Владимир Бушин ПОЛЬША, ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ МОЯ...

Владимир Бушин ПОЛЬША, ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ МОЯ...

Окончание. Начало — в № 31

      ТАК ВОТ, почему поляков могли расстрелять немцы? Да потому что, хотя Польша первой из европейских стран ещё в 1934 году вскоре после прихода Гитлера к власти заключила с ним добрососедский договор, властитель и всё его окружение презирали и ненавидели поляков как нацию, что было закономерно для их расистской идеологии. Вот несколько высказываний Гитлера: "Польша всегда была на стороне наших врагов, всегда пользовалась любым случаем, чтобы навредить нам"... "Поляки — жалкая, ни к чему не способная, хвастливая банда, сброд, который ничуть не лучше, чем суданцы".

     Зачем могли расстрелять? "Предмет спора вовсе не Данциг, — говорил Гитлер.— Речь идёт о расширении нашего жизненного пространства на востоке и об обеспечении нашего продовольственного снабжения. Нам осталось одно: напасть на Польшу при первой удобной возможности". И напали.

     Что-нибудь подобное, Михалков, говорил или мог сказать хоть один из советских руководителей? Нет, это немыслимо. Кроме того, сколько поляков: от Феликса Дзержинского и Вышинского, Ванды Василевской до Рокоссовского, — были на самом верху советского общества?! А кого из поляков вы можете назвать на германском Олимпе?

     Между прочим, Сталин принимал в Кремле Ванду Василевскую 20 раз — больше, чем любого советского писателя, включая Александра Фадеева, многолетнего председателя правления Союза писателей, который был в кабинете вождя 15 раз.

     Михалкову и его братьям по разуму не пришла в голову даже простейшая мысль: с какой стати немцы выступили в роли защитников и благодетелей презренных "суданцев", которых и до этого, и после только истребляли? Ведь это то же самое, как если бы на Лейпцигском процессе Геринг вдруг выступил в защиту Георгия Димитрова.

     В целях очищения для себя "жизненного пространства" немцы и уничтожили 6 миллионов "суданцев", как потом уничтожали и советских людей. И что им стоило к этим миллионам прибавить ещё десяток-другой тысяч "суданцев", схваченных под Смоленском, где те находились на строительных работах. Немцы этого "довеска" и не заметили. А в самой Смоленской области они уничтожили свыше 135 тысяч военнопленных и мирных жителей. И к этому страшному числу одних славян прибавить несколько тысяч других славян "юберменшам" ничего не стоило.

     С началом Отечественной войны наши отношения с польским правительством в Лондоне развивались весьма благоприятно. Уже 30 июля было заключено соглашение, по которому, во-первых, был признан утратившим силу советско-германский договор 1939 года о территориальных переменах в Польше; во-вторых, восстанавливались дипломатические отношения и обмен послами; в-третьих, стороны брали обязательство "оказывать друг другу всякого рода помощь и поддержку в войне против Германии"; в-четвертых, предусматривалось создание на территории СССР польской армии; в-пятых, объявлялась амнистия "всем польским гражданам, содержащимся в заключении в качестве военнопленных или на других основаниях".

     Сталин принимает в Кремле и польского премьера Сикорского, и польского посла Ромера, и генерала Андерса, который будет командовать армией. В то же время советское правительство предоставило полякам беспроцентный заём на 300 миллионов рублей и ещё 15 миллионов — в виде пособий офицерскому составу начавшей формироваться армии. В 20 городах СССР открываются представительства польского правительства для оказания помощи польским гражданам, открывается 589 благотворительных учреждений (столовых, детских домов, ясель и т.п.), и на это выделяется ещё 100 миллионов рублей. При содействии нашего МИДа начинает выходить газета "Польска" (Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. М., 1946, т.1, с.348-358).

     В результате событий сентября 1939 года и воссоединения народов Украины и Белоруссии, на территории Советского Союза оказалось 389.041 поляк. Было из кого формировать армию. И уже в феврале 1942 года она насчитывала 73.415 человек.

