Кандидатский максимум / Политика и экономика / В России
Кандидатский максимум / Политика и экономика / В России
Кандидатский максимум
/ Политика и экономика / В России
Главный приз «битвы за Москву» — не мэрский пост, а политический капитал, который будет использован в игре с более высокими ставками
Цыплят, как известно, по осени считают. Для голосов избирателей на региональных выборах установлен более конкретный срок — 8 сентября. Но для мэрской кампании в Москве вполне можно сделать исключение и подвести предварительные итоги. Для этого имеются два основания. Во-первых, социология. Никто, даже ближайший преследователь обладателя желтой лидерской майки не ставит под сомнение то, что первое место достанется нынешнему врио мэра. Спор идет лишь о том, сможет ли тот с ходу взять 50-процентный барьер. Хотя о втором туре всерьез рассуждает меньшинство. Вторая причина: пожалуй, еще ни одни выборы не были до такой степени пронизаны олимпийским принципом «главное — не победа, а участие». Главный приз «битвы за Москву» — не мэрский пост, а политический капитал, который будет использован в дальнейшей политической игре.
Большая игра
Нельзя, конечно, сказать, что Сергея Собянина не волнует конечный электоральный результат. Но если бы вопрос сохранения за собой кресла мэра Москвы стоял для него на первом месте, то выборы бы состоялись на два года позже. Сам Сергей Семенович о причинах, побудивших его ускорить события, в интервью «Итогам» говорит так: «Если у москвичей появилась возможность напрямую избрать мэра, нельзя лишать их такого права». Тем более что Москва «самый политизированный и демократически настроенный город России». Этими же мотивами врио мэра объясняет и помощь, оказанную соперникам при преодолении ими муниципального барьера: пусть москвичи выбирают, кого хотят. На то она и демократия. Однако помимо этих мотивов есть, без сомнения, и вполне прагматические.
Судя по информации, просочившейся с двух закрытых мероприятий, проведенных на днях первым замглавы администрации президента Вячеславом Володиным, — встреч с политологами и спикерами региональных парламентов, — демонстрируемый в Москве аттракцион невиданной политической конкурентности является не частным случаем, а частью общего курса Кремля.
Политологов кремлевский чиновник заверил в том, что речь идет ни больше ни меньше о новом этапе в развитии политической системы страны.
«Слово «перестройка» не звучало, — уточняет президент фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов. — Говорилось о политической реформе и расширении возможностей для участия кандидатов в выборах. Через нас транслируют месседж, что кампании в Москве, Екатеринбурге, Подмосковье следует воспринимать как образцовые. И есть смысл везде вести себя так».
«Володин все время повторял слово «система», — вспоминает руководитель Центра политических технологий Игорь Бунин. — Мы, мол, получили вот такое наследство. Надо сделать систему, где был бы плюрализм, была бы конкуренция. И ссылался при этом на Путина: все это делается с его санкции».
Тот же месседж первого замглавы администрации донес и до собранных им на Старой площади глав провинциальных парламентов. По свидетельству очевидцев, Володин призвал «не ломать через колено» политических оппонентов, приложить все усилия к тому, чтобы политическая активность переместилась с «майданов» на парламентскую трибуну.
К чему бы это? Все очень просто: власть поняла, что надо идти на уступки, считает Игорь Бунин. Ибо возвращение к «системе, созданной Сурковым», означает, убежден политолог, крах страны: «Без выпуска пара, а любые выборы это выпуск пара, страна бы была доведена до более страшной Болотной».
Несколько удивляет, правда, что эта мысль возобладала лишь сейчас, через полтора года после первого «болотного» кипения. Все эти полтора года власть, мягко говоря, не слишком злоупотребляла «выпускным клапаном». Только в самом начале немного приоткрыла его, вернув губернаторские выборы, но затем только и делала, что стремилась понадежнее законопатить. И такая тактика казалась успешной: протестная волна вроде бы спала. Почему же теперь курс разворачивается на 180 градусов? У политологов есть ответ и на это: все дело в экономике. «Темпы роста все падают и падают, — напоминает Игорь Бунин. — А значит, к тем политически активным людям, которые выходят на улицу, может добавиться еще социальный взрыв».
