«У попа была собака…»

«У попа была собака…»

Коллеги

«У попа была собака…»

Кирилл ПРИВАЛОВ, кавалер французских Ордена искусств и словесности и ордена «За заслуги», корреспондент «ЛГ» во Франции и Италии с 1987 по 1994 год

Звонок был неожиданным и властным. Приехав в Москву всего на два дня для участия в записи новогодней телевизионной передачи, я буквально на несколько минут зашёл в редакцию – и вдруг этот вызов! Меня срочно требовали «на ковёр» к заместителю главного редактора… В его прерогативы руководство международниками вроде бы не входило. Но надо было подчиниться. «Загляни на всякий случай к Прудкову, – посоветовал оказавшийся рядом в эту минуту хитроумный Слава Бэлза, умелый царедворец. – Может, дед в курсе».

Олег Николаевич Прудков, руководитель международной редакции и парторг «ЛГ», однако, упредил меня. Он шёл по коридору в вызывающе бордовом пиджаке, как всегда, слегка втянув голову в плечи, и что-то безмятежно насвистывал. «Что там? – поинтересовался я. – Долго сидеть в конторе я не смогу, у меня этой ночью обратный рейс в Париж». Прудков не ответил. Только взгляд его стал стеклянным: «Мне тоже звонили, так что идёмте. Дело в том, что редакцию посетил какой-то генерал… Вы знаете, что надо делать, когда приходится говорить… – он тщательно подбирал слова, – ну-у-у, с неприятными людьми?.. Я в таких случаях что-нибудь напеваю про себя. Тихонько так, незаметно для других напеваю». Я опешил и задал вопрос, которого Олег Николаевич явно не ожидал: «И что же вы сейчас напеваете?» «У попа была собака, – признался Прудков, разом посерьёзнев. – Скажу вам по секрету, я родом из поповичей».

Так, исполняя в два придушенных голоса народную балладу про попа-собакоубийцу, мы спустились на этаж высоких начальников «ЛГ». И в самом деле перед замом главного сидел молодой, но уже обрюзгший от номенклатурного образа жизни генерал. Судя по иконостасу из всевозможных наград на его широкой груди, разговор должен был идти на темы исключительно возвышенные. «А вот и он, наш герой! – картинно оживившись, воскликнул замглавного. – Ну докладывайте, что вы там натворили!» И показал мне на кресло, стоявшее несколько поодаль от остальных.

Я взошёл на это лобное место и застыл в неведении. Ища поддержки, взглянул на Прудкова, но тот незаметно притулился на самом последнем стуле и задумчиво уставился в телевизор, работающий без звука. Наверное, продолжал свой заочный разговор с попом-графоманом, сочинявшим эпитафию про любимую собаку… Хозяин кабинета же, лаская взглядом чужие ордена, сперва представил гостя: «Это личный помощник министра обороны СССР маршала Дмитрия Тимофеевича Язова», а потом опять принялся меня укорять: «Мы-то думали, что вы стреляный воробей. А вы такую, можно сказать, антисоветчину себе позволяете!.. Кто вам такое безобразие подсказал?»

В общем, имена, адреса, явки!.. Тут до меня стало доходить: речь, видимо, шла о моём недавно напечатанном в «ЛГ» развороте. Я встретился в Париже с известными дипломатами-переговорщиками по вопросам разоружения в Европе Олегом Гриневским и Юрием Дерябиным и сделал интервью о будущем видении континента. И я раскололся: «Помилуйте, идею поговорить с нашими послами-переговорщиками мне дал во время беседы с ним министр иностранных дел СССР Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. А в чём тут, собственно, дело?»

«Как так в чём?! – вскипел замглавного. Он затряс газетой с моим материалом, где многие строчки, как я заметил, были жирно подчёркнуты тревожно красными чернилами. – Министр Язов возмущён! Неслыханно!.. Это что такое? Вы пишете о грядущем неизбежном выводе советских вооружённых подразделений из государств Восточной Европы. Об опасности превращения территории за Уралом в свалку устаревшего советского вооружения и обмундирования. Об угрозе массированного неконтролируемого распространения советского оружия, не утилизированного в странах социалистического лагеря, в третьих, развивающихся, странах… Да и вообще: как вы посмели даже предположить, что Варшавский договор вскоре может распасться? Просто, не знаю, провокация какая-то! С чьей подсказки поёте, слишком давно аккредитованный на Западе товарищ советский журналист?»

