались.

Тогда мы еще не знали о наличии в мире “великого сиониста” Гольдмана – президента всемирной сионистской организации, который вместо помощи задыхающемуся еврейству России запретил в своих директивах посылать письма советским евреям и устанавливать с ними контакты: это, по мнению этого “знатока”, могло нам повредить... Стыдно и противно думать обо всех этих “специалистах” по русскому еврейству, мешавших и еще сегодня мешающих развитию сионизма в России. Ведь и сегодня они пытаются вести “тихие переговоры” с СССР, предавая тем самым открытую борьбу неосионистов.

Возвращаясь к нашим попыткам в СССР добыть необходимые материалы об Израиле, должен сказать, что получение чего-либо через посольство Израиля было крайне трудно: почти никто из приезжавших евреев не привозил ничего нужного нам – ни книг, ни фотоальбомов, ни значков. КГБ следил за встречами и сами сотрудники посольства лишь в редких случаях старались передать что-либо евреям, рисковавшим идти на свидание с ними. Один из руководителей этих встреч, Давид Хавкин, вспоминает сейчас с горечью: “Ничего бы не стоило какому-нибудь израильскому атташе дать мне “подержать” на какой-либо выставке портативный магнитофон – мы так нуждались в этом аппарате! Лишь один раз я получил от них два номера журнала “Шалом”...”

Мы искали и находили возможность для посылки заграницу писем и просьб от нашего такого еще слабого движения, направляя их в посольства Израиля в Вене, Лондоне, в отделения Сохнута. Но почти никогда эти наши посыльные не привозили обратно ничего, в редких случаях – пару учебников, десяток значков с гербом Израиля... А еврейская молодежь просила у нас значки: ребята хотели носить их на груди вопреки угрозам властей. Вот один пример: однажды через нашего связного в Одессе мы получили 10 значков “Маген Давид” на цепочках для ношения на груди, и я позвал к себе домой десяток молодых ребят и девушек, чтобы отдать им эти драгоценные для нас значки Израиля. Значки были упакованы в маленькие целлофановые пакетики, и я раздал их, не вскрывая. Радость светилась на лицах “награжденных”... А одна из девушек (слава Б-гу, она уже в Израиле!), Блюма К., открыв пакетик и вынув “Маген Давид”, поцеловала внутренность пакета: “там воздух Израиля!” – сказала она. И все мы поняли ее, никто не удивился. Это не был сентиментальный порыв: люди эти жили одним стремлением – выехать в Израиль.

Я уже упоминал о том, что более двух лет мы просили прислать нам кинофильм об Израиле. В конце концов мы получили фильм – его привез наш связной, которому его с трудом дали лишь в 1970 году. С опасностью ареста собрали мы около 60 человек из разных городов для просмотра: ведь это был первый фильм Израиля в СССР! Но оказалось, что нам прислали фильм об арабских рынках и мечетях Иерусалима!.. О том, почему это произошло, я еще напишу ниже.

Характерно для этого периода общения с иностранцами дело Доры Кустанович-Подольской, ее сына Бориса и мужа Семена Подольских, Тины Бродецкой и других их подельников. На протяжении года (1957-58) Дора Кустанович передавала в Израиль через сотрудников Израильского посольства в Москве написанные ею статьи о положении евреев в СССР. Дальше я расскажу о судьбе этих людей и этих статей.

Хочется также для иллюстрации наших поисков общения с евреями Запада рассказать один эпизод с “похищением” еврея-иностранца. В 1968 году в Одессу приехал еврейский студент (из Америки) Хилел Левин, и мы, увидев его в синагоге, организовали “киднепинг”: похитили его и увезли на машине от сопровождения КГБ. Трудно описать радость встречи небольшой еврейской группы (не всем можно было доверить эту тайну), с ним. Он говорил, а мы впитывали каждое слово. Потом и мы рассказали ему, как нужны нам книги и материалы об Израиле для подъема волны еврейского духа. Он нас понял и заверил, что сделает все: пойдет в Сохнут и в Министерство Иностранных дел Израиля, пойдет к членам Израильского правительства и организует нужную нам помощь. Мы были счастливы: наконец-то нам обещали нечто конкретное!

Но мы ничего не получили. А с Хилелем Левиным мы встретились следующий раз уже в Израиле, но об этом ниже.