Тем не менее о коренной политической перестройке, по единодушному мнению внимавших Володину экспертов, речь не идет. С точки зрения главы Фонда развития гражданского общества Константина Костина (в недалеком прошлом — начальника управления по внутренней политике администрации президента), власть реализует в принципе тот же курс, что и до лета 2013-го. И даже до декабря 2011-го. А именно — на дальнейшее развитие демократии. Менее близкие к власти эксперты настроены, соответственно, более скептически: курс и впрямь новый, но преследует он ограниченные цели.
По мнению Михаила Виноградова, власть хочет сперва «протестировать» несистемных политиков. И результат теста, считает он, пока отрицательный: «Доминирует ощущение, что не так страшны, не так опасны эти политики, когда выводишь их из вакуума на какую-то полуконкурентную поляну». Игорь Бунин настаивает на своей версии: власть выпускает пар». Просто стравливание идет очень осторожно, небольшими порциями. «То есть губернатором оппозиционер стать, видимо, не может, — поясняет политолог. — Но за второе место — пожалуйста, борись».
Наиболее язвительную трактовку нового «плана Путина» предлагает политолог Александр Морозов: «Даешь политическую конкуренцию без сменяемости власти!». И спорить с этим трудно, до смены власти и впрямь очень далеко. Однако и эта версия объясняет далеко не все. Особенно в самом эпицентре нынешнего электорального цикла — Москве.
Переход на личности
У нынешних московских выборов есть, так сказать, и персональная подоплека. Москва в России — больше, чем просто город, субъект Федерации, и даже больше, чем столица. Это «и кузница, и житница, и здравница». Это почти 10 процентов населения страны, более 20 процентов ВВП и практически 100 процентов политического потенциала. Человек, вставший у руля этого суперрегиона, автоматом получает входной билет в высшую лигу, становится одним из первых лиц страны. С хорошей перспективой стать самым первым. По крайней мере, у двух бывших «хозяев Москвы», Никиты Хрущева и Бориса Ельцина, это получилось. А еще один, Юрий Лужков, был настолько близок к вершине, что его недопуск на нее можно считать чудом.
Но, как показывает тот же исторический опыт, одной должности столичного мэра для выхода на федеральную орбиту недостаточно. Политика из чиновника делает поддержка вверенного его заботам населения. По крайней мере, политика первой величины. А единственным способом продемонстрировать эту поддержку являются выборы. В отсутствии оных чиновник, каким бы высокопоставленным он ни был и сколь бы популярным ни казался, продолжает оставаться акакием акакиевичем. Сегодня назначили — завтра сняли. И все — давай, до свидания.
Поэтому сохранение Собянина в статусе назначенца до 2015 года стало бы четким сигналом населению и элитам — он чиновник, не претендующий ни на что большее. Но подан был другой сигнал. Вряд ли стоит сегодня всерьез воспринимать уверения врио мэра в отсутствии у него политических амбиций. У политика такого ранга их попросту не может не быть. Кстати, примечателен в этом смысле центральный лозунг кампании врио мэра: «Главное — Москва! Главные — москвичи!» Как будто Собянин спорит с кем-то убежденным в том, что главное для него совсем другое. Собственно, уже сама необходимость опровергать «амбиции» говорит в пользу того, что сценарий «ухода на повышение» вполне реален. Ведь главное в большой политике — не громко заявленные желания. Главное — возможности.
Удачно избравшись, Собянин резко усилит свои позиции в коридорах власти. Многие по-прежнему будут опережать его по объему полномочий и подконтрольных финансов. Кто-то сможет даже конкурировать по уровню электоральной поддержки. Но с точки зрения суммы этих двух показателей Собянин становится, по сути, вторым номером во властной иерархии. Ни у кого, кроме самого президента, административный и финансовый ресурс не будет столь органично сочетаться с репутацией успешного публичного политика. Словом, кто бы и что ни говорил, ставка больше, чем Москва. Но сыграть она может только в случае настоящих выборов. Устроив «поддавки», можно запросто профукать и то, что есть. Короче говоря, общая установка власти на выпуск пара органично дополнилась конкретной целью — наращивание политических мускулов врио мэра.
Но побочным эффектом этой хитроумной стратегии стало появление на оппозиционном крае политсцены фигуры, которая может спутать власти все карты в большой игре.
В отличие от Собянина его главный соперник и не думает ограничивать свои амбиции Тверской, 13. Собственно, об этом свидетельствует уже сам лозунг избирательной кампании Алексея Навального: «Измени Россию. Начни с Москвы». И определенные изменения уже налицо.