     Но потом отношения испортились. Главным образом из-за того, что, будучи вооруженной и экипированной советским правительством на советские средства, армия Андерса, вопреки начальной договоренности, отказалась сражаться плечом к плечу с Красной Армией. Тогда ей было предложено маршировать в Персию. Что она и сделала в полном составе, прихватив 37.756 членов семей. Последние поляки бежали в страшные дни августа 1942 года, когда, обливаясь кровью, Красная Армия сказала в Сталинграде: "За Волгой для меня земли нет!" А для поляков нашлась земля в Персии.

     Но позже была создана дивизия имени Костюшко, из которой выросла Армия Людова. Обратите внимание — Костюшко... А ведь в 1794 году он был главнокомандующим повстанческой армией, выступившей против России, взят в плен, полтора года сидел в Петропавловке. А Сталин согласился на его имя. Но Медведев не соглашается даже на имя главнокомандующего армией, разгромившей фашизм. И поразительно, что А.Верт отметил: 1940 год — мирное время с его законами, а ни один из мудрецов той телепередачи не вспомнил, что 1943 год — это война с её совсем другими законами. И когда в апреле Геббельс на весь свет возопил о Катыни, он знал, что месяц тому назад, 12 марта Красная Армия уже освободила Вязьму. А это всего в 150 километрах от Смоленска. А что за Смоленском, Михалков? Оказывается, невеликая Белоруссия. А сразу за ней? Представьте себе, Никита Сергеевич, не Франция, не Канны, а Польша, Варшава. Геббельсу хватило ума сообразить: надо поссорить поляков с русскими, надо Польшу превратить во враждебный для Красной Армии театр военных действий, а у Михалкова и Чубарьяна ума на это не хватает. Куда им до Геббельса?!

     В Думе недавно прошел "круглый стол" по Катыни. Участие в беседе, как пишет "ЛГ", "приняли депутаты, известные писатели, историки, юристы, эксперты, представители общественных организаций"...

     "В итоге, — читаем, — принято обращение к президенту, в котором, в частности(!), есть предложение возобновить расследование по уголовному делу о расстреле польских офицеров и дать судебно-правовую оценку имеющимся в нём доказательствам". Видимо, собрание было довольно многолюдным. И неужели хоть кто-то из круглостолцев питает надежду, что президент Медведев уважит их мольбу и распорядится возобновить расследование! Это после четырех-то уже принесенных президентских извинений? Да ведь эти уникальные отцы отечества из кожи лезут, чтобы доказать, обосновать вину своей страны. Путин на пресс-конференции 7 апреля там, в Катыни, заявил: "К своему стыду, я не знал, что в 1920 году операцией в советско-польском конфликте..." Но есть основания думать, что он не знает и того, что Польша была частью Российской империи, и того, что в 1920 году она напала на свою вчерашнюю метрополию, и того, что это был не "конфликт", а настоящая война.

     Но слушайте дальше: "к моему стыду, не знал, что операцией в конфликте руководил лично Сталин". Это, говорит, меня просветили историки, с которыми побеседовал, когда собирался ехать в Катынь. Какие историки: Сванидзе или Чубарьян? Неизвестно. Так что любого можно подозревать — оклеветаны все историки России сразу. В том числе сотрудница Института всеобщей истории РАН Наталья Лебедева. Несмотря на то, что она тут же подъелдыкнула Путину: "Сталин решил действовать по своему любимому принципу: "Нет человека — нет проблемы". Эта пошлячка всеобщей истории, при всём её скудоумии, должна бы знать, что ничего подобного Сталин не говорил, но говорил другое: "Дураков не сеют, не жнут, они сами родятся" — на просторах всеобщей истории.

     В годы Гражданской войны и интервенции Сталин не командовал ни одним фронтом, не руководил ни одной операцией, за исключением блистательного взятия 16 июня 1919 года кронштадтских фортов "Красная Горка" и "Серая лошадь". Сталин был членом Военных советов многих фронтов. В войне с Польшей — Юго-Западного фронта, а не Западного, потерпевшего неудачу. Западным командовал Тухачевский, ставленник наркомвоенмора Троцкого, будущий любимец наших демократов.

     Хотите подробности? Вот как заканчивался "Приказ войскам Западного фронта №1423", изданный 2 июля 1920 года ещё в Смоленске: "На Запад! К решительным битвам! К громозвучным победам! Пробил час наступления, на Вильну, Минск, Варшаву — марш!

     Командующий армиями фронта М.Тухачевский.

     Члены военсовета фронта И.Смилга и И.Уншлихт.

     Начальник штаба Шварц". (ВИЖ, 1990, №4, с.31)

     Прошло полтора месяца и уже в Минске 20 августа за теми же подписями издаётся приказ войскам Западного фронта №1847: "Только на развалинах белой Польши может быть заключён мир... Победоносно начатое наступление должно быть победоносно закончено. Позор тем, кто думает о мире до Варшавы!" (там же).

     Сталин как раз и был тем, кому пустобрёхи грозили позором. Он решительно выступал против "марша на Варшаву". 11 июля 1920 года, уже после изгнания оккупантов из Киева, в беседе с корреспондентом "Правды" он говорил: "Наши успехи на антипольских фронтах несомненны... Но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основном уже покончено, что нам остаётся лишь проделать "марш на Варшаву". Это бахвальство неуместно не только потому, что у Польши есть резервы, что Польша не одинока, что за Польшей стоит Антанта, всецело поддерживающая её против России, но прежде всего и потому, что в тылу у наших войск появился союзник Польши — Врангель.

     Смешно говорить о "марше на Варшаву" и вообще о прочности наших успехов" (Сталин И.В. Собр. соч., т.4, с.339-340).

     А 23 сентября 1920 года Сталин сделал заявление в Президиум IХ партконференции: "Некоторые места во вчерашних речах тт.Троцкого и Ленина могли дать конферентам повод заподозрить меня в том, что я неверно передал факты. В интересах истины я должен заявить следующее:

     1. Заявление т.Троцкого о том, что я в розовом свете изображал состояние наших фронтов, не соответствует действительности. Я был, кажется, единственный член ЦК, который высмеивал ходячий лозунг о "марше на Варшаву" и открыто в печати предостерегал товарищей от увлечения успехами, от недооценки польских сил. Достаточно прочесть мои статьи в "Правде".(См. выше.— В.Б.)

     2. Заявление т.Троцкого о том, что мои расчёты о взятии Львова не оправдались, противоречит фактам...

     3. ...Западный фронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат и неподтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало... Последовала катастрофа, взявшая у нас 100 тысяч пленных и 200 орудий. Я требовал в ЦК назначения комиссии, которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Тов. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что надо щадить дело, а не командование" (Сталин И.В., Собр. соч., т.17, с.135-136). Замечу, что тогда Сталин еще не был генсеком, однако возражал не только председателю Реввоенсовета, но и главе правительства.

      ПУШКИН о наших отношениях с поляками писал:

     Уже давно между собою

     Враждуют эти племена.

     Не раз клонилась под грозою

     То их, то наша сторона...

     Всё совершенно точно. Даже в пушкинское время — именно давно враждовали и именно — не раз. А между тем, долгое время польские, да с не меньшим усердием и наши историки, писатели, публицисты, твердили нам лишь о нашей грозе, о том, как поляки клонились под ней, т.е. внушали чувство нашей неизбывной вины перед Польшей.

     Да, Россия принимала участие в разделах Польши. Да, Россия подавляла восстания поляков. Да, она многих поляков выслала в Сибирь. Да, да, да... Ну а поляки что? Они всё это смиренно терпели? Только проливали слёзы? О, нет!..

     Я уж не говорю о многочисленных восстаниях. Но вот только что упомянул о польской агрессии 1920 года и захвате Киева. Это последний захват, а первый-то раз "мать городов русских" захватил не Начальник Польши пан Пилсудский, а польский король Болеслав Храбрый. Это случилось 14 августа 1017 года.

     Так вот, две даты: 1017 год и 1920-й. Девять с лишним веков поляки жили мечтой о русских землях и порой были очень близки к осуществлению своей мечты.

     В 1349 году Казимир Третий подчинил своей власти Галицко-Волынскую Русь. В 1480-м Казимир Четвертый, будучи в сговоре с золотоордынским ханом Ахматом, когда хан предпринял поход на Москву, пытался захватить Новгород и Псков. В 1571 году Сигизмунд Второй Август подбил крымского хана Давлет-Гирея к набегу на Москву. В 1581 году Стефан Баторий осадил Псков.

     В 1604-м Сигизмунд Третий организовал вторжение в Россию Лжедмитрия Первого во главе войска, собранного и вооруженного на средства польских магнатов. В 1605 году самозванец со своей польской супругой Мариной Мнишек уселись в Московском Кремле. В 1608 году из той же Польши приперся Лжедмитрий Второй, Тушинский вор, осадил Москву и Троице-Сергиев посад. Тогда поляки, как немцы в 1942 году, дошли до Поволжья, заняли почти половину страны. В августе 1610 года королевич Владислав был провозглашен русским царем, а в сентябре поляки опять пошли на Москву, но посадить королевича на русский трон не удалось. Тот же Сигизмунд 22 месяца осаждал Смоленск и в июле 1611 взял его, как в июле 1941-го — немцы. Но если немцам удалось просидеть в городе только два с небольшим года, то поляки далеко превзошли их: они просидели до 1667 года, т.е. раз в 25 дольше. Когда королевич стал королём Владиславом Четвертым, то в 1617-18 годах предпринял новый неудачный поход против России, но только в результате войны 1632-34 годов окончательно отказался от претензий на русский престол.

     В 1663-64 годы Ян Второй Казимир опять поперся на Киев, на Левобережную Украину. Только по "вечному миру" 1686 года Польша отказалась от претензий на Киев и на другие наши земли, но, как знаем, в 1920 году опять вспомнила о них и предалась мечтаниям. В 1812 году из восьми корпусов Наполеона, вторгшихся в Россию, один был польский корпус Понятовского. Так что на Бородинском поле есть и польский прах. Наконец, после войны 1941-45 годов у нас в плену оказалось 62 тысячи поляков. А сколько их всего воевало против нас?

     Если называть имена и факты, то ещё в 1934 году, за пять с лишним лет до пакта Молотова—Риббентропа, между Польшей и фашистской Германией был заключён совершенно однозначный пакт Бека—Риббентропа о ненападении сроком, как и у нас, на 10 лет; в 1935 году за четыре с лишним года до нас мир узнал о весьма однозначном пакте Хора—Риббентропа между Англией и фашистской Германией, вопреки Версальскому мирному договору, разрешавшем Гитлеру продолжать уже начатое создание и вооружение армии. Договор был заключён, даже несмотря на решительный протест Франции, направленный в Лондон. Однако в 1938 году Франция, боясь отстать, и сама заключила подобный английскому столь же вопиюще однозначный пакт Бонне—Риббентропа с фашистской Германией о "мирных и добрососедских отношениях". 7 июня 1939 года Латвия и Эстония подписали с фашистской Германией договора об однозначной, но двусторонней дружбе. Вы поняли? Вся Европа задолго до нашего пакта лобзалась с Гитлером взасос, но только нам цивилизованные гады шьют аморалку!

     И это ещё притом, что на нас Германия напала, наплевав на два добрососедских договора, подписанных министрами и ратифицированных высшими органами государственной власти, но на Западе Гитлер такой невоспитанности себе не позволял. Как же-с, Европа! Договор с Польшей, например, просуществовав пять с лишним лет, был денонсирован 29 апреля 1939 года — за четыре месяца до объявления ей войны. Нам бы такие четыре месяца!.. Англо-германское морское соглашение Гитлер расторг тогда же, 28 апреля, тоже заблаговременно.

     А ещё 26 ноября 1936 года был заключён "Антикоминтерновский пакт" между Германией и Японией, к которому вскоре присоединилась Италия, а затем — Испания, Румыния, Венгрия, Болгария, Дания, Финляндия, Хорватия, Словакия и даже Маньчжоу-го. Если всё это совокупить, то что ж получается, православные? В каком мире жили советские люди?!

     Это, во-первых, а во-вторых — да, наш Верховный Совет стараниями Александра Яковлева, два дня терзавшего депутатов, действительно осудил пакт. Но разве этим всё и кончилось?! Вот раскрываю я газетку, которую никогда не выписывал, но мне её вот уже несколько лет задарма суют в почтовый ящик. Большая статья: "70 лет назад Москва сумела на два года оттянуть начало войны". Что в статье? Читаю: "Понятно, почему сейчас проявляется такой интерес к пакту. Это очень удобно, чтобы опять обвинить Советский Союз в том, что он в какой-то степени виноват в развязывании Второй мировой войны. При этом, говоря о пакте Молотова—Риббентропа, на Западе стараются не касаться Мюнхена". Как и упомянутых выше тёплых договоров с фашистской Германией множества стран от Англии, владычицы морей, до лимитрофной Эстонии, жившей за счёт поставок в ту же Англию гусятины.

     Читаю дальше: "А ведь Мюнхен уж куда как наглядно показывает, к чему приводит политика соглашательства". А Путин сказал: "Сговор в Мюнхене подтолкнул к разобщению объективных союзников в борьбе с нацизмом, вызвал между ними взаимное недоверие и подозрительность". Ошибаетесь, учитель. Во-первых, недоверие существовало и до Мюнхена… Уж куда дальше: Советский Союз, имевший с Чехословакией договор о взаимной помощи, уже двинул войска к границе, чтобы помочь ей в 1938 году, а его, при всём этом, не пригласили в Мюнхен даже в качестве наблюдателя. Во-вторых, "союзниками" с Англией и Францией в борьбе с нацизмом мы тогда уж никак не были. Совсем наоборот: они делали всё, чтобы побыстрей натравить на нас нацистов. Восемь месяцев при всём оружии и амуниции сидели за линией Мажино и всё ждали, ждали, отлучаясь только в публичные дома. И дождались такой оплеухи от Гитлера, что через три недели взмолились о мире.

     "Мы выбрали из двух зол меньшее, — говорится в статье дальше, — Советский Союз мог оказаться перед лицом объединенной атаки и западных стран, и фашистской Германии. А в тылу у нас была Япония".

     Да, вот западные страны только что названы, а именно в эти дни шли жестокие бои на Халхин-Голе. Как раз 23 августа, когда был заключён пакт, наши войска нанесли сильнейший удар японским агрессорам. Это стало отрезвляющим событием для японцев. Немцы подумали, что японцы союзник не очень крепкий. А те сочли этот пакт, о котором немцы даже не предупредили их, предательством со стороны Германии. И 13 апреля 1941 года, ничего не сказав немцам, товарищам по "Антикоминтерке", они тоже заключили с нами пакт о нейтралитете.

      ТУТ УМЕСТНО ВСПОМНИТЬ о некоторых обстоятельствах, предшествовавших и сопутствовавших заключению нашего пакта с Германией в 1939 году. Англии и Франции под влиянием общественности своих стран пришлось всё-таки согласиться на наше настойчивое предложение о переговорах для создания системы коллективной безопасности. И вот стороны составили делегации. Нашу возглавил нарком обороны и член Политбюро маршал К.Е.Ворошилов, её членами были начальник Генштаба Красной Армии маршал Б.М.Шапошников, нарком и главнокомандующий Военно-Морским Флотом Н.Г.Кузнецов и другие высокопоставленные лица. А там? Какие-то полузабытые отставники да служаки второго-третьего ряда. Английскую миссию возглавлял адъютант короля адмирал Р.Дракс, французскую — генерал Ж.Думенк, бывший начальник штаба армии генерала Вейгана во время Первой мировой войны. Это было просто свинство, тем более обстановка напряженная, время дорого, а британцы предпочли самолёту какое-то морское корыто едва ли не прошлого века, на котором из Лондона до Ленинграда гребли с 5 по 11 августа. Целую неделю!

     Но и это не всё. Понятно, что участники такого рода переговоров должны иметь от своих правительств соответствующие письменные документы, подтверждающие их полномочия. Так, на первом же заседании 12 августа обнаружилось, что у бриттов никаких документов нет. Тогда адъютант короля сказал: "Если было бы удобным перенести переговоры в Лондон, то он имел бы все полномочия". Климент Ефремович аж расхохотался, как и другие члены нашей делегации: "Да не лучше ли мне сбегать за вашими документами в Лондон?"