Читатель уже, очевидно, видит, что мы пытались что-то сделать в СССР и приехали в Израиль с надеждой сделать еще больше. Мы надеялись объяснить нашему правительству, как надо организовать помощь евреям СССР, как помочь алие из этой страны, где большинство евреев мечтают о том, чтобы вырваться на свободу. Мы считали, что наша задача – лишь объяснить, и нас немедленно поймут и все сделают, и что не давали нам помощь лишь потому, что не понимали раньше, насколько эта помощь необходима, но вот теперь!..

И вот я на земле Лода: “где тут земля без асфальта, чтобы поцеловать ее?” – а меня уже обнимают друзья, и все мы плачем: свершилось ведь, доехал! Один из незнакомых, встречающих меня, представляется как ответственный сотрудник МИД Израиля, и я сразу спрашиваю: “Вы получили открытое письмо к еврейству мира, посланное из Харькова Хаимом Спиваковским?” – “Да”. – “Почему же оно еще не опубликовано в прессе?” Я спрашиваю об этом в горячке первых минут, так как Х. Спиваковский и Вилли Свечинский – активнейшие друзья – провожая меня в Москве, просили немедленно узнать о судьбе этого обращения. Ведь это было время лишь начала открытых обращений евреев к свободному миру, и каждое такое письмо грозило арестом автору. Единственной защитой была публикация такого письма на Западе – тогда власти СССР уже опасались общественного мнения. Но чиновник нашего МИДа говорит: “Это было бы опасно для Хаима Спиваковского, если бы его письмо появилось бы в печати на Западе”. – “Нет! Это его единственная защита от КГБ. Публикация необходима!” – Чиновник делает непонимающие глаза...

Возле меня стоят ранее приехавшие мои друзья: Хавкин, Рубин, Словина – они явно довольны моим настоянием на опубликовании письма. По дороге в Иерусалим на меня обрушивается поток объяснений, смысл которых сводится к следующему: все попытки быть активными в Израиле в деле помощи евреям, оставшимся в СССР, натыкаются на глухую стену сопротивления властей. И это не стена непонимания: в МИДе сидят умные люди, Но у них свое мнение: “Евреям СССР можно помочь в деле выезда только при помощи “тихой дипломатии”, активность мешает”, – это убеждение главенствует.

Но я еще не верил: это не укладывалось в сознании. Невозможно, чтобы умные люди во главе с таким опытным человеком, как начальник русского Отдела МИД Израиля Н. Леванон, не поняли, наконец, свою ошибку. Им нужно терпеливо объяснять, что психология властей СССР – это психология внутренних рабов, боящихся только силы и напора, уважающих только силу активного наступления и удара. Что попытки убеждения и разъяснения, принятые на Западе, вызывают у властей СССР лишь убеждение, что просящий слаб и не может требовать, а потому нет нужды ему уступать.

Не одну неделю, не один месяц потратил я на то, что ходил и разъяснял все это членам Кнессета и высокопоставленным чиновникам нашего МИДа, начиная с Н. Леванона. Мне редко возражали. Но меня не слушали: я видел это по выражению глаз. Говорить мне разрешали лишь из вежливости к человеку, о котором знали как об активном в России.

Тут уместно вспомнить о причинах, по которым нам послали в СССР фильм не об Израиле, а об арабских рынках. В одном из разговоров я спросил об этом, и получил ответ: “Это было бы опасно для вас”. Объяснение это звучало для нас абсолютным абсурдом: мы-то знали, что любой фильм из Израиля грозил нам тюрьмой, но мы шли на этот риск ради того, чтобы иметь фильм об Израиле, а не об арабах и их рынках...

Время шло. Из СССР приходили легальные и “левые” письма с просьбами и требованиями о помощи, о литературе, и с обвинениями – “уехали и сидите без дела!”

Но вот встреча с Хилелем Левиными Как радостно обнять друга – но как страшно было услышать его рассказ! Оказывается, по возвращении из СССР (после встречи с нами его арестовал КГБ, допрашивал и выслал из страны – нужно помнить, что Хилел американский гражданин) – Хилел пришел в МИД Израиля и подробно доложил о встрече, о нашем положении, о состоянии сионистской работы и о наших просьбах. Ему ответили, что все будет сделано нашим МИД. И он успокоился. А через год дошло до Хилела мое письмо с упреками: ведь мы ничего не получили! И он опять пошел в МИД Израиля с вопросом – в чем дело? И тут на него просто накричали: “Не лезь не в свои дела! Мы не собираемся ничего посылать!”

