Смертию смерть поправ

Смертию смерть поправ

Михаил Кильдяшов

24 апреля 2014 1

Общество

О пасхальном смысле русской цивилизации

Самобытность всякой цивилизации во многом определяется ее отношением к собственной истории. Одни народы безвозвратно отправляют ее в архив или обращаются к ней, как к музейному экспонату. Другие, памятуя о величии в прошлом, скорбят о немощи в настоящем. Третьи, отсекая наследие предков, пытаются начать свое летоисчисление с нуля. И лишь в России отношение действительности к истории всегда было отношением не настоящего к прошлому, а живого к живому, сущего к сущему.

Потому русская история - это не статистический хронограф, не череда сухих фактов и событий. Русская история - это всегда летопись, которая складывается из ратных подвигов, дипломатических побед, самоотверженного труда, духовных воззваний и поэтических прозрений. Подлинная русская летопись создается молитвенным усилием, сосредоточением ума и сердца, в ней воплощается не временная земная правда, а вечная Божественная истина, когда "В словах легковесности нету, Поспешности нет никакой". Именно с таким усердием созидал русскую историю летописец Нестор, и эту искру средневековой свечи стремились возжечь в своих трудах Карамзин и Ключевский, Сергей Соловьев и Лев Гумилев, отчего русская историческая наука сложилась не просто в историологию, но в историософия - в особое понимание русского пути и русского мессианства.

"Пусть у Европы есть история, но у России - житие", - сказано поэтессой Софией Парнок. Действительно, русская история житийна, она смыкается с библейской историей. Неслучайно мы так долго вели свое летоисчисление от сотворения мира. Русская ось времени лежит на оси Божественной вечности. Русское движение - это не прогресс, а Преображение, о котором в начале ХХ века писал священномученик Илларион (Троицкий). Путь России - это небесный путь восхождения к Божественному идеалу, путь туда, где сияет свет Господнего Преображения, где ожидает "всеобщее единение в Боге". И все русские усилия направлены на то, чтобы не сбиться с этого заветного пути.

Так, всякий русский гений пытается создать свою историческую картину мира, в слове, образе и звуке воплотить то, что неразрывно связывает века и поколения. Эти картины мира не отменяют, а напротив, дополняют друг друга. Смутное время и Пугачевский бунт мы представляем прежде всего по произведениям Пушкина, а Отечественную войну 1812 года - по эпопее Л.Н. Толстого. Петровская эпоха и русский ратный подвиг предстали перед нами на полотнах Сурикова. Пульс советского времени бьется в произведениях Шостаковича.

Особая концепция русской истории сложилась и в творчестве Александра Проханова. Суть ее такова:"Тысячелетняя история русской государственности - это истории нескольких евразийских империй, которые зарождались, достигали невиданного расцвета и обрушивались в "черную дыру", из которой, казалось, не было возврата. Но государство вновь возрождалось, в ином облачении, с иным историческим центром, и вновь повторялись взлёт и расцвет с последующим падением в пропасть. Эта цикличность, смерть государства и победа над смертью, придают русской истории пасхальный характер, в котором русская цивилизация неизбежно воскресает".

Определенную перекличку здесь можно услышать с идеей "Вечной России" Юрия Мамлеева, с которым Проханова связывают тесные творческие и дружеские отношения. По мысли Мамлеева, Россия имеет три ипостаси - историческую, космологическую и метафизическую - последняя из которых является вершинной: "Под метафизической или Вечной Россией понимается сама первоначальная сущность России, её "первообраз", "первоидея", как она потенциально содержится в самом Абсолюте и которая "исходит" из Абсолюта во Вселенную. Эта вечная Россия является метафизической (духовной) основой и исторической России, и любого иного варианта космологической России. Русская идея, взятая на её высшем уровне, и есть проявление этой Вечной России (в более узком смысле под Вечной Россией понимаются только "вечные" черты исторической "России")".

Принципиальные отличия прохановской концепции от мамлеевской состоят в том, что, во-первых, Проханов метафизическим Абсолютом России видит Империю. Во-вторых, в прохановской философии Россия и ее история во всех своих проявлениях не разграничивается на ипостаси - все воплощения имперских смыслов проникнуты Пасхальным светом истории. И в-третьих, что самое принципиальное, несмотря на то, что в истории России Проханов выделяет пять ключевых периодов, с его точки зрения, имперское бытие непрерывно. При умирании одного не случается зарождения чего-то иного, а происходит воскрешение все той же Империи на новом историческом витке, в новых Господних ризах.

На всех своих пяти исторических витках Россия являла великих лидеров и вдохновителей: пастырей и святых, философов и поэтов, полководцев и ратников, тружеников и героев. Рождала гениальные творения слова, кисти и музыки, зодчества и градостроительства, науки и производства, являла иконы, храмы и монастыри. Пасхальность русской истории "угадывается в васильковых глазах ребёнка, в стальных зрачках вернувшегося с войны солдата".

