Вторая неделя

Вторая неделя

В понедельник, 14 сентября, Комитет 40 собрался, с тем чтобы изучить полученные донесения и определить, какие меры следует принимать: «Комитет с исключительным вниманием проанализировал отчет, подготовленный ЦРУ на основе «хладнокровных анализов» посла и резидентуры, где суммируются возможные политические и военные решения в рамках ситуации, сложившейся в Чили в результате выборов. Дискуссия сосредоточилась вокруг маневра под названием «Гамбит Руби Гольдберга» (другое название «Гамбита Алессандри»).

Резидентура направила самостоятельный отчет, отличный от отчета посла… Что значит резидентура ЦРУ?

Расположенная, как правило, в столице под видом дипломатической миссии, резидентура является центром разведывательной сети ЦРУ в данной стране. Руководит резидентурой резидент (обозначаемый буквами COS — Chief of Station) и его заместитель. Штат сформирован из сотрудников ЦРУ; каждому поручен свой участок работы. Это — исполнители. В некоторых странах существуют резидентуры не только в столице, но и в других городах. Они находятся в подчинении резидента и управляются подрезидентами (СОВ — Chief of Base).

В принципе резидентура несет прямую ответственность за проведение всех операций ЦРУ в данной стране. Тем не менее некоторые сверхсекретные задания, как это будет видно в дальнейшем, иногда выполняются без ее ведома. Впрочем, резидент, как правило, информирован.

Резидентура ежедневно отчитывается о своей деятельности региональному отделу Оперативного управления в Вашингтоне (см. ниже).

О повседневной деятельности одной из резидентур в Латинской Америке говорит наиболее интересный из опубликованных документов — Ф. Эйджи, «Дневник сотрудника ЦРУ»[12].

«На посла Корри возложена миссия по установлению непосредственного контакта с президентом Фреем, чтобы выяснить, согласен ли он действовать в соответствующем направлении.

Сумма в 250 тыс. долл. выделена комитетом для «секретной поддержки проектов, которые Фрей или его доверенные лица сочтут целесообразными»[13]. Кроме того, было решено, что ЦРУ развернет агитационную кампанию, подчеркивая опасности возможного прихода Альенде к власти» (ЦРУ. Памятка о нашем решении действовать секретно в связи с чилийскими президентскими выборами в сентябре 1970 года). […]

ВТОРНИК, 15-е. ИНСТРУКЦИЯ ПРЕЗИДЕНТА

15 сентября 1970 г. в Белом доме состоялось совещание, на котором присутствовали президент Никсон, Генри Киссинджер, помощник президента по вопросам национальной безопасности, Ричард Хелмс, директор ЦРУ, и Джон Митчел, министр юстиции. Тема совещания — по¬ложение в Чили.

Заметки, сделанные Ричардом Хелмсом в эти часы, красноречиво характеризуют как содержание дискуссии, так и инструкции президента:

У НАС МОЖЕТ БЫТЬ ОДИН ШАНС ПРОТИВ ДЕСЯТИ, НО НУЖНО СПАСТИ ЧИЛИ… СТОИМОСТЬ ОПЕРАЦИИ НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ… СВЯЗАННЫЙ С ЭТИМ РИСК ВО ВНИМАНИЕ НЕ ПРИНИМАТЬ… ПОСОЛЬСТВУ ДЕРЖАТЬСЯ В СТОРОНЕ… АССИГНУЮТСЯ 10 МЛН. ДОЛЛ. НАЛИЧНЫМИ, В СЛУЧАЕ НЕОБХОДИМОСТИ И БОЛЬШЕ…РАБОТАТЬ КРУГЛОСУТОЧНО — ВЫДЕЛИТЬ ЛУЧШИХ АГЕНТОВ… СОСТАВИТЬ ПЛАН ОПЕРАЦИИ… ИСТОЩИТЬ ЭКОНОМИКУ… 48 ЧАСОВ НА РАЗРАБОТКУ СТРАТЕГИИ.

Давая свидетельские показания комиссии по расследованию, Ричард Хелмс заявил, что, насколько ему помнится, с заседания 15 сентября он вынес «впечатление, что президент совершенно недвусмысленно настаивал на том, чтобы было что-то сделано. Как сделать — безразлично, и он выразил готовность выделить на это необходимые средства… Этим приказом он давал нам карт бланш… Именно в тот день я покинул овальный кабинет [кабинет президента] с самыми широкими, чем когда-либо, полномочиями».

Ричард Хелмс утверждал также, что совещание 15 сентября, на котором присутствовал президент Никсон, могло быть вызвано присутствием в Вашингтоне Аугустина Эдвардса, владельца газеты «Меркурио» в Сантьяго. В то утро Генри Киссинджер и Джон Митчел завтракали в обществе Эдвардо и Дональда Кендала, президента «Пепси-кола компани», по просьбе последнего. Беседа касалась политической ситуации в Чили и трудностей, которые переживают «Меркурио» и другие враждебные Альенде течения. Вот что сказал об этом Хелмс:

«Я помню, что перед этим совещанием [с президентом Никсоном] директор «Меркурио» прибыл в Вашингтон и меня попросили посетить его в отеле, где он остановился; это свидание было устроено с помощью Дональда Кендала, владельца «Пепси-кола компани»… Я совершенно убежден, что именно присутствие Эдвардо в Вашингтоне побудило президента созвать совещание, на котором я сделал уже упомянутые здесь записи; Кендал сообщил о взгляде Эдвардо на события в Чили». […]

Воспоминания Генри Киссинджера о совещании 15 сентября совпадают с рассказом Ричарда Хелмса. Хотя д-р Киссинджер не припоминает, чтобы указания президента были так определенны, как это утверждает Хелмс, в своих показаниях он действительно заявляет:

«…Из совещания 15 сентября прежде всего следовало, что Хелмсу было поручено сделать все от него зависящее, чтобы помешать Альенде стать президентом… Президент Никсон, бесспорно, хотел, чтобы Хелмс вдохновил чилийскую армию на совместные с нами действия или на самостоятельную борьбу с Альенде». […]

Ричард Хелмс родился в 1913 году в Пенсильвании в семье промышленников и банкиров. Его школьные годы частично проходят в Швейцарии, где он научился бегло говорить по-немецки и по-французски. Закончив образование в Соединенных Штатах, он в 1935 году возвращается в Европу в качестве корреспондента агентства Юнайтед Пресс; интервью с Гитлером сделало его знаменитым.

В самом начале войны благодаря знанию нескольких языков и опыту журналиста он получает назначение в Управление стратегических служб. В ЦРУ он с момента его образования в 1947 году.

В 1961 году, во время операции в заливе Кочинос, был заместителем начальника Оперативного управления. После провала этой операции его непосредственный начальник Ричард Биссел вынужден был подать в отставку, и Хелмс назначается его преемником. Затем он занимает пост заместителя директора ЦРУ, а в 1966 году становится директором. В 1973 году покидает ЦРУ и назначается послом Соединенных Штатов в Иране.

Суждение компетентных лиц о Ричарде Хелмсе: «Преемнику Биссела Ричарду Хелмсу, хотя он и занимал тогда пост заместителя начальника Оперативного управления, удивительным образом удалось избежать участия в операции в заливе Кочинос. Несколько лет спустя один из сотрудников ЦРУ был изумлен, узнав, что в архивах этого учреждения не существует ни одного документа, который мог бы каким-нибудь образом свидетельствовать об ответственности за нее Хелмса, хотя тот курировал большую часть операции. Этот человек, впрочем, не подвергал критике принципы работы Хелмса. Он просто выразил свое восхищение ловкостью и точностью суждений человека, который каждый раз тщательнейшим образом избегал ставить свою подпись под каким бы то ни было документом, относящимся к этому делу, даже тогда, когда оно было еще в стадии проекта» (Victor Marchetti et John Marks).

СРЕДА,16-е. ЛЭНГЛИ [14]

На следующий день, то есть 16 сентября, Ричард Хелмс созвал рабочее совещание ЦРУ, чтобы проанализировать чилийскую ситуацию. Во время совещания он довел до сведения коллег свое понимание инструкции президента:

«Директор поставил группу в известность о решении, принятом президентом Никсоном: перспектива Чили, возглавляемого правительством Альенде, неприемлема для Соединенных Штатов. Президент поручил ЦРУ помешать приходу Альенде к власти или, если это не удастся, свергнуть его. Он разрешил управлению, в случае необходимости, истратить на это мероприятие 10 млн. долл. Кроме того, ЦРУ должно будет выполнить эту миссию, не вступая ни в какие отношения ни с государственным департаментом, ни с министерством обороны» (меморандум ЦРУ). […]

Ни один из сотрудников ЦРУ не мог себе представить, что убийство могло фигурировать среди распоряжений, отданных Хелмсом.