Генерал гакнул и тут же рыгнул, запоздало прикрыв рот ладошкой, – устал, наверное, в заботах об укреплении обороны СССР. Замглавного воспринял это как сигнал к завершению расправы: «Пишите объяснительную записку. Будем с вами крепко разбираться!» И тут о себе ненароком напомнил тихий Прудков: «Но он же сказал вам, – Олег Николаевич кивнул в мою сторону, – что встречался с самим министром иностранных дел. Все сведения идут непосредственно из аппарата Шеварднадзе». Само магическое слово «аппарат» как-то охладило пыл, и я воспользовался паузой.

О чём я тогда выспренно говорил в кабинете замглавного, в деталях не помню. Зато знаю, что завершил спич в своё оправдание тирадой о том, что после падения Берлинской стены наступила новая эпоха, векторов которой предугадать мы пока не в состоянии… Странно, но в те мгновения я почему-то совершенно не волновался. Словно смотрел на этот процесс а-ля Кафка откуда-то сверху, издалека. Абсурдность ситуации была настолько велика, что даже не понималось, сон это или явь. То, что для меня и людей моего окружения было совершенно очевидным, представлялось моим «прокурорам» чем-то из ненаучной фантастики. Или они тогда просто умело бутафорили? Держава летела на пятой скорости в тартарары, а они устраивали театр абсурда. Но зачем?

Бравый генерал, учащённо всё это время моргавший, чтобы без сопротивления по всем азимутам не сдаться в плен Морфею, застыл, как скифская баба, пахнущая французским одеколоном и армянским коньячком. Зато мой замглавного продолжал проявлять большевистскую бдительность по полной программе. «А это ещё надо доказать! – Повысил голос хозяин кабинета. – Из какого такого «аппарата» идут провокационные сведения о близком распаде военных блоков? И вообще, при чём тут министр иностранных дел Шеварднадзе, я что-то не пойму».

«При том, при том… – вяло поднял пухлую ручку Прудков. – Телевизор, сделайте погромче телевизор! Ну быстрее же!..» Замглавного поиграл пальцами на пульте «давиловки», и тут – как по заказу трудящихся – заговорил в кинескопе Эдуард Шеварднадзе, делающий срывающимся голосом страшное заявление: Советский Союз стоит на грани военного переворота, нельзя более молчать об углубляющемся кризисе, не в силах противостоять реакции и с целью привлечь к драматическому положению вещей внимание общественного мнения я ухожу в отставку…

Язовский посланец встрепенулся, решив не дожидаться «продолжения банкета».

Замглавного онемел, не веря глазам и ушам своим. Прудков, позабыв о служителе культа и его дворняжке, сам превратился в гончую, готовый бежать к пишущей машинке и далее – к типографским талерам, – чтобы прокомментировать сенсацию в ближайшем номере. Все действующие лица застыли, как в финале «Ревизора». Первым очнулся Прудков, обратившийся не к своему начальнику, а ко мне, своему подчинённому: «Никаких объяснительных не пишите. Возвращайтесь в корпункт и сделайте завтра заметку о том, как видят во Франции отставку министра». Он выдержал мхатовскую паузу и взглянул на уже распрямившегося во весь богатырский рост генерала: «Сдаётся мне, что отнюдь не последнюю отставку».

Происходило всё это в декабре 1990 года. Через восемь месяцев состоится путч, и маршал Язов в числе других гэкачепистов пропишется на шконке в Матросской Тишине. А ровно через год прикажет долго жить и Советский Союз с, казалось бы, непотопляемым Варшавским договором… Больно быть правым, особенно когда эта правда пишется слезами и кровью по судьбам миллионов людей. Олег Николаевич Прудков, битый-перебитый, мудрый из мудрейших, был в «ЛГ» главным политическим провидцем (помнится, он предсказал падение Берлинской стены за два года до факта). Об этом коллеги вспоминали на поминках Прудкова, организованных его вдовой, очаровательной Верой Канунниковой (и ей вечная память!). Был там и тот замглавного. Я спросил его, что же происходило всё-таки в его кабинете в тот студёный декабрьский вечер девяностого: трибунал или водевиль?

Бывший замглавного только отвёл глаза в сторону: «Что поделаешь? Я лишь защищал газету. Время было такое. Кто мог предвидеть, что всё так обернётся…»

Спасибо Прудкову – и я запел про себя, так тихонько и незаметно: «У попа была собака…»

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: