Тронуть нельзя оставить

Тронуть нельзя оставить

Панорама

Тронуть нельзя оставить

МОСКОВСКИЙ ВЕСТНИК

Депутат Мосгордумы о пользе и вреде переименований

Где, после какого слова ставить запятую между словами, вынесенными в название? Вопрос непростой. Вот в Москве снова заговорили о переименовании всего, что связано с именем Петра Войкова: района, станции метро, нескольких проездов. Инициативу проявил депутат Госдумы Владимир Мединский. Её бросились обсуждать в прессе. Как быть? Своими соображениями делится председатель Комиссии по культуре и массовым коммуникациям Мосгордумы, народный артист России Евгений ГЕРАСИМОВ.

Щукино – район не новый

На мой взгляд, главный недостаток большинства обращений о переименованиях в столице – в их незавершённости. Предлагается или «убрать» какое-то имя из городской топонимики по политическим, историческим причинам, или что-то назвать именем прославившегося человека. Но возникают вопросы: если убирать некое название, то что давать взамен? И если переименовывать, то какую улицу и почему именно её? Много вопросов, на которые инициаторы ответов обычно не дают. Сейчас чаще всего среди причин переименования называется «тоталитарное прошлое» героя. А коль так, то надо убрать, и дело с концом!

Опыт, и не только наш, но и мировой, показывает, что переименования вписываются в топонимическую ткань города, когда новое (или возвращённое) название несёт точный исторический, культурный или легендарный смысл, связанный с данным местом. Когда это соблюдается, процедура наименования или переименования объяснима, не носит сиюминутности, вызванной веянием переменчивых политических ветров. Так на карту Москвы вернулись Красные Ворота, Чистые пруды, Мясницкая, Лубянка, Маросейка, Охотный Ряд, Китай-город и т.д. Эти названия органично вернулись в городскую топонимику, из которой их когда-то, по сути, насильственно изъяли.

А вот по поводу переименования станции метро «Измайловский парк» в «Партизанскую» дискуссия длилась около трёх лет. И дело не в том, что партизанское движение, сыгравшее огромную роль в двух наших Отечественных войнах, не заслуживает увековечения. Но это название явно вступало, если так можно сказать, в конкуренцию с гораздо более старым корнем прежнего названия «Измайловский парк» – «Измаил», «Исмаил». Ведь татарские слова в названиях московских улиц и окрестных деревень стали появляться в конце ХIV века, когда на службу к московским великим князьям переходили так называемые служилые татарские царевичи. Им с их «дворами» и отрядами давали «в кормление» ближние сёла, и татарские названия естественным образом закреплялись в московской топонимике. Так что «историческому» названию позднего происхождения трудно соперничать с названием, пришедшим из ХIV века. Хорошо ещё, что в этом случае стародавний корень сохранился в названии соседней станции метро «Измайловская». Иначе целый исторический слой на метромагистралях был бы нарушен. Словом, переименование – вещь деликатная. А сама наука топонимика очень важна. Анализируя названия населённых пунктов, улиц, площадей, рек, гор, других географических объектов, историки и учёные могут значительно сузить границы поиска того или иного упомянутого в источниках события или эпизода.

Так, например, в конце ХХ века в Англии удалось обнаружить места древнейших поселений V–VI веков, связанных с именем легендарного короля Артура. Взяв наиболее популярное произведение артуровского цикла – «Смерть Артура» Томаса Мэлори, учёные выделили из него группу топонимов и, отталкиваясь от них, пошли в глубь веков. Постепенно отсекая поздние наслоения, выделили топонимическое «ядро», которое с высокой долей вероятности удалось наложить на современные карты, что дало археологам конкретные «точки» для раскопок. В результате был обнаружен ряд интереснейших артефактов, позволивших уточнить современные представления о периоде истории, когда жил король Артур.

Если же вернуться в Москву, то показательным стал анализ названия района Строгино. Можно считать установленным, что слово это происходит от термина «острога» и связано с рыболовством. Из летописных источников известно, что во времена царя Алексея Михайловича жители сёл, находившихся на территории нынешних районов Щукино (тоже говорящее название) и Строгино, платили двору натуральный налог – рыбой. Получается, что тут тогда жили рыбаки, причём задолго до XVII века, поскольку к тому времени их промысел стал уже традицией. Иными словами, так называемые новые районы Москвы Щукино и Строгино стоят на месте древних поселений, тесно связанных с городом и с вполне определённым родом человеческой деятельности.

Что будет на табличках через 200 лет?