Вопрос сенатора Харта из Колорадо:…Подразумевала ли физическое уничтожение карт бланш, которую вы получили, чтобы помешать Альенде вступить на пост президента?

Ответ Хелмса: Я, во всяком случае, так этого не понял. Когда я был поставлен во главе ЦРУ, то уже тогда решил, что во время моего управления мы не должны ввязываться в подобные авантюры, и я отчетливо дал понять это моим людям. Впрочем, я думаю, они сами вам об этом скажут. […]

ЧИКАГО

В ту же среду Генри Киссинджер встретился с ответственными сотрудниками основных чикагских газет. В конце встречи ему был задан ряд вопросов о положении в Чили. Ответы Киссинджера не предназначались для публикации полностью и в любом случае не должны были приписываться непосредственно ему — в Соединенных Штатах это называется «инструктаж». Вот несколько выдержек из его ответов:

«Кто теперь поверит, что в случае победы Альенде смогут состояться новые свободные выборы в Чили… Сегодня легко предвидеть, что если Альенде победит, то, весьма возможно, за несколько лет он приведет к власти коммунистическое правительство. В этом случае мы получили бы коммунистическое правительство не на острове в открытом море [Куба], у которого нет традиционных связей и влияния в Латинской Америке, а в одной из крупнейших стран континента, где это правительство могло бы установить тесные связи с правительствами Аргентины, Перу и Боливии… Именно поэтому мы не должны себя обманывать, считая, что приход к власти Альенде не представит серьезных проблем для нас, для демократических сил, для проамериканских сил в Латинской Америке и, разумеется, для всего западного полушария» (из второго доклада Черча, озаглавленного «Секретная деятельность в Чили, 1963–1973». Вашингтон, 4 декабря 1975 г.).

Именно во время этого «инструктажа» Киссинджер намекнул на возможное политическое влияние социалистического эксперимента в Чили на Францию и Италию.

Впоследствии «Нью-Йорк таймс» так прокомментирует слова Киссинджера: «Государственный департамент намеренно обошел молчанием положение в Чили… «Чикагский инструктаж» наводит на мысль о том, что в правительстве в настоящее время намечается расхождение во взглядах» («Нью-Йорк таймс», 23 сентября).

БУЭНОС-АЙРЕС

Поток чилийских беженцев, охваченных паникой из-за перспективы прихода к власти президента-марксиста…

Многие богатые чилийцы считают, что следует ожидать худшего. Многие из них приняли решение покинуть Чили на неопределенный срок. Большинство беженцев отправилось в близлежащую Аргентину.

В Буэнос-Айресе в гостиницах нет свободных мест, и в Мендосе, у чилийской границы, они переполнены беженцами. Квартирные агентства завалены запросами…

Нет официальных данных о численности чилийских беженцев, но считается, что после 4 сентября сюда прибыло несколько десятков тысяч семей.

Беженцы пытаются обменять на доллары столько денег, сколько могут, с тем чтобы положить их в банки или отправить друзьям в Соединенные Штаты. Этот поток затронул валютные резервы Аргентины… и по слухам, правительство намеревается установить контроль за обменом валюты.

«У меня такое впечатление, — отметил один финансовый эксперт, — что большинство действительно богатых чилийцев вывезли свои деньги из Чили уже давно и, разумеется, до выборов. Сегодня же спасается бегством мелюзга» (Малькольм У. Браун, корреспондент «Нью-Йорк таймс» в Буэнос-Айресе, 16 сентября 1970 г.).

ПЯТНИЦА, 18-е. КАРАМЕССИНЕС

Совещание Хелмс — Карамессинес — Киссинджер в Белом доме. Как свидетельствуют записи, сделанные Хелмсом на совещании 15 сентября, Киссинджер хотел, чтобы ему был представлен план в течение 48 часов. По данным архива ЦРУ, о перспективе военного переворота говорилось очень мало. Разговор шел скорее вокруг «уровня экономического вмешательства применительно к чилийской ситуации». Эффективность экономического давления будет снова обсуждаться позднее, в последние дни сентября. По замыслу инициаторов экономического «давления», оно должно было побудить президента Фрея принять решение, получившее название «Гамбит Фрея» (в отличие от «Гамбита Алессандри», «Гамбит Фрея» разыгрывается следующим образом:

1) под предлогом того, что необходимо избежать гражданской войны, и по просьбе самого Фрея военная хунта берет власть в свои руки; 2) хунта объявляет новые президентские выборы;3) Фрей, который уже не является президентом, может выставить свою кандидатуру, не нарушая конституции;4) Фрей избирается законным путем;5) военные возвращаются в казармы).

В эту пятницу Хелмс отправляется в Белый дом в сопровождении человека, которому предстоит сыграть ключевую роль в осуществлении президентских инструкций: Томас Карамессинес, начальник Оперативного управления ЦРУ.

Оперативное управление ведет свое происхождение от бывшего Управления координации политики — Office of Policy Coordination (OPC), основанного Трумэном и руководимого вначале Фрэнком Уизнером. В 1951 году это управление и Управление специальных операций были подчинены ЦРУ и преобразованы в Управление планирования, первым руководителем которого был Аллен Даллес, впоследствии директор ЦРУ. Ричард Хелмс также был начальником Управления планирования, прежде чем он стал директором ЦРУ. Позднее Управление планирования превратится в Оперативное управление, иногда еще называемое Управлением «тайных операций».

Это управление — основное из четырех крупнейших управлений ЦРУ.

«Приблизительно две трети персонала тайных служб занимается обычными делами разведки — связь, шпионаж и контршпионаж, остальные — другими формами секретной деятельности. И хотя этих последних относительно немного, их вмешательство во внутренние дела других стран обходится почти в полтора раза дороже шпионажа и контршпионажа (260 млн. долл. по сравнению со 180 млн. долл. в год). Такие большие суммы, выделяемые на секретную деятельность, объясняются высокой стоимостью полувоенных операций и подкупа политических партий, профсоюзов и других объединений за границей» (Marchetti et Marks).

Оперативное управление состоит из трех крупных служб, семи территориальных и нескольких вспомогательных подразделений.

Эти три основные службы выполняют следующие функции:

1. Foreign Intelligence: служба иностранной разведки. Занимается операциями по сбору информации. Эти операции призваны обеспечивать Оперативное управление необходимыми сведениями для нужд Совета национальной безопасности, военных секретных служб или государственного департамента и т. д.

2. Covert Action: служба специальных операций. «Ее функции заключаются в контроле, руководстве и поддержке отдельных лиц и организаций, втянутых в борьбу с коммунизмом во всем мире: организаций молодежи и студентов, средств массовой информации, профессиональных объединений журналистов и юристов, организаций деловых людей и политиков, политических партий и, наконец, правительств. Эта служба имеет нерегулярные военные силы… Различие между этими двумя службами заключается в том, что первая теоретически не должна оставлять следов своей деятельности, тогда как вторая всегда имеет зримые результаты» (Agee).

3. Counter Intelligence: служба контрразведки. Обязана охранять ЦРУ от любых вражеских проникновений и проникать сама в секретные службы других стран, чтобы быть в курсе операций, предпринимаемых против нее.

Географические отделы: страны Западной Европы, советского блока, Ближнего Востока, Дальнего Востока, Африки, западного полушария: Латинская Америка и Канада.

«Эти отделы приблизительно совпадают с административно-географическим делением государственного департамента; это логично, принимая во внимание тот факт, что сотрудники ЦРУ за рубежом работают под прикрытием официальной должности в государственном департаменте» (Marchetti et Marks).

Каждый географический отдел, в свою очередь, делится на отделения, включающие одну или несколько стран или имеющие определенные функции. Эти отделения, в свою очередь, образованы из нескольких секторов — если отделение охватывает не одну, а несколько стран. Так, польское отделение отдела стран советского блока занимается исключительно польскими делами, тогда как центральноамериканское отделение отдела стран западного полушария объединяет различные секторы по делам шести различных стран» (Agee). Сектора находятся в постоянной связи с резидентурами.

Не следует, конечно, забывать об отделе, в сферу деятельности которого входит территория самих Соединенных Штатов (см. часть вторая).

К географическим отделам примыкают вспомогательные подразделения. «Отдел международных организаций курирует связи ЦРУ с профсоюзными, студенческими, профессиональными организациями, союзами молодежи и средствами массовой информации во всем мире» (Agee).