Так, первой Империей стала Киевско-Новгородская. Империя "Софии Новгородской, Софии Киевской. С огромными территориями, населенными славянскими племенами, угро-финнами, кипчаками, жителями Великой степи, норманнами, греками. Эти огромные пространства дышали, двигались. По ним перемещались народы, товары, идеи. За время своего существования, начиная от языческой Руси, кончая Русью крещёной, в недрах этой империи создавались поразительные шедевры, удивительные памятники архитектуры, образцы величайшей духовной мудрости: это "Русская правда", летописи. Совершались великие деяния и сражения, появлялись святые, а также мудрейшие правители". 

Это Империя пассионарного этногенеза, рождения мессианского народа, ставшего скрепой во все последующие периоды имперской истории. Это Империя, породившая ключевые смыслы нашего бытия, определившая наш извечный поиск Божественной правды и веру в Богоданность верховной власти. Это Империя, явившая нам первых русских святых. Именно в пору Киевско-Новгородской Империи произошел судьбоносный выбор веры, который был не слепой случайностью, не дипломатическим ходом, не эстетическим предпочтением князя, а Промыслом Божьим, в чем убеждает "Повесть временных лет", сохранившая свидетельство княжеских посланников: "И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали - на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, - знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми".

Эта Империя даровала нам одно из первых творений русской поэзии, философии и богословия, которое вдохновило всю последующую русскую литературу - "Слово о Законе и Благодати" митрополита Иллариона, ставшее "молитвой к Богу от всей земли нашей". Первый русский митрополит, обращаясь к князю, сквозь века обратился ко всему русскому народу: "Не видел ты апостола, пришедшего в землю твою и своею нищетою и наготою, гладом и жаждою склоняющего к смирению сердце твое. Не видел ты, как именем Иисуса Христа бесы изгоняются, болящие исцеляются, немые говорят, жар в холод претворяется, мертвые востают (Мф. 10,8; Мр. 6.7.12; 16,17; Лк. 10,17). Не видев всего этого, как же уверовал?". И если другие народы "видя не видели" и "слыша не слышали", то русский народ, узрев духовным зраком и услыша духовным слухом поступь Спасителя, уверовал. Так, русская земля стала домом Божиим и на нее впервые пролился пасхальный свет истории.

Эта Империя родила мальчика Онфима, который, учась грамоте, оставил нам на берестяном свитке нетленное послание - рисунок в виде всадника, поражающего своего врага. Этот извечный русский отрок идет из эпохи в эпоху и мужает вместе с Империей, и его победоносное копье летит стрелой времени и поражает аспидов и василисков, как праведное копье Георгия Победоносца.

Вторая Империя - Московская: "возникло сначала Московское государство, потом Великое княжество Московское, затем Московское царство, которое, по существу, было империей: оно, приняв множество языцев, распростёрлось при Иване IV до Тихого океана и объединилось со множеством больших и малых, доселе не ведомых ни миру, ни России народов. И в недрах этой империи, так же, как и в предшествующей, свершаются великие деяния, создаются грандиозные памятники архитектуры: Колокольня Ивана Великого, Василий Блаженный, Рублевские фрески".

Именно в пору второй Империи старец Филофей в своей доктрине "Москва - третий Рим" повторил идею митрополита Иллариона о Богоизбранности русского народа как хранителя подлинного христианского вероучения, воспринятого от апостолов и святых отцов.

В пору второй Империи, "сменив на кольчугу рясу схимника", Пересвет подхватил копье отрока Онфима и устремился на врага. В пору второй Империи Андрей Рублев вновь прозрел Господнее пребывание на русской земле, потому что, по словам о. Павла Флоренского, "если есть "Троица" Рублева - значит, есть Бог".

Третья русская Империя была Романовской: "После собора и избрания на престол Михаила Романова родилась романовская династия. Эта империя длилась 300 лет. 300 лет потрясающего царствования, грандиозных достижений. Чего только не было совершено и содеяно за эти годы! Какие построены города Петром Первым! Какие созданы памятники! Весь Петербург был наполнен блистательными произведениями зодчества. "Могучая кучка" наших музыкантов создавала музыку, не похожую ни на что: ни на итальянскую оперу, ни на грохочущие симфонии Северной Германии. Всплеск такой народности, такой красоты и силы! И, конечно, солнце, солнце нашей поэзии - Пушкин, который явился вершиной Третьей империи. А победа под Бородино, а присоединение Средней Азии, а славные походы Скобелева в Бухару и Хиву, и на Балканы?! Это была поразительная пора. Такого могущества, пожалуй, не достигало ни одно государство Европы: ни Англия кичливая, ни Франция пылко галльская".

Именно в пору третьей Империи Пушкин сказал: "мы зреем не веками, а десятилетиями". Действительно, тот путь, который от Средневековья до Просвещения Европа прошла за три века, мы в итоге петровских реформ преодолели за 25 лет.

Наследниками ратного духа святых Александра Невского и Дмитрия Донского стали солдаты батареи Раевского.

Небывалым духовным цветником расцвело Дивеево, где, по завету Богородицы, преподобный Серафим Саровский велел монахиням выкопать канавку, которую не сможет преодолеть Антихрист, явившийся на Русь. Многодневное моление старца на камне стало символом молитвенного стояния всей России, ее духовной непоколебимости.