Не лезь не в свои дела... Дело евреев, рвущихся на свободу – не дело честного еврейского сердца?

И все же сердце не верило: не могут быть Леванон и его сотрудники врагами алии! Поэтому мы шли к ним изо дня в день и просили: дайте нам поднять волну демонстраций в мире в защиту ребят, арестованных в Ленинграде Риге, Кишиневе – без этого их жестоко осудят; мобилизуйте аппарат МИДа в США и в Европе для организации активных действий еврейства, пошлите нас, мы выступим и все расскажем – ведь мы свидетели из тюрем и лагерей СССР! Такие действия нужны, чтобы евреи в СССР видели, что они не покинуты на произвол, наши действия помогут им быть смелыми! Но нас никуда не послали, и еврейство свободного мира молчало...

В дни перед началом первого Ленинградского процесса над евреями в декабре 1970 года на заседании бюро организации Узников Сиона мы приняли решение: в связи с тем, что нас отказались послать заграницу, в дни суда в Ленинграде провести голодовку возле Западной Стены Храма и оттуда призвать еврейство всего мира поддержать борьбу евреев СССР. Когда утром 15 декабря 1970 года радио принесло весть о начале суда в Ленинграде, мы съехались в Иерусалим и собрались у Западной Стены Храма. После общей молитвы собравшиеся... пошли к ожидавшим их автобусам. “В чем дело?! Ведь решена голодовка на все дни суда! Куда они идут?” – мой крик услышал И. Янкелевич (Якоби) – уполномоченный Комитета Узников Сиона по предполагаемой голодовке – и ответил, обернувшись на ходу: “Мы отменили решение о голодовке”. “Кто это – “мы”?” – ответа не было.

Грустно и обидно вспоминать, как группа в семь человек, отобрав у уезжавших “активистов” фотографии арестованных в СССР и плакаты (с которыми они демонстрировали полчаса...), уселись в сумерках декабрьского дня под зимним дождем у Стены Плача.

“Что вы здесь сидите?” – это местная охрана. Разъясняем, что хотим поддержать евреев, которых судят сейчас в Ленинграде. – “Здесь нельзя сидеть, мы вызовем полицию”. Приехала полиция: – но ведь это своя, еврейская, полиция. Эти простые евреи нас поняли и не тронули. И на том спасибо. А охрана раввината уже вызвала Министра Религии г-на Вархафтика. И тут снова еврейское сердце: он нас выслушал и... позвал к себе домой поужинать. Убедившись, то мы категорически отказываемся уходить, г-н Вархафтик очень нам помог: он приказал открыть комнату раввина Стены Плача, и мы смогли хоть укрыться там от дождя. Оттуда мы начали звонить в газеты, на радио, телевидение и просить помощи в публикации нашего призыва к еврейству всего мира. Но никто не отозвался: чья-то невидимая рука висела над нами.

Но я не совсем прав: были в Израиле всегда живые сердца, мучавшиеся от сознания, что евреи в СССР брошены на произвол судьбы и КГБ. В первые же дни к нам, к Стене Плача, пришли люди из сионистской организации “Маоз”, принесли отпечатанный материал для раздачи людям (фотографии узников Сиона и листовки с объяснением положения евреев в Советском Союзе). И от них мы узнали горькую повесть о том, как “Маоз” уже много лет безуспешно объясняет правительству и общественному мнению, что за алию из СССР нужно бороться активными действиями (этой организацией была подана петиция за подписью ста тысяч граждан Израиля с такого рода требованиями – но петиция была положена “под сукно”...)

Три дня мы боролись против заговора молчания, еще не понимая, что это работа МИДа Израиля. Положение спасло радио “Голос Америки” – они передали в эфир подробное сообщение о нашем призыве к всемирной демонстрации и голодовке в поддержку невинно арестованных евреев в Советском Союзе. И вот к нам на площадь возле Стены Плача пришли простые евреи, израильтяне. И начался непрекращающийся митинг, который шел днем и ночью. Люди сменяли друг друга, и на площади все время была толпа: а начало исходило всего от семи человек... Но не от властей Израиля.

И тут появился г-н Леванон: “Дорогие друзья, вы молодцы. Но надо вовремя остановиться. Вы на вершине успеха: прекратите демонстрацию и голодовку”.

Мы были ошарашены: “Зачем?..” А в ответ: “Вы свое дело сделали, а теперь мы используем это сами в помощь евреям Советского Союза”. – “Но ведь чем больше будет волна протеста – тем лучше!” – “Нет, надо уметь во время остановиться!”...

Мы отказались прекратить голодовку и обратились с призывом к г-же Голде Меир: “Евреи в СССР ждут именно Вашего выступления на митинге у Стены Плача!” – И пришлось г-же Голде Меир приехать и выступить. А это было уже сигналом для всех министров и членов Кнессета: все наперебой начали выступать возле Стены Плача и в Кнессете и рассказывать, как давно они хотели алию из СССР и как они “всегда за нее боролись”. – А мы и не заметили...

Интересно отметить, что в своем выступлении на митинге у Стены Плача г-жа Голда Меир сказала, что “евреи России научили нас тому, что политика “шекета” неверна”...

Мы радовались: казалось, плотина прорвана! Однако на седьмой день голодовки г-н Леванон опять потребовал от нас прекращения демонстрации и голодовки: “Мировая пресса может изобразить вас обманщиками, а не голодающими”, – таков был его довод. В ответ мы вызвали врачей Больницы “Хадасса” для освидетельствования участников голодовки и попросили полицию охранять нашу комнату.

А во всем мире уже разнеслась весть о манифестации в Иерусалиме, о выступлении Голды Меир, и начались массовые демонстрации в Европе и США, демонстрации в поддержку евреев, стоявших в те дни героями на суде в Ленинграде.

Здесь показателен еще один момент: мы, приехавшие из СССР, не знали до суда, как поведут себя, какую линию возьмут на суде арестованные ребята: будут ли говорить, что хотели лететь в Израиль, или будут отрицать попытку захвата самолета (ведь их арестовали до совершения каких-либо действий). На все наши вопросы в МИДе отвечали, что им ничего не известно о поведении арестованных на следствии. Лишь начавшийся в Ленинграде процесс разъяснил все – оказалось, что с самого начала следствия ребята вели себя героями-сионистами, утверждая, что они пошли на эту попытку с целью улететь в Израиль, так как все легальные средства добиться этой цели были ими ранее исчерпаны. А когда в январе 1971 года из СССР в Израиль приехал руководитель московской группы неосионистов Вилли Свечинский, то от него мы узнали, что еще в октябре 1970 года он передал в МИД Израиля точные и подробные сведения о том, что говорят на следствии арестованные по делу о захвате самолета. Значит, нас сознательно дезинформировали для того, чтобы мы не могли решить, какая тактика защиты арестованных будет лучше...

После вынесения в Ленинграде приговора мы голодовку прекратили. И обратились к г-ну Леванону с просьбой развить наш успех в мире, провести разъяснительную кампанию, рассказать мировому еврейству о готовящемся плане уничтожения еврейства СССР. Нам пообещали. Но сделать “забыли”...

А власти СССР были настолько испуганы манифестациями, демонстрациями и голодовками солидарности, прокатившимися по всему миру, что в январе-феврале 1971 года из СССР было выпущено сразу 5000 евреев – советские власти стремились показать себя “хорошими”. Следует тут напомнить, что до тех пор выезд из СССР носил случайный характер и для небольшого числа людей.

Явный успех нашего и всемирного давления окрылил нас, и мы вновь пошли к г-ну Леванону: “Теперь Вы видите, что лишь активное давление помогает! Давайте же пойдем этим путем!”. В ответ – бездействие.

Но все же что-то сдвинулось: ехали евреи-активисты из СССР, и все кричали о необходимости активных действий, а потому в Европе и США началось движение независимых от МИД Израиля еврейских организаций (например, Юнион оф Каунсилз фор Совиет Джуери – Объединения Комитетов содействия советскому еврейству. Правда, эти организации по сей день не могут работать в полную силу, т.к. МИД Израиля им всячески мешает). Да и власти СССР явно сдали частично свои позиции: евреи ехали в Израиль ежедневно и новые тысячи прибавлялись в рядах вырвавшихся.