Хотя риторика оппозиционера направлена прежде всего против власти, основной удар он наносит сегодня по своим системным коллегам. Напомним, что на выборы мэра думские партии и «полусистемное» «Яблоко» выдвинули самую тяжелую артиллерию. В двух случаях это лидеры партий «Справедливая Россия» и «Яблоко». В одном случае — КПРФ — второе лицо. Не выбивается из тенденции и ЛДПР: рядом с молодым и малоизвестным кандидатом от партии Михаилом Дегтяревым практически неотрывно находится его шеф Владимир Жириновский. Который и ведет, по сути, избирательную кампанию.
И вот вся эта старая гвардия вместе взятая набирает, согласно соцопросам, меньше, чем один невесть откуда взявшийся несистемный «молокосос». Да, Навальный пока не угрожает напрямую вершине вертикали. Но как минимум делает очевидным, что ненастоящей, декоративной является номинальная оппозиция. Ну а вопрос, кто претендует на то, чтобы занять освободившуюся нишу и стать оппозиционером № 1, следует считать риторическим. Есть такой человек, и все теперь о нем знают.
Орлы и пешки
«Система», правда, пытается изо всех сил восстановить статус-кво. Причем так усердно, что порой создается впечатление, будто главной целью участия патентованных оппозиционеров в избирательной кампании является не собственный политический профит, а нейтрализация Навального. Кто-то, как Николай Левичев, разоблачает его «подпольный штаб». Кто-то, как группа поддержки Ивана Мельникова, — его сговор с властью. Точнее — с ее либеральным крылом. Навальный, мол, новый Ельцин. Только трезвый, но, стало быть, более опасный. Кто-то, как некоторые «яблочники», бьет в набат по поводу национализма Навального.
Однако нескоординированность этих атак сводит эффект на нет. Точнее, эффект оказывается противоположным задуманному. Избиратель, который не в состоянии переварить такие дозы противоречивого невнятного компромата, скорее проникнется симпатией к гонимому: плохого человека так мочить не будут.
Справедливости ради надо сказать, что чувство меры изменяет зачастую и самому Навальному. Скажем, зацикленность на «незаконном» выдвижении врио мэра вряд ли добавила оппозиционеру новых сторонников. Но в остальном избирательную кампанию Навального можно признать образцовой. Он ведет наступление по всем канонам мировой политтехнологической науки, не оставляя нереализованной ни одну из возможностей достучаться до потенциального избирателя. Личный контакт: каждый день по три встречи с москвичами. Разнообразная уличная агитация с применением целой серии оригинальных ноу-хау (агитационные кубы, баннеры на балконах, световые проекции и т. д.). Массовая мобилизация волонтеров. Подавляющее информационное превосходство в интернет-пространстве, вполне компенсирующее отсутствие эфира на центральных телеканалах… В общем, Навального можно обвинить во многих грехах, но только не в том, что он халявщик. Второе место по итогам выборов было бы вполне заслуженной наградой.
У фаворита гонки — другая тактика. Прямо скажем — традиционная. Отказ от дебатов, ставка на доминирование в телеэфире… Правда, от прямой телевизионной линии с москвичами в качестве врио мэра, а не кандидата Сергею Семеновичу пришлось отказаться. Но это уже ради достижения стратегической цели — победы на самых честных за последние годы выборах.
Административный ресурс, монументальный образ крепкого хозяйственника и инерция консервативной части электората («Лишь бы не было войны!») — данность, на которую никакие политтехнологии повлиять не могут. При таких «талантах» фавориту нет никакого резона лезть на рожон, пытаясь поярче раскрасить свою избирательную кампанию. Лучшее — враг хорошего. Митинг-концерт в «Олимпийском» по примеру старшего товарища (у того, правда, были «Лужники») — максимум креатива, который позволяет кандидат от власти.
Что можно сказать об остальных четырех «кадрах» московской избирательной баталии? Пожалуй, лишь то, что они есть. Хорошие мужики, но, как говорится, не орлы. Впрочем, по большому счету мы должны быть благодарны этим скромным труженикам политсцены. Ведь только второй план, массовка, позволяет в полной мере понять и оценить достоинства главных героев пьесы. А отчасти — и общий замысел драматурга.