Именно в романовской Империи художники и поэты, озаренные пасхальным светом Средневековой Руси, расписывают храмы и создают переложения псалмов и молитв. Вершиной такого Боговдохновенного творчества стал "Каменноостровский цикл" Пушкина, в котором слышно великопостное смирение канона святого Андрея Критского.

Четвертая Империя - Красная, Сталинская - породила особую цивилизацию людей-титанов: "Эта цивилизация обросла заводами, самолётами, танковыми полками, командирами, новой литературой, новой культурой. И сорок первый год сталинская цивилизация встретила, способной отразить страшный удар западных фашистских сил". 

Четвертая Империя, при всех своих противоречиях, со всеми своими преодолениями, во всем своем величии явила миру небывалый технократический и одновременно духовный взлет. Космический спутник, самолет "Буран", Т-34, АК-47 - это воплотившаяся в материи интеллектуальная и духовная энергия. Это техносфера, вдохновленная идеей русских космистов, наполненная энергией великой Победы. Гагарин из рук Егорова и Кантарии принимает Красное знамя и уносит его в космос.

Генерал Карбышев, превращенный в ледяную глыбу в лагере военнопленных и не предавший Отечества, уподобился севастийским мученикам. Специалист по гнойной хирургии, лауреат Сталинской премии, прошедший лагеря - архиепископ крымский Лука (Войно-Ясенецкий) канонизирован как исповедник.

Красная Империя явила себя в романах "Молодая гвардия" и "Как закалялась сталь", просияла гениями Твардовского, Цаплина, Свиридова.

Все это, слившись в единый ансамбль, симфонию доказывает, что в русской пасхальной истории нет безбожных периодов есть лишь периоды особо ожесточенной духовной брани, в которой сталкиваются вселенская тьма и вселенский свет. И свет всякий раз воссияет в очах русского народа.

Пятая Империя - путинская - зарождение которой происходило на наших глазах, из таинственного евразийского кристалла, из импероподобного государства стала подлинной Империей. На разных уровнях взаимодействия она вновь привлекла в свою орбиту славянские, кавказские, азиатские и другие народы.

Первыми пасхальными светочами Пятой Империи стали оптинские новомученики - иноки Трофим и Ферапонт и иеромонах Василий, убиенные на Пасху в 1993 году. Пасхальным светом просиял подвиг воина Евгения Родионова, который в чеченском плену, искушаемый чечевичной похлебкой и тридцатью сребрениками, выбрал первородство и Голгофский крест.

Соборное единство обрел русский народ в черные дни трагедии подлодки "Курс". Казалось, безвозвратно затонула сама Россия, но из бездонной глубины в записке подводника донесся завет "Не надо отчаиваться"! Из черной пучины до самых небес пасхальным светом просиял крест, и по всей России разнеслось ангельское пение.

Своими молитвами укрепил молодую Империю старец Иоанн Крестьянкин, который, как свидетельствуют, после одной из встреч с Путиным долго проливал слезы в своей келье. Были то слезы радости или скорби - неведомо, но, наверное, в этом плаче за Россию жило предвидение ее нового крестного пути.

И была на том крестном пути длинная вереница паломников к поясу Богородицы. И распростерла Она свой покров над новой Империей, укрыла ее щитом несокрушимым.

Нынешняя крымская победа уже явила нового героя - Руслана Казакова, "положившего душу свою за други своя". Он, закрывший своим телом раненого товарища, закрыл все Отечество, уберег его от тяжелого ранения. И в этом подвиге пасхальный свет русской истории полыхнул яркой вспышкой.

Этот свет от Империи к Империи русские несли как Благодатный огонь - огонь, не опаляющий, а омывающий наши души. Наш имперский путь показывает, что русская история - это икона с клеймами, где на небольших иконах по периметру показан событийный ход, но в центре явлен светлый лик немеркнущей Империи, неподвластной земному времени, пребывающей в вечности. На клеймах, изображены наши скорби и победы, на них нашу землю "в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя". Он хранит русских на всех Голгофах, вдыхает в русское сердце Божью правду.

Умирая, Империя всякий раз попирает смерть: "Русская цивилизация периодически восходит на крест и умирает. И некоторое время пребывает во гробе. Но потом каждый раз каменная плита надгробия сдвигается таинственными силами, и русская цивилизация воскресает. В этом её пасхальный смысл - её постоянное пасхальное возрождение".

В иконографии Христа есть сюжет "Не рыдай мене, Мати", где изображен Господь, погруженный во гроб, и Богородица, склонившая перед Сыном свой лик, на котором нет земного отчаяния. Есть вера в вечную жизнь и единство с Богом. Подобной верой проникнута и русская история. Сколько бы ни хоронили Россию, сколько бы ни накрывали гроб тяжелой плитой, ни закатывали вход в усыпальницу огромным камнем, ни накладывали печать - вновь и вновь на пасхальном Богослужении возвещают: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав". Воскресла и Империя! Воссияла Пасхальным светом! Да не иссякнет этот свет вовеки!