Именно в этот момент алие был нанесен первый удар в спину: газеты и радио ежедневно сообщали миру, что алия из СССР идет свободно, едут все новые тысячи евреев! И мир начал быстро успокаиваться – победа! А фактически ехало не более 2-3 тысяч человек в месяц, а для трех миллионов евреев в СССР при таких темпах образовывалась “очередь” более чем на 100 лет вперед... Кроме того, власти СССР вновь начали аресты среди еврейских активистов, запугивание неактивных евреев, усилили давление на тех, кого уже арестовали и осудили. Усиление борьбы здесь, в свободном мире, было необходимо! Но вместо этого пресса и радио Израиля успокаивали общественное мнение, публикуя все новые сведения о тысячах вновь прибывающих из СССР. К этому же добавилась еще одна нотка: а все ли едущие из СССР такие хорошие? Каждому ясно, что среди тысяч людей есть разные, – и очень нехорошие тоже.

Но разве на этом нужно было концентрировать внимание граждан Израиля? Между тем пресса и радио выискивали случаи, способные раздражать старожилов и уроженцев Израиля: кто-то не захотел ехать в пустыню, в район развития – “безобразие, алия из СССР состоит из рвачей!”. Кто-то просит поселить его ближе к родным – “Что за претензии?! Мы жили в палатках! Мы строили!”. Кто-то приехал из СССР с поддельным дипломом и был пойман, но вместо обычного законного наказания виновного – общий крик: “Алия едет с фальшивыми дипломами, советских инженеров и врачей нельзя брать не работу, они никуда не годятся!”. Чья-то невидимая рука явно направляла эту кампанию враждебности к алие все дальше и глубже: в газетах появились заметки о чрезмерных тратах денег на вновь прибывающих и о том, что деньги эти отнимаются у неимущих израильтян, о том, что “олим все получают бесплатно”, что их привилегии чрезмерны и дают им огромные преимущества перед жителями страны, что “все” олим ездят на шикарных машинах. Был даже пущен анекдот-плевок на страдания и борьбу людей, вырвавшихся из объятий смерти и ужаса: “Стремление сиониста из СССР к израильскому флагу выражается в том, что сразу по приезде он покупает себе голубую “Вольву” и вешает на нее белый номер (белый номер – знак того, что машина приобретена без налогов). И никто на страницах израильских газет не разъяснял населению, что вновь прибывшие, получая ссуды на устройство, должны впоследствии все деньги вернуть, да еще с процентами; что люди эти, с корнями вырванные из своего устоявшегося годами быта в СССР, не привезли с собой - в отличие от иммигрантов из свободных стран - ни гроша, и просто не могут покупать того, что им разрешено купить без налога; и, наконец, что деньги на абсорбцию алии Израиль собирает во всем мире и кроме того, получает от правительства США безвозмездные ссуды! Никто не объяснил израильтянам, что прибытие в страну тысяч и тысяч специалистов высокой квалификации – это миллионы прибыли в бюджет страны, это обогащение, а не потеря, как внушают неграмотные (или сознательные) враги алии. Читая все это в те дни, мы были склонны списывать это на счет неграмотности журналистов. Потом мы узнали... Я еще расскажу дальше, как руководят “сверху” нашей “свободной” прессой.

Мы пытались объяснить израильтянам, что их обманывают и дезинформируют, но что значили наши слабые голоса, если ни газеты, ни радио нас не публиковали...

В феврале1971 года в Брюсселе была созвана Всемирная Еврейская Конференция в защиту советского еврейства, и мы просили МИД Израиля послать туда делегацию из только что приехавших активных неосионистов из ССОР. Мы хотели дать возможность делегатам Конференции правильно понять ситуацию в СССР, объяснить им, что лишь активные действия могут дать результаты, что правители СССР не уступают мягким уговорам. С нами как будто бы согласились, но при выступлении на Конференции нашим активистам из СССР разрешили произнести лишь... приветствие Конференции! Я лично, заранее узнав о готовящейся инсценировке, подготовил открытое письмо к Конференции. И хотя там прямо рассказывалось об отсутствии помощи Израиля евреям СССР в борьбе за алию, хотя это письмо было распространено среди делегатов и его читали – кто его заметил? Все были слишком опьянены успехом: евреи едут из России. И никто не хотел замечать грозной опасности для еле-еле начавшейся алии. А опасность зрела – и в России и в Израиле. 

Начнем с Израиля. Пусть Факты говорят за себя