Три других отдела обязаны обеспечивать географические отделы технической помощью: отдел технических служб производит в своих мастерских и лабораториях обычные средства шпионажа — костюмы и грим, миниатюрные камеры, микрофоны, шифры, передатчики и т. д.; отдел заданий и программ разрабатывает планы и программы действий, финансирования системы секретных служб и составляет донесения, подтверждающие своевременность осуществления планов тайных операций, предложенных к одобрению Комитетом 40; отдел оперативного обслуживания обеспечивает «прикрытием» оперативных работников» (Marchetti et Marks).

Наконец, Оперативное управление «располагает аппаратурой, позволяющей составлять указатели к каждой стране по всевозможным рубрикам и соответственно составлять картотеки. Каждый агент, а также различные стадии каждой операции имеют свой индекс. Так, закодированы миллионы имен, что при электронной обработке позволяет легко в них ориентироваться; с другой стороны, воспроизведение микрофильмов автоматизировано, и копию документа можно получить простым нажатием на клавиши, соответствующие данному шифрованному индексу. Подобное устройство позволяет выявить документ из миллионов других и ознакомиться с ним почти сразу» (Agee).

Этой системой служб и отделов, то есть более чем 6 тыс. американских чиновников, не считая нескольких тысяч иностранных агентов, руководил Томас Карамессинес в 1970 году.

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 20-е.

Один из наиболее информированных американских журналистов Тэд Шульц в газете «Нью-Йорк таймс» пишет:

«Официальные круги считают, что у Соединенных Штатов недостаточно политических, экономических или военных средств для изменения направления событий в Чили, даже при ответном желании правительства. «Если смотреть на вещи, как они есть, — отмечает один ответственный правительственный чиновник, — нас обвинят во всем, что будет не ладиться в Чили». […]

Молчание администрации Никсона объясняется отсутствием реального интереса американской общественности к результатам выборов в Чили. Никто не выступил против Альенде, консервативная американская пресса заняла выжидательно-созерцательную позицию, а крупные фирмы не пытались оказать давление на Белый дом или государственный департамент» (Вашингтон, 20 сентября).

КОНЕЦ ВТОРОЙ НЕДЕЛИ

Вслед за совещанием в Комитете 40 14 сентября и инструкциями, данными президентом Никсоном ЦРУ 15 сентября, попытки правительства Соединенных Штатов помешать Альенде вступить в должность стали развиваться в двух направлениях.

Первое, условно обозначенное «Трек-I»[15], заключалось в совокупности секретных действий, одобренных Комитетом 40: попытка подкупа членов чилийского парламента из средств вспомогательного фонда в 250 тыс. долл., экономическое давление, пропагандистская кампания и т. д. Эти мероприятия имели целью побудить противников Народного единства всеми средствами — политическими или военными — помешать приходу Альенде к власти.

Система операций, условно обозначенная «Трек-II», непосредственно вытекала из инструкций, данных президентом Никсоном ЦРУ 15 сентября. Эти операции были призваны сплотить чилийскую армию на борьбу против Альенде и оказать ей самое активное содействие.

Условные обозначения «Трек-I» и «Трек-II» были известны только тем сотрудникам ЦРУ и Белого дома, которые были в курсе инструкций президента Никсона от 15 сентября.

В своих показаниях комиссии по расследованию Киссинджер подчеркнул тесную связь операций «Трек-I» и «Трек-II»: «…Все наши службы были мобилизованы на то, чтобы преградить дорогу Альенде, а также, в рамках операции «Трек-II», на организацию военного переворота».

И действительно, операции «Трек-I» и «Трек-II» в течение месяца, начиная с 15 сентября, велись параллельно.

Посол Корри, официально отстраненный от выполнения задания «Трек-II», получал все более широкие полномочия в содействии военному перевороту. 14 сентября на совещании Комитета 40 он, одновременно с другими «ответственными сотрудниками посольства», получил разрешение на усиление контактов с чилийскими офицерами с целью прощупать их готовность оказать поддержку «Гамбиту Фрея». […]

Что же касается конечной цели, то между «Трек-I» и «Трек-II» существенной разницы не было: обе операции имели целью подготовку государственного переворота. Разница заключалась только в том, что лишь очень незначительному числу сотрудников Белого дома и ЦРУ надлежало знать о прямых контактах ЦРУ с чилийской армией, а также об активном участии ЦРУ в организации государственного переворота, в котором не должен был быть замешан президент Фрей. По словам Киссинджера, все сведения относительно операции «Трек-II» «по соображениям безопасности» должны были непосредственно передаваться в Белый дом. Томас Карамессинес, в то время начальник Оперативного управления, был главным связным ЦРУ и Белого дома в операции «Трек-II». В своих показаниях он объяснил, почему, с его точки зрения, государственный департамент, министерство обороны, Комитет 40 и посол Корри не знали о существовании «Трек-II»:

«Фактически мы никакого выбора не делали. Могу только сказать, что это произошло по двум соображениям. В первую очередь государственный департамент, например, мог бы выставить серьезные возражения, если бы акции «Трек-II» рассматривались на заседаниях Комитета 40.

Другим мотивом было наше общее впечатление, что безопасность предприятия в целом тем вернее, чем ограниченнее круг посвященных в него лиц». […]

Ввиду исключительной щекотливости характера задания «Трек-II» внутри отдела стран западного полушария ЦРУ была создана спецгруппа для практической разработки операций. Именно Томасу Карамессинесу было поручено осуществление ежедневного контроля за ее работой. Группа была сформирована из самых опытных и квалифицированных сотрудников управления. Один из сотрудников ЦРУ, известный своей компетентностью, был отозван в Вашингтон с должности, которую он занимал за океаном, чтобы принять на себя руководство операциями. Исключая начальника отдела стран западного полушария Уильяма Броу[16], его заместителя и начальника чилийского отделения, никому из его сотрудников отдела не было известно о деятельности этой группы.

Даже специалисты по чилийским делам в ЦРУ не были посвящены в тайну операции. Спецгруппа располагала особыми каналами связи с Сантьяго и Буэнос-Айресом для секретной передачи шифротелеграмм о ходе выполнения задания «Трек-II».

Большая часть решений, необходимых для проведения операции, принималась на ежедневных совещаниях Уильяма Броу с Карамессинесом.

Следует подчеркнуть, что все члены спецгруппы настаивали на факте интенсивного давления на них Белого дома. Карамессинес заявил комиссии:

«Киссинджер совершенно недвусмысленно дал мне понять, что он подвергается максимальному давлению для успешного выполнения этого задания и что он, в свою очередь, подвергнет нас максимальному давлению с той же целью».

Заместитель начальника отдела со своей стороны заявил:

«[Это давление] было сильнейшим из всех, которым я был свидетелем или подвергался сам за время моей работы там, оно было поистине нестерпимым». Что касается Броу, то он свидетельствовал: «Мне никогда не приходилось переживать периода столь тяжелого, как период чилийской операции. Я хочу сказать, что это было абсолютно непрерывное давление, которое не прекращалось ни на минуту… Это исходило от Белого дома».

В свидетельских показаниях сотрудники ЦРУ, принимавшие участие в осуществлении «Трек-II», единодушны в одном: все они были убеждены в том, что подобная стратегия имела самые незначительные шансы на успех. Эту точку зрения разделяли все, кто был причастен к делу, на всех ступенях иерархической лестницы. Все утверждают, что казалось, от них требуют невозможного, что риск и вероятные последствия операции были слишком велики. В то же время они знали, что от президента получен категорический приказ, и стремились исполнить его как можно лучше.

Вот некоторые выдержки из их показаний.

Ричард Хелмс, директор ЦРУ:

«…В течение всего совещания [15 сентября в Белом доме] я чувствовал себя очень подавленным, ибо… вероятность благополучного конца подобного рода предприятия в тот момент казалась мне исключительно туманной. В сущности, вся армия была верна конституции… Сроки, какие установил нам тогда шеф на то, чтобы что-то предпринять, кажутся теперь почти немыслимыми… Я покинул совещание с совершенно отчетливым впечатлением, что от нас требуют невозможного и что дьявольски трудно будет убедить их в этом…»

Начальник спецгруппы:

«У меня было ощущение, что риск слишком велик, что дело обречено на неудачу, что мы можем «ошпариться», ввязавшись в эту авантюру… Какие шансы были у нас на успешное проведение государственного переворота или, по крайней мере, на то, чтобы помешать Альенде занять пост президента?.. Один против десяти… Уверяю вас: у всех, с кем я был связан в управлении, доминирующей была мысль: „Господи! И зачем только нам это поручили?!"» […]