     Просто цирк! И всё-таки советская делегация согласилась начать переговоры. Как выяснилось уже после войны, у англичан и французов была только одна задача — тянуть время. Ни договариваться о чем-то, ни подписывать что-то они не собирались. И вот ещё что. Ясно, что такие переговоры ведутся при закрытых дверях. И у нас все двери были плотно закрыты. А в лондонских газетах, к удивлению даже самого английского посла Уильям Сидса, входившего в состав миссии, появлялись сообщения о ходе переговоров. И Сидс писал своему министру: "Я, как лицо ведущее переговоры, оказываюсь в невероятном положении перед Молотовым, когда, например, лондонская газета публикует наши предложения о секретном приложении к договору почти в тот же самый момент, когда я предлагаю это Советскому правительству" (Правда и ложь о Второй мировой войне. М., 1983, с.61). Ну, разве джентльмены так себя ведут — как торговки на базаре! Но заметьте: они предлагали нам секретное приложение к договору, а ныне за такое же приложение к нашему договору с немцами без устали клеймят нас.

     К тому же, в Кремле стало известно, что англичане затеяли тайные переговоры с Германией о разделе сфер влияния. И тут уровень был совсем иной. С 7 августа в переговорах принимал участие Геринг, второе лица Рейха. 10 августа близкий Гитлеру комиссар Лиги Наций в Данциге Бурхарт встретился в Базеле с дипломатами Англии и Франции, которым передал письмо самого фюрера с предложением присоединиться к походу против СССР (Ю. Емельянов. Европа судит Россию. М., 2007, с.310). 16 августа Риббентроп встретился в Берлине с высоким представителем ВВС Англии бароном де Роппом. 21 августа английский посол в Берлине Невиль Гендерсон сообщал в свою столицу: "Всё готово, чтобы Геринг прибыл в четверг 23 августа в Чекерс" (резиденцию английского премьера Чемберлена). В ходе переговоров выяснилось, что Польша и Румыния отказываются пропустить через свои западные границы Красную Армию, чтобы она защитила их восточные и южные границы...

     И в этот-то звенящий час Гитлер, начавший закидывать удочку ещё в мае, обратился к Сталину с прямой просьбой срочно принять его министра иностранных дел для заключения договора о ненападении. И Сталин, вполне убедившись, что в Москву приехала не дипломатическая миссия, а бродячий цирк шапито, действительно выбрал из двух зол меньшее.

     И вот вывод, который делает автор бесплатно попавшей мне в руки статьи: "Благодаря пакту Молотов—Риббентроп мы получили почти двухлетнюю отсрочку. Пакт был правильным шагом!"

     Кто ж автор этой статьи? Юрий Михайлович Хильчевский, руководитель Центра истории Российской дипломатической службы, знаток проблемы, высокого класса профессионал. Где же он осмелился в защиту политики Советского Союза так уверенно высказать суждение, решительно противоположное взгляду главы правительства? Оказывается, именно в правительственной "Российской газете" (2009, №155), можно сказать, в персональном органе тов.Путина.

     Путин пишет: "Мы помним всех поляков, которые первыми встали на пути агрессора...". Он помнит всех! Прекрасные слова, но, во-первых, даже в порыве пламенной любви не следует забывать мужество и страдания других, а не только любимцев. Уж если говорить о том, кто первым встал на пути агрессора, то это были абиссинцы, на которых ещё в 1935 году в третий раз напала фашистская Италия. А в 1936-м республиканская Испания встала на пути доморощенных и германо-итальянских фашистов. В 1937-м — китайцы на пути японских захватчиков. И только через два года — Польша. Во-вторых, Англия и Франция дали Польше решительные, твердые, категорические гарантии немедленной помощи в случае нападения Германии. А если бы гарантий не было, то ещё неизвестно, тверже ли держалась бы Польша, чем Австрия и Чехословакия. Абиссинцам же, испанцам и китайцам никто никаких гарантий не давал...

      Наконец, несправедливо забывать, что нищие абиссинцы сопротивлялись всё-таки семь месяцев, испанцы — почти три года, а китайцы, несмотря на захват японцами и Пекина, и Шанхая, восемь лет продолжали борьбу, потеряли около 35 миллионов убитыми и, вместе с СССР и США, победили. А в Польше правительство в первые же дни бежало из столицы, потом — в Румынию и Англию. И страна была разгромлена в три недели. Выходит, отмечая 1 сентября прошлого года 70-летие начала Второй мировой войны, Путин и Туск показали своё неуважение к подвигам и жертвам других народов: война началась гораздо раньше. И об этом ясно сказано в замечательном "Кратком курсе".

1