О воспитании молодых

О воспитании молодых

О воспитании молодых

Владимир ОГНЕВ

Середина прошлого века. "Литгазета" готовится к совещанию молодых писателей. К. Симонов говорит мне: "Курировать это меро[?]приятие будете вы, молодой писатель. И тут нужна главная идея. Ну, как говорится, навскидку?" Я с ходу: "Каков поп, таков и приход". Главный просит прояснить мысль. Я проясняю: "А судьи кто? Вот в прессе уже объявлено, кто будет воспитателями юных дарований. Так там такие имена, что их самих недовоспитали[?]" Симонов холодно: "Это не ваша, я хотел сказать: не наша забота. Их секретариат утвердил. Мы должны внести свою лепту". Я ответил, что внесём. И предложил просить, скажем, К. Федина написать статью о воспитании творческой молодёжи. Симонов: "Хорошо. Действуйте".

Действую. Федин согласен, ждёт меня на даче. Но на следующий день Симонов досадливо: "Не одни мы такие догадливые. "Правда" тоже попросила статью от Федина".

И тут начинается детектив. Дня через два Симонов азартно: "Разведданные: они едут сегодня в два часа. Мигом собирайтесь. И я с вами".

По дороге обсуждается тактика. Переделкино. Шофёру Симонов велит стать у дачи так, чтобы загородить дорогу правдинцам. Да, улица Павленко узенькая, не разъехаться.

Входим во двор. И тут на нас бросается овчарка. "Немецкая", - смущённо говорит Симонов и останавливается. Собака, оскалившись, приседает и рычит. Но Федин испуганно ей со второго этажа: "Фу, фу!" Хозяин сбегает вниз, запыхавшись, держит пса за ошейник. "Простите! Проходите в дачу".

Подымаемся по узкой, тёмной лестнице в маленький кабинет - подобие капитанской рубки. Федин рад нам, улыбается, посапывает трубкой.

И тут снова залаял пёс. О боже! По дорожке, стряхивая снег с ног, не обращая внимания на задыхающуюся от лая собаку, ко входу идут двое мужчин. Это храбрые представители партийного органа[?] Не сговариваясь, я и Симонов смотрим на свои ручные часы - соперники приехали раньше, чем мы ожидали. Здороваемся, делая вид, что рады встрече. Одного из правдистов я знаю. Это К. Потапов.

Федин лукаво улыбается. Он всё понял. Но что будет дальше? Хозяин держит в руках готовую рукопись. "Чем мне вас угостить?" Он достаёт початую бутылку водки, извиняется, что мало, потом открывает другую, побольше. "А это вино, хорошее. Кто - что?" Симонов (за меня): "Нам водки".

[?]И я вспоминаю. В войну, в заснеженном овраге, потеряв связь с частью, под гул артобстрела мы - тоже пятеро, как сейчас, - в ожидании самого худшего смотрим на старшину, который достаёт флягу. Он хрипло: "Кто со мной?" Я: "Что это?" - "Белое вино". Один глоток - и я обомлел: первое причастие, водки я, южанин, не пил до того ни разу. Отец мой был коммерческим директором комбината "Абрау Дюрсо". Школа моя в Анапе - почти рядом с домом. На большой перемене я успевал сбегать туда и, выпив стакан рислинга, на ходу закусывая виноградом, возвращался на урок. Учительница: "О, сони! Не выспались? Посмотрите на Володю - у него всегда глаза блестят, пружина - не ученик! Равняйтесь на него!" Так на моём примере шло воспитание класса.

[?]Теперь, хоть и без особого удовольствия, я лихо опрокинул стопку. Симонов, провожая глазами эту процедуру, широко улыбаясь: "Надеюсь, ясно теперь, чья рукопись?" И неожиданно берёт её[?] прямо из рук Федина. И передаёт мне. Гости растеряны, натужно улыбаются.

Дальше мы, хохоча, едем по заснеженному полю к даче Симонова. Она около станции. Но вдруг машина глохнет и оседает на бок. Мотор робко начинает завывать и внезапно смолкает. Я, вылезая, проваливаюсь в холоднющую яму. Симонов, толкая машину рядом со мной, утешает: "Потерпи. Тут близко".

И мы бредём по полю пешком.

На даче Симонов выносит мне большие мохнатые унты, и я переобуваюсь.

В "Литгазете" сотрудники спрашивают: "Ты что - с полюса?"

Зато я теперь знаю, как надо воспитывать. Молодых, подающих надежды.

Спасибо Федину.

Обсудить на форуме