На москвичей старшего поколения пришлись три массовые волны переименований: после Гражданской войны, в период хрущёвской «оттепели» и в 90-е годы прошлого века. Точечные же изменения названий происходили в течение 70–80 лет. Хотелось бы взглянуть на эту «топонимическую чехарду» глазами потомков. Если сохранится большинство нынешних названий, они будут в недоумении: неужели сравнительно небольшой по историческим меркам советский период был настолько определяющим для тысячелетнего государства, что в честь его деятелей надо было назвать столько улиц и площадей?! Сейчас более 150 столичных улиц и переулков носят имена революционеров. Плюс к этому улицы и проспекты, названные в честь годовщин Октября, деятелей международного коммунистического и рабочего движения, партийных руководителей послевоенного периода.

Однако можно предположить, что у наших потомков лет через 200, скорее всего, такой возможности не будет. Не исключено ведь, что за это время на городскую топонимику ляжет ещё не один слой переименований. Почему-то исполнительная власть в любые времена стремится увековечить себя в архитектурных, монументальных символах и в городской топонимике. При такой традиции на представительную власть, призванную защищать интересы большинства горожан и саму историю, ложится, на мой взгляд, обязанность, во-первых, максимально строго подходить к попыткам внедрения новых названий (как и установки новых монументов) и, во-вторых, очищать карту города от скоропалительных, не продуманных до конца решений предшественников. Опираясь при этом, естественно, на поддержку избирателей.

И теперь я хотел бы вспомнить изначальный тезис: даже с учётом самых благих намерений, даже во имя восстановления не только исторической, но и человеческой справедливости (как в случае с Петром Войковым) призыв «переименовать, потому что такого не должно быть» звучит не очень корректно. Желательно, чтобы предложение было полным: изменить название с такого-то на такое-то по таким-то причинам. Проблем с «историчностью» возникать не должно. В Москве и ближайших окрестностях фактически не может быть совершенно «новых» улиц или площадей. За тысячу как минимум лет существования тут крупного поселения буквально всё пропиталось историей. Торговые ряды, ремесленные слободы, ворота в городских стенах, места сражений, которых только в непосредственной близости от кремлёвских стен прошли десятки, места встреч наиболее чтимых икон или победоносных войск – это находило отражение в городской топонимике, но нередко было погребено под давлением новообретённых названий. В случаях такого подхода к переименованиям нам, представителям законодательной власти, реально будет что рассматривать и над чем работать.

Что почём

Ежегодно в правительство Москвы, в Мосгордуму и в Госдуму поступает как минимум полтора десятка обращений о переименованиях. Многие достойны обсуждения, для чего в Москве создана комиссия по переименованию территориальных единиц. Поступающие предложения добросовестно рассматриваются. Однако в своих решениях комиссия нередко вынуждена руководствоваться не только историческими или этическими соображениями. В случае с изъятием имени Войкова из городского обращения в «зону адресного поражения» попадают около 5 тысяч жителей (они проживают в трёх Войковских проездах), которым потребуется новый штамп в паспорте, десятки, а то и сотни частных фирм, которым придётся менять реквизиты. Переименование станции метро влечёт за собой замену всех карт, переименование района – выпуск новых городских карт, переименование улиц – замену табличек на домах. И т.п. Всё это – ощутимые для городского бюджета затраты. Наверное, данный фактор особо повлиял на решение комиссии, которая заявила, что «переименование объектов, связанных с именем Войкова, не подпадает ни под одну из трёх прописанных в законодательстве статей».

Что ж тогда – оставить всё, не очищать городскую топонимику от одиозных с современной точки зрения названий? Разумеется, нет. Логичнее было бы процесс изменения топонимических названий из непрерывного и во многом случайного сделать дискретным и более объективным. Конкретно: раз в два, а при трёхгодичном бюджете, к которому мы возвращаемся, – раз в три года собирать совещание с привлечением руководителей города, специалистов, представителей общественных организаций и принимать решения по предложениям, подготовленным комиссией по переименованиям территориальных единиц. При этом в бюджете заранее предусмотреть средства на эти цели. Таким образом, изменение городских карт и схем можно запланировать и профинансировать один раз в три года. Так же как запланировать финансирование обеспечения условий для наиболее удобного внесения изменений в паспортные данные москвичей и реквизиты фирм, попавших в зону адресного изменения.

В этом суть предложений, которые я передал в Государственную Думу. В ответ председатель Комитета по культуре Госдумы Григорий Ивлиев написал, что готов оказать содействие в подготовке соответствующего законопроекта (по нашим законам наименование объектов городской топонимики – прерогатива субъекта Федерации). Если инициативу поддержат и в Москве, то процесс введения новых и возвращения старых названий станет более плановым, регулируемым и прозрачным. А это избавит его от того налёта истеричности и популизма, которые пока ему присущи.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: